14 глава
Проснулась я от жутко противного звона в ушах; ощущение, будто по голове молотком стучат. Нехотя разлепив сонные веки, начала оглядываться в поисках моих мучений. Прямо надо мной, буквально в полуметре сидел дятел и долбил это злосчасное дерево! Разозлившись на это "исчадие ада для ушей моих", смахнула его рукой.
То, что я услышала, ввело меня в "лёгкое" замешательство. А услышала я, как его крылья бьются об воздух, как его маленькое сердце испуганно вылетает из груди, как кровь, смешанная с адреналином, с бешеной скоростью мчится по венам... Как такое вообще возможно?!
От птицы меня отвлекла упавший на землю кленовый лист, который с шумом приземлился где-то в чаще леса.
Перестав сосредотачивать свой слух на каком-то отдельном шуме, попыталась заострить внимание на всех сразу. Постепенно добавляясь, звуки леса превратились в невыносимую какофонию. Послушав это меньше десяти секунд, больше не могла стерперь разрывающего мой мозг шума, свиста, шуршанья и всевозможных безобидных, но вместе - неприятных звуков. Закрыв уши руками, я закричала, пытаясь таким образом спасти себя от подобного безумия.
Какафония утихла, но вместо неё в ушах стоял противный шум. Кажется, я сама себя оглушила. Ну, по крайней мере, сейчас лучше, чем было секунд тридцать назад.
Начиная постепенно восстанавливать события вчерашнего, насыщенного дня, лениво слезла с дерева, и только потом поняла, что простреленные конечности лишь слегка ноют, по сравнению со вчерашним. Взглянув на места ранений, однаружила покрывшиеся засохшей, кровавой корочкой, почти зажившие раны.
Удивительно! Раны почти затянулись, будто я неделю уже с ними хожу!
Мозг лениво переваривал накопившуюся в нём важную информацию, а я, тем временем, пыталась понять, что же мне делать дальше. Шум в ушах начинал медленно, но верно рассеиваться и возвращалась "прекрасная" какофония, издаваемая из всех уголков этого проклятого мною леса.
Посмотрев на пробивающееся сквозь почти голые ветви небо, заметила солнце, плавающее высоко в пространстве над горизонтом. Выходящий из ноздрей пар, констировал факт, что на улице давольно холодно. А взгдянув на землю, увидела белоснежный иней на опавших листьях, поэтому убежилась в своём доводе окончательно.
В голове медленно всплыли два знакомых имя, которые я надёжно запечатала в глубинах подсознания во время прибывания в лаборатории, чтобы они лишний раз не вызывали болезненную слезу. Ванесса и Эндрю, наверняка, с ума сходят, в полицию давно заявили, а вдруг они вообще подумали, что я сама сбежала и просто бросила их! Нужно что-то делать, но не показываться же им в таком виде!
И тут я вспомнила про профессиональный набор скалолазания, в наличия которого входило две прочных льняных верёвки, несколько карабинов*, жимар**, спальник и, конечно же, страховочная система. Им мы воспользовались год назад, когда папа спонтанно повёз нас с мамой на отдых после общей ссоры, мол мы никуда не вбиваемся...
Улыбка, от столь тёплых воспоминаний, расплылась на моём лице, но закравшаясь мысль о том, что он где-то в клетке, без сознания, быстро вернула меня в жестокую реальность и я пришла к выводу, что тётю с её мужем мне, всё таки, навестить прейдётся...
Некоторые вещи из набора мне действительно бы пригодились, но показажись я родственникам, они сознание потеряют. Значит, иду домой сегодня ночью...
Мои размышления, по поводу "одалживания без спроса" набора скалолаза у сестры моей мамы, прервал бурчащий от голода желудок.
Все чувства будто обострились, уловив тонкий непонятный, но вкуснопахнущий запах, услышав шуршание листьев под лапами, я со звериной ловкостью спрыгнула с дерева и помчалась на манящий запах. Мало что соображая, с молнииносной скоростью бежала по лесу, с животной грацией преодолевая лежащие на пути сухие брёвна, огромные пни, небольшие, колючие кусты. Мой взор заметил приследуемую мною заичью тушку. Горло запекло, будто в него медленно вливали расколённое железо, взмах крыльев и мои губы коснулись нежной и мягкой шерстки. В рот прыснула горячая струя с металлическим привкусом.
Секунду спустя, после помутнения рассудка, я пришла в себя. С замешательством рассмартивая окровавленный серый мех, с ужасом откинула бездыханное тельце в желтеющую и примятую траву, где-то недалеко от себя. Сердце безумно колотилось в груди от быстрого бега, дыхания начинало сильно не хватать, поэтому я жадно хватала ртом драгоценный воздух. Взглянув на трясущиеся богровые руки, опустилась на колени.
Что же я наделала?..
Слёзы непонимания и дикого испуга брызнули из моих глаз, а дрожащая рука крепко зажала рот, что бы истерические всхлипы не вырвались наружу.
Так я просидела примерно четверть часа, но протестующий желудок, не давая мне уйти в себя, снова напомнил о себе.
Кровь хоть и не показалась мне отвратительной на вкус, сырым я его есть не намерена. Соорудив какое-то жалкое подобие костра, начала вспоминать уроки скаутов, которые проводил мне отец в детстве. Да, тогда я и подумать не могла, что они пригодятся мне в такой-то ситуации. Загнав под кожу ладоней около пяти заноз, всё таки смогла добиться небольшого дымка, а потом и огня. Когда я опасливо подошла до лежавшего неподолёку заячьего трупика, зачем-то шепотом попросила у него прощения и прикрыла остекреневшие глаза дрожашими руками. Просто... заглянув в них, моё тело пробила мелкая дрожь; этот пронзающий насквозь, ледяной взор осуждающе смотрел на меня, будто в душу заглядывал... От него мне стало не по себе и я опустила холодные веки от греха подальше...
Шерсть уже не козалась такой тёплой и мягкой, она была самой обычной, как на шубе или зимней шапке.
Избавив бедное животное от шерсти и внутренностей, проткнула его насквозь найденной наподолёку палкой и закрепила над костром. Усевшись рядом, начала рассматривать и лeгко поглаживать выломанную заитью лапку, которая будет напоминать мне об этом случае и о том, насколько дорога жизнь.
От секунды помутнения разума и вплоть до теперешнего момента - мои глаза на мокром месте, а горло стягивает невидемый кожанный ремень. Совесть несчадно грызла меня за отнятую невинную жизнь, но с каждой минутой я начинала понимать, что должна была это сделать, иначе бы умерла сама. Приезжая к дедушке на ферму, далеко за городом, ела отборное мясо, и даже на секунду не задумывалась о том, что он убивал домашний скот, чтобы выжить. А когда я забегала в амбар, считала овец, курей и прочую живность; недосчитавшись, задавалась вопросом: "Куда же подевались зверушки?", а Линкольн, так звали моего деда, не говорил мне правду.
В раздумиях и тёплых воспоминаниях из детства время пролетело быстро, солнце уже содилось, а уже готовая заячья тушка разносила свой мясной аромат, кажется, на всю площадь леса. Расправившись с ужином, начала дожидаться приблизительного часа к полуночи, обычно, в это время домочадцы моего дома крепко спят.