Глава 2. Кровь на снегу
Снег рвался под ногами, хрустел, проваливался, но Вея бежала, будто мир за её спиной был охвачен огнём. Каждый шаг отдавался в груди стуком, как барабан в обрядовом танце — только этот танец был на выживание.
Стук сердца. Стук судьбы. Стук обречённости.
Позади орали — слова были как камни, летящие ей в спину.
— Одержимая!
— Она нас всех сгубит!
— Догнать!
И голос, один, глухой, но грозный, перекрывший всех:
— Не убивать. Взять живой! — Уркен.
Живой, чтобы потом разрезать, разложить, изучить... как древнюю карту мира под кожей.
Вея не оглянулась. Знала: если оглянется — споткнётся. А если споткнётся — всё.
Тундра резко обрывалась.
Под ногами — ничего. Только пустота, срывающая дыхание. Канон между скал, чернильный разлом среди безмолвной белизны.
Когда-то здесь текла река, полная рыбы и пения. Теперь — только лёд, голубой и острый, как лезвие клинка.
Сур догнал её, вынырнул из заносов, лицо искажено злобой, глаза — безумной решимостью.
— Ты думала уйти? Дрянь! — он занёс топор, дрожащей рукой.
И тогда Вея прыгнула.
Мир сорвался.
Снег исчез. Воздух — закричал. А потом — удар.
Лёд внизу обжёг так, будто она упала в кипяток. Тело проскользило по склону, оставляя на нём кровь и куски меха. Камни рвали кожу, как когти старых богов.
Сверху донёсся крик — злость Сура, беспомощная. Он не рискнул прыгать.
Я жива, — подумала Вея, и это казалось самым странным из всего, что случилось.
А потом она заметила тень.
Он стоял в трёх шагах.
Существо, вытянутое, как из другого мира. Слишком высокое. Слишком неправильное. Спина выгнута, как у умирающего зверя. А вместо лица — гладкая, молочно-серая корка. Как маска, налепленная на кости.
Ледяная Тень.
Та самая, из старых сказок. Из тех, что бабка шептала у костра: «Они ищут тех, кто слышит зов. Мамонтовый зов. Кровавый зов.»
Он шагнул. Один, спокойный, точный. Как смерть.
Вея попыталась отскочить — но правая нога провалилась в трещину. Хруст — боль вспыхнула, как свет.
И он был рядом. Его пальцы были, как сосульки, обернутые кожей. Они тянулись — к шее, к сердцу, к тому месту, где живёт имя.
Сейчас он прикоснётся — и я исчезну.
Грохот.
Что-то огромное упало сверху — с рёвом, с пылью, с силой древнего зверя. Тень вспыхнула и рассыпалась в ледяной пепел.
— Ты вообще смотришь, куда бежишь? — голос был хриплым, будто металл, царапающий кость.
Над ней стоял человек. Почти.
Рваный армейский кожух. Лицо — половина в шрамах, другая — будто отлита из железа. А рука... рука была не живая. Она дымилась. Металлические пальцы капали паром.
— Сархан, — произнёс он. — Охотник на выродков вроде него. И... вроде тебя.
Он указал под ноги.
Ледяная Тень ещё шевелилась. Мучительно. Злобно.
— Они чуют таких, как ты, — Сархан плюнул в снег. — Ты не совсем человек. Раз ты слышала зов.
Вея открыла рот, но не успела выдохнуть и слова.
Ветер завыл. Резкий, как пощёчина. И следом — Земля дрогнула.
Снова.
Из недр поднялся гул — тот самый, первобытный. Громкий, как рожки смерти.
И где-то совсем близко — заревел мамонт.
Живой. Зовущий.
— Вставай, — Сархан рванул её за рукав. — Хочешь жить — беги. Потом разберёмся, кто ты и зачем тебе это.
Он бросил взгляд на стену каньона.
Там — тени шевелились. Десятки. Сотни. Они поднимались, как волна.
— Они уже здесь.
(конец главы)