Вредные привычки

Шум. Первое на что обратила внимание Виттория, как только Корделия припарковалась. Даже не выходя из машины, Риччи слышала множество голосов, от которых хотелось закрыть уши. Она бы так и сделала, если бы не помнила, что она должна делать.

Глубоко вздохнув, Виттория вышла из машины, открывая заднюю дверь. Голоса разрезали барабанные перепонки, а слияние всевозможных запахов подтолкнуло ком в горле чуть выше. Но Риччи должна была держаться. У нее было секунд пятнадцать.

- Виттория, - повысив голос, Корделия позвала племянницу. – Если что-то случится, то позвони мне.

Этой фразой они обменивались каждый раз, стоя на парковке. В ней не было никакого подтекста, просто слова, которыми можно было попрощаться и еще раз указать пути отступления. Вот только сейчас этот набор букв словно кто-то поменял, оставив от них лишь оболочку. Смысл был другим, и Риччи знала, что конкретно он значит. Вот только она опять не позвонит. Не сможет.

Кивнув с мягкой улыбкой, Виттория забрала сумку. Оставался последний рубеж, который ей нужно было преодолеть. Сложней всего начало? Что ж, видимо, она очень непостоянная девушка, раз начинает жизнь заново каждые полторы минуты. Но это было необходимо сделать. Выдохнув, Риччи посмотрела на удаляющуюся машину и развернулась в сторону школы.

Черт. Это сложнее. Слишком много людей. Слишком много голосов. Слишком много рук. Виттория ощутила, что тремор в руках усилился, а живот опять скрутили спазмы, вот только сейчас из-за нервов. Весело, что сказать.

Виттория не смотрела на время, но по ее подсчетам у нее оставалось минут пятнадцать максимум. Медленно подходя к дверям школы, Риччи молила свое тело дать ей возможность пережить этот день. Ее мутило. Очень сильно болела голова, и Виттория очень пожалела, что ее моральные устои - пусть и раздробленные в щепки – все еще были на месте. Иначе, она бы напилась прямо в школьном туалете. Придется терпеть.

С каждым шагом тремор в руках усиливался, виски жгло адски, а улыбка становилась менее напряженной. Ровная походка, выгнутая левая бровь, легкий прищур глаз, шлейф улыбки на губах. И никто ничего не замечает. Ровно так, как она и рассчитывала.

Шум в голове усилился, и Виттория приложила все оставшиеся крупицы своего разума на то, чтобы не застонать. Коридоры никогда не были любимой частью школы девушки, сейчас же они напоминали чертов улей. Вот только пчелы и те были более полезны, чем люди вокруг.

Риччи старалась ни на ком не сосредотачивать взгляд, чтобы ее не затянули в никому не нужный разговор. Девушка размеренно шла в класс, первый раз зная точный кабинет. Просто в памяти всплыли разговоры месячной давности и голоса людей, которые пытались вложить в голову Виттории хоть немного информации о расписании.

Она не оставляла попыток закрыть свой мозг от посторонних звуков, но это было бесполезно. Виттория понимала, что просто оттягивает неизбежное. В любом случае ей придется привыкнуть к этому. Придется смириться, что тишина может быть только в прошлом.

Это было странно, но Риччи даже случайно никого не задела рукой, хотя вокруг то и дело сталкивались люди, попутно извиняясь за неосторожность. Виттория же словно на подсознательном уровне отталкивала людей своей бетонной стеной. Это хоть как-то помогало девушке подготовиться к последующим часам ее пыток, когда на спине ей выжгут дыру.

Ага, конечно. Ведь не может быть так все просто.

Риччи почувствовала легкое прикосновение к своему плечу, и ее закоротило. Маленькие импульсы на кончиках пальцев. Тошнота в горле и сжатые челюсти. Желание выключить свет. И давящее ощущение пространства вокруг. Запах крови, которой не было.

- Привет, - ласковый голос Лии прозвучал слишком близко. – Давно не виделись, как твои каникулы?

Виттория смогла подавить в себе желание выплюнуть внутренности. Спазм в солнечном сплетении немного ослаб, когда Риччи узнала одноклассницу. Спокойствия это не добавляло, но делало ситуацию менее напряженной.

Виттория широко улыбнулась и снисходительно покачала головой, отвечая на такой напор Лии. Девушка, поняв свою прыть, негромко рассмеялась.

- Привет, - на выдохе произнесла Виттория. – Все хорошо, отдыхала с сестрой Швейцарии.

Лия почти восхищенно округлила глаза. Но Виттория прочитала на ее лице небольшое удивление. Да, каждый, кто узнавал, где именно Риччи собирается провести каникулы, был слегка в большом шоке. Но она давно поняла, что солнечные пляжи не для нее. И, если учитывать некоторые осложнения, то горы оказались как никогда кстати.

- А ты ездила куда-нибудь? – спросила Виттория, пока Лия безмолвно выражала свою радость.

- Да, - голос Лии так и сквозил неподдельным энтузиазмом. Видимо, она правда хорошо провела каникулы. – С мамой летали в Прагу.

Мускул на лице почти дернулся, но Риччи смогла сдержаться. Она лишь одобрительно кивнула, пропуская Лию вперед, чтобы зайти в класс. Но Виттория даже не начала беспокоиться по этому поводу, ведь все подобные воспоминания она затолкала настолько далеко, насколько смогла. Было сложно все это запечатать: встреча с Марко, первая вечеринка в доме Тони, день рождение Бекки, разговоры с сестрой, подготовка к проекту, свет лазурных глаз и лидокаин на кончиках его пальцев – но Виттория смогла.

Поэтому сейчас она была готова встретиться с непосредственным участником большей части этих картинок памяти. Виттория не поднимала взгляда, заходя в класс с высоко поднятой головой. Но она четко услышала, как разговор на двух последних партах прекратился. Виттория уловила движение сзади и, слегка повернув голову влево, пропустила одноклассника вперед, проследив за ним взглядом.

Риччи ожидала чего угодно. Вот только встретить ее оказалось труднее всего. И первый раз за эти недели Виттория почувствовала. Ее ударили. Ей стало больно дышать, и горло теперь давило не от голода, а от реальной нехватки кислорода. Руки дрожали, словно на них нацепили шокеры. Ноги подкашивались, как в тот вечер. Металлический запах ударил в нос, и Виттория была уверена в том, что фантомное ощущение крови на колене было реальным.

Все словно размылось, мир потерял фокус. Риччи видела только Паолу, которая поджала губы и раздула ноздри, делая глубокий вдох и незаметно выпрямляясь на своем стуле.

Виттория не вспоминала тот вечер все это время. Видимо, пришел этот час. Картинки появились сами собой, представляя дорогой фильм с ужасным сценарием. 

На задворках сознания Виттория слышала мелодию телефона - единственный звук, который доходил до ее мозга. Но она старалась сосредоточиться на том, что не раздражало, что не вызывало желания сломать к чертям. Легкие касания чужих пальцев к своему плечу, которые не ощущались желчью под языком. Виттория следила за каждым мимолетным нажатием подушечек пальцев Паолы к себе и мечтала, чтобы это никогда не заканчивалось.

Риччи понимала, что ее ждет в ближайшие несколько часов, вот только она совершенно не была готова. И пока Паола делала все, чтобы она оставалась в сознании, Виттория была готова вытерпеть все. Но ведь это невозможно. И, в конце концов, ей придется с этим столкнуться.

Виттория не знала, сколько времени они ехали, не знала даже, куда именно они едут. Почему-то подсознание само решило, что Паола не навредит, что она сможет помочь. Ирония жизни, в которую никто не верил, которую никто не предполагал.

- Не говори родителям, что ты нас привез, - голос Паолы звучал напряженно, и Виттория поняла, что они приехали.

Стало холодно. Паола убрала свою руку от плеча Риччи и вышла из машины. Стало неимоверно холодно. Соленые мокрые дорожки на щеках высохли и теперь были похожи на маленькие ошибки прошлого, которые заставляли сжимать челюсти и резко дышать. Внутренности сжимаются оттого, что Виттория одна. На несколько секунд она осталась в одиночестве со всем грузом.

Дверь с ее стороны открылась, и девушке пришлось поджать ноги от ветра, который словно нарочно бил по новому шраму, из которого сочилась кровь. Стало неприятно. Кожа на ногах и животе стягивалась. Мерзко.

- Пойдем, - Паола аккуратно взяла Витторию за руки, выводя из машины. – Семь ступенек, сосредоточься.

Риччи не до конца понимала, что от нее хотят. Туман в голове все еще перекрывал зрение, но девушка изо всех сил старалась привести себя в норму. Это было трудно. Ее тело сопротивлялось настолько, что хотелось кричать, чтобы кто-то помог ей. Но ее горло разрывалось огнем, легкие почти окончательно утратили свою природную значимость, сердце с каждой секундой переставало качать кровь.

Виттория хотела спать, хотела заснуть хотя бы на день, чтобы осознать, что все это ей приснилось. Что это очередная шутка ее воспаленного мозга, которому просто стало скучно. Но все разбилось на мелкие осколки, когда девушка сделала первый шаг на лестницу. Казалось, что она прямо сейчас ступает по этим самым осколкам, оставляя кровавую дорожку за собой.

Ей было больно. Виттория могла поклясться себе, что чувствует, как по бедру вновь потекла кровь. Риччи хваталась руками за плечи Паолы, пытаясь хоть как-то сохранять принадлежность к этому миру.

В голове возник ненужный вопрос, который почти окончательно вбил недостающий гвоздь. А какой это мир? Мир, где у нее отобрали надежду найти якорь? Мир, в котором она отдала последний свет, забыв, что он ей тоже нужен? Мир, где у нее не осталось ничего, кроме вагона масок? Зачем?

На седьмой ступеньке Виттория окончательно утвердилась в мысли, что ей необходимо остаться одной. Ей надоели звуки, надоели запахи. Ей хотелось тишины. Она должна остаться одна.

Должна. Забавное слово, которое теперь имело совсем другой смысл.

Дверь распахнулась, и Риччи почувствовала мягкий запах цветов. Легкий, как первый день весны. Он аккуратно прикасался к ней, давая возможность решить. Виттория вдохнула настолько глубоко, насколько смогла, и мягко улыбнулась уголками губ. Хороший запах.

Виттория остановилась возле лестницы. Паола аккуратно придержала ее за плечи, повернув голову девушки к себе. Риччи моргнула несколько раз и только сейчас поняла, что что-то не так. В глазах Паолы плескался неподдельный страх напополам с решимостью. На щеках брюнетки Виттория заметила мокрые разводы. Риччи окончательно сфокусировала свое зрение. И, к огромному сожалению, слух тоже пришел в норму.

- Послушай меня, - Паола говорила с надрывом, будто спешила куда-то. Тревожно, больно. – Ты сейчас поднимешься на второй этаж. Запомни, вторая дверь справа – это моя спальня. Зайдешь туда и будешь ждать меня. Я пока все улажу. Ты поняла?

Виттория только кивнула. В глазах полная ясность, ноги стоят твердо, тремор в руках прошел. А в голове набатом стучит мысль о том, что Риччи должна остаться одна.

Девушка медленно поднималась по лестнице, стараясь не стонать от боли. Глаза жгло, в горло словно всыпали раскаленные гвозди, во рту привкус крови. И Виттория приложила все свое мужество, чтобы не зажать рукой рот от тошноты. Кровь словно была повсюду. Противно.

Риччи не считала ступеньки. Мозг был настолько слаб, что это была неподъемная ноша для него. Все, на что хватило ее сил, был толчок ладонью в дверь. Было темно. И это единственное, что помогло ей сосредоточиться. Темнота не была черной, не пугала. Маленький триггер сработал внутри, и Виттория часто заморгала, смахивая наваждение. Темнота в спальне оставляла обзор для того, чтобы понять, где другая дверь.

Виттория заметила ее рядом с кроватью. Не было сомнений в том, что это ванная. Виттория хотела остаться одна. Она слышала, что Паола внизу с кем-то разговаривает. Причем, довольно на повышенных тонах. Но как бы это ни было странно в самом начале, сейчас Виттория оставила весь контроль именно ей.

Почему-то Риччи верила, что Паола сможет разобраться. Сможет сделать так, что ей поверят. Было особо не важно, что она скажет и кому. Сейчас был важно лишь то, что Виттория нашла выключатель.

Резкий свет заставил девушку зажмуриться. Ванная была слишком белой. Забавно, на короткое мгновенье Виттории почудилось, что она оказалась на том свете. Но это было практически невозможно. Если бы это было так, то комнату озаряли бы багровые огни и черная смоль. Собственно, сегодня она уже побывала в такой комнате.

Виттория случайно посмотрела в зеркало. Стало страшно: слезы смыли часть макияжа, на правой щеке начал расплываться синяк прямо под скулой, в глазах переливаются изумруды. И в них нет ничего. Ничего, за что Виттория могла бы ухватиться. Но там пусто. Глухо прямо как в том мышечном органе, который был ответственен за ее жизнь. Но что-то пошло не так.

Виттория развернулась спиной к зеркалу и подошла к ванной. Ее не особо заботила температура, она просто включила душ. Брызги воды ударили о дно ванной, и Риччи резко выдохнула. Слишком шумно. Чертов оксюморон, но это все было так похоже на ее жизнь. В голове девушки сейчас звучал целый оркестр из злорадного смеха, грубого голоса и обрывков воспоминаний. Но ее раздражал тихий звук воды.

Виттория развернулась к зеркалу, чтобы снять платье. Возможно, ей повезло, что в зеркале она увидела свое отражение лишь до тазовых косточек. Но это не избавило Риччи от понимания того, что она в любом случае все увидит. Ком подкатил к горлу, заставляя девушку хватать воздух. Это неизбежно.

Потянувшись к замку на платье, Виттория увидела на раковине ножницы. Это было самым быстрым решением в ее жизни. Ни капли сожаление, ни секунды раздумий. Ничего, что могло бы ее остановить. Виттория быстро подошла к раковине и схватила ножницы, которые словно здесь и лежали, ожидая ее.

Потянув верхний край платья, Риччи начала резать. Стискивая зубы, тяжело дыша, Виттория разрывала платье на части. Иногда острия задевали кожу, но девушка гнала от себя любые ощущения, кроме одного. Освобождение. Платье превратилось в тиски. В храм ее боли. Оно больше не было тем, что должно было ее защитить. Сейчас она осталась одна.

Дойдя до талии, Виттория сильнее сдала ножницы, чтобы разрезать пояс. Кольца впивались в пальцы, заставляя жмурить, но Риччи старалась думать только о том, что это почти конец. Что все почти закончилось.

Разрезав пояс, Виттория случайно задела свой живот, оставляя на нем глубокую царапину. Девушка видела на кончиках ножниц капельки крови, но это практически ничего не значило. Ее стало тошнить еще больше. Она знала, что находится под платьем, но это не избавило от мерзкого чувства, которое сейчас затопляло внутри все органы, покрывая их черным липким веществом.

Дойдя до края, Виттория положила ножницы обратно на раковину. Вытащив левую руку из рукава, девушка откинула платье в сторону и, не глядя вниз, подошла к душевой. Только сейчас Риччи увидела густой пар, который распространился почти на всю ванную. Видимо, воды была слишком горячей. Но Виттория и так горела изнутри. Словно кто-то поджег нефтяное пятно. Было больно, было страшно, было невыносимо противно.

Капли воды больно ударили девушку по груди, но она терпела. Слишком горячо, Виттория через пару секунд ощутила, как цвет кожи на теле становится пурпурным. Но этого было недостаточно.

Взяв в руки гель для душа, Виттория вылила его на мочалку и уже поднесла ее к своей руке. Но здесь она сделала огромную ошибку. Из груди вырвался болезненный стон, который не был связан с физическими ощущениями. Она очень хотела, что ей хотя бы на мгновенье стало легче, чтобы в груди ослабли цепи, держащие ее демонов. Но, видимо, она не заслужила хоть толики облегчения. Ее разрывало от боли. Это нечестно, но ее заставили ощутить все это.

Виттория принялась с остервенением тереть живот, на котором засохла сперма. Сдерживая тошноту, Риччи, казалось, хотела снять с себя скальп. Не совсем плохой вариант, но не тогда, когда у тебя совсем не осталось защиты. Было больно, было неприятно, кожу жгло адским огнем, но Виттория продолжала тереть живот. Полосы становились почти кровавыми, но все казалось недостаточным.

Риччи видела, как поток воды окрасился в бордовый цвет, и оставалось только гадать, сколько крови было на теле девушки. Она старательно сдерживала болезненные стоны каждый раз, когда вода попадала на колено. Но становилось все труднее. Виттория знала, что будет больно, но ведь не настолько. Проведя мочалкой между ног, девушка вскрикнула. Все жгло настолько сильно, что казалось ей влили в организм ядовитую ртуть, и она просто не вместилась.

Виттория видела кровь на дне ванной, но меньше почему-то ее не становилось. Чтобы было удобнее, Риччи села, подтянув ноги к груди. Отбросив мочалку в сторону, девушка положила подбородок на левое колено, бесцельно уставившись на уходящую воду. Ее глаза устали, она хотела темноты. Шум воды уже стал привычным и теперь был лишь фоном, в котором мысли Виттории медленно ее топили.

У нее не осталось сил. Ее тело разламывалось изнутри на части, каждая из которых кровоточила настолько сильно, что кровь выливалась отовсюду. Виттория видела синяки на своих ногах, которые походили на выжженное клеймо. Словно кто-то решил не дать ей нормально жить ближайшую вечность.

Риччи даже не подозревала, сколько понадобится времени, чтобы тело вновь вернулось в нормальное внешнее состояние. О своем внутреннем благополучии девушка старалась вообще не задумываться. Это было ни к чему. А зачем? Разве черный обугленный лист сможет когда-то стать на тон чище.

Виттория услышала быстрые шаги. Она не хотела двигаться, у нее не было такого желания. Она просто услышала знакомый голос и сосредоточилась на нем, чтобы окончательно не провалиться.

- Зачем, Риччи, - Паола упала на колени возле душевой, поворачивая голову Виттории к себе. – Зачем, глупая. Что же ты сделала.

Виттория видела, как Паола обеспокоенно бегает взглядом по ее телу, как в ее глазах снова собираются слезы, как она всматривается в уже розовые ручейки воды на дне ванной. И Виттория хотела навсегда стереть такое выражение лица Паолы. Кто угодно, но только не она.

Риччи не могла видеть выражение вселенской боли в глазах Паолы. Это окончательно вбило бы в ребра Виттории последний гвоздь в понимании того, что все реально. Что она, действительно, сдалась.

Вода перестала справляться. Она была все такой же горячей, пар валил по всему помещению, но Риччи почувствовала мурашки на своей спине. Она начала мелко дрожать, стараясь экономить то тепло, которое осталось у нее внутри.

Паола вдруг резко подорвалась. Виттория медленно повернула голову в ее сторону и увидела, что брюнетка подходит к ней с большим полотенцем. Риччи слегка нахмурилась, но Паола только протянула ей свою руку.

- Вставай, ты замерзнешь, - твердость в голосе брюнетки заставила Виттория аккуратно сдать ладонь Паолы, медленно поднимаясь.

Она быстро завернула Риччи в полотенце, помогая выйти из ванной. Но почему-то дальше Виттория не двигалась. Она просто смотрела на Паолу, впитывая ее эмоции, словно это поможет ей вновь начать чувствовать. Это было глупо по самому определению, но Виттория ждала этого момента.

Но как насмешка судьбы. «Не заслужила», - кричал сказочник. Не достойна. Риччи почувствовала, как немеют щеки, как руки начали дрожать, а ком в горле начал подступать все сильнее. Глаза жгло настолько сильно, что Виттории пришлось зажмуриться.

Паола быстро убрала волосы с лица Виттории, завидев ее изменившееся выражение. Риччи закрыла рот рукой и упала на колени.

Что ж, это ведь должно было случиться. Она столько выпила сегодня, что это не могло остаться незамеченным. Витторию разрывало на части, пока она освобождала свой желудок от всего содержимого.

Паола резко собрала волосы Риччи в хвост, аккуратно садясь рядом с ней. Мягкая ладонь на спине помогла Виттории сосредоточиться. Она уже была готова к тому, чтобы выплевывать легкие, но прикосновение чужих пальцев оставило ее в этом мире.

Виттория задыхалась в спазмах, почти складывалась пополам при каждом сокращении желудка, но, видимо, этого было недостаточно. Девушка особо не следила за тем, сколько она пила, что именно она пила. Да, сейчас она платит за это сполна.

Непонятно сколько времени прошло, но голова Виттории раскалывалась. Руки, держащиеся за края унитаза, дрожали настолько сильно, что Виттории пришлось сцепить их до побеления костяшек. Горло саднило, и без того раздраженные связки сейчас горели огнем. Легкие перестали снабжать воздухом, поэтому Виттория только всхлипывала, чтобы как-то урвать кислород. По ощущениям внутри ничего не осталось, даже внутренних органов, но Риччи все равно тошнило.

Казалось, что она просто освобождает себя от собственной души, которой надоело страдать. Тогда Виттория понимала, почему она до сих пор сидит на коленях. Всему есть предел. И сейчас ее покидает последнее существо, с которым Риччи могла жить в относительном мире. Ее собственная душа решила, что с нее хватит.

Было больно, но Виттория смогла ухватить немного воздуха, чтобы остановиться. Ребра разрывало от мучительной боли, но тошнота прекратилась. Вместо нее осталось ощущение эха. Что-то внутри собрало свое шмотье и свалило. Весело. Справедливо.

Виттория выпрямилась и прикрыла глаза. Было тихо. Настолько тихо, что она могла услышать учащенное сердцебиение Паолы. Открыв глаза, Риччи увидела безмолвные слезы брюнетки. Да, я в полном дерьме, Паола.

- Кто это сделал? – голос Паола звучал почти ровно, но нервную дрожь в теле она не могла унять.

Виттория не помнила ничего. Она слышала, что ей что-то говорили. Но она не знала, в какие именно слова складывались буквы. Она помнила только голос. И то, только определенную интонацию. Она помнила жесткие руки на своих бедрах. Но не было лица, не было запаха, не было ощущений. Не было ничего, кроме тумана.

- Не знаю, - Виттория смогла только прошептать. И внутри все сжалось оттого, как надломленно звучал ее шепот. – Я не помню.

Паола слегка кивнула, и ее глаза тут же расширись, когда она увидела рану на ноге. Быстро вскочив, брюнетка понеслась к шкафчику, висящему над раковиной. Виттория не была в силах повернуться, чтобы проследить за ней, но этого и не требовалось.

Паола села на колени напротив Риччи, открывая аптечку. Виттория заранее приготовилась к очередной порции боли. Но Паола решила по-другому.

- Я позвонила Марко, - сказала она, смачивая ватку перекисью. – Сказала, что встретила тебя, и ты уехала домой. Что ты слишком много выпила.

Виттория сосредоточилась на голосе брюнетки, который притуплял боль. Жаль, что только физическую. Оставался только дискомфорт от прикосновений к колену.

- Вроде он поверил, - закатив глаза, произнесла Паола, обдувая открытую рану, когда обрабатывала ее.

Виттория кивнула головой в благодарность. С каждой секундой сил оставалось все меньше, глаза закрывались, а туман в голове возвращался. Только в этот раз он не отравлял ее кровь. Сейчас он обещал забыться. Как жаль, что Виттория давно перестала верить чужим словам.

- Мне завтра вечером нужно поехать домой, - прошептала Риччи, ловя взгляд Паолы.

Брюнетка тяжело вздохнула и покачала головой. Достав пластырь, она еще раз осмотрела колено.

- Рана не особо глубокая, поэтому обойдемся пластырем.

Виттория, не отрываясь, следила за сменяющимися эмоциями брюнетки: злость, обида, сожаление, боль.

Риччи стиснула зубы, пропуская через них воздух, когда Паола напрямую дотронулась до колена. На секунду в глазах потемнело, но Паола сразу же пригладила раздраженную кожу вокруг.

Брюнетка отзеркалила позу Риччи и посмотрела ей в глаза. Виттория понимала, что у Паолы нет никаких оснований ей помогать, вот только почему-то она до сих пор делает так, как просит Виттория. Возможно, в этом и суть. Что она именно просит.

Резко выдохнув, Паола встала, за руки поднимая Витторию, провожая ее в спальню.

- Я разбужу тебя вечером, если ты не проснешься, - тихо произнесла Паола, помогая Риччи сесть на кровать. – Дам свою одежду и замажем все это художество на твоей щеке.

Паола аккуратно убрала волосы Виттории за уши, обнажая ее лицо. Риччи мягко усмехнулась на последних ее словах. Она слегка повернула голову, чтобы Паола получше рассмотрела ее синяк.

Прикосновения Паолы не вынуждали Витторию отодвинуться. Не хотелось вывернуть себя наизнанку от отвращения. Ее пальцы были прохладными, но Риччи чувствовала только легкое поглаживание на щеке. Ничего больше.

- Ложись, - сказала Паола, кладя рядом с Витторией пижаму. – Тебе нужно поспать.

Виттория посмотрела на домашние шорты и майку и поняла, что она не хочет. Ей больно, ей страшно, ей темно и громко. Пока она не передумала, Риччи мягко схватила за руку удаляющуюся Паолу, вынуждая ее посмотреть на себя.

- Ты можешь остаться? – спросила Виттория.

Паола не показала ни одним мускулом лица, что удивилась этому вопросу. Видимо, он лежал на поверхности. Брюнетка, слегка кивнув, ушла в ванную.

Виттория медленно поднялась на ноги, сбрасывая полотенце. Стало холодно. Хотя, куда еще. Надев пижаму, Риччи медленно забралась под одеяло. Его приятная тяжесть почти окончательно усыпила Витторию. Последнее, что она запомнила перед тем как уснуть, была мягкая рука на ее талии.

Звонок вырвал Витторию из воспоминаний. Несколько раз моргнув, Риччи уловила еле заметный кивок головой от Паолы. В ответ Виттория лишь слегка прищурила глаза, прекрасно понимая, что в данную секунду каждую ее реакцию пристально читают.

Сделав несколько шагов вперед, Риччи уже приготовилась словесно отбиваться от открывшего рот Марко, но тут на выручку пришел преподаватель.

- Здравствуйте. Рассаживайтесь скорее.

Виттория широко улыбнулась и подмигнула Марко. Да, его пульсирующая на виске вена дала четко понять, что он на грани срыва. Не он один, кстати.

Присаживаясь за парту и закидывая ногу на ногу, Риччи чувствовала, как органы начинают сжиматься. Как руки начинают дрожать. Как в голове вновь появляется туман вперемешку с какофонией окружающих звуков.

Виттория сжала зубы и тяжело выдохнула, откидываясь на спинку стула, принимая максимально непринужденное положение. Она чувствовала прожигающий взгляд на спине и легкое покалывание в левой лопатке.

Это будет сложно. Но Риччи привыкла справляться с этим. Она сможет.

***
Сбежать от Марко после первого урока не составило труда. Первый раз в жизни Виттория была рада тому, что ее задержал преподаватель. Девушке же оставалось пожать плечами и чуть виновато улыбнуться на пронзительный взгляд Марко. Примерно так же она избежала разговора и перед вторым уроком, немного задержавшись после разговора с учителем. Вот только суть этого разговора Риччи так и не уловила. Ее куда больше волновало благополучие вестибулярного аппарата, который заделался целью свети девушку с ума.

Виттория с легкостью избегала Марко весь день, не вызывая при этом подозрения, что она делает это специально. По крайней мере, парень не старался припереть Риччи к стене за подобные выходки. Вот только от его желания ее коснуться, чтобы отвести в сторону поговорить, вдруг появившиеся дела не спасали. Виттория замирала каждый раз, когда видела протянутую в ее сторону руку Марко. Ребра буквально сжимались, заключая органы в тиски. Становилось больно, и запас кислорода мгновенно сокращался.

Виттория понимала, что Марко не при чем, что он самый безопасный человек в ее жизни. Но ведь подсознанию этого не объяснишь. Нельзя просто так шарахаться от чужих рук, когда воспоминания о таких же прикосновениях все еще становились поводом для ночных кошмаров, а синяки не хотели сходить с тела.

Риччи видела непонимание в глазах Марко, когда в очередной раз ускользала от его рук, но ее спасала широкая улыбка и слова о том, что ее попросили зайти к учителю за дополнительной литературой, которую она просила.

Виттория видела, что с каждым уроком надежда в глазах Марко гаснет, но она не могла заставить себя убедить его в том, что они поговорят. Потому что нет. Они не поговорят никогда на ту тему, от которой у Марко чернеет радужка. Она не готова.

Первый раз в жизни Риччи не могла заставить себя врать ему. Она и раньше этого не делала, но тогда она могла заставить его поверить, что беспокоиться не стоит. Сейчас ее буквально разрывало оттого, что она не могла выбрать маску. К Виттории намертво приклеилась самая ненавистная, которая решила, что пришел ее черед. То снисходительное выражение лица, выгнутая бровь, чуть прищуренные глаза и иногда поднимающиеся уголки губ – маска, которая появилась, когда Виттория приехала домой от Паолы. С тех пор она была с ней всегда.

Это было самым трудным, но Риччи ничего не оставалось, кроме как привыкнуть к новым обстоятельствам. Она должна заставить всех поверить в то, что ничего не изменилось. Самое страшное начать? Она начала, вот только узел в солнечном сплетении затягивался все сильнее, заставляя Витторию стискивать зубы, чтобы не застонать в голос.

Голос. Их было так много, что в конце всех уроков Риччи была уверена, что ее разорвет. В каждом человеке она слышала именно тот грубый тон, который разливался по венам едким дымом, застилая глаза пеленой. Виттория знала, что ей придется вытерпеть все это, вот только ее никто не предупреждал, что она должна заставлять свои легкие вспоминать, зачем их придумали.

Заходя в кофейню, Риччи подумал о том, что этот запах окончательно убьет ее – слишком приторный, режущий носоглотку. Но Виттория буквально силком себя туда притащила, понимая, что до дома она не вытерпит. Внутри точно разбили айсберг, осколки которого впивались в каждую клетку. По венам теперь текло что-то наподобие изотопов урана, - слишком сильно Риччи чувствовала отравление организма. Она решила, что горячий шоколад должен ей помочь, хотя бы согреть ненадолго.

В конечном счете, это будет первая ее пища за несколько дней. Нет, Виттория не чувствовала слабости, у нее не кружилась голова. Просто мозгом она понимала, что скоро она отойдет в мир иной, если хоть что-нибудь не засунет в себя, что содержит больше двух калорий. Учитывая, что вечером ее привычный ритуал вновь повторится.

Риччи не обращала внимания на людей, сидящих в кафе. Она целенаправленно шла за барную стойку. Вот только ее резко вдруг окатило ледяной водой. По спине побежали мурашки, ноги словно приросли к полу, в глазах потемнело, сердце перешло на скорость света. А в левой руке, прямо на том месте, где сомкнулись чужие пальцы, ощущалось выжженное пятно.

Виттория резко развернулась, выдергивая свою руку, уже готовая натянуть привычную маску, прикрывая ей внутреннюю Мировую Войну, которая дробила ее внутренности, превращая в руины все то, что осталось. Но не успела. Маска не понадобилась. Виттория почти облегченно выдохнула, но удержалась. Ее хватило только на то, чтобы прикрыть глаза и немного расслабить давление в ребрах.

Виттория хотела на несколько минут расслабить свой мозг, прежде чем снова ее накроет. Она совершенно не хотела вести задушевные беседы, хотя с этим человеком априори не могло быть ничего подобного. Но и бегать Риччи не могла. В конечном итоге, она бы прибежала к финишу, который все ярче светил своей неоновой табличкой где-то на краю обрыва. И сейчас разговор с Паолой оказался маленьким трамплином. Черт.

Паола отпустила руку Виттории и кивнула на диван напротив себя. Риччи закатила глаза и с тяжелым выдохом опустилась на кожаную обивку дивана, которая даже сквозь плотные колготки холодила кожу. Девушка остановила себя от стона облегчения. Сейчас ей придется напрягаться на максимум.

Виттория поставила локти на стол и положила подбородок на сцепленные в замок руки. Паолы, не отрываясь, наблюдала за каждым ее движением, пытаясь поймать на лице девушки проблеск хоть какой-то эмоции сильнее, чем это напускное безразличие. Но ведь было бесполезно прочитать на лице человека хоть какие-то отголоски чувств, когда он никогда не поддавался анализу. Тем более сейчас, когда Риччи хранила в себе только стандартный набор фраз и улыбок.

- Как твои каникулы? – спросила Виттория, чтобы хоть как-то начать разговор.

Они обе понимали, что этот вопрос не требует ответа. Одной он был нужен, чтобы выиграть несколько секунд, дабы успокоить себя. Другой он был нужен как сигнал, что можно разговаривать без этих приторных сочувственных фраз.

Паола откинулась назад, скрестив руки на груди.

- Если не брать во внимание тот факт, что я следила за Пабло, как бы он не утопился в океане от своей злости, то все прошло хорошо, - голос Паолы был насквозь пропитан раздражением, и отчасти Виттория могла ее понять.

Но Риччи не могла сдержаться. Она не хотела списывать это на свое внутренне полностью порушенное состояние, но было бы глупо это отрицать. Виттория мелодично засмеялась, прикрывая глаза ладонью.

- А что так? – спросила Риччи сквозь смех. – Мальчик, видимо, очень жаждал отдать душу Посейдону. Зачем ты помешала?

- Потому что одна бы я не вытерпела скулеж Марко, который первые два дня звонил, как к себе домой, - отведя взгляд в сторону, Паола говорила почти лениво. Вот только сжатые в кулаки ладони выдали ее нервозность. – Меня он просто достал.

Виттория выгнула бровь в непонимании и дернула головой, чтобы Паола продолжила свою мысль.

- Это же я сказала, что была последней, кто тебя видел.

Что-то внутри Риччи сковало ее легкие. Конечно, для полной картины не до конца раздробленной в мясорубке внутренней наполненности не хватает ограниченного запаса воздуха. В последнее время это случалось так часто, что Виттория задумывалась над тем, что у нее внутри вставлен баллон с кислородом. И стрелочка на нем тянется влево слишком быстро.

Они перешли грань, но это все равно было слишком быстро. Виттория не понимала, но она сама оттягивала этот момент неизбежного, когда должна будет обсудить тот вечер хоть с кем-то. Паолы была самым безобидным вариантом.

- Что ты им сказала про себя? – спросила Виттория, решив начать издалека. – Ты ведь должна была объяснить как-то свое отсутствие.

- Сказала, что какой-то безрукий пролил на меня коктейль, - практически отмахнулась Паола, и в ее голосе проскользнули нотки раздражения.

Но Виттория не дура. Она закрылась ото всех, но ее навык анализа все еще был с ней. Виттория прекрасно поняла подобный тон и жест Паолы и была ей благодарна. В данный момент брюнетка дала понять, что все, что касается ее, было неважным. Гораздо важнее разобраться с тем, что стоит делать дальше. Риччи была благодарна Паоле за то, что она не обращается с ней, как с жертвой, как с бедной девочкой.

Паола вдруг резко потерла глаза двумя пальцами и поддалась вперед, разводя руки в немом вопросе. Виттория на секунду стушевалась, но почти сразу закатила глаза и нахмурила брови, склонив голову в сторону. Немой вопрос, на который Риччи должна была дать вполне конкретный ответ. Но эта именно та ситуация, когда девушка сама не разобралась, что должна сказать.

Что ж, импровизация. По-другому в последнее время не получается.

Виттория решила не напоминать самой себе, что с ней было, после того, как она решила импровизировать в последний раз. Обломки себя она собирала до сих пор.

- А что я должна была сделать? – резким тоном отозвалась Риччи. – Мне максимально не хотелось объяснять Марко, почему это я свинтила из его дома.

- Ага, - скептически настроенный голос Паолы был больше похож на издевательство. – Именно поэтому ты не сказала вообще ничего за все это время. Даже сегодня.

Виттория закатила глаза на то, с каким нажимом произнесла Паола последние слова. Девушка сама себя уже начинала отчитывать за то, что откровенно бегала от Марко весь день, прекрасно понимая, что вечером будет жечь себя на костре за эту неосторожность. Она ведь должна была сделать так, чтобы остаться прежней в глазах других людей.

Возможно, в этом и была проблема. «Другие» люди как раз ничего и не заметили. Вот только Марко слишком хорошо ее знал, Моретти читал ее как самую любимую книгу, в которой знаешь каждую строчку, а Паола была осведомлена лучше остальных. Никто из них не мог не заметить.

Виттория поджала губы, сжимая и разжимая челюсть. Она откинула голову на верхушку спинки дивана, пытаясь в потолке найти все ответы на вопросы, которые постепенно уничтожают ее нервную систему.

Но там было так же пусто, как и в солнечном сплетении Риччи. Странно, когда-то она хотела избавиться от адского огня, который заживо сжигал ее, причиняя нестерпимую боль в качестве платы за минуту слабости. Сейчас же Виттория почти отчаянно желала хоть на миг почувствовать прежний жар. Но не было ничего. Пусто и холодно.

- Тебе не кажется, что мы поступили неправильно? – спросила Паола, в упор смотря на Риччи. Виттория медленно повернула голову в сторону брюнетки и выгнула бровь в непонимании. Паола прочистила горло и почти осторожно добавила: - Его могли найти. По ДНК на твоем теле его бы нашли.

Виттория зло усмехнулась, отчего по рукам Паолы побежали мурашки. Риччи даже не рассматривала подобный вариант.

- А ты не думала, чего это будет стоить мне? – спросила Виттория, вновь кладя руки на стол. – Я бы рассказала, хорошо. А дальше?

Виттория оценивающе посмотрела на брюнетку, но подняла руку вверх, перебивая ее. Картинки в ее голове появились сами собой. Такие красочные, что от них стало тошно. Ага, прошлой тошноты было же мало.

- А дальше бы Марко забаррикадировал все выходы. Был бы лица каждому, кто хотел бы смыться. Я бы сидела на диване, слушая плачь Бекки и ор Марко, который рвал бы глотку, обвиняя каждого подряд. Каждый бы посчитал своим долгом подойти ко мне и начать утешать. Часы ожидания пока приедет Полиция, а потом еще нужно было бы ждать, пока приедут родители. После этого крайне неприятная процедура осмотра, после которой еще часы исследований. Конечно, ни о каком отдыхе речи бы не было, учитывая, что отходить от меня ни на шаг никто не собирался. Телефон бы разрывался от звонков Марко, Бекки, моей сестры и еще невесть от кого с расспросами о том, как я себя чувствую. Веселая картина маслом.

Виттория тяжело выдохнула, сжимая виски пальцами и жмуря глаза. Это было сродни тому, что еще раз пережить тот вечер. И отдавалось все это горечью на языке и скрутившимся узлом в районе печени. Риччи хотела выпить. Она понимала, что угробила свое здоровье за две недели сильнее, чем за все предыдущие годы. Но и поделать с собой ничего не могла. Это был единственный действенный способ привести себя в мало-мальски живое состояние.

Грудная клетка горела от тяжелого дыхания, но Виттория сейчас старалась сосредоточиться больше на том, чтобы успокоить свой мозг, который вновь начал подбрасывать воспоминания. Черные, мерзкие, зловонные. Все это являлось в кошмарах, и Риччи старалась отогнать их наяву.

- Ты вспоминала что-нибудь? – спросила Паола, видя, как Виттория уходит в себя.

- Я ничего не помню, - резко выдохнув, ответила Риччи. – Но я пришла к выводу, что навряд ли это действие всего того алкоголя, что я в себя влила. Пила и больше, ничего не случалось.

- И ты думаешь, что...

- Ага, - почесав лоб, Виттория пожала плечами, будто они обсуждали надвигающийся дождь.

Паола если и была шокирована подобной реакцией, то старалась этого не показывать. Хотя, выходило у нее очень плохо. Голос ее по-прежнему дрожал, и Риччи прекрасно понимала, что на языке у брюнетки вертится до боли банальный вопрос: «почему ты так спокойна?».

Почему до боли? Виттория просто так часто задавала его сама себе, что буквально стерла в кровь свое самообладание. Она просто устала спрашивать себя об этом. И устала чувствовать постоянную боль в висках от перенапряжения. Но по-другому пока не получалось.

- Идей вообще никаких нет? – в голосе Паолы Виттория смогла уловить намек на надежду.

Было даже неловко огорчать брюнетку. Вот только Риччи никто не спрашивал, нужна ли ей последняя надежда на чудо. Вот и она не будет интересоваться.

- А есть смысл? – с усмешкой спросила Риччи. – Даже если я вспомню, что маловероятно, то что? Кровную месть ему устрою?

- Ты ведь понимаешь, что Марко от тебя не отстанет, - сквозь зубы прошипела Паола, решив надавить на самое больное. Оно бы сработало, если бы Виттория раньше не решила, что в этом мире ни для кого нет места в ее душе.

- А ты должна понимать, что меня это мало волнует, - Риччи начала терять терпение. – Я не собираюсь ничего говорить.

Виттория чувствовала, как запахи вокруг обвивают удавку на ее шее. Она больше не могла здесь находиться. Первоначальный план согреться и немного привести свою голову в порядок с помощью горячего шоколада пошел в далекое пешее. Виттория теперь хотела только очутиться в своей кровати с полной кашей в голове, чтобы мысли не смогли давить своей разрушительной силой. Хотелось забыться.

Виттория пропустила тот момент, когда ей стало плевать, что сегодня будний день. Это переставало иметь значение, когда Риччи, наконец, могла спокойно вырубиться без снов, вновь вскакивая с кровати с хрипами в горле. Больше она не кричала, но горло саднило каждое утро от тошноты и болезненных спазмов.

Виттории иногда казалось, что ее голос навсегда приобрел хрипотцу. Еще один отпечаток, который чувствовался ядовитым клеймом в дань прошлому.

Виттория забрала сумку и встала, слегка кивнув Паоле на прощание. Риччи прошла вперед, но брюнетка вновь сжала свои пальцы на запястье девушки, поворачивая ее к себе.

- Они поймут. Они видят, что с тобой что-то не так. В конечном итоге они узнают, - на полные злости глаза Виттории Паола только тяжело выдохнула. – Не от меня, конечно. Я не дура, пока молчишь ты – молчу я. Но они рано или поздно придут к тебе за объяснениями. И они оба не будут себя сдерживать.

Паола отпустила Витторию, поворачиваясь к своему телефону, на который пришло уведомление. Риччи понимала, что брюнетка права. Такой расклад событий - это дело времени, которого оставалось все меньше. На подсознательном уровне девушка понимала, что ее скоро окончательно разорвет на части. Потому что невозможно вытерпеть ежедневную муку в ванной, после которой приходится отмывать кровь со всех поверхностей.

Витторию могло насторожить такое спокойное поведение Паолы, когда она упомянула Моретти. Брюнетка не называла имен, но они обе прекрасно понимали, о чем идет речь. Но Риччи прекрасно видела, что Паола смирилась. Что она просто приняла тот факт, что Моретти не оставит Витторию. Они обе не понимали, почему, но они были уверены, что Пабло встанет рядом с Марко, когда придет время крови.

Но Виттория устала. Она не хотела думать о будущем, когда в ее настоящем творился полнейший хаос.

Невозможно постоянно носить одну и ту же маску, когда ты привык играть разные роли. Не оставалось сил каждую ночь во снах слышать грубый голос. Не было сил терпеть.

Но Виттория понимала, что должна. Настолько долго, насколько это возможно, но она должна попытаться сыграть прежнюю себя.

Она обманывала себя. Свежий воздух, ударивший мощным потоком в лицо Виттории, заставил ее на секунду приблизиться к правильному ответу. Она врала себе. Риччи не боялась гнева Марко, ее не трогали чужие слезы. Ее ломала одна мысль о том, что в его лазурных глазах она увидит пустоту. Гораздо проще носить ее в себе. Но абсолютное ничего внутри него Виттория бы не вынесла. Только не он.

Почему? Она не знала. Просто потому, что это он. А с ним не может быть по-другому.

***
- Скажи мне, что я просто плохо расслышала, - Виттория со звонким стуком поставила кружку на стол. Оставалось уповать на то, что бедная керамика не разлетится к чертям.

Корделия если и хотела вздрогнуть, но сдержалась, просто прикрыв глаза. Она резче, чем нужно отрезала кусок от своего стейка и поднесла вилку ко рту. Риччи пристально наблюдала за попытками тети сохранить хладнокровие и авторитет. Вот только это все сейчас рассыпалось в пыль, потому что исходящие от девушки волны накипающей ярости были почти осязаемыми.

Виттория склонила голову до щелчка, и это было последней каплей. Корделия резко выпустила из рук столовые приборы, и они звонко ударились о края тарелки. Почему-то в этом доме все разбивается на части с завидным постоянством.

Корделия отпила немного вина из бокала и повернулась к племяннице, которая сидела с явным торжеством в глазах и ухмылкой на губах. Женщина устала наблюдать это выражение лица Виттории. Всю неделю девушка выглядела только так, будто делала одолжение вселенной, что она присутствует здесь.

- Насколько я помню, на слух ты никогда не жаловалась, - иронию в голосе Корделии Риччи оценила.

Вот только сейчас ее собственный запас яда почти капал с языка. Но Виттория понимала, что не имеет права оступиться и дать волю эмоциям. Это она позволяла себе делать только за закрытыми дверьми спальни.

- А мне в последнее время мерещится всякий бред, - произнесла Виттория, начав в руках мять салфетку. – Например, то, что ты снова втягиваешь меня в какую-то муть.

Корделия глубоко вздохнула и на выдохе произнесла:

- Это было обговорено еще несколько месяцев назад.

- Вот только со мной никто ничего не обговаривал, - сейчас бы любой символист в катарсис впал. Но Виттория даже не замечала происходящего. Она просто разорвала салфетку на мизерные обрывки чего-то, что было прекрасно.

Было бы довольно эффектно, если бы сейчас Риччи перевернула стул и ушла в свою спальню. Но собственное взбешенное состояние девушку мало волновало. Корделия же находилась в своей крайней степени контроля: ее сжатая на пределе челюсть, вздувшаяся вена на виске, тяжелое дыхание и побелевшие костяшки пальцев – Виттория откровенно наслаждалась тем, как от тети медленно утекает самообладание.

Виттория не ушла лишь потому, что знала, что в своей спальне она вновь проглотит таблетки, запив их новой порцией алкоголя, и уснет. Это все стало таким привычным, что выполнялось на автомате. А Риччи надоело. Ей хотелось хотя бы чуть-чуть растянуть свое нахождение в сознании. Даже если при этом пострадает нервная система Корделии. Даже если сама Виттория в данный момент готова сжечь даже тот самый черный лист. Он просто не мог стать еще темнее.

Риччи чувствовала, как в виски вкрутили болты, как в солнечном сплетении что-то начинает дрожать, разносясь по телу маленькими льдинками. Но она терпела. Это было чудовищное чувство, но, тем не менее, это было чувство. Первые отголоски чего-то живого за последнее время. И она не собиралась упускать эту возможность.

- Виттория, - Корделия говорила медленно, словно выверяла каждое слово. – Этот благотворительный вечер был запланирован очень давно. И это уже сложившаяся традиция – приходить со своими детьми.

Виттория не могла упустить возможность вылить хоть часть своего яда, который, казалось, тек по венам.

- Как же ты все прошлые годы без меня справлялась? – приторно-ласковый голос девушки заставил женщину резко вскинуть на нее строгий взгляд.

Но Виттория только выгнула бровь. Да, этот прием Корделии не работал и раньше, что уж говорить про настоящий момент, когда внутри девушки не осталось ничего, на что можно было бы надавить.

- Я не собираюсь в этом участвовать, - спокойно поставила точку в этом вопросе Виттория, поднимаясь со своего стула. – Раньше ты как-то обходилась без меня на этих вечерах, то и в этот раз справишься.

- Ты останешься здесь, - почти прошипела Корделия, поворачиваясь всем корпусом к Виттории. – Наш разговор еще не окончен.

Риччи насильно отогнала желание сорваться. В данной ситуации это вызвало бы слишком много вопросов, а Корделия и так на взводе. Виттория обожала эти моменты, но так же и боялась их. Это ведь почти легендарно – противостояние двух женщин одной крови. Но это самое страшное, что может случиться в этом доме. Никто из них никогда не отступал, и все выливалось в откровенный скандал, где не было победителей. Выжившие.

Но это именно то, что Риччи научилась делать в последнее время, как бы жутко это не звучало.

- Что нового ты можешь мне сказать? – с тяжелым выдохом Виттория повернулась, раскинув руки в стороны. – Аргументы у тебя закончились.

- Ты забываешься, Виттория, - Корделия почти не моргала, и ее голос звучал настолько низко, что могло показаться, что температура в доме стала на порядок ниже. – Я многое спускаю тебе с рук, на многое закрываю глаза. Но твое хамство начинает переступать все границы.

Риччи прищурилась, и ее губ коснулась именно та улыбка, которую так ненавидела Корделия. Опять эта тема, которая была негласно запрещена.

- А ты решила вновь взяться за мое воспитание, я посмотрю, - нараспев проговорила Виттория. – Только ты опоздала на несколько лет.

- Ты всегда говоришь это, Виттория, - повысила голос Корделия. – И я до сих пор не знаю, что это значит.

- А тебе не обязательно об этом знать, - резко отрезала Риччи, чувствуя как радужку начало затапливать тьмой. – Важно только понимать, что вы все упустили тот момент, когда меня нужно было воспитывать.

Корделия резко вскочила, прекрасно понимая, к чему клонит племянница, и это больно ударило в сердце женщины. Виттория знала, что черту, которую они провели очень давно, сейчас они просто переступили, стирая ее с лица земли. Этот разговор должен был когда-то состояться, но точно не в такой обстановке.

- Мы избавили тебя от мук выбора! - почти прокричала Корделия. – Мы знали, что тебе будет сложно находиться здесь.

- Вот только никто из вас не учел, что, возможно, я хочу мучиться, - без тени эмоций плавно произнесла Виттория. - Возможно, это первый раз, когда я хочу страдать. Но вы решили за меня, не дав сказать и слова. А сейчас ты обвиняешь меня в том, что я неуважительно отношусь к тебе. Не думаешь, что это абсурд, потому что ваше уважение закончилось в день смерти моих родителей.

В глазах Корделии блестели слезы. Виттория первый раз за все эти годы произнесла эти слова. Как последний гвоздь, вбитый в крышку гроба той детской веры. Но Риччи не ощущала ничего. Внутри ничего не откликнулось на эти страшные слова, от которых слезы все-таки сорвались с ресниц Корделии.

Но это была та правда, с которой жил каждый член семьи Виттории. Они все это понимали, но боялись даже подумать, что подобное поведение девушки может быть связано с этим. Никто не брал во внимание, что у девочки даже не спросили ее мнения. Все посчитали, что ей и так сложно поверить в смерть родителей, когда она сама лежала на больничной койке, когда ее переломы приносили ей адскую боль.

Все посчитали, что поступили правильно. И теперь они расплачиваются за это. Вот только почему больше всего досталось именно той девочке, которая не знала, что ее судьбу уже решили? Почему именно она должна нести этот чертов крест на Голгофу своей порушенной жизни?

- Мое слово ты услышала, - Виттория решила уйти, пока ее состояние еще можно было успокоить таблетками. – Повторять я не буду. Право мне что-то указывать было только у одного человека и это не ты.

На последних словах Виттория покрутила кольцо и развернулась, уходя в свою спальню.

Видит бог, этот разговор встал ей поперек горла. Хотя, тошнота была самой натуральной, и Риччи вспомнила, что она снова ничего не съела. Виттория прекрасно знала, что Корделия сейчас не знает, как собрать себя вновь в главу семьи, поэтому и не заметила чистую пустую тарелку племянницы. Но девушка была уверена, что утром ей вновь достанется за это. Но это будет завтра.

А сейчас она вновь закрывала дверь на замок. Вновь шла к комоду, в котором хранила таблетки и бутылку вина. Это было максимально плохой вариант, но Виттория чувствовала, как ее начинает трясти. Голод на протяжении нескольких дней, вечная головная боль, жжение во всех шрамах, да и просто дикая физическая усталость, которая начиналась в тот момент, когда девушка открывала глаза и бежала в ванную. Виттория просто устала все это ощущать.

Больше всего ей надоела черная пустота внутри, прямо там, где раньше был тот самый шарик, который диктовал ей эмоции. Сейчас там гарь. Абсолютное ничего.

Ее руки опять начали дрожать. В глазах появилось жжение, и впервые Виттория испугалась. Она прекрасно понимала, что воспоминания о родителях, тем более в этом ключе, заставят и без того хрупкий мир девушки пошатнуться. Но Риччи совершенно не хотела сейчас поддаваться эмоциям.

Но с каждым шагом Виттория теряла четкость этого мира. С каждым шагом ее руки переставали ее слушать. Ноги начали неметь, и она вновь почувствовала тот самый ком в горле, после которого она отключилась в новогоднюю ночь. Стало по-настоящему страшно, потому что Виттория привыкла к сорванным связкам, к постоянной крови в ванной, к хрипу в голосе, потому что на горле точно образовались трещины. Она привыкла замазывать синяки и натягивать маску.

Но она не хотела вновь попасть в то состояние, после которого ей приходится все это делать. Ей стало по-настоящему страшно, когда, сделав глоток вина, чтобы запить таблетку, Виттория подавилась. Ее организм словно отвергает все, что девушка пытается ему предложить. Бутылка была почти пустой, и только это спасло Витторию от будущего пятна на ковре.

Бутылка выпала из рук девушки следом за пластинкой таблеток. Мир окончательно потерял резкость. Виттория застонала от боли в коленях, когда с глухим звуком упала на пол. Последнее, что она запомнила, была одна слезинка на правой щеке.

А дальше темно.