Глава 3. Чужой среди теней
Лёд под ногами пел — звенел, ломался, кричал, будто под её сапогами трескалась сама память земли.
Вея хромала, но не чувствовала боли — её тело, как мудрый зверь, ушло в инстинкт. Тревога сжалась в животе, дыхание хрипело, как старый меховой бурдюк.
Впереди, будто вырезанный из теней, шёл Сархан. Его спина была широкой, как у быка, а механическая рука вспыхивала багровым, выхватывая из тьмы обломки скал и белёсые фигуры Ледяных Теней, таящихся в сугробах.
— Ты хоть знаешь, куда идёшь?! — выкрикнула Вея, спотыкаясь. Голос её разбился об эхо, как камень о лёд.
— В сторону жизни. Если повезёт. — отрезал он.
Если.
Они шли следом. Скользили, вырастали из трещин, как сорняки из промёрзшей почвы. Тени, вытянутые, чужие, безликие, и всё же... слишком внимательные.
Как будто всё это — из-за неё.
Пещера казалась чёрным ртом в теле скалы. Она дышала гарью, старой кровью и чем-то ещё — запахом времени.
Сархан молча разжёг факел. Пламя, как живой зверёк, забилось в углу, отбрасывая пляшущие тени.
И тут Вея увидела: стены пещеры были покрыты знаками. Старыми, как ледники, спиралями и крюками, которые она помнила... из детства.
Из снов.
— Это... это святилище шаманов?
Сархан бросил на землю рюкзак, как дичь.
— Это логово охотника. Место, где смерть дышит за стеной, но не заходит. Пока не позовут.
Он не смотрел на неё, но Вея чувствовала — наблюдает, изучает.
Как смотрят на зверя, который ещё не напал, но уже пустил слюну.
— Знаешь, зачем они идут? — его голос раздался вдруг, глухой, как гудок из-под земли. Он разбирал оружие, словно говорил не с ней, а с ружьём.
— Кто?
— Твои мамонты.
Вея напряглась. Пальцы сжали амулет у груди — он казался горячим, пульсирующим.
— Они не мои.
— Ошибаешься, — Сархан усмехнулся, обнажив зубы. — Они идут за тобой. Потому что ты — дочь его крови. Того, кто когда-то разбудил их.
Он посмотрел прямо ей в глаза. И в его взгляде Вея увидела осознание. И — страх.
— Ты не просто слышишь зов. Ты — его часть.
Она хотела ответить, но не успела.
Амулет на её шее вспыхнул — как лампа в сердце мира. Голубой, как полярное сияние, холодный, как ледяная слеза. Свет залил пещеру, пронёсся по стенам, и с потолка, со стен, с пола сорвались тени.
Но не белёсые, не мёртвые. Чёрные. Живые.
Словно сама ночь вдруг начала дышать.
— Что ты наделала?! — рявкнул Сархан, вскидывая ружьё.
И тогда стены затряслись. Камни посыпались с потолка. Пещера застонала — не от страха, а от пробуждения.
Из глубины, где факел не мог достать светом, что-то зашевелилось.
Не силуэт. Не зверь. Сама тьма обрела плоть.
И раздался рёв.
Не мамонта.
Глубже. Словно корни земли скрежетали друг о друга.
Словно время обернулось и снова шагнуло в этот мир.
Сархан побледнел. Его рука дрогнула.
— Оно проснулось, — прошептал он. И впервые в его голосе Вея услышала не ярость. А ужас.
И тогда она почувствовала — что-то тянется к ней.
Не когтями. Не цепью.
А... нежно.
Как мать, зовущая ребёнка.
Как кровь, зовущая кровь.
— Уходим! — Сархан дёрнул её за плечо. — Быстро, пока не поздно!
Но Вея остановилась. И вырвалась.
— Нет.
Она шагнула вперёд, в сердце тьмы.
Потому что в голове раздался голос. Тот самый. Глубокий, как океан подо льдом.
«Дочь моя. Иди домой.»
Она не боялась.
Она вспомнила, кем была.
(конец главы)