Киноциклотека: Киберпанк

Расслышав сквозь гул городской улицы переливчатый писк, доносившийся из внутреннего кармана пальто, Самат вынул массивный, покрытый рельефными кнопками и увенчанный короткой толстой антенной, сотовый. Выдохнул порцию пара в бодрящий воздух февральского вечера, поднес телефон к уху. В трубке раздался голос Рустема.

– Серый подошел. Только тебя все нет. Ты скоро?

– Да-да, сейчас вот только в видеопрокат и сразу к вам.

Прокат видеокассет находился неподалеку от места назначения, съемного жилья Рустема, так что меньше чем через двадцать минут Самат с перекинутой через плечо кожаной сумкой топтался у двери знакомой квартиры и вдавливал палец в тугой пластмассовый кружок звонка на засаленной и обшарпанной стене. Открыл сам квартирант.

– Салам, Рус, – сказал Самат.

– Ну, наконец. Десятый час, плов стынет. Есть охота, не говоря уже о выпить.

– Да задержали, блин, на работе, – нахмурился Самат, переступая порог.

– Салют, Сэм, – махнул рукой Серега с тахты в крохотной гостиной.

Все своим видом стол, придвинутый к тахте, транслировал полную готовность к «злоупотреблению». Пол-литровая бутылка трехзвездного коньяка казахстанского производства торжественно возвышалась над обширным блюдом, полным дымящегося плова, и нагромождением тарелочек с нехитрыми закусками и корейскими салатами, тонкостенных рюмок, столовых приборов и стопочек бумажных салфеток.

Очень скоро субъекты «злоупотребления» также были готовы. Самат окинул взглядом дастархан и провозгласил оттаявшим голосом:

– Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

– Угу, – буркнул Серега, закинул в рот внеочередной кружочек копченой колбасы и потянулся к коньяку. – Пожалуй, уже и разолью.

– Давай, – сделал отмашку Рустем и принялся расставлять тару.

Прозрачно-ореховая жидкость с манящим бульканьем заполнила рюмки и через несколько мгновений, благословленная лаконичными здравицами, приятно обожгла нутро каждого из собравшихся.

– Хорошо пошло, – заметил, крякнув после ювелирной паузы, Рус.

– Это да, – согласились Серега и Самат после того, как тоже крякнули.

Следующие полчаса ушли на первичный этап поглощения ужина, комплименты в адрес умело приготовившего его Рустема и обсуждение текущих социально-бытовых вопросов из жизни выпивавших. Всех троих объединяли учеба в и выпуск из одной и той же сельской школы, дружеские отношения, спаянные совместными похождениями в их в меру бурной юности, и текущий холостяцкий статус. Кроме того, все трое питали расположение к коньяку и примерно к одним и тем же фильмам. В остальном превалировали различия, и немалые.

Рус в плановом порядке тянул лямку военнослужащего по контракту, в каковую он впрягся практически сразу после армейской службы (остальным двоим школы жизни в шнурованных берцах удалось избежать), не увидев для себя, несмотря на свои таланты хозяйственника и кулинара, сколько-нибудь прочных перспектив на «гражданке». Между мыканиями недоучившегося инженера-геодезиста и рутиной сержанта-сверхсрочника – пренеприятной, но стабильной, предсказуемой и все лучше оплачиваемой – он выбрал второе.

Самат, который в то время, когда Рустем стоял на перепутье, не сумел убедить товарища, что в начавшемся двадцать первом столетии заработок вполне можно найти не только на обнесенных бетонными заборами территориях воинских частей, трудился по специальности. Выпускник журфака, он был взят редакцией дышавшей на ладан заштатной газетенки, где осваивал функции репортера-многостаночника. На практике это в основном означало роль мальчика на побегушках, однако в последнее время Самат все отчетливее видел, в каком направлении ему двигаться дальше по избранной стезе, где самый привлекательный вид имело телевидение, а потому в пессимистических красках собственное будущее ему не рисовалось.

Единственным официально нетрудоустроенным из описываемой троицы оставался Серега. Получив высшее образование по специальности «правоведение» в паршивеньком частном вузе (Серега даже не был уверен, что его «альма-матер», основанная в бедламе девяностых дельцами от образования и науки, еще не схлопнулась, как материя при встрече с антиматерией), он оказался никому не нужен как юрист и перебивался краткосрочными коммерческими начинаниями. Диапазон последних, впрочем, с самого начала нулевых неуклонно ширился, отчего Серега представлялся сам себе скромным, набивающим шишки предпринимателем, лелеющим надежды когда-нибудь вырасти в бизнесмена, который в конце концов покончит со скромностью и научится избегать новых шишек.

За обменом сиюминутными впечатлениями, относящимся к насущным делам, наступила сладостная в своей хрупкости легкая степень опьянения. Смягченное обильной горячей закуской, как свободное падение затормаживается раскрывшимся парашютом, состояние это обыкновенно служило сигналом переходить к культурной программе вечера. Ей друзья привыкли придавать не меньше значения, чем собственно незыблемому алкогольно-гастрономическому ритуалу.

– Ну, что там у тебя? – повернулся Серега к Самату.

Рустем также вопрошающе уставился на товарища, потом перевел взгляд на притулившийся на тумбочке у стены южнокорейский телевизор с подключенным к нему голландским видеомагнитофоном. Самат поднял указательный палец, означавший просьбу предоставить ему «айн момент». Он потянулся за сумкой и извлек из нее три лицензионных на вид видеокассеты – в плотных пластиковых боксах и с красочными обложками.

– Вот это, – сказал Серега, ткнув в один из боксов. – Как считаешь, Рус?

– Ага, одобряю. Третью серию никто из нас еще не смотрел, я так понимаю, – сказал Рустем. – С нее и начнем, остальное потом. Еще завтра целых полдня в запасе.

На обложке видеокассеты, породившей у товарищей моментальный консенсус, которому бы позавидовали любые переговорщики и любители блицкригов, толпились скелетоподобные терминаторы. Один из них, с миндалевидными, очевидно женскими глазами, одновременно кокетливыми и роковыми, стоял перед скоплением более брутальных и мужеподобных машин. Пока Серега с Русом изучали картинки и аннотации на обложке, Самат зарядил кассету в видеомагнитофон, взял в руки два пульта и вернулся за стол. Вспыхнул экран телевизора, заворочались, заскрипели скрытые в недрах плеера детальки, шуршащая серая рябь сменилась заставками американских студий. Когда кино началось, было разлито и выпито по третьей, а примерно четверть снеди исчезла с тарелок, словно корабли и самолеты, пропавшие с радаров диспетчеров после вхождения в Бермудский треугольник.

Кадры третьей части «Терминатора» ложились на хорошо обработанную многолетней киноманской практикой и удобренную только что совершёнными возлияниями почву коллективного и индивидуального сознания троих ценителей качественных масскультовых зрелищ. И это сознание, не в последнюю очередь сформированное первыми двумя «Терминаторами», скорее протестовало против ухода сиквела от интонации и эстетики оригинальной дилогии Джеймса Кэмерона, нежели ловило кайф от встречи со знакомой с отрочества фабулы. Все произошедшие перемены при невольном сопоставлении с ранними фильмами про посланных из будущего киборгов-убийц бросались в глаза и не могли не огорчать. Прежде всего, было грустно и обидно узнать о безвременной кончине Сары Коннор, каковая осталась целиком за кадром. От тревожного и мудрого сюжета, жонглировавшего парадоксами путешествий во времени и заставлявшего кожей ощутить опасность, исходившую от авантюрных экспериментов непутевого человечества с ядерным вооружением и искусственным разумом, от киберпанк-эпоса, для которого невероятные трюковые моменты и сумасшедшие спецэффекты были все-таки оберткой конфетки, а не самой конфеткой, остался, в сущности, один Шварценеггер, да и тот – уже лишь отдаленно напоминающий того гладкого, рельефного, с налитыми округлыми мышцами культуриста в косухе, каким он заворожил всех на пике восьмидесятых и на заре девяностых.

Терминатор начала нового тысячелетия казался изможденной, сдувшейся версией самого себя во многом от того, что осиротевший без Джеймса Кэмерона сценарий принуждал его бороться с принявшей дамский облик моделью Т-Х. Несмотря на ряд впечатляющих функциональных усовершенствований, в женщине-киборге напрочь отсутствовала зловещая крутизна ее предшественника Т-1000, и все ее роботические ужимки были дешевой пантомимой, а не наводящей на зрителя дрожь пластикой посланца «Скайнет». Гламурный темно-вишневый костюм, в который упаковали похожую на пластмассовую куклу фотомодель Кристанну Локен, начисто проигрывал черной полицейской униформе, в которой злодействовал герой Роберта Патрика из предыдущей части. А ее отрисованные на компьютере лобовые столкновения с Арнольдом при всей их изобретательности страдали от нехватки правдоподобия, как больной цингой страдает от нехватки витаминов. Погони, правда, местами смотрелись ничего себе, а отдельные подмигивания каноническим «Терминаторам» действовали как приятная ментальная щекотка, но этого было слишком мало, чтобы осоловевшие от коньяка Рус, Сэм и Серега поаплодировали фильму под мелькающие титры, как они это иногда делали по окончании оправдавших ожидания картин.

– Кисловато как-то, – скорбно резюмировал Серега, и замечание относилось отнюдь не к опрокинутой чуть ранее рюмке алкогольного напитка.

– Согласен, не уродился нынче «Терминатор», – посетовал Рус.

– Да на разок-другой вполне себе, – вдруг вступился за фильм Самат.

– Ну нет, – возразил Рус. – Только на разок.

– И то если под коньячок, как сейчас, – добавил Серега. – Может быть, даже водка была бы уместнее.

– Поверь, тебе не надо защищать эту халтуру, Сэм, – назидательно икнув, сказал Рус. – Да, это ты притащил ее из видеопроката, но не ты повинен в низком качестве фильма. Все претензии – к Голливуду.

– Да я объективно тоже разочарован, – ответил Самат. – Но вы, я смотрю, разочарованы намного больше. Бросьте, не стоит.

– Как не стоит? – вскинул брови Серега. – Мы же, в сущности, бездарно угробили два часа. Могли бы вместо такого, с позволения сказать, «Терминатора», посмотреть что-нибудь другое.

Он указал на другие видеокассеты.

– Стой-стой, Серый, – сказал Рус. – А если и там тоже неважное кино?

– Тогда надо включать что-нибудь надежное, проверенное временем, – выпалил, обдавая друга перегаром, Серега. – А то что же это получается: собрались братья по разуму, коньяк хороший, ужин отменный, и только кино подкачало.

Рус хлопнул Серегу по плечу:

– Проверенное – оно, конечно, хорошо. Мы ведь такое нередко смотрим. Но и без новизны ведь нельзя. А фильм, который смотришь впервые – это, вообще-то, всегда кот в мешке.

– Ребята, – сказал Самат, – не в мешках дело. И даже не в котах. Вот послушайте, почему я расстроен не так сильно, как вы. Я был готов увидеть примерно то, что мы увидели, и не ждал еще одного классного «Терминатора» в кэмероновском духе.

– Почему? – одновременно спросили Рус и Серега.

– Просто времена сейчас другие – не те, что были при двух «Терминаторах». Наступил, заметим, двадцать первый век. Время переосмысления, переигрывания и передергивания старого. Знаете, что это означает? Что над классикой принято хотя бы немножко поприкалываться.

– На фига? – удивился Рустем.

– Это не ко мне. Я лишь говорю, что мода нынче такая. Вот возьмите приколы из фильма.

– Например?

– Ну, вот, скажем, такой. Если во второй части Шварценеггер забирал куртку со штанами и очками у крутого злобного байкера, то теперь – у мужика-стриптизера. Прикол? Прикол.

– Да, – подтвердил Серега. – И очки еще придурочные в форме звездочек нацепил.

– Да, и потом раздавил, – дополнил Самат. – Тем самым дав понять, что принимать, помимо одежды, еще и взгляд стриптизера он все-таки не станет.

Лица Руса и Сереги выражали озадаченность, а Самат продолжил:

– Или вон тот момент, когда нарисовался доктор-психолог из предыдущих серий и давай втирать девушке насчет...

– Этой, как ее, – перебил Серега.

– Клер Дейнс, – сказал Самат.

– Точно!

– ...начал втирать Клер Дейнс про параноидальные страхи и их нереальность и тут же дал деру, когда увидел вооруженного Шварценеггера, свой лютый кошмар. Вот Кэмерон, который сам пишет для себя сценарии, не стал бы такие шуточки в фильм совать. Грубая сатира ему мало интересна, во всяком случае применительно к сюжетам «Терминаторов», и в самокопании на потеху публики он меру знает. А здесь на этом построена чуть ли не половина всего действия. Постмодернизм – так это именуется. Читал про это где-то. Началось не вчера, конечно, но уже, кажется, после второго «Терминатора», и продолжается сегодня. Без этого редко теперь обходятся. И вот к этому-то я в целом был морально готов.

– Мудрено, – покачал головой Рустем. – Антошу бы сюда подискутировать.

– Антоша здорово пересказывал, а теперь в том нужды нет, – подмигнул Серега. – Он, по-моему, давно увлекается другими вещами.

– Да, – задумчиво произнес Рус, не став развивать тему Антоши, с которым у друзей относительно давно прервалась связь. – Постмодернизм, значит.

– Именно, – сказал Самат. – Много постмодернизма, чересчур даже много для такого кино. И вот чтобы эти хохмовые вещи чем-нибудь уравновесить, авторы не находят ничего умнее, чем зверские убийства, которые совершает терминаторша, зачем-то содранные из малобюджетных ужастиков, из слэшеров всяких. Одного чувака она бензопилой пилит, другого через сиденье машины насквозь рукой дырявит, а Арнольду в какой-то момент так и вообще башку почти начисто сносит. Что за мясокомбинат в век высоких технологий, фу. У Кэмерона Роберт Патрик хоть убивал тоже жутко, но все ж поизящнее, со вкусом, что ли. Короче, приколы и ужасы хреновато друг друга скомпенсировали, но ведь беда еще и в том, что актерский состав никудышный. Злодей, точнее злодейка – так себе. Генерал, он же папаша Клер Дейнс – просто ходячий анекдот какой-то. Про Джона Коннора вообще молчу.

– Вот это точно. И почему нельзя было Фёрлонга снова позвать? – возмутился Рус.

– Не получилось, видимо, – предположил Самат. – Слышал, у парня проблемы были с наркотиками или что-то в этом роде. Но и без него, считаю, реально было найти получше актера, чем этот несуразный тип. Ну какой, к чертям, из него Коннор?!

В знак солидарности с тезисами Серега хмуро кивнул. Разлили еще по одной. Чокнулись, выпили.

– И Сары Коннор ой как не хватало, – со вздохом добавил Рустем. – И зачем ее похоронили?

– Кстати, пулемет из ее гроба – тоже какой-то дурацкий юмор, – припомнил Серега.

– Ну, Дейнс разве плохая актриса? – спросил Рустем.

– Не плохая, – сказал Самат. – Но она не на своем месте. В чуждой ей истории. В мире «Терминатора» такой актрисе, считаю, нечего делать изначально. Ее лицо, я б сказал, лишено киберпанковской убедительности.

– А терминаторша-то, между прочим, чем-то похожа на твою бывшую, Серега, – заметил Рус. – Не находишь?

– Которую бывшую?

– А вон ту, помнишь, была у тебя, когда ты на третьем курсе учился.

– А, ты про Алину. Ну, слегка разве что. Алина была не такая фигуристая, зато огня в ней было поболее, чем в этой терминаторше, – Серега осоловело улыбнулся какому-то своему воспоминанию.

– Несмотря на наличие у терминаторши огнемета? – спросил Самат. Не без усилия преодолев коньячный туман в голове, он вспомнил сцену, в которой кибернетическая героиня озадаченно поливала придорожное дерево пламенем из руки, поврежденной в погоне за спасителями человечества.

– Алина бы ее испепелила к чертям вместе с огнеметом, – серьезно ответил Серега. – Я вот так и обжегся, хотя на тот момент уже почти не сомневался, что она обязательно станет моей женой... Знаете, пацаны, с этим огнем лучше поосторожнее.

– Предлагаю, господа, – сказал Рустем, взявшийся убирать со стола грязную посуду, позевывая на ходу, – на этой ноте...

– ...противопожарно-феминистической ноте... – уточнил Самат.

– Да, на такой вот ноте вечер и завершить. Остальное доглядим завтра.

Гости согласились с хозяином вечера. Тот разлил по последней порции коньяку и направился в соседнюю комнату приготовить друзьям постельные принадлежности.