Затмение Сердец.

В половине девятого утра я уже была у здания, которое теперь официально считалось моим местом работы. Высотка из стекла и стали, сверкающая в утреннем солнце, казалась чужой, слишком правильной, слишком глухой. Сердце колотилось. Первый рабочий день — как прыжок в ледяную воду: кажется, что умрёшь от страха, но всё равно делаешь шаг.

Я зашла в здание и сразу направилась к служебному лифту. Карточка-пропуск послушно сработала, и двери сомкнулись, увозя меня наверх — туда, где всё начиналось.

В приёмной на верхнем этаже за столом сидел Владимир — тот самый парень, которого вчера выдали за директора. Он перебирал какие-то бумаги и выглядел не то чтобы напряжённым, но сосредоточенным. На вид — всё тот же тихий, немного рассеянный молодой человек.

— Вы же Владимир? — Я постаралась вложить в голос максимум доброжелательности. Хотелось наладить контакт. Хоть с кем-то.

— А вы Вероника Морозова, — ответил он сухо, не поднимая глаз. — Думаю, мы уже знакомы.

— Знакомы — громко сказано. Скорее, участвовали в одной пьесе. Давайте всё начнём заново. Я не держу зла за вчерашний спектакль.

— Это был приказ, — парень всё же поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на стеснение. — Честно говоря, мне неловко, что я в этом участвовал.

— Зато честно. А это уже половина прощения. Я протянула ему руку. — Раз всё по-новому, давайте официально. Вероника Морозова, новый сотрудник.

— Владимир Смирнов, — парень пожал руку чуть нерешительно, но крепко. — Взаимно.

— Володь, может, перейдём на «ты»? А то ощущение, будто между нами двадцать лет разницы — и это мне их добавили.

— Я... — Он замялся и откашлялся. — Наверное, ты права. Свободнее будет.

— Другое дело. Я уселась на диван и краем глаза глянула на часы. — А Алексей Николаевич уже на месте?

— С минуты на минуту прибудет. Пять минут назад парковался внизу.

— Поняла. Подожду здесь.

Я попыталась изобразить спокойствие, но внутри всё напряглось. Вчера всё казалось игрой, а сегодня — началом чего-то серьёзного и, возможно, опасного. Когда лифт издал короткий звуковой сигнал, я вскочила — слишком резко — и подошла к дверям.

Из кабины вышел Алексей Николаевич Соколов. На нём был тёмно-графитовый костюм, рубашка без галстука, чуть растрёпанные волосы и лёгкий запах дорогого одеколона. Он уверенно зашагал по коридору, как человек, которому не нужно объяснять, кто он и зачем здесь.

— Доброе утро, Алексей Николаевич, — сказала я.

— Утро, Вероника Артемовна, — голос босса был спокойным, ровным, почти бесстрастным. Он кивнул Владимиру: — Были звонки? Кто-нибудь заходил?

— Пока тихо. Всё под контролем.

— Отлично. У меня есть время ввести новую сотрудницу в курс дела. Все звонки и визиты — после обеда. Я недоступен.

— Принято. Перенесу всё на вторую половину дня.

— Вероника Артемовна, прошу, пойдёмте в кабинет. Обсудим, чем вы будете заниматься.

Босс шагнул в сторону двери, и я последовала за ним. Всё начиналось.

Я молча кивнула и последовала за Алексеем Николаевичем по длинному коридору, застеленному ковровой дорожкой цвета мокрого асфальта. Всё выглядело стерильно, безлико и дорого. Стены были украшены чёрно-белыми фотографиями старой Москвы — Кремль, улица Горького, замёрзшая Москва-река, люди в шинелях и фуражках. Атмосфера напоминала не офис, а музей, в котором случайно забыли включить свет.

Как и накануне, Алексей Николаевич открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест. Я вошла первой — неуверенно, почти крадучись, будто возвращалась в помещение, где случилось нечто значительное. И встала у ближайшей стены, будто не смела сесть без разрешения.

Мужчина с удивлением посмотрел на меня, останавливаясь у порога.

— Вероника Артемовна, что-то не так?

— Всё в порядке, — быстро ответила я, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё равно слышалась напряжённость. — Просто немного волнуюсь. Первый день.

— Это нормально, — голос босса стал мягче, спокойнее. Он положил папку и ключи на стол, отстегнул часы и подошёл ближе. — Предлагаю присесть и поговорить. Спокойно, по-человечески.

— Что вы имеете в виду? — Я сглотнула. Горло вдруг стало сухим.

— Сядьте в кресло. Там, у окна. И выпейте кофе. Панорама помогает сосредоточиться. А разговор без стола между нами сделает всё чуть менее... формальным.

— Если вам так будет удобнее, я не возражаю.

Алексей Николаевич указал на уютную зону отдыха — два кресла с низкой спинкой и диван, стоящие рядом с панорамными окнами. Я подошла и выбрала кресло ближе к стеклу. Город внизу просыпался: машины ползли по набережной, по реке шли баржи, вдалеке тускло сиял шпиль гостиницы «Украина». Вид захватывал.

— Вы, как я погляжу, неравнодушны к видам, — заметил мужчина, наблюдая за мной. — Чай или кофе?

— Кофе. Капучино, если можно.

— Сахар? Сиропы? Заменители?

— Никакого сахара. Но можно немного корицы.

— Хороший вкус. Уважаю.

Мужчина слегка улыбнулся, подошёл к телефону на столе и набрал внутренний номер.

— Владимир? Пришли нам, пожалуйста, два капучино. Один — с лёгкой корицей, без сахара. Второй как обычно. Спасибо.

Через несколько минут дверь открылась. Владимир вошёл с подносом. Аромат свежемолотого кофе наполнил кабинет, вплетаясь в запах дерева, стекла и дорогого воздуха. Он поставил чашки на стеклянный столик и спросил, нужно ли что-то ещё.

— Нет, спасибо. Можешь быть свободен.

Владимир молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я взяла чашку, обхватила её ладонями — тепло приятно разлилось по пальцам. Молочная пенка пахла утренней лёгкостью и чем-то уютным. Алексей Николаевич опустился в соседнее кресло, сложил ногу на ногу и посмотрел на меня — спокойно, внимательно, почти безмятежно.

Тишина между нами была тёплой и опасной. Как гладь воды перед бурей.

Алексей Николаевич потянулся к чашке и сделал небольшой глоток, не отрывая от меня взгляда.

— На этот раз кофе вышел просто великолепным, — сказал он, глядя светло-карими глазами, в которых отразился утренний свет с улицы. — Аромат и вкус идеально сбалансированы. — Мужчина замолчал, ожидая реакции с моей стороны. Но ее не последовало. — Прошу простить мою откровенность. Я не могу приступить к работе, пока не выпью первую чашку кофе.

— А дома вы не успеваете позавтракать? — Я решила начать разговор в лёгком ключе, чтобы снять напряжение.

— Практически никогда, — босс усмехнулся, всё так же не отводя взгляда. — Я живу в Подмосковье, и дорога до центра — та ещё эпопея. Каждое утро приходится выезжать задолго до рассвета.

«Генеральный директор крупного банка — и живёт за городом? Неужели не проще было бы купить квартиру рядом с офисом?» — подумала я. Но задавать такие вопросы вслух, конечно, не решилась.

— О чём вы задумались? — Из размышлений меня вывел голос Соколова, прозвучавший неожиданно звонко.

— Так... ни о чём. Мысли в сторону ушли, — я слегка улыбнулась, делая вид, что ничего особенного не скрываю. — Ничего важного.

— Понятно, — сказал он с тем выражением, когда собеседник якобы соглашается, но в действительности тебе не верит. Я снова поймала на себе его взгляд — внимательный, чуть изучающий.

— Так что насчёт моих обязанностей? — Я быстро перевела разговор. — Можете рассказать, в чём будет заключаться моя работа?

— Ах да, — Алексей Николаевич откинулся на спинку кресла, лицо стало более расслабленным, словно напряжение в нём испарилось. — В конце концов, именно для этого вы здесь, — я вновь ощутила этот пристальный и изучающий взгляд босса на себе. — Скажите, Вероника... Какой вы сами видите свою работу?

— Простите?

— Как вы её себе представляете? До того, как я открою карты, — мне важно услышать ваш взгляд.

— Честно? — Я нахмурилась. — У меня есть несколько версий, но ни одна из них не кажется мне стопроцентной.

— Поделитесь хотя бы самой, скажем, близкой вам по духу.

— Ну... банальный вариант: я встречаю клиентов, помогаю им сориентироваться, направляю по кабинетам. Что-то вроде административного ассистента в холле.

— Так, — он кивнул, явно заинтересованный.

— Второй — более вероятный: я сажусь в отдельную кабинку и начинаю работать с клиентами напрямую. Открытие счетов, оформление заявок, консультации.

— Ещё?

Я колебалась. Не хотелось выглядеть странной. Но босс смотрел внимательно, не отрывая взгляда. И в этом взгляде не было насмешки. Только интерес.

— Есть... один вариант, но он звучит глупо.

— Почему?

— Потому что он больше похож на догадку, чем на реальность. Но... я иногда думаю, что это место не совсем обычное. Что моя работа здесь будет... творческой. Не просто офис, не просто клиенты. Что-то другое. Возможно, связанное с идеями, с проектами, с чем-то неожиданным. И это будет нечто большее, чем просто «должностные обязанности».

Наступила короткая пауза. Алексей Николаевич поставил пустую чашку на столик и кивнул, чуть прищурившись:

— Интересно. Очень. Вы почти угадали, — босс произнёс это тихо, почти будто самому себе. — Чуть позже — всё узнаете. Пока — просто хорошо, что вы мыслями двигаетесь не по шаблону.

— Я... рада, что не разочаровала, — всем своим видом я старалась не показать, насколько во мне всё сжалось от любопытства.

— Допейте кофе, если хотите. Или налейте себе позже свежий. А сейчас, — босс поднялся и посмотрел на меня с лёгкой улыбкой, — предлагаю небольшую экскурсию. Я покажу вам, что здесь к чему. Лично.

Я поставила чашку на поднос и встала.

— Конечно. Я готова.

Мужчина слегка кивнул и направился к двери. Я последовала за ним, чувствуя, как внутри что-то нарастает. Не тревога, нет. Скорее — предчувствие.

Никогда прежде я не слышала о том, чтобы генеральный директор крупного банка лично водил экскурсии для новых сотрудников. Поведение Алексея Николаевича казалось... странным. Оно сбивало с толку. Оно пугало. Но я уговаривала себя, что всё это — просто последствия волнения, новой среды, незнакомой атмосферы.

Мы покинули кабинет. Я шла рядом с ним, стараясь не отставать и не выдать своей скованности.

Разумеется, мы не стали обходить все этажи здания — оно было слишком большим, а сотрудники — слишком занятыми, чтобы их отвлекали от работы. Алексей Николаевич провёл меня только по ключевым помещениям. Он даже не забыл об Игоре — начальнике службы безопасности, который по-прежнему сидел в подземном помещении, следя за каждым уголком здания с помощью десятков экранов.

После этого Алексей Николаевич повёл меня в просторное фойе и, словно экскурсовод с двадцатилетним стажем, начал рассказывать про структуру банка, его ключевые отделы, специфику работы с клиентами и корпоративные принципы.

Я старалась запомнить как можно больше, но информации было слишком много. И главное — я всё ещё не понимала, где конкретно будет моё рабочее место и в чём вообще заключаются мои обязанности.

Меня начинала разъедать тревога. Я пыталась не показывать этого, не прерывать его вдохновенный тон, не портить настроение человеку, который буквально светился, рассказывая о своём детище.

Спустя почти два часа мы вновь вернулись в кабинет. Алексей Николаевич усадил меня на то же кресло у окна и позвонил Владимиру, чтобы тот принёс ещё по чашке кофе.

Когда напитки были на столике, босс облокотился на подлокотник кресла и, не скрывая интереса, спросил:

— Что скажете? Какие впечатления?

— Что ваш банк — серьёзная структура с внушающими уважение масштабами, — я отвечала честно, без лишней лести. — Это действительно впечатляет.

— Это только малая часть, — голос Соколова стал торжественным. — У нас более двух десятков филиалов по всей стране. Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новосибирск, Казань, Ростов. И все подчинены одной системе.

— Не представляю, как вы всем этим управляете.

— Это дело традиции, — ответил босс, беря чашку. — Наш банк — один из старейших в России. Ещё дореволюционного времени. Его основал мой прапрадед — купец первой гильдии из Твери. Он наладил первые расчётные дома между Московской и Псковской губерниями.

— Серьёзно? — я не скрыла удивления.

— После революции всё, конечно, пошло под откос. Банк национализировали. Семью частично выслали. Но часть капитала удалось сохранить — в Европе. А после распада Союза мы начали всё возвращать. Постепенно. Сначала валютные операции, потом кредитование. Сейчас — крупнейший частный банк с историческим ядром.

— Звучит как сюжет для фильма.

— Вы бы удивились, сколько всего мы не рассказываем прессе. То, что дошло до ваших ушей, — только внешняя оболочка.

— Вы... потомок тех самых основателей?

— Да. Я — их продолжение.

— В таком случае многое становится понятным. Особенно ваша вовлечённость. И... возраст. Признаюсь, я ожидала кого-то... постарше.

— Тридцать три — не самый зрелый возраст, — босс улыбнулся, — но опыт — не всегда в годах. Иногда он — в разуме.

— А с этим не поспоришь, — я ответила, и впервые за всё время между нами возникло странное ощущение. Не доверия, нет — соприкосновения. Как будто два совершенно разных мира на мгновение совпали в точке.

В дверь кабинета постучали, и, не дождавшись приглашения, вошла девушка в строгой блузке и обтягивающей юбке, которая так плотно облегала её фигуру, что было неловко даже смотреть. Она бросила на меня презрительный взгляд, потом повернулась к Алексею Николаевичу. В ту же секунду её лицо преобразилось: глаза распахнулись, губы растянулись в фальшивой улыбке, и от всей её фигуры повеяло наигранной радостью, как от плохо сыгранной роли в дешёвом сериале.

Меня тут же передёрнуло от этой искусственности.

Алексей даже не повёл бровью. Его голос остался таким же сухим, как и вчера:

— Свободна.

— Может, вам что-то ещё принести, Алексей Николаевич? — девушка сделала шаг ближе, не скрывая своей настойчивости.

— Нет, Варя. Если бы нужно было — я бы предупредил Владимира заранее, — отрезал босс, продолжая смотреть куда-то сквозь неё. — Кстати, где он?

— Владимир Сергеевич только что разговаривал с какими-то настырными журналистами. Кажется, снова пытался уйти от вопросов.

— И правильно делает. Всё, возвращайся к своим задачам.

Варя моментально замолчала. Поняв, что путь закрыт, она бросила в мою сторону взгляд — недобрый и колючий — и молча вышла, прикрыв за собой дверь чуть громче, чем того требовало приличие.

Я не могла не заметить: с кем-то Алексей Николаевич был приветлив, даже дружелюбен, а с кем-то резок и ледяной. И почему-то меня он всё время называл исключительно по имени-отчеству и на «вы», в отличие от остальных, кому позволял фамильярность. Это сбивало с толку.

Но времени на раздумья не было.

Алексей Николаевич налил чай из заварочного чайника, который принесла Варя, и поставил одну из чашек передо мной.

— Молочный улун. Без сахара. Тонизирует. Хороший напиток, когда голова должна работать на полную, — сказал босс, беря свою чашку в руки.

— Вы, похоже, разбираетесь не только в финансах, но и в чае, — я сделала глоток. Вкус действительно оказался приятным.

— Я стараюсь не ограничиваться одной областью. Жизнь слишком коротка, чтобы знать только Excel и котировки. И, как я могу понимать, вы из таких же людей?

— С чего вы это взяли? — я чуть склонила голову. — Или это очередной вывод по интуиции?

— Отчасти. Но, если честно, вы дали мне достаточно поводов для таких выводов ещё вчера.

Я усмехнулась, но внутри почувствовала укол: всё же хотела знать, что именно убедило столь видного и состоятельного мужчину взять меня на работу.

— Так это была причина, по которой вы решили меня нанять?

— Одна из. Их было несколько, — Алексей Николаевич поставил чашку на столик и посмотрел в окно. — Остальные я бы предпочёл оставить при себе.

— Даже не намекнёте? — я осторожно пыталась выяснить больше.

Босс повернулся ко мне, на его лице — лёгкая полуулыбка.

— Руководителю позволено иметь некоторые внутренние мотивы. Поверьте, они не имеют к вам ничего плохого.

Я поняла, что разговор ни к чему не приведёт. Босс, словно нарочно, уводил меня от сути.

— Как вам будет удобно, — произнесла я, сделав глоток и демонстративно отвернувшись к окну.

— Только не обижайтесь. Это вам не идёт.

— Я и не обижаюсь. Зачем? Я, наоборот, благодарна за возможность.

— Может быть. Но в вас чувствуется... лёгкая обида. Вы слишком открытая, чтобы скрыть эмоции до конца.

Я молчала, продолжая пить чай.

— Скажите лучше, — снова заговорила я, — чем я всё-таки буду заниматься? Я до сих пор не понимаю своей роли.

Мужчина вдруг вздохнул, будто только сейчас вспомнил о сути вопроса:

— Действительно. Сегодня я немного... рассеян. Но это мы сейчас поправим.

Босс снова взял чашку, но уже без улыбки. Что-то в его взгляде изменилось — исчезла лёгкость. Осталась лишь сдержанность и... настороженность.

Алексей Николаевич неспешно поднялся со своего кресла и подошёл к письменному столу. Несколько секунд он будто бы что-то искал: заглянул под стол, провёл рукой по его поверхности, затем посмотрел на спинку кресла, словно проверяя, всё ли на месте. Его лицо чуть расслабилось. Он взял с подлокотника кожаный портфель, вернулся на своё место и достал из него аккуратно сложенные бумаги.

Открыв первую страницу, мужчина принялся читать. Несколько раз поднял на меня взгляд — короткий, изучающий, молчаливый. Мне стало не по себе. Кабинет, казавшийся минуту назад вполне уютным, вдруг будто наполнился гулкой тишиной. Я не знала, сколько длилась эта пауза, но казалось, что прошла вечность.

Наконец Алексей Николаевич отложил бумаги на столик между нами, откинулся на спинку кресла и произнёс ровным, почти ленивым голосом:

— Вероника Артёмовна, скажите... как у вас с коммуникативными навыками?

Я немного напряглась. Вопрос звучал неожиданно.

— Если вы спрашиваете, умею ли я находить общий язык с незнакомыми людьми — то да. Обычно это не вызывало у меня проблем... если человек вменяемый.

— А как вы определяете «вменяемость»?

— По поведению. Вменяемый человек не переходит на личности, умеет держать себя в руках, способен выслушать другую точку зрения, даже если она ему неприятна. Не орёт. Не хамит. Ведёт себя уважительно — и в деловом разговоре, и в обычной беседе.

— Очень точно сформулировано. Признаться, не каждый соискатель способен так структурировать мысль.

— Это всего лишь моя позиция. Она может быть субъективной.

— И это нормально. На такие вопросы не бывает универсального ответа. Главное, чтобы он был искренним.

— Тогда, полагаю, мой вас устроил?

— Вполне, — Алексей Николаевич снова взглянул на меня, и в его глазах появилась та самая жёсткость, которая появляется у человека, когда он переходит от разминки к сути. — У меня есть к вам ещё пара вопросов.

— Слушаю вас.

— Сумеете ли вы направить человека в нужную сторону? Убедить его? Подобрать нужные слова и аргументы, если это потребуется?

Я едва заметно выпрямилась, собираясь с мыслями.

— Это входит в число моих сильных сторон. Я умею убеждать. Подбирать правильные аргументы — не навязчиво, а логично. Это то, что мне не раз приходилось делать в жизни.
И, откровенно говоря, — я вздохнула, — мне это неплохо удаётся.

— Интересно. А можете привести пример?

Я замерла. Ответ вырвался сам, быстрее, чем я успела подумать:

— Почти десять лет я защищала нас с сестрой от органов опеки. Не дала ни себе, ни ей попасть в интернат. Мы остались в семье. С отцом. Как бы плохо с ним ни было — он всё же был наш отец.

Я осеклась. Почувствовала, как по лицу прошла испарина. Всё внутри сжалось.

— Простите. Мне не стоило это говорить.

— А почему? — Алексей Николаевич заговорил неожиданно мягко. — Вы просто ответили на мой вопрос. И я вам за это благодарен.

— Просто... это уже выходит за рамки делового разговора, — пробормотала я, чувствуя, как стыд пробирается в горло.

— Может быть. Но порой именно такие ответы позволяют лучше понять человека. А я хочу вас понять, Вероника Артёмовна.

Я посмотрела на босса. В его лице не было ни жалости, ни насмешки. Только интерес. Спокойный, взрослый, холодный — как у шахматиста, обдумывающего следующий ход.

— На этом пока всё, — Алексей Николаевич прищурился и чуть наклонился вперёд. — У меня остался к вам только один вопрос. После этого — сразу к делу.

— Если вы наконец объясните, в чём заключается «дело», — я старалась сохранить в голосе вежливость, но оттенок иронии всё же просочился.

— Обязательно, — мужчина кивнул, почти сдержав улыбку. — Скажите, вы когда-нибудь выезжали за границу?

— Один раз. Мы с отцом и сестрой ездили в Беларусь через Питер.

— Значит, загранпаспорт у вас есть?

— Да... — ответила я, чувствуя, как в животе зарождается волнение. Вопрос был слишком неожиданным и не вязался с собеседованием на позицию в московском офисе. Паника подступала, будто кто-то открыл дверь в неизвестность.

— В таком случае у меня для вас отличная новость. Завтра утром вы летите в Прагу.

— Простите? — я не сразу осознала смысл слов. Моё сознание просто застыло.

— Нечего прощать. Я же ясно сказал: вы летите в Чехию. На переговоры. Ваша первая командировка.

— Что? — теперь мой голос звучал слишком громко. — Но... я у вас ещё ни дня не проработала! Почему я? Почему так сразу? И на переговоры?

— А почему нет? — босс не сбился с тона. — Эта поездка даст мне понять, как вы справляетесь в условиях неопределённости. И как вы используете свои навыки на практике.

— Кто мой... собеседник?

— Не бойтесь. Это всего лишь потенциальный клиент. Он хочет обсудить условия крупного вклада и требует очной встречи. Он сам выбрал наш банк — и попросил отправить кого-нибудь для переговоров. Я выбрал вас.

— Почему не вы? Или кто-то более опытный?

— У меня, как вы могли заметить, хватает дел. А опыт... Его где-то надо получать, не так ли? Разве не об этом вы мечтали, когда поступали на международные отношения?

Я на секунду замолчала. Всё звучало безумно. И всё же — логично.

— Но я ничего не знаю о человеке, с которым мне предстоит общаться.

— Наш потенциальный клиент не слишком общительный. О себе говорит мало. Но у него есть средства и он готов вложить их — и, возможно, именно вы убедите его сделать это у нас.

— Я боюсь подвести вас.

— Имеете право. Но страх — это не повод отступать. Это всего лишь сигнал: ты выходишь за границы привычного. А именно там начинается настоящая работа.

Я молчала. В голове боролись паника и здравый смысл. Возможность — и страх провала. Но я понимала: если откажусь — не узнаю, на что способна. А если рискну...

— Хорошо, — сказала я наконец. — Я согласна.

— Вот это настрой. Вероника Артемовна, я давно не слышал от новичка таких слов. Значит, вы вылетаете завтра в 10:15. Вот ваш билет.

Алексей Николаевич достал из папки документ, аккуратно протянул мне. В нём была вся информация: номер рейса, аэропорт, контакт сопровождающего.

— В Праге вас встретит водитель. Он отвезёт в отель, там всё забронировано. Утром вы получите сообщение с адресом встречи.

— А если я... не справлюсь?

— Тогда останетесь на том же уровне. Без штрафов, без угроз. Просто... на том же месте. Но иногда стояние — хуже падения, — добавил он. — А если справитесь — я увеличу вам оклад. Существенно. И дам доступ к настоящим проектам.

В приёмной Владимир передал мне документы — бронь отеля, командировочные и конверт с весьма щедрой суммой на расходы. Он только коротко кивнул, когда я в замешательстве взглянула на него. Ни слова, ни намёка на сочувствие — только лёгкий, едва заметный оттенок понимания в глазах.

Когда я вернулась домой, в квартире было тихо. Я села на край кровати, положила папку с документами рядом и какое-то время просто смотрела в пустоту. Завтра я улетаю. В другую страну. Без опыта. Без уверенности. Без гарантий.

Я открыла шкаф, достала чемодан и начала собирать вещи. Всё делалось машинально. Чай, рубашки, деловое платье. Картонная папка с документами. Зарядка, щётка, паспорт.

Поздней ночью чемодан стоял у выхода. Я легла в кровать, не надеясь уснуть. Но тревога неожиданно начала уступать место другому чувству. Какому-то странному восторгу. Ожиданию. Надежде. Я не просто устроилась на работу. Я начала новую жизнь.

И в этой жизни не было места «дню сурка».