Глава 3: Шэн.
День выдался ясный и теплый, слишком красивый для Траурного Бала. Это было нелепо, но Шэн почти казалось, что сама погода празднует вместе с ней.
Наконец-то все закончилось. Шэн была новым матриархом рода Леклер, и все принадлежало ей. Поместье, титул, место в Палате Лордов — все, на достижение чего она потратила всю свою жизнь. Она должна была испытывать облегчение, даже радость, но она кипела энергией и была готова взяться за следующее дело.
Предстояло еще много работы.
Официальная церемония прощания должна была состояться в тот вечер, когда Леклер откроют свой дом для жителей Дамерала. Все высокопоставленные Мастера Крови были приглашены, чтобы оплакать своего покойного брата и поприветствовать наследника в их круге. Для многих это было время празднования наравне с болью. Вся семья собралась вместе, чтобы почтить нового главу Дома. Но Леклер всегда были порочным и жестоким родом, а Антонен был примером, по которому оценивали всех остальных.
Ее отец был четвертым ребенком, слишком далеким от роли наследника или его запасного, но он был самым амбициозным в своем поколении. Он организовывал заговоры и убивал своих братьев и сестер, пока в живых не остался только он, позаботился о том, чтобы ни один из его племянников или племянниц не остались в живых, чтобы отнять у него линию наследования обратно, дети умерли еще даже до того, как у них появился шанс выжить. Его свершения привлекли внимание даже Вечного Короля, и за все свои усилия он был вознагражден. Он был вовлечен во внутренний круг власти, в роль, которая никогда не называлась, но всегда была известна.
Начальник шпионской сети Аэравина.
Король возвысил его, дал ему власть и привилегии в обмен на то, что он обратил свою хитрость и порочность против врагов Аэравина. Однако давление сломило его. Ему повсюду стали мерещиться враги, а его жестокость превратилась в паранойю, граничащую с безумием. Всего через несколько лет Король отверг его, и все общество стало избегать его из-за его слабости. Не имея других выходов, он обратил свою жестокость на жену, а когда она сбежала, на своих детей — свое наследие. Теперь были только Шэн и ее брат — все, что осталось от больного, презираемого, почти нищего Дома.
Иногда, Шэн думала, что если бы они были благоразумны, то позволили бы всему закончится вместе с ними.
Она вносила последние штрихи в вечернее меню, когда в столовую ворвался Антон, с диким блеском в глазах и растрепанными волосами. Его галстук свободно болтался на шее, и он не озаботился наличием жилета или пиджака, появившись в простой рубашке с короткими рукавами. Выглядело так словно он заснул в одежде, в которой был накануне, а затем скатился с кровати, чтобы присоединиться к ней. Что, по правде говоря, возможно было правдой.
Хоть она родилась всего на несколько минут раньше, они были одинаковыми. Всю свою жизнь они были идеальным представлением близнецов, отражающих друг друга. Они оба унаследовали внешность своей матери-иностранки ̶ ̶ такую же роскошную, золотистую кожу, густые темные волосы, широкие скулы и узкие глаза. Они оба были прекрасны, но в Аэравине казались такими ужасно другими.
Шэн преподносила это с грациозной элегантностью, которая вызывала у людей стыдливое почтение. Антон преподносил это как вызов, заставляя их говорить правду, которая скрывалась за их вежливыми улыбками и тщательно подобранными словами.
Это был осознанный, преднамеренный выбор. Там, где она была идеальной дочерью, он взял на себя роль распутного щеголя, живущего только для того, чтобы тратить то, что оставалось от денег его отца, пока порхал от скандала к скандалу. И хотя он хорошо играл свою роль, она была далека от истинного образа. Любой, кто приглядывался повнимательнее, мог заметить лукавство в его глазах.
Они были двумя сторонами одной медали, вплоть до холодного, расчетливого ума, которому он научился, сидя на коленях у своего отца, и который скрывал за личиной негодяя.
«Доброе утро, Антон,» сказала она, наливая им обоим чай. «Тяжелая ночь?»
Антон подошел к столу и взял свою чашку, как только она приготовила ее так, как он любил: немного молока, щепотка сахара. Он осушил ее одним обжигающим глотком, затем налил себе еще. — «Значит, это правда? Об отце?»
Шэн не смогла удержаться. Ее улыбка была мягкой и жестокой. «Сегодня вечером Траурный Бал».
Антон поморщился. «Шэн...»
Шэн откинулась на спинку стула, когда вошли две служанки, неся на подносах их завтрак. Больше не будет расточительных блюд — только то, что они с братом смогут съесть в разумных пределах, — и больше никаких пресных завтраков с тостами и копченой рыбой.
Девушки поставили перед ними тарелки - рис на пару, только что обжаренные яйца, колбаски с пряностями, приготовленные так, как готовила их мать, - и быстро удалились. Еда, которую их отец много лет назад категорически запретил, которую им приходилось красть тайком, лишь бы попробовать, теперь с гордостью выставлена на их обеденном столе.
Она наклонилась вперед, придвигая тарелку поближе к нему. – «Ешь, Антон. У нас впереди долгий день».
Антон тут же схватил вилку и принялся за еду с такой яростью, что Шэн закатила глаза. Если в ее брате и было что-то неизменное, так это то, что он никогда не отказывался от еды, даже если был зол.
«О, не будь таким,» - сказала Шэн, не потрудившись скрыть свое недовольство.
«Он наш отец,» - пробормотал Антон, и, черт возьми, в этом все еще чувствовалась боль.
Несмотря ни на что, на каждое жестокое слово, которое он бросал в лицо ее брату, на то, как он пытался заставить их ненавидеть друг друга, превращая каждый успех Шэн в оружие против Антона, ее брат все еще заботился об этом человеке, и это разбило то, что осталось от сердца Шэн. Их отец заслужил то, что с ним случилось, и она докажет это Антону, даже если потратит на это остаток жизни.
«Это была ты?»
Шэн подняла взгляд от своего чая и посмотрела в глаза Антона — темные, как и у нее, но полные страха, которого она никогда раньше не видела. Вздернув подбородок, она без стыда встретила его взгляд.
"Конечно", - ответила она, сказав ему правду, чтобы он не спрашивал о большем.
Это был ее план, ее интрига, ее воля. Но все же ее брат никогда не должен был узнать о причастности Барта. Были вещи, для которых даже она была недостаточно жестока.
Антон тихо зашипел от боли. - Как ты могла?
- Как ты смеешь спрашивать меня об этом, - прошептала Шэн, и от этого яд в ее словах стал еще сильнее.
Антон провел рукой по волосам, по коротко остриженным бокам и запутался в темных прядях, словно пытаясь вырвать эти слова из своей головы. "Пожалуйста, скажи, что это было не ради меня".
«Это было ради нас», - ответила Шэн несмотря на то, что правда причинила ему боль. Она выросла в паутине лжи и единственным оставшимся для неё путеводным светом было то, что она не будет лгать ему. Не тогда, когда он спрашивал напрямую. «Но, да, я убила нашего отца, чтобы защитить тебя».
Антон резко встал, не заботясь о том, что опрокинул свой стул на пол. Шэн не дрогнула, когда он посмотрел на нее сверху вниз и прорычал: «Не делай этого. Не становись таким же монстром, как он».
Шэн рассмеялась. Она и так была монстром. Их отец позаботился об этом за годы тренировок. Почему бы не использовать это, чтобы защитить то единственное, что имело значение?
Но она никогда не стала бы такой, как ее отец — он пытался сделать из нее оружие против единственного человека, которого она безоговорочно любила, и за это она расправилась с ним.
«Да ладно тебе, Антон,» - сказала она, возвращаясь к своему завтраку. – «Смотри, чтобы еда не остыла.»
Антон хлопнул ладонями по столу, от силы удара тарелки и стаканы задребезжали. – «Посмотри на меня, Шэн!»
Медленно, осторожно она повернула к нему голову, ее глаза сузились, когда она уловила его прерывистое дыхание, дикий взгляд, неприкрытую, душераздирающую боль, которая исказила выражение его лица, сделав его таким, что она едва могла его узнать.
«Я не ребенок», - сказал он. – «Мне не нужно, чтобы ты и дальше вмешивалась подобным образом.»
Шэн отложила вилку, расправила плечи и сложила руки на коленях, создавая идеальный образ безмятежности. Тогда — и только тогда — она заговорила. – «Я не буду извиняться за то, что сделала, Антонин.» Она бросила ему в лицо имя что их связывало, напомнив о том, чего хотел от него их отец. Антон никогда не был большим, чем средством для получения наследства, и когда он родился Бескровным, когда он показал, что не склонен продолжать семейную линию и имя их рода, ее отец решил, что у него вообще нет сына.
Она подумывала о том, чтобы пойти дальше, выплеснуть ему в лицо всю жестокость, которую они пережили, хотя бы для того, чтобы он понял. Долгие годы их отец держал Антона взаперти, для него это стало слишком большим позором, чтобы упоминать о ребенке, что рос в тени.
Обделенный. Измученный. Брошенный.
Иногда Шэн думала, что это было хуже, чем то, что с ней сделали, — она была любимой, особенной и идеальной, борющейся со всем грузом жестоких ожиданий. Она никогда не узнает ответ на это, но, по крайней мере, все закончилось.
Ее брат наконец-то освободился от этого бремени и, хотя он, возможно, никогда не простит ее за это, она была готова нести эту ношу. Ради него она была готова на все.
«Наш отец был жесток к тебе, поэтому я устранила его, как угрозу,» - сказала Шэн со всей простотой присущей правде. - «Если ты не можешь этого осознать, то, возможно, тебе просто нужно больше времени, чтобы все обдумать.»
«Кровь и сталь,» прошептал Антон. – «В конце концов, ты становишься им.» - Оттолкнувшись от стола, он направился к двери.
«Что насчет завтрака?»
Он остановился, даже не потрудившись оглянуться. «Я обнаружил, дорогая сестра, что у меня нет аппетита.»
С этими словами он исчез в коридоре, и Шэн, словно распутав клубок, отпустила напряжение, которое сдерживала. Из всех возможных реакций, которые она ожидала, из всех своих планов, которые она строила, это был единственный результат, которого она не ожидала. Ей хотелось броситься за ним, умолять его, пока он не образумится, но она знала, что это не сработает.
Поэтому она осталась на своем месте и спокойно, машинально съела свой завтрак. Ей нужно было запастись энергией на день — еще многое предстояло сделать: приготовить еду и напитки, привести в порядок бальный зал и выбрать наряды. В конце концов, Антон приползет к ней обратно.
Он всегда так делал.
***
«Пора», —сказал Барт, выглядывая в окно второго этажа. Гости прибывали последние пол часа, толпясь в гостиной и бальном зале — последний, благодаря находчивости Барта, был довольно быстро преобразован в уютный салон— Антон был там с самого начала, принимая соболезнования.
В конце концов, она оказалась права. Хотя он избегал её весь день, вскипая от своей мелочной ярости, он все равно явился в назначенный час, когда гости начали заполнять зал: со свежевыбритым лицом, аккуратно одетым, искусно уложенными волосами и тщательно подобранным выражением лица,
Как новая глава семьи, Шэн должна была спуститься вниз после того, как гости начали приходить, это практически не отличалось от бала дебютанток. Хотя прошло не так много времени с её бала; с тех пор как ей исполнилось восемнадцать, она окончила Академию и была принята в качестве полноправного Мастера Крови. Большинство же девушек не проводили свой Бал и не совершали Восхождение в одном десятилетии. Возможно, для Аэравина было бы лучше, если бы они так делали — ведь старики цеплялись за жизнь и власть с упорством, которое заслоняло будущее.
Шэн отогнала эту мысль прочь. Как бы забавно это ни было, но есть и другие неотложные дела, требующие внимания. Быстрый взгляд в зеркало — её макияж безупречен, волосы уложены — и она была готова встретиться со всем лицом к лицу.
«Я буду здесь», — сказал Барт, садясь за стол и притягивая к себе семейные книги учета. Шэн предстояло сыграть роль светской львицы, но почему это должно препятствовать всей работе?
Шэн чуть не рассмеялась. Её отец, вероятно, перевернулся бы в гробу. Он никогда бы не позволил Барту — даже с таким образованием, каким тот обладал — сидеть за столом Леклеров. Он дал своему секретарю маленькую комнату без окон, что соответствовало его статусу. А ненавидел он его не так сильно, как ненавидел Барта. В конце концов, Барт нашёл путь в сердце и постель его сына, запятнав их имя своей низостью.
Шэн поклялась, что будет обращаться с Бартом лучше, и со всеми своими людьми если на то пошло. Кровь и сталь, за его преданность и место в сердце её брата, Шэн подарила бы Барту целый мир.
«Береги себя», — сказала она, оставляя друга с его работой и покидая безопасный кабинета отца — нет, свой кабинет — чтобы встретиться с волками. Она уже слышала их, как они говорили, шептались и сплетничали. Её пальцы дёрнулись, когти впились в шелк платья, но она заставила себя расслабить руки и придать своему лицу спокойствие и невозмутимость маски, которой она овладела давно.
Сегодня она встретится с ними не как ребёнок — не как непроверенная наследница — а как матриарх. Это был её дом. Её владения. Ей не нужно было беспокоиться о том, что она пропустит какой-либо клочок информации, насколько бы незначительной он ни был. Она потратила годы на обучение своих птиц — своих слуг, осведомителей и шпионов — порхать незаметно и ненавязчиво. Пока они подавали еду и напитки, пока они работали на фоне, не более чем декорацией, они слушали. Сегодня Шэн будет в центре внимания, и они будут порхать вокруг, следуя её указаниям.
И когда всё закончится, они подойдут и шепнут ей на ухо всё, что узнали, и она вознаградит их за хорошую работу.
Поэтому, когда она стояла на верхней ступеньке и смотрела на людей внизу, Шэн позволила себе едва заметную улыбку. Однажды её информационная сеть будет такой сильной и полной, что она больше никогда и никого не будет бояться.
В комнате воцарилась тишина, когда лакей объявил: «Леди Шэн Леклер». Толпа повернулась к ней как один, их голодные глаза искали любой признак слабости. Она высоко держала голову, позволяя им рассмотреть её. Они стояли группами по всей комнате, среди уставленных едой столов, протянувшихся от большого камина вдоль широких окон — каждая группа была как маленький батальон.
Она была воплощением безмятежности, одетая в своё лучшее черное платье, сверкавшее в свете ведьминого огня. Шелковый корсет облегал её фигуру, а юбка расширялась от тонкой талии, у платья был скромный квадратный вырез — что посчитали бы не модным, если бы она не была в трауре. Платье было без рукавов, как и большинство из них. Ни один Мастер Крови, заслуживающий своего звания, не ограничил бы движения рук, даже в такое время. Не когда его сила зависела от когтей и кинжалов.
Критиковать ее было не за что: Шэн позаботилась об этом, когда выбрала это платье несколько недель назад. Через мгновение она начала спускаться по лестнице, слегка кивнув лакею, когда проходила мимо. Она сделала в голове пометку, что позже должна поблагодарить его лично. Её управление хозяйством будет основываться на доброй воле, более мощной валюте, чем угрозы и страх, которыми обычно обмениваются Мастера Крови. Когда кто-либо ожидает боли, капля доброты имеет большое значение.
Но жеманные дураки, заполнившие её дом, не заслуживали таких поблажек. За их сочувствующими словами и добрыми улыбками скрывались каменные сердца. Успех в Аэравине зависел от хитрости и безжалостности, и Мастера Крови толпились вокруг каждой новой пешки, стремясь увидеть, смогут ли они сыграть в игру.
Она обнажила зубы в свирепой улыбке, проходя сквозь толпу, её каблуки отзвучали по мраморному полу. Лорд Данн выразил тщательно сформулированные соболезнования и бросил на нее подозрительный взгляд; Леди Белроуз заставила её пообещать прийти к ней на следующий салон; а Лорд Крэддок настаивал на том, чтобы она присоединилась к нему в театре. Она тщательно отмечала каждое обещание, которое давала — и не давала — прося их, прислать ей записку, чтобы она могла внести это в своё расписание.
Они встретили её свирепую улыбку своими, заверяя, что их приглашения будут отправлены до конца недели, и Шэн скромно выразила свою благодарность. У каждого из них были свои роли, и они играли их безупречно, и Шэн знала, что каждое взаимодействие было просто гамбитом в личной шахматной игре каждого Мастера Крови. Когда приглашения начнут поступать, Шэн будет отвечать, тщательно выбирая каждое социальное мероприятие, делая ответные ходы.
И игра будет развиваться.
«Моя дорогая Леди Леклер», — мягкий голос прошептал ей на ухо, и она замерла, узнав его, её кровь застыла в жилах словно лед. Бессмертный Король всё-таки принял её приглашение, которое она отправила без каких-либо ожиданий. Это было формальностью, которую соблюдали все восходящие на этот пост. За всю свою жизнь она никогда не слышала, чтобы он соглашался.
Она развернулась, её юбка красиво развевалась вокруг щиколоток, и сделала глубокий реверанс. «Ваше Величество».
Когда она стояла, её вид был идеален и ни разу не дрогнул, Король протянул руку, ладонью вверх. «Пожалуйста, встаньте, моя леди».
Она взяла его руку, позволяя ему помочь ей, и уставилась на него снизу вверх. Он изучал её, любопытство смягчило резкие черты его лица. Несмотря на его внушительное присутствие в обществе, Шэн встречалась с ним лишь несколько раз — мимолетные моменты формальностей на протяжении жизни. Он посетил её отца, когда она была совсем маленькой. Участвовал в официальном приветствии её класса в Академии Дамерала. Проходил мимо её выпуска для оказания высших почестей.
Несмотря ни на что, он был суров. Холоден. Недоступен. Силой, которая сломала её отца, её семью, весь её мир, пока страна утекала сквозь его пальцев. Хотя она работала над этим всю свою жизнь, она ещё не была готова к тому, чтобы он смотрел на неё. Она жаждала пустить в ход свои когти или кинжалы, чтобы стереть это скучающее выражение с его лица.
"У вас прекрасный дом, и ваш сад восхитителен", - сказал он, указывая на открытые двери. Хотя его слова были безупречно вежливы, в его тоне было что-то пустое, от чего по коже Шэн пробежали мурашки. "Прогуляемся?"
«Для меня это будет честью», — сказала она, нарочно опуская глаза вниз. Её осанка была скромной и безупречной, это и ожидалось от молодой женщины, которая привлекла внимание своего повелителя. Ей было легко в это притворство вжиться — и, безусловно, это было лучше, чем правда.
Гнев и злость могут помочь только на какое-то время.
Король протянул руку — небрежно, его движения и поступки были именно такими, — и беспокойство в душе Шэн усилилось. Но она всё-таки приняла его, и он повёл её на экскурсию в её собственные сады. Он был тщательно озеленен, пышные розовые кусты были в полном цвету, лепестки разбросаны по дорожкам и скамейкам. "Я не был здесь много лет. Ваш отец сотворил с ним чудо".
Шэн держала голову высоко. «Мой отец никогда не интересовался садоводством. Он передал сады мне, когда мне было тринадцать».
Это была лишь небольшая ложь. Лорд Леклер не столько передал их ей, сколько она завладела ими — вместе с контролем над остальным хозяйством. Из-за своей паранойи он позволил их дому прийти в упадок, не заботясь об Антоне утопающем в грязи и нищете, пока последние деньги утекали на образование и нужды Шэн.
Она просто сделала то, что сделала бы любая предприимчивая девушка — она всё исправила. Она наняла новых домработниц от его имени, новых ландшафтных дизайнеров, убедилась, что у Антона есть всё необходимое, а затем перенаправила их инвестиции, удерживая дом на грани от банкротства.
Это, конечно, разозлило ее, но она не могла показать этого. Когда она должна была сосредоточиться на учебе, ей пришлось спасать свою семью от теней, пока все заслуги достались ее отцу. С этого все и началось.
Король остановился у розовых кустов вдоль каменной стены — Аэравинских роз - и осторожно сорвал только что распустившийся цветок. Он покрутил его в пальцах, глядя на кружащиеся лепестки. Повернувшись к Шэн, он спросил: "Значит, кровь?"
Ей понадобилась секунда, чтобы понять его вопрос, но она быстро пришла в себя. «Да, еженедельно». Как и остальную часть своего хозяйства, Шэн была полна решимости сделать свои сады лучшими в городе. Тщательное планирование и изучение — и разумное применение крови, впитавшейся в землю и напитанной небольшой искрой магии — обеспечивало то, что розы распускались сильными и благоухающими круглый год.
«Очень хорошо», — сказал он, сжимая стебель в кулаке. Шипы вонзились в его плоть, и он повернул руку так, чтобы кровь капала на землю, проникая в почву, питая их вечное цветение. «Значит, это подарок, для самого прекрасного сада за пределами дворца».
Шэн уставилась на кровь, хотя всё, чего она хотела, — сбежать. Странные попытки доброты Короля выводили её из равновесия — Мастера Крови обычно были очень осторожны со своей собственной кровью, осознавая, насколько мощной является даже одна капля. Но этот Король? Он разлил её по прихоти, одарив её розы силой, за которую многие были бы готовы убить. «Благодарю».
Он кивнул, как будто оказал ей великую услугу, затем бросил розу на землю, втоптав ее каблуком. Порезы уже зажили и исчезли, как будто их там вообще никогда не было.
Затем он снова зашагал, и ей пришлось поспешить, чтобы нагнать его. «Также, Ваше Величество, я должна поблагодарить за то, что вы пришли сегодня вечером. Я этого не ожидала».
«Ну, конечно», ответил Король. «Я просто обязан был увидеть вас после такого внезапного переворота. Я следил за вами многие годы, девушка, хотя был удивлён, что вы сделали свой ход так скоро».
Она замерла, и когда он обернулся, чтобы посмотреть на неё, она увидела на его лице первую настоящую эмоцию. Понимающую улыбку. «Я не понимаю, о чём вы говорите».
«Не разыгрывай скромницу, Шэн, тебе это не идёт». Он взял ее подбородок и приподнял ее лицо так, чтобы посмотреть ей в глаза. «Я знаю всё, что происходит в этой стране. Твой отец был упорным, параноидальным ублюдком, и цеплялся за жизнь с упрямством, которое всегда расстраивало меня. Но, похоже, этому дураку следовало следить за своим собственным домом.»
Шэн обдумывала варианты. Отрицание? Шок? Гнев? Нет. Ничего из этого не годилось. Она высоко подняла голову и улыбнулась. "Мой отец был идиотом, что чуть не погубил Леклеров. Я клянусь все улучшить".
Король склонил к ней голову, большего проявления уважения от него она никогда ни к кому не видела. «Я уверен, что так и будет, моя дорогая. Я буду наблюдать». Когда их прогулка по саду закончилась, он исчез внутри, проскользнув через шокированную толпу. Он не задерживался — выполнив свою миссию, он прорезал путь сквозь толпу и направился прямо к выходу.
«Он такой», — прошептал тихий голос, и она обернулась, чтобы увидеть Исаака де ла Круза, Королевского Мастера Крови и её когда-то горячо любимого друга, стоящего в тенях сада. Он поднес сигарету к губам, её горящий кончик ярко светил в темноте. «Он вводит вас в замешательство, а потом оставляет, чтобы вы могли взять себя в руки.»
Он бросил сигарету, раздавив ее каблуком, и шагнул вперед. Шэн не знала, что делать, поэтому сцепила руки за спиной и выпрямилась, ее лицо ничего не выражало.
Он не должен быть здесь.
Он был все тот же, но в тоже время совершенно другой. Она проводила глазами по знакомым чертам, тагальское наследие, которое они оба унаследовали, запечатлелось в её памяти, пока она фиксировала каждое изменение. Линия его челюсти, теперь чуть шире, с первыми признаками бороды. Его темные, мягкие волосы, стали длиннее и кудрявее. Его темные глаза, немного холоднее и отстраненнее. Его роскошная кожа цвета обожженного золота выглядела немного бледной и изможденной, как будто он неделями не видел солнца.
Он был так болезненно красив, так пленительно уверен в себе, что она пожалела, что не была рядом, чтобы наблюдать за его изменениями. Но его улыбка была такой же, слегка кривоватой, отчего у нее защемило сердце. «Я скучал по тебе, моя дорогая Леди Леклер».
Шэн ощутила острую боль в животе. Как бы она ни злилась на Исаака, даже спустя столько лет, она действительно скучала по нему. По их постоянным схваткам, толкающим и подстегивающим друг друга, становиться лучше. Их планам и играм. По тому, как они были единственными, кто понимал друг друга, пока одноклассники отвергали их за иностранное происхождение. Казалось чудом, что в большом плавильном котле Аэравина, ей удалось найти кого-то, кто так схож с ней.
Когда-то она была ближе к нему, чем к кому-либо ещё в этом несчастном мире. Она держала его за руку, пока он шептал ей на ухо истины, когда он принял новое имя, которое подходило ему лучше, чем то, что дали родители, когда он начал процедуры, которые изменили его тело, чтобы оно соответствовало тому мальчику, которым он себя ощущал. На протяжении всего этого она была рядом, скалой, на которую он мог опереться.
Но затем они выпустились, и когда ему предложили возможность присоединиться к Королевской структуре — примкнуть к группе студентов, отобранной из каждого выпуска, ставшей частью его личной команды ученых, — он бросил её, как будто она ничего не значила.
Как будто они не значили ничего, несмотря на все секреты, страхи и мечты, которые они когда-либо шептали друг другу.
Поэтому вместо того, чтобы обнять его, Шэн небрежно пожала плечами, словно эта рана не была такой же свежей и ноющей, как когда он впервые нанес ее.
«Что между нами значат титулы, старый друг?»
«Старые друзья, действительно», сказал Исаак, отворачиваясь. Виновато. «Прошло много времени. Многое изменилось».
«Возможно, если бы ты ответил на любое из моих писем», — сказала она холодно, «я бы знала больше».
Он провёл рукой по своим волосам, выругавшись. «Это было сложно, Шэн, ты должна это понимать».
"О, я понимаю". На этот раз, в ее улыбке не было теплоты. "Я понимаю, что ты не мог быть замечен в общении с кем-то занимающим столь низкое положение, как я".
Она почти его не осуждала. В конце концов, всё получилось, прошло совсем немного времени, прежде чем Король назначил его Королевским Мастером Крови, повергнув в шок весь Аэравин. Это было одно из его мечтаний, которые он шептал ей на ухо, когда они оба полагали, что это не больше, чем мечты.
Должность Королевского Мастера Крови была престижной. Могущественной. Она ставила человека на правую руку Короля с честью и проклятием заниматься всеми его важнейшими делами. Главное, он полагал, что это принесёт ему признание, которого он так сильно жаждал. Что это докажет всем - он имеет право находиться здесь наравне с ними. И в какой-то степени это сработало, хотя иногда всё ещё шептались о об этом выскочке де ла Круз. Но это также связало его с Вечным Королём, что исполнять его приказы и представлять его волю по всему Аэравину. На ее взгляд это было бы адом, но это было всё, чего хотел Исаак.
И лишь малая часть ее надеялась, что его победа окажется горькой.
«Я знаю, что был неправ», — сказал Исаак. Он шагнул вперёд, но она немедленно отступила. Не позволяя ему приблизиться.
Не зная, что бы она сделала, если бы он приблизился.
«Да, ты был», сказала она.
«Пожалуйста, Шэн, я могу что-нибудь сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой?»
Она отвела взгляд, желая принять его слова как истину, его боль как искреннюю. Это, вероятно, действительно было так, но она не могла игнорировать тот факт, что он не обратился к ней, пока не узнал, что её отец мёртв.
«Я не знаю, Исаак», — сказала она. Это была первое проявление искренности, которое она показала в этот вечер, она заставила себя взглянуть на него, признав, что боль, отразившаяся на его лице, была ее виной.
Он не отступил. " Ну, я надеюсь, ты позволишь мне хотя бы попытаться. Я хочу, чтобы мы снова были ... друзьями.
«О, Исаак». Она покачала головой. «Мы больше не дети. У Мастеров Крови не бывает друзей».
«Нет, не бывает». Он взял ее за руку, прежде чем она успела отстраниться. Она не сопротивлялась, когда он поднес ее к губам, нежно поцеловав тыльную сторону, и тепло разлилось в ней от этого единственного, короткого прикосновения. «Но мы никогда и не были просто друзьями, не так ли?»
Шэн провела языком по губам, её горло вдруг пересохло, когда она вспомнила те ночи. Вкус его губ, ощущение его кожи под ее руками, тяжесть его тела на ее, когда они исследовали способы доставить друг другу удовольствие.
Между ними никогда не было всё просто, и никогда не будет. Но она не могла заставить себя оттолкнуть его так же, как он оттолкнул её, поэтому она просто шепнула: «Нет, не были».
«Есть ли у меня какая-то надежда?»
Слова вырвались из её губ, прежде чем она могла остановить их. «Дай мне повод».
Это было не совсем признание, но он был достаточно умен, чтобы понять, что это значило. Шанс.
Когда он улыбнулся ей, они словно снова стали подростками. Как будто последних нескольких лет никогда и не было. «Пойдем со мной в театр, Шэн. У меня есть ложа.»
Она кивнула, не находя слов.
«Блестяще! Я пришлю приглашение». Он поклонился ей, как истинный джентльмен. «Я должен позволить тебе вернуться к гостям. Но я с нетерпением жду скорой встречи с тобой».
«Я тоже».
Улыбаясь, Исаак отвернулся от неё, потянувшись к портсигару. И Шэн вернулась к своей вечеринке, вежливая улыбка на ее лице, чтобы скрыть бешеный стук сердца.
Антон наблюдал за происходящим из окна со стаканом виски в руке. Он выгнул бровь, и по взгляду, которым он одарил ее, было ясно, что, все видел, даже если и не смог слышать.
Она еле заметно покачала головой. Не сейчас.
С сердитым взглядом, Антон залпом осушил свой стакан, а потом пробрался через толпу и покинул бальный зал. Гости шептались между собой, но они привыкли к выходкам Антона. Он всегда хорошо вживался в свою роль.
Они знали, что настоящая сила принадлежала Шэн. Женщине, которая беседовала наедине как с Королём, так и с Королевским Мастером Крови. Они все видели перемену власти.
Шэн держалась гордо и величественно. Ещё было над чем поработать.