Хэллгейт: община

Весь этот город был пронизан магией. Конни ощутила её, стоило лишь проехать мимо билборда с надписью: «Добро пожаловать в Хэллгейт», — и почувствовала, как древняя сила просканировала её от макушки до пят, сочла своей, пусть и с натяжкой, и пропустила.

В противном случае она вообще не увидела бы ни дороги, ни билборда.

Слухи о городе, где вампиры и ведьмы вольготно жили среди людей, у них — охотников, — ходили давненько. В такую болтовню Конни не верила, но, как водится, до определённого момента.

Тогда они наконец вышли на след того болтливого французика, Адриана. Он выглядел её ровесником, но Конни знала наверняка: ублюдок куда старше. Вечная молодость — истинно вампирская привилегия. Из-за юных мордашек новички часто недооценивали кровососов. И чем это заканчивалось? Бойней, как правило.

Конни и сама бы прожила всего ничего, если бы не особые обстоятельства.

Она почти не расспрашивала Джеремайю об Адриане: тот терпеть не мог, когда его забрасывали вопросами. Предпочитал действовать, а не чесать языком. Многословным становился, лишь когда назревало серьёзное дельце — и даже тогда старался говорить коротко и ёмко. Впрочем, с такой-то судьбой... Сорокалетний Джеремайя, седой как старик, убивал вампиров с одиннадцати. В шестнадцать ему доверили собственный отряд, пусть и небольшой. Конни слышала, что эти ребята полегли в первой же вылазке — выжил только Джер. Тогда-то и поседел.

Вампиров он ненавидел больше всего на свете.

Конни, будучи младше его на целый двадцатник, привыкла заглядывать Джеремайе в рот, хотя порой эта привычка раздражала её саму. Это всё из благодарности: он не убил её, хотя, видит бог, мог бы. Причин было предостаточно — хватило бы и одной, самой главной.

И всё-таки он к ней по-своему привязался. Даже доверился, пожалуй. В противном случае не поручил бы ей такое задание — не отправил бы одну в Хэллгейт.

Конни въехала в город и неспешно покатила вдоль светлого ряда домов. Вообще-то она должна была явиться в участок ещё вчера, но вышло как вышло. После заварушки в Новом Орлеане ей требовался отдых. Она глубоко вдыхала горячий воздух, пронизанный запахом трав, но везде ей чудилась знакомая металлическая нотка. Чем больше крови проливаешь, тем упорнее тебя преследует её аромат.

А в Новом Орлеане охотники пролили немало.

Она вспомнила перекошенное от боли лицо молоденькой вампирши. И правда молоденькой — новообращённой, видимо, если учесть, что девчонка ни хрена не знала. Джеремайя резал и жёг её несколько часов, прежде чем она наконец выдавила из себя всё, что знает об Адриане. В конце концов, его следы привели именно в Орлеан, что поделать...

Тогда-то вампирша и рассказала про Хэллгейт. Сквозь кровавые слёзы поведала, что смазливый выблядок тут не задержался — его, мол, радушно приняли в маленьком городке неподалёку.

Конни в тот миг не успела уйти и на долю секунды пожалела об этом. Джеремайя говорил с девчонкой так ласково, что она успела поверить в освобождение. А потом снова взялся за инструменты и продолжил резать и жечь — но уже просто так, прекрасно зная, что больше не услышит от неё ничего нового.

— Слышала? — бросил Джеремайя в спину Конни, прежде чем она вышла. — Для тебя будет работёнка.

С того дня прошли полторы недели. Охотники умели ждать и тщательно готовились к любому делу. К тому же это разве срок? Им как-то пришлось торчать в крохотном мотельчике Балтимора два месяца. Владельцы, конечно, озолотились, а вот Джеремайя порядком потратился.

За это время в Новом Орлеане, насколько знала Конни, не осталось ни одного вампира. Она надеялась, что большинство всё-таки погибло — если кто-то ускользнул в Хэллгейт, там уже наверняка готовились дать отпор. Девчонка, которую пытал Джеремайя, назвала общину Хэллгейта самой большой в штате. Впрочем, откуда знать этой соплячке, которая обращена-то была пару месяцев, не дольше...

Порадовало Джеремайю только одно: обратил молоденькую вампиршу Адриан собственной персоной. Скорее всего, он ощутил, через какие мучения пришлось пройти его птенцу перед тем, как принять окончательную смерть. А раз так, ублюдок знал, что охотники приехали в Луизиану по его душу.

Конни не задавала вопросов. Джеремайя рассказал обо всём сам — и был немногословен, как обычно.

История оказалась куда скучнее, чем Конни воображала: Адриан их ограбил. Утащил старинную книгу, на которую уже нашёлся щедрый покупатель — если бы Джеремайя не занимался магическими артефактами, охотникам и вовсе было бы не на что жить, — и был таков. Попытки найти его отняли почти два года. Конечно, с тем учётом, что они занимались другими делами — но потратить столько времени ради какой-то книжонки...

Последнее Конни случайно произнесла вслух, задумавшись, и мощная оплеуха сбила её с ног.

— Какая-то книжонка? — переспросил Джеремайя тихо и страшно. — Это Алый гримуар, идиотка. Одна из старейших в мире книг, написанных ведьмами. Она стоит втрое больше, чем всё, что мы нашли и толкнули любителям магических штучек, за последние лет пять.

Конни, хоть и была чуток рассеянной, соображала неплохо. По всему выходило, что старый фолиант стоил не меньше миллиона баксов. Знать бы, кто из фанатов хлама, обладающего магической силой, был настолько богат.

— Слушай, — быстро сказала она, облизнулась. Во рту было солоно. — А если нам разжиться деньгами... без этого гримуара? Если этот твой покупатель...

Джеремайя пнул её под рёбра, и Конни взвыла.

— Как будто бы я и сам до этого не додумался бы. Нет, тут у нас не очередной дилетант, который ничего мощнее таро Райдера-Уэйта в руках не держал. Уж поверь, с этой дамочкой шутки плохи. Залезь к ней в дом хоть сейчас — будешь выблёвывать внутренности, пока не подохнешь.

— Ведьма?

— Небось ровесница гримуара, — Джеремайя усмехнулся. — Говорила о нём так, будто уже заглядывала в грёбаную книгу раньше.

Больше он не сказал ничего — и, хвала небесам, не сделал. Просто молча наблюдал, как Конни поднимается с пола и утирает лицо.

План Джеремайи был элементарен. Конни на время переезжает в Хэллгейт, завоёвывает доверие местных, подбирается к общине — а потом находит Адриана и забирает у его гримуар.

— Можешь убить его, если хочешь, — пожал плечами Джеремайя. — Лучше всё-таки убей. Остальных... пожалуй, не трогай. Ты одна, нам в город не пробраться. Завалят как пить дать.

— А если они раньше встречали таких, как я? Старейшины общин всегда древние, сам знаешь.

— Да даже если встречали, — Джеремайя отмахнулся. — У людей полно причин скрывать истинные лица. У таких, как ты — тем более.

На словах «таких, как ты» он всё-таки не удержался и брезгливо поморщился. Конни не обиделась: она и сама понимала, насколько сложно охотникам счесть её своей безо всяких «но». Хотя если учесть, как часто её природа помогала им...

Можно было и повежливее, в общем.

Полукровка Конни не знала ни отца, ни матери. Джеремайя рассказал, что они отыскали её во время очередной вылазки — обычного с виду младенца в люльке, к которой их до последнего не подпускал выбившийся из сил кровосос. Он едва держался на ногах, но защищал её так отчаянно, будто она была его ребёнком.

Скорее всего, она и была его ребёнком.

Про мать охотники не выяснили ровным счётом ничего. Но Конни не нуждалась в крови и не боялась солнечного света — разве что была быстрее обычного человека, и раны на ней заживали как на собаке. Чистокровный вампирёныш не смог бы разгуливать под солнцем. Значит, Конни родила обычная женщина.

Иногда она думала, как сложилась бы судьба, воспитай её взрослый кровосос. Таких случаев на памяти Конни не было. Для Джеремайи она сама оказалась первым встреченным за всю жизнь полукровкой, а уж остальные и вовсе никогда не слышали о подобном.

Внешне она ничем не отличалась от людей. Даже клыков у Конни не было — а жаль. Пусть их и сложновато прятать, выглядело бы забавно!

Впрочем, без разницы.

Способ подобраться к Хэллгейту они искали довольно долго — и занимались бы этим до сих пор, не имей Джеремайя пару знакомых в полиции Батон-Руж. Из столицы как никогда вовремя пришла весточка: мол, одну из наших, Кассандру Валентайн, переводят в Хэллгейт — там кто-то решил свалить из участка. Джер счёл это знаком свыше: Конни носила ту же фамилию. Фотографию из досье перед тем, как отправить документы шерифу Хэллгейта, благоразумно «потеряли». Кассандру быстренько исправили на «Констанс».

Самой Конни раздобыли поддельные документы — такие, что ни один коп не подкопается. По ним ей уже исполнилось двадцать три: подходящий возраст для выпуска из академии и получения хотя бы первых шести месяцев опыта. Конечно, в Хэллгейте могут и спросить, почему им прислали новичка — ну да не в их положении торговаться. Джер навёл справки и выяснил, что полицейских там по пальцам пересчитать можно. Будут рады любому пополнению, ещё и спасибо скажут.

Конни заметила неподалёку блондинку с ярким стаканчиком кофе и затормозила. Та, как ни странно, будто почувствовала, что на неё смотрят: мгновенно оторвалась от телефона, вскинула голову. Взгляд у незнакомки был цепкий, неприятный — и при этом чувствовалось в ней что-то чужеродное, далёкое от человеческого.

— Извините, — Конни прокашлялась, услышав, как хрипло звучит её голос, — может, вы знаете, как проехать к полицейскому участку? Я новенькая, перевели из Батон-Руж.

Блондинка вскинула брови.

— Ого, — сказала она негромко. — Да, припоминаю, Алекс что-то такое говорил... Вам до конца улицы, потом направо, до перекрёстка и снова направо. Участок ни с чем не спутаете.

— Спасибо, вы очень любезны.

Конни уже хотела поднять оконное стекло, когда незнакомка добавила:

— И, если что — обращайтесь. Я Джин. Сама в том году была приезжей, знаю, что это такое. К Хэллгейту непросто привыкнуть.

— Думаю, я справлюсь.

— Дело ваше, — губы Джин тронула усмешка, которая тут же растаяла. — Хорошего вам нового начала.

Подавив невесть откуда взявшееся раздражение, Конни нажала на газ. Слишком резко и поспешно: тонкую фигурку в чёрном окутали клубы пыли. Вот же дьявол. Может, она и не собиралась пользоваться помощью этой Джин, но прощаться с ней подобным образом тоже не стоило.

Полицейский участок — небольшое приземистое здание, явно окрашенное совсем недавно, — вырос перед ней будто из ниоткуда. Конни только хмыкнула, оглядывая светлые стены: похоже, кто-то разжился денежками.

Неудивительно.

Конечно, перед тем, как отправить сюда, Джеремайя заставил её прочесть абсолютно всё, что удалось найти о полицейских Хэллгейта. Новый шериф Алекс Нолан в прошлом году раскрыл убийство губернатора Луизианы и его семьи — разумеется, его участок привели в порядок. За такое грешно не наградить.

Сказать по правде, Конни радовало, что даже под прикрытием, лишь притворяясь копом, она будет работать с кем-то подобным. Нолан, судя по материалам, которые она прочла, был человеком неплохим — исполнительным, предпочитающим дело слову, проницательным.

Но это могло погубить её. Что, если он знал о вампирах достаточно, чтобы распознать в ней полукровку?

Да нет. Не может такого быть.

Она яростно замотала головой, отгоняя навязчивую тревогу, и вышла из машины. Луизианская полицейская форма сидела на Конни как на корове седло, и она то и дело морщилась и поправляла рубашку. Да ещё эта цветовая гамма...

Конни с её светлыми волосами и фарфоровой кожей полицейские тряпки делали похожей на моль. Но выбирать не приходилось. Она нехотя стянула солнечные очки и сунула в карман, мимолётом пригладила растрепавшуюся стрижку. Надо было раскошелиться на салон, а не просить Лиз подровнять, как обычно — однако Джеремайя превращался в настоящего скрягу, когда речь шла о заботе о себе, и спорить с ним никто не смел.

Да, Лиз с каждым разом стригла всё лучше — но тем не менее...

Прежде чем Конни успела дойти до дверей участка, рядом остановилась ещё одна машина, и из неё выбрался шериф Нолан собственной персоной. На фотографиях в сети он выглядел уставшим донельзя, а сейчас она будто видела перед собой другого человека: посвежевшего, с пляшущей на губах лёгкой улыбкой. Конни ухмыльнулась: наверняка те слухи про него и губернаторскую дочурку, которые просочились в интернет, были правдивы. Она хорошо помнила, каким возвращался Джеремайя в их укрытие после хорошего секса — у него было очень похожее выражение лица.

Что ж, можно понять. Мэйв Хьюз выглядела ничего себе.

— Доброе утро! — Нолан вскинул руку, приветствуя её, и Конни с заминкой, но всё же помахала в ответ. — Констанс Валентайн?

— Ага, это я. А вы шериф Нолан?

— Вроде того.

— Простите, что задержалась, — Конни добавила в голос толику сожаления. — Сами знаете, столица... не любит отпускать.

— Прекрасно знаю.

На несколько мгновений они застыли на пороге, рассматривая друг друга. Взгляд Нолана был неприятным — даже не просканировал её, а попросту выпотрошил, обнажив блестящее от крови нутро. Конни потупилась, сжала кулаки: успокойся, успокойся, только не думай о том, зачем ты здесь на самом деле...

Хотя какая разница? Не телепат же он, в конце-то концов.

— Расслабьтесь, Валентайн. Просто проверял вас, — Нолан обезоруживающе улыбнулся. — Жители Хэллгейта далеко не всегда приятны в общении. Кое-где вас будет ждать приём настолько радушный, что после такого — только вешаться.

— Ну, петлю крутить я пока не планировала.

Голос дрожал, над губой выступили капельки пота — Конни быстро облизнулась, и солёный привкус неожиданно привёл её в чувство. Вспомнилась взмокшая под светлой футболкой спина Джеремайи, склонившегося над молоденькой вампиршей. Вспомнился и удар под рёбра — подумать только, из-за какого-то грёбаного ветхого фолианта...

Конни давно привыкла к суровому нраву Джера, и всё же временный переезд в Хэллгейт вызывал облегчение.

Заданий, на которые она могла бы выбраться в одиночку, ей до этого не поручали — отправляли гоняться за кровососами с кем-то постарше. Либо не доверяли полностью, либо прямо говорили, что у неё недостаточно опыта. Чаще всего Джеремайя держал Конни при себе. Она едва удержалась от горькой усмешки: ну надо же, стоило уехать — и почему-то жизнь с охотниками больше не кажется такой безоблачной.

Впрочем, первое самостоятельное задание заставило её почувствовать гордость за себя. Едва ли не впервые в жизни, если уж на то пошло. У Конни в принципе не было поводов гордиться собой: полукровку, воспитанную вампирами, её куда чаще бранили и шпыняли, чем хвалили. Хотя бывали и исключения. Лиз, например, всегда гладила её по голове.

— Зовите меня Конни, — сказала она наконец. — Формальности нам ни к чему, раз уж вместе работаем. Да?

Нолан, помедлив, кивнул.

— Конечно. Тогда и ты зови меня просто Алексом.

Он пропустил её вперёд. Пара неуверенных шагов — и Конни оказалась в полицейском участке Хэллгейта, месте, где ей предстояло работать следующие месяца два-три как минимум.

Внутри, как и снаружи, стены только-только покрасили, а кое-где явно заделали трещины: острый взгляд Конни быстро выцепил неровности. Едва уловимо пахло цитрусами и чем-то ещё — кажется, освежителем воздуха «Горная река» или похожим на него парфюмом для дома. Странно: она-то думала, здесь будет разить потом, плохим кофе и табаком.

— Недавно отремонтировали, — пояснил Нолан, от которого удивление Конни точно не укрылось. — Ждать пришлось долго, но результат того стоил.

За столом у окна негромко говорила с кем-то по телефону женщина. Форменная рубашка была застёгнута под горло, тёмно-рыжие волосы — собраны в небрежный пучок, который совсем не вязался с такой аккуратностью в одежде. На щеке у неё Конни заметила свежую царапину и хмыкнула: похоже, незнакомка не раз бывала в переделке.

— Эвелин Бейли, — тихо сказал Нолан, чтобы не отвлекать женщину. — Моя заместительница. Вы ещё познакомитесь — она отличный человек и превосходный полицейский.

— Охотно верю.

Конни кивнула Бейли, и та, быстро оглядев её с головы до ног, ответила таким же кивком. Значит, правая рука шерифа... Тогда с ней нужно быть поосторожнее: если Конни правильно сделала выводы о Нолане, положиться он мог только на человека дела, решительного и готового на многое ради справедливого исхода.

— Так, кого ещё тебе нужно знать... Вот там, — Нолан махнул рукой на стол у стены, — обычно сидит Райли Грэм. Сейчас он уехал на вызов, но скоро вернётся.

— А что за вызов?

— Кража. Кто-то влез в дом Хэккетов и вынес почти всё ценное. Если местные — возьмём их уже завтра, есть у нас пара человек на примете.

— Это могут быть и приезжие, — предположила Конни.

— Да, могут, — Нолан поморщился, — в том и дело. Тогда к вечеру вор будет уже далеко. Конечно, выезды из города патрулируют, но шансы невелики.

А вот это было уже интересно: Конни, когда ехала в Хэллгейт, не заметила ни одной полицейской тачки. В этой дыре катастрофически не хватало людей.

— Мне казалось, в городе нехватка кадров, — вежливо сказала она. — Патрулировать некому.

— Тут ты права. У нас... в общем, договор с местными байкерами. Они всегда начеку. Время от времени отъезжают куда-то, но пара человек остаётся.

— Байкеры? Им можно доверять?

— Можно.

Конни взглянула на него с сомнением. Ну да, ну да... Не то чтобы она очень хорошо разбиралась в порядках байкеров, но слышала, что они признавали только один закон — свой собственный. Может, в Хэллгейте и было по-другому, однако верилось в это с трудом.

— В этом городе приходится полагаться и на байкеров, и на выпивох из «Аллигатора» — была там, кстати?..

— Нет ещё.

— Тогда не суть важно. Так вот: и на выпивох, и на журналистов, и даже на ведьм. Если ты понимаешь, что этот человек может тебе помочь там, где никто другой не справится, ты доверишься ему. Это Хэллгейт — по-другому тут ничего не работает.

Звучало так себе. Конни хотела уже было закатить глаза, но удержалась: Нолан по-прежнему пристально рассматривал её.

— Ну... понятно, — ответила она неловко. — Так, ты говорил про Райли Грэма. А кто ещё у вас есть?

— У нас, — поправил Нолан. — Теперь ты в команде.

Он повёл её дальше, параллельно рассказывая о коллегах. Шестерёнки в голове Конни вращались без остановки: из каждой безобидной фразы она пыталась извлечь истину, что скрывалась за нейтральным фасадом. Например, судя по словам Нолана, Натали Бартон — светловолосая, с недобрым взглядом и слишком яркой пряжкой на форменном ремне, — была безраздельно предана полиции Хэллгейта. Но где границы той преданности? Конни хорошо знала по себе, что это может означать: возможно, Бартон убьёт её голыми руками, если потребуется.

А вот Мёрдок Конноли её чертовски заинтересовал. Дело, конечно, было не только в забавном созвучии, за которое они зацепились бы при знакомстве — Конни и Конноли, — но и в том, как описал его Нолан.

Добряк, да? Хотелось бы верить.

— Думаю, познакомитесь дня через три.

— Он что, на каком-то сверхсекретном задании? — Конни поиграла бровями, притворно нахмурилась, нагоняя таинственности. — Интересно, интересно...

Нолан фыркнул так громко, что Бейли, которая уже успела закончить разговор, бросила на них быстрый взгляд. Она выглядела уставшей, и Конни мельком подумала: сколько работы выполняет сам шериф, а сколько ложится на плечи заместительницы? Среди охотников было немало любителей скинуть побольше дел на тех, кто не станет возражать.

Впрочем, Нолан на первый взгляд казался другим человеком. Однако поспешных выводов лучше не делать — Конни, пусть и была довольно юна, знала, что это только во вред.

— Сверхсекретных заданий у нас не бывает, — развёл руками Нолан, и в его голосе ей почудилась толика сожаления. — Конноли уехал домой. Хоронит мать.

— Ох... Очень сочувствую.

— Скажешь ему, когда вернётся.

— Выходит, не все тут выросли в Хэллгейте?

Стоило словам сорваться с губ, как Конни мысленно обругала себя: слишком много надежды в голосе, слишком много искренности. Как будто ей на самом деле интересно, сможет она здесь прижиться или нет.

Нолан это тоже заметил — но либо принял за чистую монету, либо и впрямь поверил.

— Ну да, — кивнул он. — Не переживай, хорошо? К местным копам жители расположены получше, но со временем всё меняется. Людям гораздо важнее, что ты делаешь.

— Это радует.

Когда Нолан скрылся в своём кабинете, Конни села за свободный стол — за стол, который теперь вроде как принадлежал ей, — и ощутила, что напряжение, сковывающее мышцы, понемногу ослабевает.

***

Новенькая заметно стушевалась после их разговора: склонила голову, села за стол, ни слова не говоря, — и Алекс понадеялся лишь, что в своих рассуждениях про Хэллгейт не перегнул палку. Наверное, приезжей порядки в их городе казались... как минимум необычными. Он сам уже почти забыл, что когда-то его здесь встретили с подозрением и без особой симпатии: раскрытое дело Хьюзов изменило всё до неузнаваемости.

Дверь чуть слышно скрипнула, и в кабинет скользнула Бейли.

— Что скажешь? — спросила она, кивая в сторону выхода.

— Пока ничего особенного. До выезда впечатление не составишь.

Он вытащил из файла пару листов бумаги, протянул ей. Бейли вгляделась в текст и нахмурилась.

— Двадцать три... Только-только из академии.

— Выбирать не приходится, — хмыкнул Алекс. — Из столицы могли вообще никого не присылать.

— После того, как к ним перевёлся Уолш? Ну да.

Говоря начистоту, Алексу следовало сохранить серьёзное лицо — шериф не может быть пристрастным, — но он не смог сдержать смех. Некоторые люди не приживались в участке. С этим ничего не попишешь, особенно если человек сам по себе мерзкий. Некоторые становились полным дерьмом из-за внешних обстоятельств, а кто-то им рождался — и Уолш-младший, увы, был из второй категории.

А ведь странно: с таким-то отцом... Капитана Уолша весь город знал как исключительно честного полицейского. На него равнялись — и тогда, и сейчас, когда он наслаждался заслуженным отдыхом.

— Да и чёрт с ним, — Алекс глотнул кофе и с наслаждением выдохнул. Всё-таки предыдущий допотопный автомат ни в какое сравнение не шёл с новенькой кофемашиной. — Сама что скажешь?

— На первый взгляд неплохая девчонка. Но ты прав, делать выводы рано. Вот только...

— Только?

Бейли понизила голос.

— Мне показалось, у неё что-то на уме. Знаю, знаю, звучит как паранойя. Но после восемнадцатого года... Сам понимаешь.

Сложно было не понять. Восемнадцатый год для всех выдался непростым, а для Бейли и подавно: закрыв глаза, Алекс до сих пор мог ясно увидеть труп старика Роуза на полу участка и её перекошенное от ужаса лицо. И, пусть у Бейли не было другого выхода, она наверняка корила себя за случившееся.

— Может быть, это и впрямь так, — сказал Алекс негромко. — Однако мы всё равно ничего не узнаем — по крайней мере, не сейчас. Дай ей время, пусть освоится. Да и к тому же... Каждый из нас что-то скрывает. Это не значит, что она собирается вредить городу или кому-то в нём.

— Намекаешь, что у нас тут ещё одна девица с тёмным прошлым?

— Мы же в Хэллгейте, здесь куда ни глянь — увидишь девицу с тёмным прошлым...

— И то верно, — хохотнула Бейли. — Ну ладно. Присмотрю за этой Валентайн, увидим, что она такое.

Они поболтали ещё немного, после чего дверь за ней закрылась, возводя между Алексом и остальным участком границу.

День обещал быть спокойным, но всё равно хотелось поскорее вернуться домой — к Стэши и ленивому просмотру сериала в постели. В последнее время они пристрастились к детективам, и какие-то оказывались по-настоящему крутыми и правдоподобными, а другие, напротив, вызывали у них обоих то смех, то немедленное желание закатить глаза. Впрочем, сложно сказать, что им нравилось больше. Стэши говорила, что нелепые расследования, больше похожие на чей-то фантастический сон, продлевают ей жизнь.

Мирное существование Хэллгейту шло на пользу. Алекс замечал, что люди при встрече всё чаще улыбались друг другу, даже если не были знакомы, а в «Сытом аллигаторе» помаленьку переходили на более мирные обсуждения — за последний месяц в участок не звонили из-за пьяных потасовок. И, похоже, подпольные бои у Энн переживали не лучшие времена. Раньше горожане стекались туда, желая сбросить напряжение — витающее в воздухе, оно пронизывало до костей, как зимний ветер, и не давало покоя. Теперь любителей помахать кулаками находилось меньше и меньше.

И хорошо. Алекс знал, что Бейли на досуге тоже не прочь размять затёкшие мышцы в центре круга, образованного пьяной толпой. После таких ночей она приходила в участок уставшая, нередко взвинченная, с разбитой губой или ссадиной на щеке. Оброни неосторожную фразу — и вспыхнет, будто сухое дерево. Сейчас же она часто улыбалась, шутила, а лицо её было нетронутым.

А ведь раньше, стоило Конноли взять отгул, атмосфера в участке становилась гнетущей. Здоровяк мог развеселить кого угодно, и это помогало им держаться на плаву. Теперь он был в отъезде — и ничего, справлялись.

За дверью что-то грохнуло.

Алекс вздрогнул. Пальцы по привычке скользнули к ремню, где ждала своего часа кобура — и остановились на полпути.

— Не время, приятель, — сказал он себе. — Завязывай. Сам знаешь, никто сюда больше не вломится.

Минувший год казался Алексу приятной прогулкой под солнцем, особенно после того, как шумиха вокруг Стэши улеглась. Но кое-что всё-таки не давало ему покоя, зудело под ребром, будто призрак былой любви, которая никак не могла забыться. В стенах участка он больше не чувствовал себя в безопасности: миг, когда Роуз застал его врасплох, всплывал в памяти снова и снова, заставлял дёргаться от каждого громкого звука.

«А ведь это ПТСР, — подумал он с горькой усмешкой. — Подлечить бы тебе голову, что ли».

Алекс прекрасно понимал, что с такими проблемами дорога одна — в кабинет психотерапевта, — но почему-то никак не мог выкроить время, чтобы записаться к врачу. Всегда находилось что-нибудь поважнее, более срочное.

Кроме того, мешала гордыня — Алекс неплохо знал свои слабые места и не сомневался: тут вступала в игру именно она. Внутренний голос то и дело принимался дразнить его, подначивать. Что, мол, совсем слабак? Не в состоянии привести собственную голову в порядок без посторонней помощи?

Конечно, это было неправильно. Любому в такой ситуации Алекс посоветовал бы пойти к специалисту, не колеблясь ни секунды.

Любому — но только не себе.

— Ты как? — в кабинет осторожно заглянула Бартон. — Зайду?

Вид у неё был не на шутку обеспокоенный. Алекс кивнул. Внутри у него всё сжалось, замерло — даже в мирное время он никогда не забывал, что стоит ожидать худшего. По спине пробежал знакомый холодок.

— В общем, приехал Фредди, — продолжила она. — На границе кое-что случилось.

По выражению лица было заметно: Бартон прилагает все усилия, чтобы подобрать слова.

— Что случилось? — пальцы привычно обвели букву «А» на брелоке лежащих в кармане ключей. Эта маленькая привычка всегда помогала Алексу вернуть утраченное равновесие и не менялась с годами. — Только не говори, что кто-то из его ребят врезался в тачку и теперь Фредди просит их прикрыть. Такого не будет.

— Лучше бы врезался.

— Да говори уже!..

— Там трупы, — выдохнула Бартон и посмотрела куда-то мимо Алекса, на небрежно выкрашенную стену. — Кто-то их выложил прямо... прямо под табличкой.

Табличка вспомнилась моментально: шершавая поверхность, следы когтей сбоку — слишком больших, чтобы принадлежать простому животному, — выцветшие буквы «Добро пожаловать в Хэллгейт». Раз в несколько лет краску, конечно, обновляли, но луизианское солнце было к ней особенно жестоко. Алекс прикрыл глаза, подавил тяжёлый вздох.

Как понять, что на работе был непростой период? Известия о трупах тебя больше не шокируют.

Он вышел из кабинета. Бартон ступала прямо перед ним, шумно дыша, и под бежевой форменной рубашкой то и дело вздрагивали плечи. Выбита из колеи, ну разумеется. Алекс подозревал, что со стороны и сам выглядит немногим лучше. Однако внутренности по-прежнему были сжаты в тугой клубок, но и только: ужас почему-то не спешил захлестнуть его с головой, и за это Алекс был чертовски благодарен. Для осмотра места преступления требовался ясный рассудок.

Посреди комнаты переминался с ноги на ногу Фредди. Он тоже не казался шокированным — но заметно помрачнел, и это зрелище было чертовски непривычным: как правило, с его губ не сходила улыбка.

— Здорово, шериф, — буркнул он. — Нат уже сказала?

— Конечно. Но мне бы хотелось узнать подробности.

— Это надо видеть, — Фредди вдруг передёрнуло. — В общем, поехали, посмотришь. Мои пока подтянулись туда, всё закрыли, чтобы всякие любители залезть куда не просят держались подальше.

Алекс бросил быстрый взгляд на Конни. Та, не скрывая любопытства, жадно впитывала каждое слово. Она выглядела удивлённой, но не более. Похоже было, что известие о трупах ни капельки её не напугало — и вот тут стоило удивиться: Алекс уже видел некоторое дерьмо, Нат тоже, но что насчёт девчонки, только выпустившейся из академии? Конечно, в ходе обучения им всем доводилось рассматривать мёртвые тела, не говоря о разных снимках, жутких и не особо. Однако реальная жертва убийства — совсем другое.

А что речь именно об убийстве, Алекс отчего-то не сомневался ни секунды: интуиция вопила так, что впору было сойти с ума.

По крайней мере, ему удалось выцарапать у этого города один спокойный и счастливый год. Неописуемое богатство — без иронии.

— Конни, — бросил он, помедлив, — собирайся.

— Правда?

Она вскочила из-за стола, проверила, туго ли зашнурованы ботинки.

— Правда. Обычно первый рабочий день не начинается с выезда, но случай особый. В Хэллгейте редко находят мёртвые тела.

— Потому что обычно не находят? — усмехнулась она и под его взглядом тут же осеклась.

Алекс едва удержался от того, чтобы присвистнуть. А девчонка-то не робкого десятка — и, судя по всему, прекрасно понимает, в какой городок её занесло! Замечание получилось меткое, ничего не скажешь. Особенно если учесть, что тела пропавших без вести и впрямь находили нечасто — с ними разбиралась огромная болотная тварь, в которой никто не признал бы старого доброго падре Бланко...

Вдвоём они сели в служебную машину. Фредди на байке рванул впереди: сказывалась привычка вести своих, должно быть. Алексу не надо было показывать дорогу — он знал Хэллгейт как свои пять пальцев, а уж если речь шла о табличке на въезде, тут и гость бы не ошибся.

— Я закурю?

— Пожалуйста, — кивнул он, и Конни щёлкнула зажигалкой. — Дай и мне одну, если не сложно.

Они открыли окна. Прохладный встречный ветер ерошил волосы, забирался под воротник форменной рубашки, и Алекс поёжился.

Тот факт, что мёртвых было несколько, поселил в его сердце тревогу. Прежде в городе ничего подобного не случалось. Убитых обнаруживали только по одному, без исключений — и вот сейчас... Настораживало и то, что тела выложили на въезде, строго под табличкой.

Будто говорили: виновных ищите в Хэллгейте.

Место преступления Алекс увидел издалека. Ребята Фредди, как тот и сказал, отгородили небольшой клочок земли мотоциклами. Мимо проехал незнакомый автомобиль, затормозил было, но один из байкеров отделился от группки, что-то крикнул — и водитель прибавил скорость.

— Если что, смотреть совсем не обязательно, — предупредил Алекс, прежде чем они с Конни вышли из салона. — Зрелище может быть не самое приятное, и новички обычно...

— Я буду в норме.

В голосе Конни прорезалась металлическая нотка, которая, впрочем, тут же исчезла. Своенравная, значит? Сам Алекс никогда не был против подобных людей — иначе не делил бы дом со Стэши, — однако Хэллгейт их не очень-то любил. Или со временем она немного смягчится, найдёт способ встроиться и стать своей, или... Город просто переломит ей позвоночник, будто сухую ветку.

Фредди двинулся вперёд первым. Остальные молча расступались перед ним, и Алекс мельком подумал: как же он вышколил своих ребят, будучи при этом абсолютнейшим неуправляемым разгильдяем. Впрочем, ему самому достаточно легко удалось договориться с Фредди — так что подход можно было найти к кому угодно, всё зависело лишь от желания.

— Аккуратней, шериф, — посоветовал тот и отошёл в сторону. — Честно скажу, я был к этому ни хрена не готов.

Трава под табличкой была покрыта толстым слоем дорожной пыли и забрызгана кровью. Однако только на ней Алекс и заметил несколько алых пятнышек: в остальном место преступления оказалось полностью чистым.

На траве лежали три тела — мужчина, женщина и мальчик лет семи. Убийца поместил ребёнка в центр и сцепил руки трёх жертв. Лица превратились в гротескные маски: они застыли, до такой степени искажённые ужасом, что от этого сделалось не по себе. Казалось, перед смертью эти несчастные увидели нечто невообразимое — должно быть, о чём-то подобном в своё время и писал Лавкрафт.

Мысль о «Зове Ктулху» вызвала у Алекса нервный смешок. Не время и не место, чёрт тебя подери!

Позади раздался булькающий звук, и он быстро обернулся: Конни, согнувшись, выблёвывала кофе. Кто-то из байкеров поддерживал её за плечи, чтобы не завалилась вперёд. Другой уже протягивал пачку бумажных салфеток.

— Что... — Алекс шагнул чуть ближе, — что здесь случилось?

— Дежурили Остин и Джинджер, — Фредди кивнул вправо, где чуть поодаль стояли двое байкеров: высокий тощий как жердь парень и чернокожая девушка с непослушной копной волос. — Отъехали перекусить буквально минут на десять. Вернулись — а эти уже лежат. Хрень какая-то. Даже здоровый мужик не принёс бы сюда за такое время три трупешника.

А вот тут он ошибался. Скорее всего, убийце и не пришлось никого нести, а вытащить тела из багажника или с заднего сиденья и разложить на траве много времени не надо. Алекс поморщился: второй гастролёр за два года? Но тогда почему именно под указателем?

Каждое утро он просматривал новостную сводку и не видел ни одного материала о схожих преступлениях. Что ж, не серия — слабое, но всё-таки утешение.

Взгляд Алекса скользнул с перекошенных лиц чуть ниже, и непроизнесённые слова застряли в горле.

— Это что... укусы? — выдохнула сбоку Конни.

Он не смог выдавить из себя ответ, но слова и не требовались: у каждого из убитых на шее действительно был весьма узнаваемый укус — две алые точки, которые явно указывали, что-то кто поживился кровью.

— Вы ж не думаете, что это наши? — приблизилась к ним кудрявая Джинджер. — Они никогда не убивали.

— Пока не знаю.

— Да бросьте, шериф, это же...

— Я сказал: пока не знаю, — качнул головой Алекс.

Любопытно, как байкерша сразу бросилась защищать вампиров. Хотя чему тут удивляться: наверняка кто-нибудь из них успел её очаровать. Адриан или Терри — вариантов немного. Эти двое любили повеселиться. Хотя Адриан вроде встречался с Иджи, и у них всё было достаточно серьёзно. Алекс не вникал — не его дело, — но частенько видел их вместе по вечерам.

Могло быть и хуже: что, если Джинджер влюблена в Люсьена? Насколько понимал Алекс, тот рассматривал людей исключительно в качестве еды. Но всякий раз при мысли о Люсьене вспоминался Хэллоуин в особняке общины, вспоминался кровавый бассейн. Перед глазами вставали искажённые наслаждением лица гостей. Смертные, приглашённые в ту проклятую комнату, были готовы сделать ради Люсьена абсолютно всё.

Да и не только ради него, если уж на то пошло.

Алекс мотнул головой, отгоняя назойливую мысль, точно муху.

— Похоже, они полностью обескровлены, — хрипло сказала Конни и закашлялась. Горло у неё наверняка саднило. — И это явно следы клыков. Вы сказали, в Хэллгейте живут вампиры?

Она повернулась к Джинджер, и та энергично закивала.

— Конечно! Но наша община абсолютно безобидна. Я же сказала, местные вампиры никогда никого не трогали. Мы с Терри иногда ходим в бар — он классный. В смысле Терри, не бар, хотя бар тоже ничего, понимаете...

Не договорив, Джинджер громко всхлипнула.

— Это я виновата! — выдавила она сквозь слёзы. — Так жрать захотелось... Если бы мы с Остином не свалили, ни черта бы не случилось!

Тощий Остин приобнял её, и Алекс подметил, что в этом жесте не было ничего романтического. Видно, байкеры и впрямь считали друг друга братьями и сёстрами — Фредди как-то упоминал об этом, но он не придал значения. К тому же ещё в академии Алекс уяснил, что многие бьют себя в грудь и говорят о знакомых: «Да он мне как брат!» — но при первой же мелкой проблеме выясняется, что на деле всё совсем иначе.

Алекс и сам как-то обжёгся на подобной дружбе — с тех пор его единственным близким человеком долгие годы была Шэдоу.

— Вы уж извините, шериф, — вздохнул Остин. — Мы придурки. Недоглядели.

— Да ничего. Будь вы здесь, их просто оставили бы в другом месте.

Алекс не сомневался, что именно так убийца и поступил бы. Но всё же... почему Хэллгейт? Да, вампиры по-прежнему чертовски ему не нравились, однако Алекс знал: Люсьен никогда не позволил бы им кого-то убить. Уж слишком местные кровососы дорожили своей репутацией.

Но всё-таки наведаться в особняк у кладбища стоило.

Конни присела на корточки около мертвецов и теперь внимательно их рассматривала.

— Такие бледные, — сказала она едва слышно. — Сами будто вампиры.

На мгновение Конни подняла голову, и Алексу показалось, будто щека у неё мокрая от слёз.

Что ж, это скорее хорошо. Коп, лишённый умения сопереживать — хреновый коп. Алекс встречал таких: неспособность проявлять чувства чаще мешала им, чем помогала. Если отключаешь в себе человечность, можешь упустить очевидную связь между убийцей и жертвой или оттолкнуться от неверного мотива. Кровь в этом мире нередко проливалась из-за чувств. Гораздо чаще, чем Алексу бы хотелось.

На миг он задумался: смог бы убить ради Стэши? Ответ, пришедший на ум почти моментально, ему чертовски не понравился.

Что до неё... Пожалуй, Стэши была способна прикончить человека и за меньшее — и не нуждалась для этого ни в какой любви. Сейчас она была мягче, спокойнее, но Алекс всё равно не мог забыть сцену в доме мэра, когда в ней не осталось ничего, кроме ненависти.

Минувшее не сказывалось на том, что он испытывал — и вот это Алекса временами, пожалуй, настораживало. Тот шериф, которым он был в восемнадцатом году, измучил бы себя моральными метаниями. Нынешний же принял те события как свершившийся факт и спокойно жил дальше — с женщиной, которую успел полюбить, в городе, который принял его.

Отца бы хватил удар.

— Нужно увезти их отсюда, — опомнился Алекс. — Сейчас...

Он достал телефон, быстро набрал сообщение. Теснота Хэллгейта часто была на руку: вот и теперь было достаточно просто написать знакомому парнишке из морга, Дексу, с которым они познакомились когда-то в «Сытом аллигаторе» ещё до первого выезда.

Декс был ему по душе. Исполнительный, немногословный, и в деле своём разбирался хорошо — а что ещё нужно? На работе Алекс не любил ни лишних телодвижений, ни пустого трёпа. Впрочем, и за её пределами соглашался поболтать ни о чём довольно редко.

Он предпочитал слушать. Ещё в академии Алекса научили как можно чаще обращать внимание на то, о чём болтают вокруг. Порой из легкомысленной болтовни он мог извлечь немало ценного — важное умение для любого копа.

— За телами скоро приедут, — повернулся он к Фредди. — Спасибо, что... В общем, спасибо.

— Да не за что. Что думаешь? Могли наши кровопийцы это провернуть?

— Очень вряд ли. Джинджер права, — Алекс на миг перевёл взгляд на байкершу, — община не убивает. Им важно мирно сосуществовать с людьми, особенно в таком маленьком городе. Ни один вампир не станет стрелять себе в колено.

— Я как-то слышал, что был такой случай, — Фредди нахмурился. — Давненько, конечно. Люсьен убил того ублюдка, который выпил человека целиком, и дело вроде бы замяли. Короче, спроси лучше его самого. Ты ж небось и так собирался к вампирам?

Всё-таки для человека, который посвятил жизнь катанию на любимом мотоцикле, вечерам в баре за кружечкой пива и пьяным дракам, он был чертовски проницательным. Алекс хмыкнул: вот уж кто, как ни странно, легко прижился бы в участке.

Ну а что... Коп-байкер — в их городе никто не сочтёт это удивительным.

— Скоро поедем в участок, — добавил Алекс, заметив, как побледнела Конни. Её кожа была немногим розовее, чем лица обескровленных трупов. Пожалуй, и правда перебор для первого выезда. — Не волнуйся.

— Я и не волнуюсь.

И по голосу её, как ни странно, это более чем чувствовалось. Алекс оглядел Конни с головы до ног, но больше ничего не сказал.

Возможно, Бейли не ошиблась насчёт неё.