Школа "Полуночи"

Я почувствовала страх. Ночной кошмар пульсировал внутри меня. Сознание заполняли образы – огонь, кровь, пустота… Страшные видения обволакивали меня, душили. Сквозь сон я чувствовала, что волосы прилипли к мокрому от слез и пота лицу. Дыхание было тяжёлым. Я задыхалась и отчаянно хватала ртом воздух, а сердце в этот момент было готово разорваться на части, словно я пробежала без остановок несколько километров. А когда мне наконец-то удалось проснуться и я попробовала сесть, то голова закружилась так сильно, что мне тут же пришлось закрыть глаза и лечь обратно. Этот сон отличался от тех, что я видела раньше: впервые во время таких "реальных" сновидений я приснилась сама себе. И хотя я запомнила лишь фрагмент всего увиденного, этого было достаточно, чтобы сон отозвался в моем теле сильнейшей болью. Мгновениями даже казалось, что все мои кости сломаны или вывернуты неестественным образом. Случится ли что-то со мной? Станет ли этот сон реальностью? Или, быть может, это всего лишь сон, и мне не стоит о нем думать?

А потом мои мысли прервал раздавшийся с улицы смех.
«Что за черт! На дворе ночь, а они ржут во все горло!» - ругалась я про себя. Вот только открыв глаза, я обнаружила, что сквозь шторы, хоть и слабо, пробиваются лучи солнца. На часах было 7:15 утра.

-Черт! – выругалась я уже вслух, в одно мгновенье подрываясь с кровати. –Черт!

Недоумевая от того, что не услышала звон будильника, я, сломя голову, понеслась скорее умываться и собираться, понимая, что чудовищно опаздываю.
Сегодня было первое сентября, начало учебного года и это был мой последний год в колледже. А раз я теперь буду учиться уже в выпускной группе, это значит, что моя персона должна явиться на линейку раньше остальных студентов, т.е. не позднее 7:30. Что ж, выделяться из толпы - мой пожизненный конек. Хорошо, что хоть общий сбор всех остальных студентов назначен на 8:00.
Кстати, погода за окном была скверной, и это усиливало мое раздражение и еще сильнее вгоняло в депрессию, а если еще припомнить прошедший день рождения, то становилось еще хуже. Вот если бы только можно было поменять вчерашнюю погоду на сегодняшнюю, то я бы почувствовала себя определенно лучше.

Времени на выбор одежды у меня не было, поэтому, втиснувшись в первые попавшиеся джинсы, белую футболку и балетки, я схватила кожаную куртку и как можно быстрее направилась к машине, скручивая на ходу свои длинные волосы в пучок. Ехать до колледжа нужно было не более пяти минут, но, несмотря на это, я гнала на скорости 120 км в час и доехала до места уже через минуту.

Когда я отстегивала ремни безопасности, то заметила, что паника из-за боязни опоздать прошла: что сделано, то сделано. Зато снова вернулись мигрень и головокружение. Порывшись в бардачке в поисках нужной таблетки и не найдя ее, я с силой ударила по рулю и выругалась про себя. Потерев виски, я уже собиралась выходить из машины, но напоследок решила взглянуть в зеркало заднего вида, о чем сразу же пожалела. В нем отражалась не я, а девушка с бледной кожей вместо молочной, с сине-фиолетовыми губами и настолько сильно опухшими красными глазами, что было сложно рассмотреть их естественный, карий как янтарь, цвет. В общем, видок был еще тот, и в добавок ко всему моя одежда выглядела ничуть не лучше. Оценив себя со стороны, я могла сказать лишь одно: «О Боже, лучше б я сдохла!»

Отправляясь на встречу с классным руководителем и одногрупниками, я решила распустить волосы, надеясь, что пока я стремительно бегу к классу, на меня обратят куда меньше внимания. Хотя, зачем обманываться?! Порой мне вообще казалось, что все только и ждут моего появления, чтобы в очередной раз устроить фрик-шоу и унизить меня... Я пыталась бороться со всем этим, но потом сдалась и из последних сил просто старалась держаться на плаву, не обращая внимания на отношение окружающих. В тот момент главным для меня стало желание избежать драк, после которых я возвращалась домой с фингалом под глазом или с разбитым носом. Поэтому я, как обычно опустив голову, зашла в главный корпус и быстрым шагом направилась к лестнице.

- Ну-и-ну! – прозвучал резкий самодовольный голос. - Смотрите-ка, кто тут у нас! Райли, ну и видок у тебя! – засмеялась одна из задир, пока я торопливо поднималась наверх, не обращая на нее внимания.

Вы, наверное, думаете: «Почему она позволяет им так с собой обращаться?» Честно, я и сама этого не знаю, скорее, это все тот же детский страх, который я до сих пор не смогла в себе побороть, словно передо мной стояла некая километровая стена с шипами, и сколько бы я ни старалась, все равно не смогла бы ее перепрыгнуть. И поверьте, несмотря на то, что со временем я уже привыкла не обращать внимания на все их крики, оскорбления и смех, мне ни разу не становилось от этого легче. Например, сейчас: стоило кому-то сделать мне нелепое замечание, как все вновь начали надо мной смеяться, высмеивая каждый сантиметр моего внешнего вида. И хотя сама я никогда не лезу в драки первой, это не значит, что я все спускаю им с рук и отмалчиваюсь в сторонке. Это не так, чаще всего я отвечаю обидчикам сарказмом или начинаю пугать, нашептывая какой-нибудь набор непонятных слов. Видели бы вы их глаза в эти моменты! Сегодня, к их счастью, мне было не до болтовни с ними...
Возможно, я перенервничала, или так сказался ночной сон, но когда я поднялась на нужный мне этаж, головная боль стала настолько невыносимой, что в глазах сразу потемнело. Мне ничего не оставалось, кроме как прислониться к первой попавшейся стене спиной, в надежде, что боль прекратится, и я спокойно смогу пойти дальше. Но я знала, что ничего не может пройти так быстро, учитывая, что на каком-то подсознательном уровне возникло предчувствие, что вот-вот должно было случиться что-то совсем непоправимое…

- С тобой всё нормально? – спросил до боли знакомый голос.

Казалось бы, обычный вопрос, что в нем такого? И я бы не стала волноваться, услышав его в другом городе или хотя бы от незнакомого мне человека, но в данной ситуации такого рода вопросы в сторону моей персоны были весьма неожиданными, а, если еще учесть, кто именно мне его задал, то, понятно, почему этот вопрос вверг меня в состояние шока.

Поначалу я решила, что обозналась, ведь не может же он на самом деле находиться здесь. Но открыв глаза, я тут же столкнулась взглядом с Брайаном Колвином, с тем самым вампиром, с которым мне вчера довелось встретиться. Мы смотрели друг на друга всего несколько мгновений, после чего он сделал пару шагов в мою сторону.

- Все нормально… - поспешила я ответить, словно опомнившись, и интуитивно выпрямила руку, останавливая его. Я не собиралась больше ничего ему говорить, он не должен был здесь находиться, а значит, либо у меня поехала крыша, и мне все мерещится, либо он и в самом деле тут, и я понятия не имею, что ему от меня надо. Решив проигнорировать обе гипотезы, я собралась сразу же отправиться в кабинет на собрание своих одногрупников. В этот самый момент в голове возникли сотни вопросов и мыслей, одна из которых казалась мне наиболее логичной, а именно: «Если он и в самом деле тут, то, возможно, вчера наша встреча была далеко не столь случайной, как я изначально подумала, а значит, он намеренно искал встречи со мной. Вопрос, зачем? Может, я его следующая жертва или, быть может, я допекла всех своими допросами и поисками истины о нападении вампиров на людей, и его кто-то отправил меня убить?» Иначе как еще можно было объяснить тот факт, что он находился в метре от меня, в то время, когда таким как он запрещено появляться на нашей территории?

Я сделала несколько шагов в противоположную от него сторону, но Брайан догнал меня и с силой схватил за левую руку.

- Стой! - сказал он, пытаясь помешать мне уйти.

От его прикосновения по мне прошла волна электрического разряда. Было такое чувство, словно меня ударило молнией, потому что именно так я себе ее и представляла. Когда шум в ушах стих, а зрение наконец прояснилось, я с силой выдернула свою руку и, не обращая внимания на его дальнейшие попытки остановить меня, помчалась обратно к своей машине, чтобы скорее уехать подальше от этой школы, от Брайана и всего остального: «К черту этот первый звонок!»

Я подбежала к машине, страшно нервничая и трясясь, как в лихорадке, села в нее и попыталась попасть ключом в замок зажигания. «Ну же, быстрей, черт подери!» - выругалась я про себя, готовясь до упора вжать ногу в педаль газа и отправиться куда бы то ни было. Но не сделала этого, потому что около машины я совершенно неожиданно заметила маму, которая смотрела на меня своими широко распахнутыми и заплаканными глазами.

Я никогда не видела ее в таком состоянии, но не это показалось мне странным, а сам факт, что она оказалась здесь, на территории колледжа. Что могло ее сюда привести? Не то, чтобы я не была рада ее появлению, просто до этого она ни разу не ходила куда-либо кроме своей работы. А тут она стоит передо мной, и я не могу вспомнить, когда последний раз смотрела на нее вот так. Моя мама была небольшого роста, с зелёными глазами, вокруг которых уже появились морщинки, а ее темные короткие волосы были растрепаны так, что можно было уверенно сказать: расческа дома осталась без внимания, как в принципе все вокруг нее. Одежда старая, висит: видно, что за последнее время она сильно похудела и совершенно перестала за собой следить. Я смотрела на нее, не отводя взгляд, когда заметила, что из ее глаз снова полились слезы.

- Мама... Что случилось? - спросила я, тут же вылезая из машины, чтобы подойти к маме и обнять ее.

В тот момент я отчаянно надеялась, что раз она тут, то я нужна ей, что она все так же, как и в детстве, любит меня... Я лелеяла эту мысль и была готова забыть все обиды, и то, как она ко мне относилась последние годы, пока так была нужна мне. Но вместо ответных объятий, которые я так ожидала, моя мама с некой небрежностью сделала от меня шаг назад, а затем и вовсе повернулась спиной. Это вызвало у меня невыносимую душевную боль...

- Прости, - сказала она тихим и дрожащим голосом.

- Зачем ты здесь? - спросила я, не понимая, что происходит.

- Пришло время нам поговорить, - ответила мама, оборачиваясь. - Честно говоря, уже давно пора было это сделать, просто я до последнего в это не верила и не хотела вводить тебя в заблуждение, но сейчас я, наконец, понимаю, что больше тянуть нельзя, ведь на кону твоя жизнь.

- О чем ты говоришь? – спросила я в недоумении.

- Пойдем, сядем в твою машину, не хочу, чтобы кто-то услышал, – сказала она, направляясь к моей машине и открывая дверцу пассажирского сиденья.

И вот мы уже сидим в машине на школьной стоянке, в тишине, в которой не слышно ничего, кроме нашего с ней дыхания. Я поняла, что вот она, та самая точка невозврата, о которой кричало мое подсознание, вот он, тот самый разговор, после которого все изменится и обратного пути уже не будет.

- Райли, прежде чем начать этот разговор, я хочу, чтобы ты выслушала меня до конца, не перебивая и не задавая лишних вопросов. Обещай мне, хорошо? – спросила мама, на что я лишь киваю, а мама вздыхает так глубоко и тяжело, что сразу становится понятно, что данный разговор дается ей нелегко. Но все же она была намерена его продолжать: “Двадцать лет назад мы с Джаредом, твоим отцом, поженились и сразу переехали сюда, получив, как нам казалось, выгодное предложение от работодателей. Тогда мы еще не знали, что это за город, но нам было все равно, мы были счастливы. Спустя три года после переезда обнаружилось, что мы не можем иметь своих детей, и что даже медицина в нашей ситуации бессильна. Тогда, взвесив с твоим папой... с Джаредом... все за и против, мы решили удочерить ребенка, девочку... Ты была такая крошка, и мы были очень благодарны судьбе. Когда ты появилась, у нас было все, – продолжала она, вытирая ладонью вновь полившиеся слезы. - Мы души в тебе не чаяли… Ты была самым дорогим в нашей жизни и самым важным. После удочерения мы прожили шесть счастливых лет, и с каждым днем мы все больше любили тебя. Но однажды вечером на твой шестой день рождения нам домой прислали письмо, изменившее всю нашу жизнь… В том письме было написано, что ты дочь вампиров...

- Что за бред!? Я не могу быть вампиром! – выкрикнула я с широко раскрытыми глазами. Я, конечно, могла предположить, что я экстрасенс или медиум, ну уж точно не вампир. Это не могло быть правдой!

- Райли, ты - вампир, и твои биологические родители тоже вампиры, - ответила она, нервно потирая ладони.

- Ты это серьезно сейчас? - не верила я.

- Как я уже сказала, в том письме было написано, что ты - дочь вампиров, и что мы не должны бросать тебя. Но с этим пунктом была проблема, потому что, когда об этом узнал Джаред, он был слишком сильно огорчен и взбешен. Он не смог жить с такой ношей, с этим знанием, ведь он ненавидел всех сверхъестественных созданий, поэтому, спустя всего пару недель он оставил все и ушел ночью, не сказав ни слова. Я до сих пор не могу поверить в то, что он сделал это так просто после стольких лет совместной жизни, но с тех пор я впала в такую глубокую депрессию, что со временем стала винить во всем произошедшем тебя и только тебя. Я не могла смотреть на тебя, не думая при этом о Джареде, а после вообще перестала общаться с тобой, и я прошу прощения за свое поведение. Но ты не подумай, что я ненавидела тебя, потому что все это время я все так же продолжала тебя любить, вот почему я не ушла тогда следом за ним, я отказалась забыть тебя ради него.

- Я всегда знала, что папа ушел от нас из-за меня... но почему меня отдали вам, если я вампир? - спрашивала я в недоумении.

- Я тоже задавалась этим вопросом. Я писала им каждый день по несколько писем, ожидая получить ответы на них, но в единственном письме, которое я получила, было сказано, чтобы в день твоего 17-летия тебя привезли в школу «Полуночи», в которой ты будешь учиться и жить с такими же как ты вампирами и не только.

- То письмо все еще у тебя? – спросила я, не веря своим ушам. Мне нужны были доказательства.

- То письмо я выкинула, но в глубине души я, как и ты, надеялась, что это - просто ошибка, хотя знала, что все, о чем шла речь еще в первом письме, - чистейшая правда. А неделю назад с той стороны вновь пришло письмо, где было сказано, что если тебя не привезти в школу, то ты можешь умереть или перевоплотиться в кого-то более страшного и опасного чем они. Я не придала этому значения, а вчера словно увидела тебя впервые... ты стала такой бледной... а коробка с моими обезболивающими и успокоительными лекарствами значительно полегчала. Я сложила все воедино и поняла, что этот разговор должен состояться сегодня, как и твой переезд в новый дом, где тебе станет лучше. Ну а после мы обе сможем начать новую жизнь, подальше от всех этих воспоминаний...

- Подальше… от этих воспоминаний… - повторила я, едва сдерживая слезы.

- Пойми меня. Все эти годы я не могла найти себе места. Я страдала, а когда вчера мне пришло еще одно письмо от вампирской администрации, в котором были написаны слова благодарности за твое воспитание и новый адрес Джареда, то…. В общем, я намерена сегодня же отвезти тебя туда, где ты должна была оказаться еще многие годы назад, а сама уеду к тому, кого не переставала любить и с кем мечтала снова быть вместе.

- Ты хочешь найти его? А что, если у него новая семья?

- Ты не должна об этом думать. Лучшее, что ты сейчас можешь сделать, находясь тут, - это пойти и попрощаться со своими друзьями. Но пожалуйста, не задерживайся больше чем на час, иначе у тебя совсем не останется времени, чтобы собрать вещи, которые тебе могут понадобиться.

Вот так все и произошло.

После услышанного земля словно ушла у меня из-под ног. А мама, договорив, просто встала и ушла. И как мне теперь со всем этим жить? Что делать? После того как мне сказали о том, что я на самом деле являюсь никем иным, как самым настоящим вампиром, мне оставалось лишь засмеяться в полный голос. Хотя в момент откровения матери мое выражение лица внешне и оставалось абсолютно спокойным, на самом деле я была парализована ужасом. А как иначе, если слова о том, что я принадлежу к расе кровососущих убийц, оглушили меня не меньше, чем гром среди ясного неба.
Я бы с легкостью могла принять любую другую правду о себе, ведь я всегда знала, что отличаюсь от окружающих, равно как и о том, что мне никогда не будет среди них места. Но чтобы отличаться настолько и быть совершенно другой?.. Это невозможно! Ведь если поразмышлять логически, не могу же я и в самом деле быть вампиром? Ведь я ем обычную человеческую пищу, пью обычную воду и гуляю под солнцем! Вампиры же так не могут! Или могут? Я вспомнила Брайана Колвина. Неужели это и в самом деле происходит со мной? Или, быть может, это всего лишь очередной страшный сон?
Времени на то, чтобы смириться со всеми изменениями у меня не было… Внутри бушевало столько непонятных мне эмоций, что их невозможно было сдержать в себе, и я расплакалась громко и сильно. Все это время я обвиняла других за столь неудачно сложившуюся жизнь и так долго пыталась понять, что же все-таки произошло с нашей дружной и любящей семьей? А на самом деле причина была во мне! Как такое могло произойти? И почему со мной?
Пока я сидела в своей машине, размышляя о своих страданиях и муках, которые наверняка еще не испытывал ни один человек на всем белом свете, в окно кто-то громко постучал. Стоило мне услышать стук, как головная боль нахлынула с новой силой, и я, потерев виски, попутно вытирая ладонями слезы, повернулась к стучащему. За окном была Стейси, и по ее лицу было понятно, что она недовольна тем, что я тут же не открыла ей дверцу.

- Райли, в чем дело? Я битый час стучу в окно, а ты словно ничего не слышишь! – начала подруга, садясь на то место, где еще недавно была моя мать.

- И тебе привет, – ответила я, пытаясь изо всех сил не разреветься заново. - Ты же, вроде, вчера на меня обиделась?

- Да забудь, сегодня же понедельник, новая неделя, впереди новые события, а то, что было вчера, останется в прошлой неделе, то есть в прошлом, которое, как ты знаешь, меня не интересует.

- Хотела бы я, чтобы и для меня все было также, – ответила я с улыбкой.

- Так ты не из-за нашей ссоры тут плачешь? – спросила Стейси.

- Нет, – честно ответила я подруге, и та сразу нахмурилась.

- Тогда смею предположить, что это из-за твоей матери. Кстати, что она тут делала? – поинтересовалась Стейси.

- Пришла поговорить, – ответила я.

- Поговорить? Ты серьезно? – удивилась подруга. – Вау. Это так странно, ты согласна со мной?

- Ты даже не представляешь, насколько! – сказала я, пытаясь засмеяться, но моя попытка не удалась, и слезы снова потекли по щекам.

- Чего это ты тут нюни распустила? Прекращай давай! – пытаясь приободрить, произнесла подруга, обняв меня.

Я не хотела, чтобы меня кто-то жалел, и еще больше я не хотела быть униженной в момент слабости, поэтому не могла даже представить, как правильнее всего было начать делиться тем, что сама не могла принять. К тому же я, откровенно говоря, опасалась ее реакции. Тем временем шок, полученный в это столь ужасное утро, начал реально уступать место головной боли и появившейся тошноте, но это было не все: еще моя левая рука зудела так, будто ее засунули в муравейник. С каждой секундой зуд усиливался, и его становилось невозможно терпеть, поэтому, решив приберечь новость о том, что я вампир, начала о другом:
- Честно говоря, я вообще не уверена, стоит ли говорить о произошедшем. Вся моя жизнь изменилась за это утро! Да что там утро, всего за несколько часов я стала совершенно другой! Хотя нет, я была все это время другой, только не знала об этом! Меня удочерили в приюте! Ты можешь в это поверить или хотя бы представить?

- Если бы ты это не говорила с такой уверенностью, то я бы точно не поверила, – ответила она спокойно.

- А еще я узнала, что наш папа ушел из дома из-за меня. Он бросил маму, а она все эти годы страдала и винила во всем меня, не потому, что он ушел, а потому что она не смогла уйти с ним и оставить меня. Всю свою жизнь я была изгоем! Маленькой зажатой девочкой, и только ты была со мной все эти годы, точнее, пыталась быть со мной! Но теперь все встало на свои места. Я наконец поняла, что со мной не так. – тарахтела я.

- Райли, успокойся. Все будет хорошо, вот уви… - начала подруга.

- Да ничего уже не будет в моей жизни хорошего, понимаешь, ничего! Моя жизнь здесь закончена! Мое место больше не здесь и, как оказалось, никогда им и не было! – едва не перейдя на крик, говорила я.

- Что за бред ты несешь? Ты случайно головой нигде сегодня не ударилась? – спросила она.

- Стейси, я вампир, понимаешь?! Я всегда была им и буду всю оставшуюся жизнь, а она у меня, поверь, будет долгой! – сказала я со злостью, наблюдая при этом за ее реакцией.

В тот же миг зуд на руке сменился обжигающим жаром, словно я держала ее над открытым огнем. Посмотрев на нее, я не увидела ничего странного до тех самых пор, пока не повернула руку ладонью вверх. То, что я увидела, казалось бы, уже мало чем могло меня удивить, но тем не менее, удивило: я обнаружила в самом центре своей ладони огненно-красную пентаграмму, напротив каждого угла которой были небольшие одинакового размера кружочки. Стейси же в это время прикрыла свой открывшийся от потрясения рот рукой, и буквально за секунду ее глаза стали размером с десятирублевую юбилейную монету, как будто вдруг она увидела привидение за моей спиной.

Между мной и Стейси вдруг разверзлась пропасть. Я почувствовала это так отчетливо, что мне вновь хотелось разреветься. Я все поняла без слов. Она боялась меня. И это так рассердило меня, что теперь я едва могла справиться с наступающим бешенством. Мы со Стейси дружили, делились секретами и прочим столько лет, а теперь, когда она посмотрела на меня с таким ужасом, будто из моего рта в миг вылезли метровые зубы, мне стало до жути обидно.

- Стейси, это же я. Точно такая же, как и вчера… - начала я.

- Нет, не говори ни слова! Райли, о Боже! Я… нет, я не могу это принять, – проговорила она, от страха прижимаясь всем телом к дверце машины.

- Но мы же подруги с самого детства, – прошептала я.

- Ты вампир, Райли! И не смотри так на меня! Дружить с фриком и защищать слабого - это одно, но тут абсолютно другое... И что теперь обо мне будут говорить?!  – кричала она. Я не хочу из-за нашей дружбы, занять твое место изгоя как только ты переедешь к своим.

В горле стоял ком, глаза болели от слез, а воздух с трудом попадал в легкие. Единственная подруга отвернулась от меня так быстро, будто и не было стольких лет дружбы! Даже когда Стейси выбежала из машины, у меня все еще была надежда на то, что ее реакция - не что иное как обычный шок, и что она в конце концов вернется обратно, извинится за сказанное и обнимет, желая поддержать меня, выразить сочувствие, но она так и не обернулась. А я, вытерев слезы, завела мотор.