Нимфа

Тишина в каюте Алёны была обманчивой — густой, тягучей, будто само пространство сжималось в ожидании удара. Завтра седьмая симуляция. Завтра она шагнёт за грань, за которую не должен заглядывать ни один разумный организм. Она об этом не подозревала и сейчас... сейчас ещё можно притвориться, что всё останется, как было. 

Каин стоял в дверном проёме, не решаясь переступить порог. Его рёбра сжимались с каждым вдохом — её запах висел в воздухе, как яд, как наркотик. Мёд и сталь. Человеческое и не-человеческое. Он чувствовал и ненавидел это. Ненавидел то, как его тело реагировало, как когти сами выдвигались, оставляя легкий зуд, как зрачки расширялись, ловя каждый её вздох сквозь тьму. 

Он не должен был здесь быть, стоять в дверях и чего-то ждать. Но он пришёл. Алёна спала, но сон её был беспокойным. Губы шевелились, а руки непроизвольно дергались, как чутко её тело реагировало на сон. Снилось то, чего никогда не случалось— обрывки будущей симуляции, ещё не пережитые, но уже терзающие её разум. Легкая паранойа пробралась и во сны, закаулки сознания, на которые повлиять было невозможно. Каин видел, как её веки дёргаются, как мышцы напрягаются в мелкой дрожи. Он предполагал, что происходит. Мозг готовился к завтрашнему испытанию, прокручивая возможные сценарии. Он стоял и смотрел, как на протекающий в лаборатории успешный эксперимент, вмешательство в который недопустимо, но оторвать глаз от него невозможно. На секунду он выходнул и перевел взгляд на мигающий на столе браслет, врученный  Громовым сегодня после медосмотра. Показатели медленно росли, как и внутреннее напряжение.

Завтра он не сможет её защитить, если что-то пойдёт не так.

— Ты слышишь меня? — его голос был тише шороха крысиных лап за стеной. Пройдя дальше в каюту, его шаги, казалось, не имели никакого звучания.  Он сел на корточки перед кроватью, скользя взглядом по её силуэту. Она не ответила.  Но во сне её шея дрогнула, будто что-то уловила.  Каин стиснул зубы, чувствуя, как клыки неприятно режут десну.

— Не лезь туда, где я тебя не достану.,-он аккуратно положил подушечки пальцев на край матраса и говорил так, будто наказывал ребенку слушаться бесприкословно.

Но она не услышит.  Он знал. Но всё равно сказал. 

—Лебедев на самом деле не так харош, как ты думаешь, но... Поговорим об этом позже.

Потом развернулся и вышел, оставив дверь приоткрытой. Завтра она войдёт в симуляцию и остается молиться покинутому ими Богу, что завтра он её не потеряет. Когда-то давно, будучи ещё человеком, парень слышал записи Дмитрия на старый диктофон, где учёный проговаривал для себя будущие планы развития в комплексе. Легенда, которую Лебедев для неё создал, все симуляции и центр, кажется, были только для неё. Воспоминания хлынули резко и болезненно, словно её запах пробудил в нём неприятные флешбеки.

Он шёл медленно и уверенно по коридору, будто тяжесть его шагов могли ощутить люди далеко в других частях его центра. Погрузился в мысли, вспоминал свои чувства до принятия Нимфы, вспоминал размытый образ темной лаборатории где-то далеко ниже, но никак не мог вспомнить где. Вдруг, остановившись, он начал ощущать, как во рту появился вкус металла и уксуса - яд из желез сочился больше обычного. Он отошёл к стене и прижался спиной, закрыв лицо ладонями, начал дышать.

Медленно. 

Глубоко. 

Будто пытался вспомнить, как это — быть человеком.  Хотя бы на одну ночь.

Истерзанного собственными мыслями парня в коридоре встретил Громов. В одной руке он нёс белый чемодан с новой партией Нимфы.

— Не спится, майор?,— На вздохе спросил мужчина, остановившись в метре от Каина.

Парень убрал руки от лица и вытер рукавом яд с губ.

— За девочку переживаю. Показатели, которые внезапно начали расти, не были занесены Вами в отчёт,— неожиданно для себя признался тот, на что Громов покачал головой.

— Так надо. Готовься к тому, что завтра всё может измениться. Я не могу сказать, что именно, но Лебедев в своё время мне твердил одно: то, что неизбежно, всегда приходит не вовремя.

Каин мрачно смотрел на доктора, что его зрачки сузились. Он пытался понять о чём именно его предупреждает старик, но подозревал, что всё зациклено на завтрашнем испытании.

— Чем всё закончится?,— хрипло спросил Каин.

— Правдой,— Ответил Громов и продолжил свой путь в медицинский блок сектора.

***

Искусственное утро наступило рано. каюта Алёны постепенно залилась желтым светом, а голосовой помощник твердил: "в Москве облачно с прояснениями, погода будет держаться такой до конца дня. Но для Вас будет всегда светить солнце, Алёна! С добрым утром."

Девушка еле открыла глаза и протянула глубокий вдох, переворачиваясь с бока на спину.По пробуждению, она не помнила снов, но странное послевкусие оставляла середина ночи, будто её кто-то навещал. может, показалось.

девушка встала с кровати, тут же заправила постель и ушла к шкафу. шарилась она недолго - на вешалках было всего 3 однотипных набора одежды, составляющие из себя служебные костюмы на разные случаи. но на верхней полке лежал её любимый комбенизон старого образца. он хоть и был потрепан, но наличие в нём малой доли натурального хлопка делало этот костюм бесподобным.

день начался с рутины: завтрак, уборка каюты и отчет. но она всё ещё ожидала писка с браслета, который должен сработать после подготовки симуляции. с самого утра её накрыла странная тоска и волна одиночества.

«В Москве облачно», — весело бубнил голосовой помощник, будто это имело хоть какое-то значение. Москвы не существовало уже лет сорок. Там теперь только руины, радиация и ветер, воющий в разбитых окнах некогда живых многоэтажек. Но алгоритм продолжал врать, потому что людям нужно было во что-то верить. Хотя бы в прогноз погоды.

Комбинезон, потрёпанный, но любимый, лег на кожу как вторая память. Ткань пахла стиркой и чем-то ещё — металлом, может быть. Или кровью.

Завтрак. Овсянка с синтетическими ягодами. Отчёт на планшете: «Состояние стабильное, готовность к симуляции — 98,7%». Хотя внутри мандраж был больше обычного, а браслет молчал.

И вот тогда, в тишине каюты, до неё наконец дошло — одиночество. Настоящее, гнетущее. Не то, что можно заткнуть разговорами с Евой или сухими шутками Каина. А то, что пробирается под кожу и остаётся там, холодное и неумолимое. Есть перехотелось. Голос каюты продолжал крутить старые новости радио, частично замененные машиной, подстраиваясь под последние события четвертого сектора.

Сегодня она войдёт в симуляцию. Сегодня что-то пойдёт не так. А браслет всё молчал.

Алёна закончила своё утро небольшой разминкой. Лампы, имитирующие свет за окном, вовсю били светом теплых линий на полу. Девушку навестил Каин, дабы узнать её состояние перед очередной симуляцией.

Вдруг, дверь открылась без стука — он всегда входил так, будто пространство должно было само расступаться перед ним. В проеме возникла его высокая фигура, залитая искусственным светом, который делал его черты еще резче, почти неестественными. Зрачки сузились в тонкие полоски, мгновенно адаптируясь к яркости, а на скулах легла холодная тень.

— Проснулась, — произнес он, и в его голосе не было ни радости, ни разочарования. Только констатация.

Алёна, не отрываясь от завязывания шнурков, бросила короткий взгляд в его сторону:

— А ты разве сомневался?

Он вошел, закрыв за собой дверь, и в каюте сразу стало тесно. Его запах — металл, озон и что-то глубокое, звериное — заполнил пространство.

— Сомневаюсь всегда. Особенно сегодня, — он склонил голову, изучая ее лицо. — Как спала?

Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вопрос звучал слишком обыденно, но в его глазах читалось что-то другое — будто он уже понимал, что будет дальше.

— Как убитая, — соврала она, отводя взгляд. — Без снов, без пробуждений. Удивительно даже.

Каин хмыкнул, не спуская с неё взгляд. В её словах он нашел частичку сарказма, будто бы она не спала вовсе. Хотя он убедился в этом сам.

— Боишься грядущей симуляции? Я только вышел из тренировочного центра. Код программы переписали час назад. Повтора не будет и опасения по поводу старых архивов Лебедева оправдались.

На Алёну резко накатил страх — дикий, первобытный: что если она сегодня войдет в капсулу, то не выйдет? Хотя этого она старалась не показывать, только четвёртый раз подряд перешнуровывала ботинки молча.

Каин стоял неподалеку в напряжении. Кулаки крепко держались друг за друга за его спиной, а его глаза, теперь почти полностью черные, неотрывно смотрели на нее.

— Я не могу отменить его, — произнес он, и впервые за все время в его голосе прозвучало что-то, похожее на страх. — Но если ты скажешь «нет»... я найду способ.

Лампа над ними мигнула и сменила теплый тон освещения на более холодный. Где-то вдали загудели двигатели — комплекс готовился к новому дню.

А они стояли посреди каюты, два солдата на грани войны с собственными генами, и между ними висел единственный вопрос: Что страшнее — сломаться или так и не узнать, на что ты способна?

— Нет, — сказала Лебедева, поправляя только что поглаженный комбинезон. — Я говорю «нет» твоему предложению. Тренировка состоится, и это не обсуждается. Симуляции есть симуляции, ничего страшного, перетерплю очередной кошмар.

Алёна говорила строго и однозначно. Давать заднюю было поздно, к тому же, что станет с её репутацией, если вдруг она скажет «нет»?

Но на одну деталь она обратила особое внимание: допуск ещё одного сценария для 《 уже химеры》 невозможен.

— А что бы ты делал, если бы я сказала «нет»?

Каин застыл, будто её вопрос ударил его в солнечное сплетение. Его зрачки сузились до булавочных уколов. Он не ожидал, что она спросит.

— Я бы взломал систему, — его голос звучал хрипло, будто сквозь зубы. — Подменил бы данные. Сказал бы, что у тебя началось отторжение... подключения к симулятору. Даже при том, что это априори невозможно.

Лёгкая дрожь пробежала по его челюсти — он впервые признавался в этом вслух.

— Но это...

Он запнулся, резко отвернувшись к стене, где висело зеркало. В отражении его лицо казалось чужим — слишком резкие скулы, слишком много желтизны в белках глаз.

— Это убило бы меня. Буквально.

Алёна подняла бровь. Каин горько усмехнулся, показывая запястье — там, под чешуей, пульсировал крошечный чип.

— Протокол 001. Пункт 2.4. Если куратор лжёт о состоянии подопечного... — Он провёл пальцем по горлу. — Нейротоксин. Мгновенный.

Тишина.

Где-то за стеной заскрипели насосы, перекачивая воду в верхние уровни.

— И всё равно предложил, — прошептала Алёна.

Каин не ответил. Просто подошёл к двери, но на пороге обернулся:

— Когда поймёшь, что не можешь ничего контролировать — не пытайся доказать обратного. Я просто вскрою эту банку секунд за восемь.

Его тень слилась с коридором. А в каюте остался только запах озона...

...и тихий щелчок браслета, наконец показавшего 8.97%. Не критично. Процесс шёл медленно, достаточно медленно, чтобы наблюдать дальше без вмешательства. Но резкий скачок маркера до сих пор оставался загадкой.

Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы проанализировать все состояния Каина. Психоз, настойчивость, внимательность... Забота? Всё, кроме последнего, свойственно молодым образцам, наоборот, никогда не было. Сама Алёна была против его действий, потому что она знала последствия, а нового друга из пробирки ей не надо. И надо никогда не было.

Один телефонный звонок должен был внушить хотя бы спокойствие.

— Ева? Слушай, а ты не можешь поручить проверить мою капсулу специалистам?

Ева ответила не сразу. В динамике раздался лёгкий шум — будто она перебирала какие-то данные, параллельно анализируя запрос.

— Ты знаешь, что это невозможно, — её голос звучал мягко, но с металлическим оттенком. — Всё по протоколу, по инструкции 7-C. Капсула проверяется только автоматикой. Любое вмешательство персонала — это риск сбоя. А риск — это...

— ...неоптимально, да, — закончила за неё Алёна, сжимая трубку.

Ева промолчала. Это было её версией сочувствия.

— Но я могу запустить дополнительный скан, — неожиданно добавила она. — Если ты чувствуешь аномалии в показаниях браслета...

Алёна резко перевела взгляд на запястье. Цифры всё ещё показывали 8.97%, но теперь рядом мигал новый значок — Δ-волны.

—Что это?

— ...Интересно, — Ева вдруг оживилась, её голос стал чересчур быстрым. — У тебя впервые зафиксирована активность химерного гена во сне. Точнее, его реакция на внешний раздражитель или контакт. Ты точно не помнишь, что тебе снилось?

Алёна замерла.

Крысиный шорох за стеной. Тень в дверном проёме. Голос, который она не слышала, образ, который был еле различим, но...

— Нет, — солгала она.

— Жаль, — Ева снова стала бесстрастной. — Я отправлю отчёт Громову. И Алёна...

Пауза.

— Не умирай сегодня, пожалуйста. Мне будет... неудобно.

Связь прервалась.

А в коридоре, за стеной, будто что-то шевельнулось.

Лампы в коридоре мигнули.

Где-то в глубине комплекса заскрежетал металл.

А браслет на запястье Алёны наконец преодолел 9%. Девушка решила остаться в каюте ещё несколько часов. Открыв планшет, она села за столик и принялась рыться во всех своих выписках и протоколах. В них она находила много интересных нюансов, которых раньше, кажется, не замечала: каждый отчёт заканчивался фразой "процент готовности: ..." и каждый раз показатель только рос. И сегодня планшет показывал именно то значение, что было утром: 98.7%. Значит, корреляция шла относительно не каждого отдельного цикла симуляций, а стремилась к какому-то заключению? Но тогда откуда и кто мог это всё просчитать? Сердце начало биться быстрее. Много данных в её поле было недосигаемыми, потому она ворошила одни и те же файлы и папки по кругу который раз.

Каин, тем временем, находился в тренировочном центре. Весь отдел выводили из корпуса, оставляя место для испытания только Алёне. Смотря на толпу в прищуре, он вспоминал вечерний диалог с Громовым, напичканный ненужной таинственностью, которая только нагнетала и без того дурное предчувствие. Вдруг, тот стремительно направился обратно к каюте 001. В голове созрел план, который стал точкой отсчёта его девиантности.

***

Алёна с горечью вздохнула, смотря на медленно поднимающиеся показатели браслета. Она повела взглядом на дверь, будто думая, что если не выйдет сегодня из каюты, ей ничего не будет. Но так нельзя. Перед смертью не надышаться, особенно когда при жизни не дышал. Девушка пересекла порог каюты, и стоило ей только завернуть в коридор, она врезалась в Каина, будто находилась немного в прострации, думая о сегодняшнем сне и грядущем дне.

— Эй! — вдруг гаркнула она, игнорируя факт, что виновник аварии — это она.

Каин даже не пошатнулся от столкновения — стоял, как скала; его мышцы напряглись рефлекторно, словно тело само готовилось к удару. Но вместо агрессии в его глазах мелькнуло что-то другое — раздражение, смешанное с тревогой.

— Ты вообще смотришь, куда идешь? — его голос прозвучал резко, но в нём не было злости. Скорее... озабоченность.

Алёна отпрянула, потирая лоб, будто пытаясь стереть след от столкновения.

— А ты вообще мог посторониться, — буркнула она, но тут же пожалела о словах. Он не просто стоял на пути. Он ждал её.

Каин склонил голову, изучая её лицо. Его зрачки сузились до тонких вертикальных щелей, улавливая малейшие изменения в её выражении.

— Ты побледнела, — констатировал он. — И вспотела... — его взгляд скользнул к её браслету, где цифры 9.02% мерцали, будто дразня.

Алёна резко прикрыла запястье рукой.

— Это не твоё дело, — прошипела она.

Каин замер. Его пальцы непроизвольно сжались, когти слегка выдвинулись, царапая воздух.

— Ты ошибаешься, — прошептал он. — Это единственное, что имеет значение.

Тишина.

Где-то в вентиляции зашуршало.

Алёна резко отшатнулась, инстинктивно повернув голову к звуку.

— Ты слышал?

Каин не ответил. Но его поза изменилась — готовность к атаке, защите, убийству.

— Идём, — коротко бросил он, хватая её за локоть. — Капсула. Сейчас.

Она попыталась вырваться, но его хватка была железной.

— Ты что, совсем...

Опередим неизбежность, — перебил он, его голос звучал слишком тихо, слишком страшно. — Твой скачок. Никто не станет ждать.

Но спрашивать было некогда.

Из темноты коридора что-то задышало.

А браслет Алёны взбесился — 9.5%... 10%...

Каин рванул её за собой.

Дверь в симуляционную камеру была уже открыта.

Но внутри девушку уже ждали.

***

«СИСТЕМНАЯ ОШИБКА. ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН. ПРОВЕДИТЕ ПОВТОРНУЮ ДИАГНОСТИКУ ПОЗЖЕ.»

Каин с треском отшвырнул стул от монитора с пути, когда монитор у капсулы погас.

— Ева! В чём дело!? — его голос раскатился эхом по пустой симуляционной, но в ответ — только мертвая тишина.

Где-то в вентиляции заскрежетал металл, будто комплекс вздохнул перед смертью.

Алёна не чувствовала привычного холодка виртуальной реальности. Вместо этого — липкий, обволакивающий мрак, будто её заперли где-то в очень душном и тесном помещени без вентиляции.

— Система, выход! — скомандовала она, но даже эхо не ответило.

Только где-то вдалеке она слышала, как капала вода. Или кровь.

Громов стоял у панели, его старческие пальцы судорожно бились по клавишам. «Должно было сработать... должно...» — бормотал он, и Каин впервые увидел в его глазах настоящий страх. Не расчет, не холодный интерес — животный, первобытный ужас.

Внезапно Алёна почувствовала, как мрак перед глазами начал пульсировать. Рваные кадры проносились перед ней: белые стены лаборатории, кричащие люди в стеклянных камерах, чьи-то руки в перчатках... И вдруг — девочка. Маленькая, с её собственными глазами. «Открой глаза», — шептали детские губы, и Алёна поняла — это не симуляция. Это чья-то память.

Каин бил кулаком по заблокированной двери в симуляционную, его когти оставляли глубокие царапины на металле. «Громов! Что вы в неё загрузили?!» — рычал он, но старик лишь покачал головой, пытаясь что-то исправить. «Я не могу ничего исправить. Я пытаюсь только замедлить процесс.»

Где-то в глубине комплекса, в заброшенном секторе, который не открывался десятилетия, щелкнули замки. Дверь с надписью «Ω» дрогнула, пропуская первый глоток воздуха за сорок лет. А браслет на запястье Алёны бешено замигал, показывая 15.1%.

Последнее, что она услышала перед тем, как тьма поглотила её полностью, — детский смех. Свой собственный. Из прошлого, которого она не помнила.

Вдруг дверь в капсулу открылась. Алёна сидела в кресле без сознания, симуляционный шлем был откинут вперед, а экзо-позвонок не был пристегнут к спинному мозгу. Она прошла симуляцию, толком не подключившись в необходимую систему. Загрузка чужих данных никогда не проходила, и провести её было, кажется, невозможно. Гробовая тишина окутала весь тренировочный центр, который был специально опустошен для симуляции Алёны — без лишних глаз, но с кучей камер. Главный Компьютер объявил одно холодное, решающее объявление на весь комплекс:

— Протокол 001 активирован. Подопытный, Алёна Лебедева, снимается с испытаний для дальнейших исследований. Доктор Громов должен проводить протокол 001 во второй сектор. Таков приказ РАС-2.

РАС-2 и сектор 2 — одна экосистема, второй этаж комплекса, куда помещались все негодные или нестабильные люди, прошедшие химеризацию безуспешно. Нимфа либо не прижилась, либо изменила ДНК так, что превратила их в мутантов, а не сверхлюдей. Как правило, мутанты того уровня имели лишь экспериментальное значение или техническое. Как было известно другим научным работникам, эти бедолаги обслуживали дуговой реактор, который снабжал весь комплекс энергией, следили за уровнем радиации в литосферных плитах. Но сам никто и никогда достоверность этих легенд не проверял.

Каин, рыча, кинулся к капсуле и достал девушку, сдирая с неё шлем; был явно в панике. Громов и Ева думали, что делать им дальше. Парень резко снял шлем с головы Алёны, и она судорожно вдохнула, как человек, вынырнувший из-под воды. Её глаза метались по комнате, всё ещё затуманенные видениями.

— Что произошло? — её голос дрожал.

Громов молча достал из внутреннего кармана потрёпанную пластиковую карту с выгравированным символом Ω. Он посмотрел на камеры вокруг, но поздно понял, что скрывать уже нечего.

— Бегите. Пока не перекрыты коридоры.

Ева, бледная, но собранная, быстро набрала что-то на планшете:

— Я залью в систему фальшивые данные, будто вы всё ещё здесь. Но у вас не больше часа, чтобы покинуть сектор.

Каин схватил карту, его когти чуть не продырявили пластик:

— Ты знала, что это случится?

— Я только подозревала, — Ева сглотнула.— Я и подумать не могла, что такое на самом деле произойдёт...

Алёна встала, пошатываясь. Её тело странно отзывалось — мышцы двигались чуть быстрее, чем нужно, пальцы сами сжимались в кулаки.

— Каин... что-то мне нехорошо...

Он нахмурился:

— Что?

А девушка промолчала.

Громов и Ева переглянулись.

— 15%, — пробормотал старик.— Всё было продумано до нас.

Сирены завыли где-то на верхних уровнях.

Каин резко дёрнул головой к выходу:

— Бежим. Пока не поздно.

Ева сунула Алёне в руку ампулу с Л-9:

— Если станет хуже — коли. Замедлит процесс.

Они выскользнули в коридор как раз в тот момент, когда двери в тренировочный центр наглухо заблокировались.

Тёмные тоннели сектора 6 ждали.

Где-то внизу.

Где-то в Ω.