Глава 17: Татьяна
Аскольд долго не хотел рассказывать. Он мялся, отводил глаза, твердил, что он дал Никите слово Л'Воробьёвых, что не раскроет тайну, но Катрина его расколола.
— Я сам знаю немногое. У Никиты в перерывах между Селестой была...
— Девушка?
— Не девушка... у нее проблемы с социальной ответственностью... но это не мешало им... нууу...
— Избавь от подробностей!
— Я знаю, что её зовут Татьяна и что она живёт в районе Рынка Девяти торговых площадей.
— Никита с дуба рухнул? Он связался с девушкой, которая фактически находиться в изгнании?
— Что за Рынок Девяти торговых площадей? — спросила Майя.
— Рынок Девяти — пояснил Катрина, — это нейтральная территория. Она не принадлежит ни Полозу, ни Полуночнику. Там не действуют ни правила, ни законы. Там царит хаос и разруха. Там вечные грабежи и разбои. Там можно купить что угодно и кого угодно. Это своеобразный проход в земли Полоза из Подземельного мира, с поправочкой, что, ступив на земли Полоза тебя не пустит обратно в Нижнебург охрана. Ни одна девушка с хорошей репутацией там жить не будет!
— А я не говорил, что у неё хорошая репутация, — ответил Аскольд.
Рынок Девяти находился на окраине Нижнебурга на левом берегу реки Авен. Река Авен была второй рекой, на которой стояла бывшая крепость, ныне город Нижнебург. Теперь крепостные стены окружали только центральную часть города, в ней находились деловые и промышленные центры, там заседало правительство. Там практически никто не жил, за исключением Горностаевых. Если Аквопрак была бурлящей рекой кипятка — Авен была потоком огненной лавы. В редких омутах, на крутых поворотах из лавовой глади выступали горы-вулканы, которые то и дело извергались, позволяя лаве выплескиваться на набережную и обдавать волной расплавленного камня и метала башни и старые стены когда-то крепости Нижнебург.
Дом Татьяны они нашли легко, спросив дорогу у нескольких посетителей барахолки. Здесь все старались завернуться поглубже в плащи, чтобы остаться незамеченными и неузнанными.
Оказалось, Татьяна жила не просто в какой-то избушке, а в настоящем дворце. Её Нефритовый особняк украшали керамические изразцы с диковинными птицами и зверьми, маленькие плитки с золотистыми узорами. Во внутренних двориках слышался шум фонтанов. Окна обрамляли арочные проёмы, покрытые затейливой каменной резьбой. Весь особняк напоминал собой узорчатый вязаный шарф. Однако он не выглядел для Майи приветливым. Изобилие зелёного и чёрного пугало, за его стенами мерещилась опасность, будто сейчас должна была выпрыгнуть стая львов, тигров или драконов, разорвать в клочья или испепелить дотла.
У парадной словно два швейцара, угрожающего вида двухметровые амбалы. Они будто были сотворены из мощных замшелых валунов. Но это не мешало им размеренно дышать. Лица их скрывала плотная тёмная ткань, перекинутая от одного уха к другому. Майя попыталась разглядеть глаза охранников. В узкой щели не было ни зрачков, ни глазных яблок, ни век, ни ресниц, ни бровей, ни кожи — только чёрная пустота. Каким-то шестым чувством Майя догадалась, что стражник смотрит на неё, и, густо покраснев, опустила глаза.
Ребята беспрепятственно вошли в Нефритовый особняк. Амбалы даже не попытались им помешать. Особняк, казалось, пустовал. Ребята пошли наобум. Они прошли несколько двориков с фруктовыми деревьями, чьи стволы были выточены из камня змеевика. Меж ветвей сновали огненные птицы, над цветами вились пчелки-искры. Даже трава под ногами была выточена из камня. Между травинок копошились ящерки-искорки. Посреди пруда из земли вырывался фонтан-гейзер.
Пройдя эту диковину они попали в комнату, которую можно было назвать рабочим кабинетом. По всей комнате валялись свитки и перья, пахло воском и свечами, а из мебели помимо ваз с цветами был стол на резных ножках, вырезанный из позеленевшего мрамора. Здесь всё было зелёное, выпиленное из малахита или корольковой меди.
За столом сидела молодая женщина лет двадцати восьми со стройным станом. Её лобик был покрыт морщинками-иероглифами, она что-то старательно выписывала на бумаге. Увидев гостей, она вспорхнула с подушки и направилась навстречу вошедшим. Весь облик казался Майе смутно знакомым. Глаза — огромные зеленые нефритовые. Коса как ночь, тяжелая словно цепь из титана, будто к спине прилипшая. Одежда из зеленой парчи и бархата с переливами, каменьями изукрашена.
Стоило женщине сойти с места, как ребята заметили Никиту. Он сидел подле окна, крепко оплетённый каменными щупальцами, которые застыли вокруг него веревками.
— Привет ребята — радостно закричал им Никита! — А я вас заждался.
— Мы оба вас заждались! — хищно улыбнулась женщина.
— Это, кстати, Татьяна, — представил женщину Никита, — Татьяна, это мой лучший друг Аскольд, моя сестра Катрина и... И её зверушка.
Майя мысленно вскипела и поджала губы, но ничего не сказала.
— Пойдём!
Татьяна взмахнула руками и каменные щупальца отпустили парня.
— Никита, скажи своим слугам, что я приглашаю тебя и их за стол.
Татьяна гордо прошествовала вперёд. Остальные мялись и с недовольством смотрели на Никиту.
— Ну что идёмте, мои верные слуги...
После того, как Никита получил ото всех достаточно тумаков и тычков, все прошествовали в комнату-столовую.
— Бежать надо — шипела Катрина, — подальше от этой чокнутой!
— Не могу! — прошипел Никита.
— Мне контракт нужен!
— Какой контракт?!
— Лучше тебе не знать!
— Я так понимаю, ты по уши в лаве. И как всегда должен всем преступникам Подземельного мира?
— Заткнись, будь добра. Подыграйте мне, восхищайтесь убранством её дворца, — попросил Никита.
— У Вас очень красивый дворец — сделала комплимент Майя, когда они проходили через очередной маленький садик, украшенный фигурами садовых гномов. Низенькие человечки в заостренных колпаках неуместно в нём смотрелись. Они были распиханы во все углы и дыры, а их осколки лежали на дне маленького пруда с фонтанчиком и золотыми рыбками. Гномы заполонили собой цветочную грядку так, что она стала гномьей, и кучей они громоздились в дальним углу, потому как Татьяне не хватило места их расставить по саду. Везде, словно по стойке «Смирно!» стояли на задних лапках сизые ящерки и вертели головками, провожая гостей.
— Я просто-напросто обожаю всё из Губернии Ночи. А гномы приносят счастье всем, кто их увидит. В Губернии Ночи их так любят, что даже посвятили им весь центральный парк, правда я теперь не могу там появляться. Но это не навсегда. Очень скоро я сама тоже к вам перееду — радостно заявила она — чтобы увидеть всё воочию!
Майя так не поняла «к вам» — это в Нижнебург или в Русю.
— Она так шутит. У неё очень плохо с чувством юмора. — заверил скорее себя, чем друзей Никита.
Все расселись за накрытый стол. Никто кроме Татьяны и Никиты не желал притрагиваться к еде. Но под выжидающим взглядом Никиты все принялись делать вид, что едят или хотя бы ковыряются в еде.
Майя всё косилась на Татьяну. Хозяйка то откладывала вилку, то снова хватала ее в руки, то переворачивала тарелку, критически оглядывая с разных сторон. Ей не терпелось чем-то ошарашить Никиту, кроме него для неё никого не существовало.
— Никита. — сладким голосом обратилась к парню Татьяна — Ты помнишь какой сегодня день?
— Ээээ — Никита озадачился настолько, что перестал жевать — не твой день рождение?
— Не мой день рождение. — сдавленно улыбнулась она.
— И не мой?
— И не твой — женщина уже теряла терпение. Она тяжело и недовольно вздохнула и встала из-за стола. Майя подумала было, что она обиделась, но ошиблась.
Татьяна легко махнула рукой и из воздуха образовался сноп зеленых искр. Они взорвались словно маленькие фейерверки, а когда дым рассеялся, в воздухе мирно плавал пожелтевший папирус, слегка мятый и порванный по углам, с бордовой сургучной печатью.
Все сидящие за столом резко отпрянули, а Майя настолько сильно оттолкнулась от стола, что грохнулась со стула вниз. Но Татьяна и бровью не повела.
— Тадам! Сегодня — наша свадьба! — она произнесла эти слова так, будто готовилась под всеобщие аплодисменты вынести огромный торт со взбитыми сливками.
— А ты не говорила, что умеешь доставать из воздуха всякие бумажки...— Никита пытался здраво посмотреть на ситуацию. Получалось плохо.
— Это не какая-то бумажка — фыркнула Татьяна — это брачный договор. А это — она ткнула пальцем в нижнюю строку твоя подпись.
Никита не поверил и впился взглядом туда, куда ткнула Татьяна. Там и правда стояла его подпись. Немного корявая и дребезжащая, как будто его в тот момент порядочно шатало.
— Я был не в своём уме. — согласился парень — Я явно в тот вечер обкофеманился.
— Это неважно... — Татьяна схватила Никиту за отвороты пиджака и прижалась к нему почти в плотную. Никита, обескураженный таким поворотом событий, пытался вывернуть шею и ускользнуть от неё. Татьяна сложила губы уточкой и попыталась его чмокнуть. Никита увернулся. И вскочил на ноги, Татьяна не удержала равновесия и довольно изящно шлепнулась на пол.
— Так, слушай. Ты для меня старая... Тьфу ты. Я для тебя слишком молод.
Татьяна хлопала черными как смоль ресницами, не видя в этом никакой проблемы.
— В общем, — Никита подал знак друзьям и все проскользнув ему за спину выскакивали через дверь — Был рад с тобой познакомиться, и боюсь мы больше не увидимся.
Никита подскочил и схватил договор, который всё это время висел в воздухе, и выскользнул вслед за друзьями. Татьяна кошкой вскочила на ноги и бросилась за ребятами, браня их на все лады. Глаза её от злости почернели как угли.
С двух сторон от Татьяны прямо из пола выросли несколько острых как бритвы алых кристаллов. Катрина испуганно посмотрела на Майю. Майя в ответ лишь показала головой.
— Никита Л'Горностаев, живо вернись на место! — кричала Татьяна.
— Ты мне не мамочка — фыркнул Никита, на тщетные попытки женщины что-либо ему приказать. Татьяна вскипела, а её лицо стало пепельно-серым, на щеках выступили красные пятна.
— Никита! — взревела она — я натравлю на тебя варанов, если ты покинешь мой дворец!
— Как предусмотрительно, что я сдал их в Нижнебургский зоопарк лично директору Зубену грей Генуби — Татьяна и не подозревала, что вараны давно не живут в ее зверинце.
— Я не дам взойти ни солнцу, ни луне. Город будет лежать в развалинах, где будут кричать совы и вороны, рыскать лисицы и волки, а камни его я перенесу за гору Каф, если ты не исполнишь условия...
— Удачи — пропел Никита, не слушая угрозы Татьяны.
Безликие охранники столбами стояли на прежних местах и лишь недоуменно провожали сбежавших гостей поворотом головы. Пока Татьяна в состоянии шока и потрясения восседала на полу, каждая секунда была на счету. В любой момент она могла опомниться и бросить все силы на поимку Никиты.
— Прощайте, Опал, Лазурит. Вы ничуть не изменились! Всё такие же молчаливые и тупые. — Крикнул Никита на прощанье охранникам Татьяны, — Даже улыбаться не научились. Попросите Татьяну, чтобы научила вас хотя бы смеяться.
— Опал и Лазурит? Их правда так зовут? — Недоверчиво спросила Катрина, со страхом косясь на охранников.
— Да, я не знаю. Просто надо было их как-то называть.
Когда опасность миновала, а ребятам удалось затеряться среди покупателей Рынка Девяти, Катрина накинулась на брата:
— Ты вообще нормальный?
— Да откуда я вообще знал, что она так умеет? На ней не было написано. —оправдывался Никита — Я думал...
— Апельсин тоже думал — скрестила руки на груди Катрина — и попал в соковыжималку. Ты хоть краткий курс истории читал, там всё написано про существующие подземельные народы и их способности!
— Я в жизни не прочёл до конца ни единой книги. С чего мне читать какой-то курс, я из него самолётики сделал. — он расплылся в мечтательной улыбке — Хорошо летали... Ну я бы прочёл книгу, будь она обо мне...
— Идиот — прошипела Катрина, сквозь тесно сжатые зубы, — Стоп! Как ты умудрился почти жениться на Татьяне, если... Вы же были помолвлены с Селестой?!
— Ключевое слово «были».
Рынок Девяти был барахолкой, где можно было достать, всё то, что душе угодно, из любого уголка подземельного мира. Вдоль улиц шли фруктовые и овощные лавки, наполняющие улицу пьянящими ароматами диковинных плодов. Где-то в глубине раздавались душераздирающие кукареканье неизвестной Майе птицы, щебетали сойки и чижи и недовольно гудел в свой хобот лохматый мамонт. Прилавок со специями в конце улицы каждые пять минут загорался, а несчастный лавочник с багровыми синяками под глазами судорожно хватался за современный огнетушитель. Ему «посчастливилось» арендовать место по соседству с разводчиком драконьих червей, изрыгавшими огонь каждые пять минут. На Рынке Девяти отсутствовал закон и порядок. Здесь процветали нелегальная торговля, воровство и кражи, а подозрительные личности, закутанные в плащи, подкрадывались к одиноким посетителям и уверяли, что могут достать антикварную вещицу из частной коллекции. Скорее всего они безбожно обманывали. Здесь шастали беспризорники, а чернобровые пышнотелые цыганки рассказывали баснословные истории о своих астрологических способностях.
Майя чувствовала себя, как в музее. У каждого прилавка кипела жизнь. В одном россыпью продавали Искрящий песок. Торговец запустил горсть рубиновых гранул в подол своего платья, и оно вспыхнуло языками пламени. Кто-то в толпе заахал и засуетился, но большая часть восприняла это как должное. Здесь только обыденное было странностью и вызывало недоверие.
В южном конце базара послышались взрывы и шипение. В небо посреди бело дня взвились несколько петард и разбрызгивая искры разлетелись над городом. Толпа зевак мигом бросилось в пекло событий. Майя вертелась словно волчок, вглядываясь в людей и пытаясь отыскать знакомые лица. Она потеряла ориентацию, и карта в ее голове стерлась. Юг казался севером, запад — востоком. Рука легла на плечо Майи.
«Никита — облегченно подумала она и в тот же миг тяжелая рука сдавила плечо так что послышался хруст, а ключица прижалась к лопатке. Это был не Никита. Майя медленно повернулась. На неё смотрели бездонные щели-глаза амбалов Татьяны. Ноги девочки похолодели.
«Мудрус... — панически закричала Майя в своей голове — ты можешь испарить, испепелить или хоть что-нибудь сделать с этим чудищем?»
Двухметровый широкоплечий стражник крепко держал плечо Майи и, казалось, завис. Будто Татьяна управляла своими чудищами, словно роботами и из своего дворца, посыла им команды-сигналы силой мысли.
«Могу— покорно ответил Мудрус — но не буду — в голосе его звучали смешки и издёвки. Он принципиально отказывался помогать своей хозяйке.»
«Почему?»
«Это не тот вид опасности, от которого я должен тебя спасать.»
«Чтоб тебе пусто было... — выругалась Майя.»
Паника подступала к горлу Майи. Она изловчилась, схватив потёртый канделябр с прилавка серебряных изделий и со всей силы ударила им Кирпича по голове. Кирпич разжал плечо девочки, и та шмыгнула под прилавок. Разъяренный, словно бенгальский тигр, амбал бросился искать беглянку в отделе зубных щёток всех эпох.
Майя выкарабкалась из-под стола и оглядевшись, заметила Никиту, Катрину и Аскольда, которые о чём-то рьяно спорили, обильно жестикулируя. Заметив амбалов они бросились в рассыпную. Опал и Лазурит завертели головами туда-сюда, затем схватили первого попавшегося беглеца, чья внешность напоминала сбежавшего жениха их госпожи и потащили сопротивляющегося парня в Нефритовый особняк. Этим несчастным был Аскольд Л'Воробъёв.
— Он пал смертью храбрых... — сделал трагическое лицо Никита.
— Вы что спятили? Его же убьют? Что вы стоите? Тоже мне друзья.
Майя со всех ног понеслась по улице, догоняя охранников.
— Майя... Я пошутил... — кричал Никита, но Майя его не слышала, — Она его не тронет.
Майя попросту не могла понять, как они могли спокойно стоять и смотреть, как Аскольда уводят, и бросилась за охранниками, но те испарились за углом вместе с пленником рассыпавшись и превратившись в зеленый песок. Майе пришлось добираться до Нефритового особняка своим ходом.
Опал и Лазурит притащили сопротивляющегося Аскольда Татьяне, и та взревела от гнева.
— Это не тот! Олухи вы! Почему вы не можете выполнить простейшее задание? Не в моих силах управлять вами на территории Рынка Девяти. Моих сил не хватает, чтобы дотянуться до вас!
Амбалы молча переминались с ноги на ногу. Татьяна цепко схватила Аскольда за подбородок.
— Посмотрим, насколько твой друг верен тебе. Придёт ли он тебя спасти?
— Он не придёт — горько хмыкнул Аскольд.
Татьяна велела Опалу и Лазуриту отправить Аскольда в подземелье, а сама, как разъярённый тигр бродила по комнатам особняка.
— Что ты здесь забыла? — вспылила Татьяна, увидев на пороге Майю — где Никита?
Татьяна горя́ от гнева стрелой направилась к Майе. Она взмахнула расшитыми бисером рукавами. Мелкие малахитовые камешки со всех сторон начали катиться к девочке кольцом, окружая ее ноги и собираясь в фигуру, по очертаниям напоминающую огромный кулак. Татьяна со всей силы сжала свою ладонь и каменные пальцы вокруг ног Майи тоже крепко сжались.
— Не моя вина, что он не придёт — боль была такая адская, что казалось еще одно нажатие и Татьяна переломает Майе все кости. Нежелание Никиты возвращаться не было для Татьяны весомым аргументом. Ее лицо перекосилось от гнева. Майя успела уже попрощаться со своими ногами, как взгляд Татьяны скользнул по блузке Майи и остановился на выпуклой пуговице с профилем девицы.
Татьяна пальцем ткнула в пуговицу — та засияла, загорелась будто спичкой подожженная. Злость её мгновенно отступила. Татьяна расслабила руку, а каменный кулак ослабил свою хватку и рассыпался в пыль. Татьяна звонко щелкнула пальцами и в мгновение ока уменьшилась до размера куколки, топнула маленькой ножкой и обернулась изумрудной ящеркой. Головка ящерицы была черная, по хребту шел темный узор, напоминающий косу, а на кончике хвоста виднелась красная точечка, словно маленький бантик.
Майя оторопела. Секунду ящерка смотрела на девочку в упор, а затем юркнула между камней, махнув на прощанье алым кончиком. Майя поздно опомнилась:
— Это ты привела меня сюда! – крикнула Майя вслед ящерице, – вернись! Мне нужно с тобой поговорить! У меня миллион вопросов!
Но Татьяна не вернулась. Она затаилась где-то там между тяжелыми булыжниками камня змеевика и сидела, не подавая ни звука, оставив Майю наедине со своим миллионом вопросов.
Майя унеслась из зала и, пробежав по ступенькам вниз, обнаружила бывший когда-то здесь зверинец. В нем находилось около двух дюжин чугунных клеток, пахло плесенью и тухлым мясом. Татьяну не особо заботили жилищные условия отсутствующих варанов. А судя по вороху костей, здесь свёл счёты с жизнью ни один пленник.
Аскольд был так плотно связан верёвками, что напоминал мумию, даже шея его была зафиксирована. Татьяна приложила все силы, даже запихнула в рот Аскольда свернутые тряпки, чтобы парень точно не смог убежать.
Благодарить за спасение было некогда. Майя тревожно оглядывалась, прислушиваясь к шагам Татьяны, которые могли раздаться в любую минуту.
— Это было очень храбро, спасибо — сказал он — Но... — он замялся, не желая разочаровывать Майю — меня бы вытащили стражи Мрака, если бы вы просто уведомили охранников на входе на Рынок Девяти.
Майя чувствовала себя глупой и обманутой. Теперь ей было ясно, почему Никита смеялся, а не бежал со всех ног на спасение друга.
— Спасибо, правда — увидел он озадаченное лицо Майи — Ты меня спасла. Видимо, теперь я твой должник.
— Это лишнее...
— Ну, во-первых, мне совесть не позволит делать вид, что ничего не было, а во-вторых, не отказывайся от лишней помощи, особенно, когда тебе здесь всё в новинку.
— Ладно. — улыбнулась Майя, сомневаясь, что воспользуется этим предложением.
По возвращении в Русю Майя получила ответное письмо от Сонечки:
«Дорогая Майя,
Это хорошая зацепка, но всё равно маленькая. Надеюсь, у вас всё хорошо, и никто не пострадал.
Я часто думала и строила догадки о том, кто такой Димитрий. Моя теория гласит, что он тот самый загадочный глава клана ядоязыких Господин Э. Загвоздка в том, что никто не знает откуда у подземельной мафии растут ноги, а губернатор делает вид, как ты уже поняла, что их не существует. Он не глупый человек. Он просто напуган. Все напуганы ядоязыкими. Стражи Мрака не в состоянии с ними справиться. Ему легче отрицать их существование, хоть это и неправильно.
В кровеносной системе пока пусто.
Пиши мне, не пропадай!
Письмо разорви и сожги!
Твоя Сонечка»