Вредные привычки

Бутылка вина. Упаковка черного чая. Половина банки лосьона с запахом кокоса. Заслушанная до дыр новая песня, вставшая поперек горла.

Почти помогло, но весь шлейф спокойствия и уверенности растворился с таким энтузиазмом, коим Виттория не обладала с самого рождения. Два дня выходных она старательно возвращала себя, но это все оказалось бесполезным, когда ей пришлось лицом к лицу столкнуться с причиной своих потерянных моральных устоев.

Не то чтобы они и до этого были глубоко зацементированы в сознании девушки. Но в его присутствии этот сборник нравственности становился таким ветхим, что сыпался прямо в руках.

Виттория сама с собой договорилась с самого начала, что самобичеванием она будет заниматься потом, лишь бы получить хоть какое-то облегчение. И было наплевать, что приносить его именно Моретти.

И Риччи прекрасно справилась с вознесением собственной гордости на Голгофу. Буквально ощущая, как занемевшие под его руками шрамы пульсировали, давая понять, что сейчас сердце находится где-то в районе спины. И Виттория понимала, почему в груди так пусто.

Вот только смириться с этим она не успела, когда встретилась с прозрачно голубыми глазами Моретти. Вновь.

Она ведь знала, что им придется взаимодействовать, и выходные были достаточным временем, чтобы заново надеть маску презрения и отстраненности. Вот только с каждым разом это становилось делать все сложнее. Виттория понимала, что ее маска приклеена так криво, что сквозь щели видны синяки под глазами и опущенные уголки губ.

Сложно. Больно. Ложь.

Но они будто негласно договорились о том, что ничего не поменяется.

Там, в тренажерном зале, пока она объясняла, зачем искала его, Виттория ни разу не посмотрела Моретти в глаза. Она почти равнодушно наблюдала за тем, как он ищет в сумке свои записи. Случайно дотронувшись до его пальцев, Риччи сразу же отдернула руку. Было бы смешно, учитывая, что на протяжении пятнадцати минут она вообще не контролировала свои действия.

В отличие от него.

Закрывая за собой дверь тренажерного зала, Виттория почти пожалела, что не взглянула в его глаза напоследок. Но все это время, она медленно следила за аномальной реакцией своего организма. Неправильной, но уже такой привычной.

Теплая красная кровь превратилась в подобие заостренных ледяных дротиков. Каждую секунду левую сторону пронизывали холодные импульсы, но они не причиняли боль. Точно не новую. Наоборот, усмиряли давно ставшее привычным жжение.

Виттория помнила каждое прикосновение пальцев Моретти к себе, пыталась сохранить ощущения, зная, что такое вряд ли повторится.

Но, столкнувшись с ним в дверях класса, Виттория увидела, что не одной ей стало легче. Она это поняла еще тогда, когда в первый раз оторвала от его губ в попытке его остановить. Тогда глаза парня перестали напоминать шторм, становясь вновь лазурными.

И ей хватило буквально пары секунд сейчас, стоя просто вот так, у всех на виду, чтобы понять: с ним все в порядке. И это опять резануло внутри жалящим чувством. В районе солнечного сплетения не было ничего, поэтому эхо этого чувства разнеслось оглушительной волной.

Виттория не понимала, почему она волнуется за его состояния. А точнее, как давно она стала это делать.

Девушка почти открыла рот, чтобы первой вернуть их взаимодействию привычный оттенок, но была остановлена самим Моретти.

- Разрешишь, - парень рукой указал на дверь и сделал шаг вперед, намереваясь уйти.

Виттория чисто рефлекторно отошла в сторону, сбитая просьбой Пабло. Именно просьбой. Ни толчком в плечо, ни новым оскорблением, ни язвительной усмешкой.

Моретти просто прошел мимо Виттории, никак не показав, что ему претит ее нахождение здесь, рядом с ним.

И это просто игры воспаленного ума. Мы настолько привыкаем к всеобщему хамству, к плохому обращению с собой. Привыкаем постоянно выпускать шипы на любые слова в нашу сторону, даже если они не несут никакой негативной семантики. И вот такой обычный, нормальный тон общения вызывает когнитивный диссонанс.

Но Виттория привыкла к тому, что в ее жизни все нормальности закончились очень много лет назад. И с тех пор те самые шипы она и не задвигала обратно внутрь. На деле же они были уникальными. Двусторонними. Чертов сказочник ее истории решил так поиздеваться.

Но Виттория чувствовала, что от нее что-то ускользает. Маленькая деталь, без которой не складывается. Будто маленькая шестеренка, которая должна привести в работу целый механизм. Но ее нет.

Она была в тихом выдохе Моретти, как только Риччи вошла в спортзал. В его поцелуях, которыми парень намеревался оставить как можно больше синяков и ран. В том, как Моретти опустил голову, после того, как все-таки оторвался от губ Виттории. И в том, как он сказал «это будет сложно», когда девушка что-то говорила про их общий проект. Хотя Виттория четко уловила двойное дно в этой фразе, но ей явно было не до анализа.

Виттория села за свою парту и по привычке выпрямила спину. Черт, ее напряженный мозг был перегружен настолько, что начали гореть виски, но он умудрялся контролировать даже такую элементарную механику тела.

Но Виттория четко поняла, что расслабиться у нее сегодня не получится. Хотя, она и не особо на это рассчитывала.

Показательный вздох с правой стороны и звук отодвигающегося стула. Риччи заранее приготовилась к диалогу, который по своей сути мало на него походил. Неконструктивный монолог, если быть точнее.

Маска равнодушия и снисходительности появилась на лице Виттории ровно в тот момент, как Паола приземлилась на стул напротив. Риччи почти стиснула зубы от спазмов. Данная маска стала появляться все чаще и требовала большей концентрации.

- Ты потерялась? – спросила Виттория, принимая максимально расслабленную позу.

- Мне просто интересно, - Паола положила свою руку на парту Виттории и начала аккуратно стучать ногтями. – Когда ты вновь свалишь в закат.

Виттория на секунду прикрыла глаза и выгнула левую бровь. Это было неожиданно. Достаточно странный вопрос от той, чье мнение Риччи интересовало не то, что в последний момент. Его даже никто и не спрашивал.

- Я хочу уточнить, - Виттория немного наклонилась вперед и прижала руку Паолы к столу. Слишком надоедливый звук от накладных ногтей. – Вновь?

- Ага, - Паола старалась вложить в выражение своего лица как можно больше высокомерия и чувства собственной важности, но это вряд ли бы сработало. – Было очень хорошо находиться здесь, пока тебя не было.

Виттория откинулась на спинку стула и потерла виски. Эта игра в ревнивицу и очередную жертву ее парня была веселой. Но вот эта заезженная пластинка о том, что Виттория здесь не к месту, уже стерла черепную коробку, как самая тупая болгарка.

Будто и без Паолы Виттория этого не знала. Но эта китайская пытка, когда на протяжении всех этих месяцев одна и та же мысль капает на мозг, грозила отправить девушку на восьмой круг ада. Спасибо Данте.

- Слушай, - Риччи резко подалась вперед, отчего Паола невольно вздрогнула. – Тебе самой не надоело? Ты каждый раз говоришь одно и то же.

- А от тебя исходит только одна проблема, - сказала Паола. – Ты мешаешь.

- Я понимаю, что с самого начала я тебе не угодила, - Виттория старалась смотреть прямо в глаза Паоле. Гораздо проще было с ней разговаривать, когда она не строила из себя звезду местного масштаба. – Понимаю, что, так или иначе, внесла небольшой разлад в ваш квартет. Но заметь, я не касаюсь вас и словом без лишней необходимости. Это ты почему-то воспринимаешь даже мое присутствие, как личное оскорбление.

- Не говори, что ты так себя не ведешь, - произнесла Паола почти сквозь зубы.

Было видно, что слова Виттории зацепили брюнетку, но просто так она бы это не признала. Хорошая тактика – перейти в наступление, когда приходит время оправдываться. Но что первый вариант, что второй, - оба они подразумевали отступление. Отказ от первоначальной идеи.

У Паолы просто не осталось выбора.

- Речь не обо мне, - Виттория пожала плечами и еле заметно улыбнулась. – Но я и не отрицаю. Вопрос в том, что ты зацикливаешь на этом слишком много внимания.

На этом можно было и остановиться. Попросить просто не замечать, не затрагивать эту тему. Но Виттория знала, в чем конкретно состоит претензия Паолы. И проще было все проговорить сейчас, потому что позже подобный разговор может закончиться сорванными связками одной и слетевшим с тормозов терпением другой.

Стало бы плохо всем вокруг.

Виттория всегда активно жестикулировала, когда была заинтересована разговором. Сейчас, снова согнув в локте одну руку, она заметила, что в классе стало на порядок тише. Она обернулась, и ей показалось, что она успела пропустить очень важный момент.

В какой момент времени их разговор стал сценой из триллера?

Паола медленно оглядела класс и развела руками. Да, пассивная агрессия только что окончательно вошла в помещение.

- Но проблема не в этом, - Виттория закусила нижнюю губу и тяжело выдохнула. – Ты с самого начала слишком сильно охраняла то, что принадлежит тебе.

- Ты просто резко оказалась там, где тебя быть и не должно, - резко, холодно. Виттория поняла, что годы рядом с Моретти не прошли напрасно.

- Так заметь, поводов я и не давала, чтобы при каждом удобном случае ты кидалась на меня. Наши чувства с Моретти абсолютно взаимны, - Риччи заметила, как дернулась Паола, и подняла руку, чтобы остановить уничижительную речь брюнетки. – Мы друг друга не перевариваем.

Виттория в который раз убедилась, что ее сказочник обладает поистине извращенным вкусом жизни.

Паола на слова девушки запрокинула голову и начала тихо смеяться. Но это совсем не было похоже на смех неверия и ядовитое хихиканье ревнивой девушки, для которой все сказанное было пустым звуком.

С недавних пор Паола стала еще одним объектом исследования для Риччи. Вот только она шла в комплекте к основному, который был настолько скрытен, что Виттория ловила себя на мысли, насколько тяжело ее близким рядом с ней.

Но Паола будто вносила новые оттенки, какой-то подтекст, чтобы понять, кто такой Моретти.

- Наивная, - улыбка с лица Паолы слетела в тот момент, когда в классе повисла кромешная тишина. Холодок, который пробежал по спинам всех присутствующих был сравним с тем самым пресловутым кладбищем, на которое отправится каждый, кто осмелится взглянуть на осязаемую причину разговора Виттории и Паолы. – Я говорила тебе однажды, повторять не буду. Но искать то, что априори для него не было предназначено, бесполезно.

- С чего ты решила, что я буду это делать? – спросила Виттория.

- Потому что я пыталась. В отличие от остальных девчонок, которые пытались пробудить в нем совесть и какие-то чувства, я старалась их найти. Узнать, были ли они когда-нибудь. Не нужно, не надейся.

Казалось, что Моретти сам не против посмотреть эту драматическую сцену, на которую уже никто не обращает внимания с его легкой руки. Но, увидев, как Паола собирается что-то добавить к своим словам, он сорвался с места и оказался прямо за спиной девушки.

- Паола, - произнес Пабло, смотря на то, как девушка сцепила руки в замок, как только он приблизился. – Ты разве не помнишь, где именно твое место?

Черт. Даже на таком небольшом расстоянии можно было заметить, что челюсть Моретти сжалась настолько, что несчастный алмаз раскрошится прямо под ноги вместе с терпением парня.

Но это было грубо. Его вопрос прозвучал логично, учитывая, где именно они разговаривали. Но, твою мать. Его слова насквозь были пропитаны угрозой того, что пора Паоле начать следить за своими словами.

Жестоко, но оно сработало.

- Я помню, - Паола поднялась со стула и повернулась к Моретти. Но как бы серьезно она не была настроена, как бы твердо не звучал ее голос, она по-прежнему была ниже Моретти. Во всех смыслах. – А ты, мне кажется, забыл.

- Следи за языком, - Пабло не скрывал свое злости. – Не пытайся играть со мной.

- Это ты начинаешь играть с огнем, Пабло, - Паола понизила свой голос, но даже так она умудрилась его наполнить истеричными нотками. Она начала волноваться.

- Поверь, сгореть не боюсь, - Пабло дернул головой в сторону своей парты, и у Паолы не осталось выбора, кроме как последовать на свое место.

Моретти кинул последний взгляд на Витторию, и ее прошибло.

Да, сейчас создалось такое впечатление, что парень варится в котле собственного ада, который построил сам. Искры в его глазах почти напрочь сожгли радужку.

Но Риччи, увидев, как Моретти сжимает челюсти, как вздулась вена у него на виске, его глаза, пропитанные чистой злостью, расслабилась. Долбаные эмоциональные качели, на которых Виттория каталась уже столько лет, вновь начали свое действие.

Но такое состояние Моретти было привычным для девушки. И поэтому ей стало спокойно. Еще одно доказательство того, что все так, как нужно. Как прежде. Ничего не меняется.

Вот только никогда это постоянство не приносило такой тревоги, как сейчас. Когда-то в нашей жизни должен наступить момент, когда все, к чему ты привык, пойдет прахом. Будешь ты рядом, станешь ли наблюдать, сам возьмешь в руки кувалду и начнешь сносить бетонные стены, охраняющие тебя от собственных мыслей. Но это время придет.

И Виттория была уверена, что сейчас, в данную секунду, наблюдая за тем, как Моретти закатывает рукава своей рубашки, и как сильно напряжены его вены, самый нижний кирпичик в ее стене, ограждающей ее от посторонних, рухнул.

Он сейчас горит. А она рассыпается в крошку.

***
- Давай быстрее, - Марко вскочил со своего места примерно за секунду до того, как прозвенел звонок. – Я еще хочу пойти покурить.

Виттория прикрыла глаза ладонью и беззвучно засмеялась. Она никогда не перестанет ему говорить о том, что его жизнь в этом плане равна нулю. Бесполезно курить, а потом подыхать на тренировках и выплевывать свои легкие.

Но это то, что было постоянным. Марко всегда смеялся на эти слова девушки, попрекая ее тем, что ее печень давно пора сдать в отходники за неисправностью, когда она хватается за бок, впечатывая кулаки в боксерскую грушу. Туше.

Марко, заметив, что Виттория трясет плечами в беззвучном смехе, шлепнул тыльной стороной ладони по ее плечу. Пытаясь сдержать смех, Риччи прищурилась настолько, что в уголках глаз начали собираться слезы. Пинок Марко по лодыжке девушки помог примерно так же, как если бы он прямо здесь клятвенно пообещал больше никогда не брать в руки сигареты, - никак.

- Да хорош тебе, - Марко развел руками в стороны и посмотрел на Бекку в поисках поддержки.

- А что ты на меня уставился, - Бекка подошла сзади Виттории и скрестила свои руки у нее на груди. – Я тебе говорила по поводу курения. Как видишь, не я одна о тебе беспокоюсь.

- Ага, - Марко перевел скептический взгляд на Риччи. – Кто бы говорил мне за мое здоровье.

Марко грозился прямо сейчас повредить свой речевой аппарат, схватив нехилый удар по челюсти толстой тетрадкой. За этой сценой шуточного побоища наблюдала Бекка, давно привыкшая к такому стилю общения этих двоих неразлучников. Вот только никто не замечал сжатой на максимум челюсти Моретти и раздраженного взгляда Паолы.

Виттория прекрасно понимала, что дружба этих четверых прошла все. Их нельзя смутить, расстроить, разозлить парой шуток со стороны. Она, собственно, этого и не хотела, осознавая, что все места заняты.

Но ее связь с Марко стояла поперек горла парочке, которая буквально прожигала взглядом спину Виттории, пока она собирала свои тетради. Но это то, что было, и никто не мог с этим поспорить. Непонятное сплетение жизней Марко и Виттории им приходилось принимать.

- Нет, ну правда, - Марко все еще разминал свою челюсть. – Постоянно мне выговариваете, что КПД моих действий ноль. Ты себя вспомни.

Марко показательно обвел тело Виттории рукой в воздухе, и на его лице заиграла торжествующая улыбка. Но, видимо, он стал забывать, с кем именно он разговаривает.

- Тебе походу мало челюсти, по которой ты отхватил, - Бекка удрученно положила подбородок на ладонь, приседая на парту. – Сейчас еще по какой-нибудь конечности получишь, дорогой.

Виттория скрестила руки на груди и, не двигая головой, поджала губы и несколько раз быстро моргнула, посмотрев на Бекку. Она всегда восхищалась блондинкой, когда та была на стороне Риччи, когда дело заходило до увечий Марко. Прекрасный тандем, которого Марко боялся, как огня, для пущего эффекта не хватает его мать сюда добавить.

Единственные женщины, которых он страшился. И которых любил.

- Ты на меня с собой не сравнивай, брат, - Виттория на ходу поправила сумку и остановилась напротив Марко, немного запрокинув голову, чтобы смотреть ему в глаза. Вот только именно Марко чувствовал, что он вдруг оказался ниже. – Мне уже поздно что-то говорить, терять нечего. А у тебя есть шанс. Не угробь его.

Виттория подмигнула ему и уже развернулась в сторону двери. Но, услышав почти облегченный выдох Бекки, девушка вспомнила кое о чем важном.

Зайдя за спину Марко, Виттория обернулась и аккуратно, насколько это было возможно в ее положении с поднятой ногой, приложилась своей ступней по его бедру.

Резкая боль и Марко схватился за правую сторону. Чтобы не потерять равновесие, он ухватился за парту, но успел повернуть голову и увидел, как Виттория, смеясь в голос, отскочила на несколько шагов. Она пожала плечами, и он понял, что она никогда не изменится.

Только она могла вот так дурачиться после того, как почти призналась в том, что закопала последнее, что могло удержать ее в нормальном расположении, - собственную волю. Марко как никто другой знал, чем вызваны такие ее срывы, когда ни разговоры, ни чай не помогают. Это был последний рубеж, который она сама не хотела преодолевать. Но который стал стираться слишком давно, чтобы можно было остановить этот процесс.

Оставалось ждать, когда можно будет без зазрений совести ставить надгробие. Собственно, совесть похоронена в той же яме.

Виттория почти вышла из класса, но решила дожать эту тему до конца. Она обернулась и увидела, что Марко уже разговаривает с Моретти, причем и тот, и другой не были удовлетворены тем, в какое русло их завел разговор.

Но Виттория была почти уверена, что ее слова сработают. Это был грязный прием, игра на чувствах и всем подобном прочем. Но она никогда не брезговала подобной тактикой, прекрасно понимая, что порой это единственный стоящий способ.

- Марко, - серьезный тон Виттории заставил его обернуться. – Хватит курить, ты обещал мне.

Нахмурив брови, Виттория кивнула и поспешила уйти, пока не наткнулась на полные непонимания взгляды. Она была уверена, что ее слова заставили Марко отбиваться от вопросов. Но она знала, что он не скажет. Даже Бекка не всегда была в курсе того, о чем они говорили, какие именно темы затрагивали.

Ведь что-то должно оставаться только для двоих.

По пути в библиотеку Виттория мысленно настраивалась на ближайший час рядом с ненавистной Карениной. Нет, сам роман ей нравился, но именно личность женщины, ее нрав пробивали в Виттории сквозную дыру прямо там, где должно быть сочувствие и сострадание.

Подобные чувства и до прочтения романа были чужды девушке, но ведь когда мы видим несправедливость по отношению к матери, к женщине, которая просто хотела быть счастливой, то ведь на уровне инстинкта должна рождаться женская солидарность. Что-то, что заставит понять ее мотивы, проникнуться к ее горю и понять, что в каждой из нас существует борьба, неведомая никому, даже самым нашим близким.

Но все, что Виттория чувствовала к Анне Карениной, находилось на другом полюсе эмоционального диапазона. Риччи прекрасно понимала мотивы главной героини, причины ее поступков и разделяла ее желание стать свободной. Но в данном случае слова «цель оправдывает средства», в которые Виттория поверила раньше, чем в себя, отказались работать.

То, какими способами Каренина добивалась собственной свободы, как боролась за любовь, и как при этом она реагировала на окружающих, заставляло задуматься, а достойна она этого или нет.

Виттория поняла, что эти мысли завели ее туда, где она оказалась в прошлый раз, - в тупик. Впервые услышав эти слова, она почувствовала, как почва под ее ногами стала такой зыбкой, что Риччи оказалась по пояс погребена в этом песке. Чертов песок времени в часах из хрупкого стекла, которое накалялось с каждой подобной мыслью. Собственный котел в аду. Смешно.

Но ведь она думала об этом не только на уроке. Подобные размышления стали почти рутиной и встали в одном ряду с чаем, кокосовым лосьоном и побегом от коллекции масок.

Неожиданней всего было услышать это от Моретти. Ведь когда это говорит другой человек, проблема становится реальной, почти осязаемой. Она проникает в самые дальние углы всего того, что раньше ты называл «я». В тот момент Виттория ощутила холодную лавину, обрушившуюся на ее голову, и было так странно, что этого никто не видел. Ведь тогда почти каждая клетка ее тела сжалась в отдельные тиски, чтобы никто не ранил.

Было больно.

Почти как сейчас.

Риччи уже перестала дергаться при каждом подобном ощущении, когда левую сторону обжигало холодом. Самый странный оксюморон ее жизни, который стал реальностью. И никто не успел проконтролировать, когда это произошло. Он просто стал константой.

Но сейчас это чувствовалось не так остро. Все-таки прошло еще мало времени, чтобы эта фантомная анестезия перестала действовать. Но Виттория была рада и этому, потому что так был шанс ее продлить. Зная, что подобного случая, как в спортзале, больше не будет.

Смешно. Когда-то она уже так думала.

Это было странно по самой своей сути. Виттория не меняла своего положения. В этом просто не было необходимости. Она продолжила читать свои записи, чтобы структурировать все имеющиеся пункты в своей голове в единую таблицу. Моретти отодвинул стул напротив и небрежно бросил свою тетрадь на стол. В тишине библиотеки этот звук прозвучал слишком громко, но на это никто из присутствующих не обратил внимания.

В их взаимодействии все было слишком громко.

Слаженный механизм, который сформировался сам собой. Виттория поняла, что ее жизнь в этой школе стала похожа на заблудший Стикс. Она текла сама собой как та самая река, прокладывая себе путь прямиком в Ад. И никто не контролировал этот процесс.

- Ты разве не должен сейчас быть на уроке? – прервала молчание Виттория.

- Так проект никогда не закончится, - Пабло откинулся на спинку стула и сосредоточил свой взгляд на Виттории. – Нужно все обсудить.

Риччи отложила ручку и, тяжело вздохнув, упала головой на сложенные на столе руки. Послышался короткий смешок, и Виттория поняла, что ей все равно придется разговаривать на эту тему. Да, нелюбовь к Толстому она где-то глубже, на молекулярном уровне.

Взмахнув головой, Виттория откинула волосы назад и приняла зеркальную позу Моретти. Было намного проще с ним разговаривать, когда примерно можешь считать язык его тела, перенося его на себя.

- Я посмотрела твои записи, - Виттория кивнула на тетрадь, которую достала немного раньше, сверяясь со своей. – Неплохо, мне понравилось. Я соединила свою часть с твоей, чтобы доклад был связным. Посмотри.

Виттория протянула ему свои листы и стала следить за его реакцией. Сомнений в том, что свою часть она выполнила блестяще, у нее не было. Но, зная любовь Моретти к подначиваниям и язвительным комментариям, Риччи приготовилась выпускать шипы. Хотя она не была уверена, что ледяной панцирь Моретти даст ему почувствовать хоть что-то.

Пабло хмурился по ходу прочтения и на некоторых местах качал головой в несогласии. Виттория интуитивно поняла, что он читает часть рассуждений о заслуге счастья Карениной. Риччи все-таки решила добавить собственное мнение на этот счет, учитывая, что преподаватель это только приветствовал. Немалую роль в этом вопросе сыграла уверенность Виттории в том, что она сможет отстоять свою точку зрения.

Осталось отвоевать ее сейчас.

- Хорошо, - Пабло отложил листы в сторону и поставил локти на стол, сложив пальцы в замок. – Но ты уверена, что часть про Каренину, по поводу которой этот проект и был навязан, необходима?

Моретти выглядел расслабленно, почти скучающе, и Виттория не могла понять, зачем он тут находится. Он ведь согласился с ее структурой доклада, что уже было странно. Ее мнение по этому поводу он знал, так зачем этот вопрос сейчас.

- Я говорила об этом в прошлый раз, - Виттория закинула ногу на ногу, что никак нельзя было увидеть под столом. Но шрам на ноге мог помочь ей успокоиться. – Ты сам увидел, что, если убрать этот кусок, то появится дырень, которую ничем не заткнешь, как ты не вертись.

- Я помню твои слова на этот счет. – Пабло усмехнулся, дословно вспоминая, что говорила Виттория. – Зачем ты хочешь это добавить?

- Мне кажется, что я объяснила, - Риччи выгнула бровь и выжидающе посмотрела на Моретти.

- Ты поняла, о чем я говорю, - Пабло отвел голову в сторону, и ему пришлось призвать все свое терпение, чтобы не закатить глаза.

- Просвети, - Виттория откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

Почему-то именно этот момент показался ей идеальным, чтобы довести Моретти до точки кипения. Именно это и говорил ей ее здравый рассудок, а точнее то, что эта идея граничит с добровольным походом в самую нижнюю резиденцию. Но дьявол на левом плече пел о том, что Моретти стал слишком много на себя брать.

Левая сторона всегда была самой слабой.

- Это то, о чем ты думаешь, - Моретти выглядел так, будто ему действительно интересно об этом говорить. – Твои личные мысли, возможно, страхи. Зачем ты хочешь это вынести на публику?

Виттория невесело усмехнулась и сжала переносицу двумя пальцами. Разговор зашел в русло, которое она старательно избегала. Особенно с этим человеком.

- Ладно, - произнесла Риччи после небольшой паузы. – Давай зайдем с другой стороны. В твоем списке прочитанного нет такого героя, с которым ты мог бы себя отождествить?

- Нет, - резко ответил Пабло.

Он произнес это слово так быстро, что сомнений не осталось – Моретти настолько уверен в себе, что заранее знает все ответы. Но он ответил так резко, почти грубо, что Виттория поняла одну простую истину, которой нет на поверхности. Ее можно найти, если копнуть поглубже, но еще недостаточно, чтобы дойти до сути.

Моретти не определял себя, как подобного персонажа очередной книги. Определить – значит ограничить. А он не терпел, когда его ставили в рамки.

Это было так похоже на то, что о себе думала сама Виттория. Вот только с небольшим отличием. Пабло не сравнивал себя с кем-то, становясь в позицию, что он единственный. Лучший. Риччи не поддавалась сравнению, зная, что хуже нее быть не может.

Хотя, возможно это отличие и не было таким уж небольшим.

- Хорошо, - Виттория на секунду приподняла руки в мирном жесте. – Но, читая книгу, ты находишь похожие черты персонажа в себе. Так или иначе, но это случается. Неосознанно. Вот и я решила, что будет неплохо показать современные реалии этой стороны жизни Карениной на собственном примере.

- И ты не боишься? – Пабло прищурился, и теперь в его голосе звучала искренняя заинтересованность, смешанная с каким-то новым оттенком. Его не было раньше. – Того, что люди могут сделать определенные выводы из твоих слов. Что рано или поздно, но тебе придется за них ответить.

- Я это знаю не хуже тебя, - Виттория старалась избегать прямого взгляда Моретти. – Но это именно то, что я привыкла делать. И это не самые ужасные слова в моей жизни, которые будут использованы против меня.

Риччи не понимала, как такое возможно. Находясь рядом с ним, она не могла контролировать свои слова. Свои действия. Да черт, ничего из того, что было подвластно ей с любыми другими людьми.

Но сейчас девушка не осознавала, как их разговор повернул в эту сторону. На каком-то подсознательном уровне Виттория чувствовала, что Моретти чего-то хочет добиться от нее. Какого-то признания, подтверждения его собственных слов или еще подобной хрени, которая неизменно происходила в их жизни.

Моретти старательно высматривал каждую эмоцию на лице девушки, каждый ее жест, будто мысленно делая пометку. Его взгляд не был назойливым, не причинял неудобств. Но он ощущался как маленькая наждачка, которая деликатно сдирает слои эпидермиса, подбираясь к мясу. Фантомная боль на пути Моретти к истинным мыслям и чувствам Виттории.

«Наивный», подумала Риччи. То место, куда хочет попасть Моретти, было таким же темным, как и глаза девушки, походившие на маленькое нефтяное пятно в океане. В том самом океане, в котором Моретти грозился захлебнуться под толщей воды, в которую закрыт доступ света и кислорода.

Иронично, учитывая, что Виттория самолично помогала ему вернуть спокойные воды его стихии.

- Спроси, не ходи вокруг да около, - Риччи подперла голову кулаком и взяла в руки ручку. Ей становилась некомфортно, если руки были свободны.

- Не поверю, что вас с Марко ничего не связывает, - эти слова так легко сорвались с губ Пабло, будто это и было настоящей причиной его нахождения здесь. – Как так вышло, что как только ты ушла из класса, он сразу же отправился на урок. Хотя у него зубы сводило от желания покурить.

Виттория со звонким звуком прижала ручку к столу и почти в голос рассмеялась. Она и не рассчитывала на то, что Марко так буквально воспримет ее слова. Но в этом и заключался максимализм парня, который порой выходил ему боком. Он либо не делал ничего, либо с разбега останавливался на краю обрыва.

Виттория была уверена в том, что именно ей выпадет роль спасителя, который не даст Марко упасть окончательно. Но это то, кем они были друг для друга. Она знала, что однажды эту роль он возьмет на себя.

- Так я вроде понятно выразилась, - Виттория улыбнулась именно той улыбкой, которую так не любила ее тетя. Увидев выражение лица девушки, Пабло на пару секунд сжал губы и челюсть. – Он мне обещал.

- Учитывая, что Марко курит больше лет, чем вы с ним знакомы, у меня возникает много вопросов, - Пабло выхватил из рук Виттории ручку, которая грозилась стать холодным оружием. – Не считаешь, что обмен не совсем равноценный.

Виттория усмехнулась и решила, что на этой ноте пора и заканчивать разговор. Само поддержание диалога с Моретти казалось ей историей, не имеющей хорошего конца. Его просто не могло быть. Сказочник его даже не планировал.

- Эта тема тебя не оставляет, да, - Виттория на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями. – Я говорила прежде, да ты и сам все видел. Это максимально сложно. В этом не могут разобраться ни родители, ни те, кто видел наше с Марко общение, ни мы сами. Но оно есть, без объяснения причин. Так вышло, значит так было нужно. Он прислушивается ко мне, зная, что будет хуже, если он этого не сделает. Это то, что нельзя игнорировать, он просто чувствует, что так необходимо. А я чувствую, когда я нужна ему. Называй это химией, телепатией, сверхчувствительностью, чем угодно. Но он всегда будет исполнять свои обещания, данные мне.

- А что насчет тебя? – спросил Пабло, заранее зная ответ на свой вопрос.

Виттория склонила голову влево и выгнула одну бровь. Она понимала, что ходит по лезвию, но гораздо проще идти по нему, зная, что ты его и натачивал.

- А я никогда ему ничего не обещала. Марко знает, что подобные слова от меня – пустой звук. Но я прекрасно осознаю, что придет время, и мне придется их произнести. И тогда будешь нужен ты. Потому что Марко знает, что как только я скажу эти два слова, то настанет конец. Всему.

Виттория в упор посмотрела на Пабло и пожала плечами, словно закрепляя все сказанное.

Но ведь это не было новостью. Моретти давно понял, что рано или поздно ее не будет. Вопрос только в том, когда этот момент настанет. Сколько времени еще осталось?

И у Пабло оставался один вопрос. Есть ли что-то, что сможет заставить ее поменять свое решение? Или кто-то.

Виттория не знала, зачем она ему все это рассказала. Она добровольно приоткрыла дверцу тех потаенных комнат, нахождение в которых каралось болью, кровью и потемневшей радужкой глаз. Риччи привыкла к таким последствиям, когда уходила вглубь себя, но вот посторонних она туда не пускала, охраняя их от густого черного пепла вместо воздуха.

По тому, как лазурные глаза Моретти сменились Северным Ледовитым океаном, Виттория поняла, что до него, наконец, дошло. Он хотел притронуться к внутреннему миру девушки, совершенно не ожидая испачкать руки в черной смоле. Но Риччи решила, что не ей одной тонуть на этом корабле. Если Пабло так старался залезть ей в душу, то она потянет его на дно вместе с собой.

Виттория лишь надеялась, что он умеет плавать. За годы практики она сама научилась выгребать из тягучей холодной магмы, которая норовила затопить легкие, но выражалась только в покрытой черным смогом радужке.

Но вот спасательного круга для Моретти у девушки не было.

Хотя, она бы сама от подобного не отказалась.

Но в конечном итоге, никто не говорил о том, что его нужно спасать. Ведь никто и не знал, что в этой борьбе за выживание они вдвоем.

***
- Мне кажется, ты решил окончательно попрощаться со своими легкими, - Пабло упал на диван в форме звезды и прикрыл глаза.

- А ты решил, что плечевой сустав тебе вообще не нужен, - Марко скинул ноги друга с дивана и сел рядом, восстанавливая дыхание.

- Урыл, - Пабло согласно кивнул.

У вечерних тренировок был всего одни недостаток – это недостаток сил. Все уходило на монотонные уроки, на которых нужно было изображать заинтересованность. Поэтому вся энергия уходила на этот спектакль. А на тренировках парни в прямом смысле иногда плевались кровью, выкладываясь по полной.

Когда-то этот юношеский максимализм выйдет им обоим боком.

- Слышь, хозяин, - Пабло ударил ладонью по коленке Марко, привлекая его внимание. – Воды дай, я сейчас сдохну.

Марко открыл глаза, хотя, сделал он это с огромным усилием, будто его веки налились свинцом. Сейчас для Марко каждое сжатие легких было сравнимо с вдыханием чистого кислорода: жгло, и каждая клеточка тела отдавалась судорогой.

В пору было бы посмеяться такой иронии. То, что дает нам ресурсы для существования, то, что в принципе и является нашей жизнью, неизбежно ее забирает, если мы решим, что нам недостаточно.

Марко внутренне усмехнулся таким мыслям, потому что на большее его изможденное тело было не способно.

- А у самого руки отвалятся? – Марко не утруждал себя в эмоциональной нагрузке своих слов. Это было бы слишком. – Давай, кухня сам знаешь где.

- Я вообще-то гость, - Пабло попытался удобнее сесть, но тут же скривился от ноющей боли в плече.

- Ага, смешно, - с сарказмом произнес Марко. – Ты здесь в последнее время бываешь чаще, чем у себя. Ты не гость, ты новый проживающий.

Пабло решил, что именно в эту секунду ему лучше самому встать за водой. Он знал, что Марко поднимет эту тему. Он не мог не замечать этой подмены настроения Моретти.

Но Пабло был благодарен другу, за то, что он не лез в душу. Он давал время остыть, собраться с мыслями. Давал время, чтобы позже разворошить все то, что спрятано в глубине мыслей Моретти. Вот только эти душевные разговоры заканчивались тем, что Пабло приходилось заново собирать себя в кучу. В этом Марко не было равных – он не жалел, докапываясь до самой сути, порой, отбойным молотком и ковшами трактора.

Но и самому Пабло это уже надоело. Носить все в себе было невыносимо. Моретти знал, что у всех есть ресурсы. Если стол деревянный – он деревянный всегда. Если Моретти похож на изваяние Микеланджело – это не значит, что он всегда такой непроницаемый. Это всего лишь значило, что большую часть времени у него есть ресурс быть.

И этот ресурс не равно «всегда».

Именно поэтому Моретти сейчас осушал большую бутылку воды, пытаясь потушить жжение внутри солнечного сплетения. И он прекрасно знал, что оно не вызвано жесткой тренировкой. Было бы гораздо проще, если бы это было так.

- Твою мать, - Марко присел за стол, с лицом полным боли и сожалений. Да, жалеть свои мышцы он будет еще и завтра. – Полное ощущение, что мне вместо связок и костей влили титан.

- Сам виноват, - Пабло выбросил бутылку и сел обратно за стол, прекрасно понимая, что сейчас напрягаться будет мозг. – Решил из себя терминатора строить, придурок. Ты же знаешь, что Джемма тебя жалеть не будет. Она первая в очереди на просмотр твоего героического самоубийства.

Марко приглушенно засмеялся и схватился за бок – мышцу он все-таки потянул.

Но как бы Пабло не наседал на друга за то, что тот гробит свое здоровье, как бы сам он не уничтожал свои легкие и не растягивал связки в попытке хоть как-то заглушить то, что грызет его внутри, он понимал, что так лучше. Когда Моретти был физически измотан, он переставал контролировать  поток своих мыслей.

Было намного проще говорить с Марко, когда он не сдирает бензопилой ледяной панцирь, который уж начал таять. Только не понятно, как так случилось.

- Что с отцом? – Марко сделал глубокий вздох, перед тем как спросить. Он точно знал, что запас кислорода в этом разговоре крайне ограничен.

- Повезло тебе, Марко, - сказал Моретти после небольшой паузы. – Твоя мать очень далека от бизнеса, подобного делу Виктора.

Марко округлил глаза, услышав свое имя. Да, абсурд, но это был тот уровень дружбы, когда необходимость даже в приветствии исчезает. Общение строиться примерно так, что уже и имена не проскакивают.

И для Марко это был знак, что Пабло назвал его по имени. Марко внутренне напрягся, понимая, что был бы пустяк, то Моретти бы так не говорил.

Пабло, заметив реакцию друга, невесело усмехнулся, прекрасно понимая, о чем он думает. Да, дело дрянь. Но Пабло осознавал, что это всего лишь самое начало, то, с чего все пошло наперекосяк. Он не был уверен, что Марко станет и дальше контролировать себя, узнай он все. Ну, или почти все.

И впервые Пабло боялся. Он же знает, что это запретная тема. Чертов святой Грааль, к которому он не должен был прикасаться никогда.

- Давай, - Марко откинулся на спинку стула и вытянул руки перед собой, давая другу полный карт-бланш.

Пабло понял, что ему предстоит долгий монолог, и внутри что-то неприятно сжалось. Словно клапан на резервных ресурсах, которые доживали свои последние часы именно в этом доме. Чертов символизм. Раньше Моретти приходил сюда, чтобы подзаправиться.

Но ведь вся жизнь – ирония. И Пабло чувствовал, что вместе с клапанами разорвались и цепи, на которых он удерживал свой черный голод. И сейчас он разливался жгучей магмой, затапливая легкие, сердце и радужку глаз.

Неприятно.

- После дня рождения Бекки, у отца был ужин с инвесторами. Как потом оказалось, там были не все. Одного отец не смог убедить. Одну, если быть точнее.

Пабло остановился, когда Марко поднял руку вверх. Черт, это было похоже на самый плохой сценарий Кубрика. Слишком плохо переписанный роман их жизни.

- Погоди, - Марко помотал головой и понизил голос. – Ты хочешь сказать, что это...

- Да, - ответил Пабло, не дожидаясь, когда Марко закончит говорить. Хотя, он скорее избавил его от необходимости произносить это имя.

- Нет, - резко произнес Марко.

Моретти усмехнулся и пожал плечами. Раньше на такой жест Марко бы начал огрызаться. Но в этом и была прелесть их тренировок: после них он не был способен даже разговаривать в полную силу.

Пабло понимал, что Марко хочет убедить себя в обратной реальности происходящего. Но за этим крылась куда более глубокая травма, которую не закрыть никакими воспоминаниями.

Вся суть их жизни состояла в том, что они были причислены к делам своих родителей. Никто не считался с их желаниями. Просто факт, от которого хочется отмыться. Потому что происходило именно это, когда детям приходится расплачиваться за проступки первого поколения.

Марко взял на себя ответственность за семью после смерти отца. Одиннадцатилетнему мальчику пришлось слишком быстро повзрослеть, чтобы защищать мать и себя от словесных нападок общества, которые были прикрыты насквозь провонявшей лицемерием добродетелью.

Его никто не спрашивал, хочет он этого или нет, он просто знал, что это правильно.

Пабло с самого начала знал, что в дела отца ему путь проложен с самого начала. И после смерти отца Марко, Моретти все свободное время проводил с Виктором, на подсознательном уровне опасаясь, что может его потерять. Он бы никогда не признался, но это чувство было. Пабло видел, как мама сжимала кулаки и тяжело выдыхала, когда Виктор начал звать сына с собой в кабинет. Но и поделать ничего с этим не могла, осознавая, что Пабло сам тянулся ко всему этому.

Но его никто и не спрашивал, хочет он этого или нет, он просто знал, что это правильно.

Их желаниями не интересовались. Это было словно априори понятно, что дети продолжат дело родителей. Так всегда было и это казалось логичным и правильным. Вот только эта правильность слишком сильно отличалась.

Для родителей было правильно вовлекать отпрысков в семейный бизнес, погружая их с самого начала в непроходимое болото, говоря, что так нужно, так сразу чувствуется вкус реальной взрослой жизни, которую так хотели познать их дети. Они так думали.

А все, что чувствовали дети, было похоже на прессованную ртуть, которая сжигала все хорошее внутри маленького чуда в самом основании. Для детей было правильным помогать родителям, интересоваться, чтобы дать понять, что им нужна любовь. Сравнимая с той, когда отец смотрит на новый подписанный договор.

Но в конечном итоге все они жестко облажались. И по итогу дети стали средством родителей для получения той самой подписи в договоре.

Игры, в которые они оказались втянуты, оказались не такими веселыми, какими были в детстве.

Хотя, качаться на тарзанке с заряженной колючей проволокой вместо каната кому-то могло показаться достаточно забавным аттракционом.

И Пабло называл свою жизнь «шикарным изданием плохого романа». И еще не было шанса оспорить это название.

- Что тебе сказал отец? – спросил Марко.

- По факту, - Моретти устремил взгляд на потолок, будто вспоминая слова отца. – Он ничего не сказал конкретно. Прозрачно намекнул.

Марко развел руки в стороны, побуждая Пабло продолжить говорить, но тот лишь закатил глаза. Черт, Марко прямо сейчас раскаленными щипцами доставал из памяти друга все то, что он старался забыть.

- Ты серьезно хочешь, чтобы я произнес это вслух? – явно риторический вопрос, который ударил по самому больному. Обоим. – Ты сам все понял. Ты сам видел, как он на нее смотрел.

Марко закрыл лицо руками и тяжело выдохнул. Да, можно было бы вспомнить разбитые розовые очки и осколки в глазах, но было поздно. Каждый из них до сих пор вытаскивал рваные стекла из глазниц. Каждый из них знает, что этот процесс доставляет почти натуральную боль. Но это было парадоксально, что спустя столько лет, они продолжают на это обращать внимание.

Но иллюзия беззаботной жизни давно стала голограммой. Неверный шаг в сторону и можно четко заметить, что она такая же тонкая, как и нить терпения, которая натягивалась все сильнее с каждым подобным заявлением.

Пабло видел, что прямо сейчас Марко пытается усмирить внутренних демонов, которые грызли его изнутри, заставляя сжимать челюсти. Но и врать другу Моретти не собирался, прекрасно понимая, что все его действия в будущем будут выглядеть странно, если бы он не рассказал.

Временами Пабло ненавидел эту сторону их дружбы. Это сложилось очень давно, как негласное решение, которое они восприняли как факт, который не обсуждался и не оспаривался. Абсолютная честность, которая в данную секунду, как сюрикен, дробила сухожилия.

Фантомное чувство внутреннего разложения на части перестало быть таковыми. Все стало реальным.

Телефонный звонок вывел Пабло из мыслей, и он увидел, как напрягся Марко, глядя в телефон. Хотя он думал, что еще сильнее это сделать невозможно.

- Твою мать, - произнес Марко на выдохе.

Моретти в миллионный раз убедился, что жизнь – та еще стерва. Это чертова насмешка судьбы. Иначе нельзя было объяснить это мистическое совпадение, которое накалило воздух вокруг парней до максимума.

- Возьми, - сказал Пабло, наблюдая за метаниями друга.

Марко прочистил горло и попытался выровнять голос.

- Привет, принцесса, - слишком натянуто он ответил на звонок, учитывая то, о чем они разговаривали. – Не паясничай.

Пабло усмехнулся, когда заметил закатанные глаза Марко. Но через секунду он задумался о том, что в прошлый раз он не стал поднимать эту тему. И если сейчас у него выдался такой шанс, то упускать он его не станет.

Как бы то ни было, но Моретти придется выбирать. А это то, что он ненавидел больше всего. В такие моменты он чувствовал себя максимально уязвимым, понимая, что каждое его слово, каждое движение может стать очередным поводом, чтобы жизнь его нагнула.

- Я тебя понял, - после продолжительной паузы сказал Марко. – Напиши мне, когда ты вернешься домой. Не перетрудись, принцесс.

Марко завершил звонок и откинул голову назад. Пабло знал, что сейчас Марко ведет такую активную мозговую деятельность, что готов разорвать собственный мозг за такую способность. Думать сейчас было непозволительной роскошью. Сон и прокрастинация – вот что сейчас было ему необходимо.

- Марко, - голос Пабло звучал устало, но довольно решительно. – Хотел спросить, почему ты не называешь ее по имени?

Даже если Марко и удивился этому вопросу, то вида он не подал. Он слишком устал, чтобы выражать какие-то эмоции. Даже его тело было настолько уставшим, что до сих пор не могло расслабить мышцы после тренировки.

Да и в целом, Марко просто устал.

- С самого начала она просила об этом. Просила не называть ее по имени.

Это была еще одна галочка. Словно новый цвет в палитре красок, из которых складывался образ Виттории. И с каждым таким пунктом она становилась все мрачнее. А оттенки сливались друг с другом, представляя собой размытый холст. Пабло узнавал о ней все больше, но это наоборот отдаляло его от понимания сути.

- Пабло, - Моретти усмехнулся на то, как почти отчаянно прозвучало его собственное имя из уст друга. Да, все настолько хреново, что они перешли на имена. – Не надо. Ты ее не знаешь, когда она обо всем догадается, ты этого даже не заметишь. И поймешь, что проиграл только тогда, когда она поставит тебя на колени. Не играй с огнем.

Уже второй человек ему говорит одни и те же слова. Пабло бы съязвил в ответ на них, если бы считал их полным абсурдом. Но эти слова не были смешны, нет. Они были бессмысленны.

И отнюдь не потому, что Моретти был чересчур самоуверенным. Он всего лишь ощущал жар этого огня у себя в солнечном сплетении. Каждый раз, глядя на нее, он пытался задержать дыхание, чтобы хоть как-то сэкономить кислород и продлить работу легких, пока их не сожгло к чертям.

Но это была их игра, правила которой были чистой импровизацией. В самый первый раз они поспорили, кто из них сгорит быстрей. Каждый из них вел счет, но он так сильно рознился, что Пабло интуитивно знал – в конечном итоге они оба проиграют.

Но Моретти прямо сейчас приходилось выбирать. Слова Марко только сильнее разожгли в нем азарт, который был только на руку просьбе его отца. Сам Пабло все еще не понимал многого. И сам Виктор предоставил ему возможность во всем разобраться.

Это был как раз тот момент в жизни, когда ты осознаешь, что выбора у тебя особого нет, только его иллюзия. Семья, которой он гордился, которой принадлежал по праву рождения, которая сделала его таким. И семья, которую Пабло выбрал сам, в которой мог быть собой, которую любил.

И был он. Пабло, которого заставили выбрать. А он всего лишь хотел лететь на пламя этого огня. Но только погреться, а в итоге грозился спалить свои крылья дотла. И сейчас он понял, что у нее есть преимущество.

Она уже давно летает.