Глава 3: СВЭГ, Инстаграм и Оперативная Фотосъемка
Холодный, отполированный до зеркального блеска пол вестибюля Министерства Стандартизации Данных ещё хранил эхо её шагов, а в воздухе, казалось, висели частицы невысказанного возмущения. Эльвира Петровна, опустив уголки губ в едва заметной, но едкой усмешке, покидала обитель цифровой бюрократии. Её спина была прямой, а под узорчатым платком, повязанным на манер косынки, пульсировал неиссякаемый источник бунтарского духа. Она только что столкнулась с непробиваемой стеной, выстроенной из абсурдных правил, пустых взглядов и чиновничьего высокомерия. Артем? Его будто никогда и не существовало в их тщательно выстроенной, стерильной реальности. Его цифровой профиль обнулен. Его имя — стерто. И никакие биткойны, заработанные потом и майнинговой лампочкой, не могли пробить эту коррумпированную броню. «Ну что ж, дорогуши, — пронеслось у неё в голове, пока резкий осенний ветер трепал её платок, — если вы отказываетесь играть по моим правилам, я поиграю по своим. А мои правила, поверьте, куда интереснее.»
Подозрения, что исчезновение внука — не просто досадная ошибка в матрице, а тщательно спланированная акция, крепли с каждой минутой, пропитанной запахом официальных бумаг и равнодушия. Это не была банальная пропажа человека, это был сбой в системе, который кто-то очень умело замаскировал. И Эльвира Петровна чувствовала это всем своим нутром, навидавшимся куда более изощренных схем за свои почти восемьдесят лет. Одно было ясно: полагаться на бездушные алгоритмы и отполированных клерков было бесполезно. Она могла рассчитывать только на себя. И, пожалуй, на Марию. Марию, которая в её арсенале неортодоксальных методов занимала почетное место «специалиста по отвлечению внимания» и «визуального шума». «Пора вызывать тяжёлую артиллерию, — подумала Эльвира Петровна, доставая из ридикюля старенький, но надёжный смартфон с потрескавшимся экраном. — Или, скорее, лёгкую, но очень яркую кавалерию.»
Через полчаса Эльвира Петровна сидела на обитом вельветом диване в квартире Марии, которая больше походила на декорации к съемкам музыкального клипа начала нулевых, чем на обычное жильё. Воздух здесь был густым от ароматов ванильного освежителя, лака для волос и какой-то сладкой, приторной эссенции, которой Мария обрызгивала всё вокруг, включая свою плюшевую кошку. Мария, с ног до головы одетая в искрящийся золотой халат с перьями, потягивала через трубочку смузи цвета фуксии и внимательно слушала, периодически делая большие, круглые глаза, как будто пыталась переварить не только смузи, но и абсурдность ситуации.
— «Артёмка пропал, говоришь? — Мария отставила бокал с характерным «чпоком». — Ох, бедняжка! Всегда такой тихоня был, как мышонок в библиотеке. А что, полиция что-то? МЧС? СМС прислал?»
Эльвира Петровна махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — «Полиция? Они там, кажется, только в интернете и существуют. МЧС? От них только М-м-м-м-м-м-м... и тишина. А СМС? В их системе Артем просто обнулился. Испарился, как дым от папиросы. Как будто его и не было. Вот это меня и настораживает. Чует моё сердце, там что-то нечисто. И связано это напрямую с его работой в этой их конторе, в Министерстве Стандартизации Данных. Там, где все такие... стандартизированные, что аж зубы сводит.»
Мария нахмурила свои тонкие брови, украшенные перламутровыми тенями. — «Так, то есть, ты хочешь сказать, что они его... того? Выключили? Как свет? Ой, мамочки, какой кошмар!»
— «Именно. Или спрятали. Или что-то ещё хуже, — Эльвира Петровна поднялась, принявшись прохаживаться по комнате, уворачиваясь от многочисленных статуэток единорогов и раскиданных по полу шёлковых шарфов. — А мне туда, в это логово цифровых драконов, нужно проникнуть. Посмотреть, пощупать, что там за воздух такой, что людей обнуляет. Но их охрана... Эти церберы в фуражках... Они меня, бабушку, на порог не пустят. Неформат. Слишком много СВЭГа на квадратный метр.»
Мария просияла, словно её только что облили блёстками. — «СВЭГа? О, я в этом ас! Мой Инстаграм просто кишит СВЭГом! Так, что ты от меня хочешь? Селфи-операцию? Я готова! У меня как раз есть новый «кандибобер беж»! А лосины тигровые? Или лучше леопард? А свитшот? У меня есть «Я не старею, я становлюсь винтажной!»...»
Эльвира Петровна остановилась, её глаза загорелись озорным блеском. План, сначала едва намеченный пунктиром, теперь начал обретать четкие, дерзкие контуры. «Машенька, ты моя золотая. Ты – сама Инстаграм-богиня! А нам как раз нужна настоящая богиня, чтобы сотворить божественный хаос. Мне нужна не селфи-операция. Мне нужна оперативная фотосъёмка. А для неё... нужен самый лучший камуфляж. И ты, дорогая, будешь моим камуфляжем. Моей идеальной, живой, дышащей декорацией.»
Операция «Кандибобер беж»
Следующим утром, город, ещё не полностью проснувшийся, с трудом отряхивался от остатков ночного тумана, пахнущего свежестью и озоном после недавнего дождя. Но у массивных, гранитных стен Министерства Стандартизации Данных, где обычно царила атмосфера монотонной, унылой деловитости, уже назревал свой, совершенно иной туман – туман недоумения, смешанного с любопытством и лёгкой, неприкрытой иронией. Ровно в девять утра, когда потоки сотрудников, похожих на серых, единообразных муравьев, начали вливаться в автоматические двери здания, перед ними развернулась сцена, достойная обложки андеграундного глянца.
В центре всего этого вихря абсурда стояла Мария. Она была воплощением буйства красок и нелепой, но абсолютно непоколебимой уверенности в себе. Её голова, увенчанная тем самым «кандибобером беж» — замысловатой конструкцией из бежевых перьев, стразов и каких-то синтетических цветов, которая, по мнению Марии, «идеально сочеталась с цветом её ауры», — мерцала под утренним солнцем, словно диско-шар, потерявшийся в тумане. На ней были обтягивающие, до скрипа натянутые тигровые лосины, которые казались живым, рычащим полотном, и ярко-красный свитшот с крупными, кричащими буквами: «С.В.Э.Г. – Стиль. Внешность. Энергия. Гармония. (Или Главное – это Я!)».
Мария с наслаждением позировала, поворачиваясь то так, то эдак, приподнимая бедро, отставляя ногу, прищуриваясь или, наоборот, распахивая глаза, словно удивлённая лань. Каждое её движение было отточено до совершенства тысячами фотосессий для Инстаграма, и она явно наслаждалась тем, как вокруг неё мгновенно начала собираться толпа. Сначала это были просто прохожие, затем — сотрудники Министерства, вышедшие на перекур, а потом и вовсе — праздно шатающаяся молодежь из соседнего сквера, почуявшая запах «горячего контента». Мобильные телефоны взмыли в воздух, как стая перепуганных скворцов, и щелчки затворов сливались в однообразный, нервный треск. Шепот, смешки и редкие, восторженные возгласы смешивались с гулом городского трафика, создавая идеальный «информационный шум».
— «О, божечки, это же Мария Тахта-Икона!» — прошептала какая-то девушка, пытаясь снять её на свой смартфон, который тут же затупил. — «Она в трендах уже который месяц!»
— «Что это за цирк у парадного входа?» — пробурчал охранник в строгой форме, его брови сошлись на переносице, образуя глубокую морщину. Он уже было двинулся к источнику возмущения, его шаги были тяжелыми, а взгляд — таким же, как у всех чиновников: затуманенным бюрократией и скукой. Но прежде чем он успел дойти до Марии, из-за куста декоративного тутовника, заботливо высаженного городскими озеленителями у самого входа в здание, появилась пожилая дама в скромном, но стильном пальто и берете. Она держала в руках старую, потертую «мыльницу» — ту самую, которая, по её словам, «пережила все тренды и переживет ещё десять Инстаграмов». И это была Эльвира Петровна.
Её появление было настолько неприметным, настолько обыденным на фоне кричащей экстравагантности Марии, что охранник даже не обратил на неё внимания. «Тётенька-фотограф, небось, для Машки работает, — пронеслось у него в голове, — а эта Тахта-Икона, ну, даёт жару. Придётся вызывать подкрепление, чтобы разогнать этот шабаш.» Его внимание было полностью поглощено бурлящей толпой и сверкающей Марией, которая как раз принимала позу «вождя племени» с вытянутой рукой и пафосным выражением лица. Эльвира Петровна же, с виду — обычная, любознательная туристка с простенькой камерой, ловко проскользнула мимо отвлечённой охраны и, притворно споткнувшись, миновала автоматические двери, оказавшись внутри.
Внутри Министерства пахло старым кондиционером, дешевой типографской краской и едва уловимым ароматом несбывшихся надежд. Стены были выкрашены в нейтральный, тошнотворный бежевый цвет, сливавшийся с настроением большинства сотрудников. Эльвира Петровна, двигаясь словно призрак, скользнула в коридоры, где пульсировал едва слышный гул сотен компьютеров и негромкое, навязчивое жужжание ламп дневного света. Её старенькая «мыльница» казалась на этом фоне артефактом из другого, более аналогового мира, и именно это делало её такой незаметной. Никто и представить не мог, что эта сгорбленная старушка, которая с видом заблудившейся в цифровых лабиринтах туристок иногда приподнимала камеру, на самом деле ведет оперативную фотосъёмку.
«Как найти кабинет Артема? — пронеслось в её голове. — А, вот же, этот запах дешёвого одеколона и лёгкий шлейф жжёного сахара от его любимого энергетического напитка.» Словно ищейка, она шла по следу, невидимому для других, но отчётливо ощутимому для неё. Наконец, она остановилась у двери с неприметной табличкой «Отдел Оптимизации Данных – Сектор 3Б». Именно здесь, по словам Артема, он работал над самым засекреченным проектом. Дверь была слегка приоткрыта, словно приглашая войти, но внутри царила мёртвая тишина. Рабочее место Артема, где всегда был идеальный порядок, теперь представляло собой хаос: бумаги были разбросаны, монитор потух, а на столе стояла недопитая кружка с засохшими следами кофе. «Не порядок, — подумала Эльвира Петровна, — мой внук никогда бы так не оставил. Его здесь не просто нет, его отсюда выдернули. Срочно. И скомканно.»
Она быстро скользнула внутрь, её глаза быстро обежали помещение. Воздух в кабинете был затхлым, с привкусом застоявшейся офисной пыли и едва уловимым химическим запахом, который, казалось, исходил от каждого файла. Прячась за внушительным, но явно искусственным фикусом, чьи листья были покрыты толстым слоем пыли, Эльвира Петровна начала действовать. Она приподняла «мыльницу» и, едва слышно щелкая, начала снимать. Каждый листок, каждый экран, каждый уголок, который мог содержать хоть какую-то зацепку, становился объектом её внимания. Её пальцы, несмотря на возраст, были удивительно проворными, а взгляд – острым, цепким, способным выхватить мельчайшую аномалию из монотонного фона.
Она сфотографировала стопки бумаг, на которых мелькали непонятные аббревиатуры и зашифрованные колонки данных. Её камера запечатлела экран потухшего компьютера, на котором, под определённым углом, можно было различить едва различимые отпечатки пальцев и контуры каких-то диаграмм. Она даже сняла содержимое выдвижного ящика, где среди канцелярских принадлежностей нашла скомканный стикер с нацарапанными цифрами и буквами – набор символов, который совершенно не вписывался в строгую логику бюрократического офиса. «Вот оно, — подумала она, щурясь на стикер через объектив, — вот он, почерк моего мальчишки. Всегда любил шифровать записки от посторонних глаз. Как будто сговорились, что я ему все тайны через камеру расшифрую.»
В соседнем кабинете, куда дверь была неплотно притворена, Эльвира Петровна заметила массивный монитор, на котором отображался заголовок: «Проект „Оптимизация": Финальный Этап – Слияние и Унификация». Под ним — графики с резкими скачками и падениями, а также множество колонок с именами, датами и какими-то числовыми кодами. Все это выглядело слишком масштабно, слишком сложно для рядовой, рутинной работы по «стандартизации». И слишком подозрительно. Она быстро сделала несколько снимков, стараясь не привлекать внимания, и тут же отпрянула, когда услышала шаги в коридоре. Сердце ёкнуло, как перепуганный заяц. «Спокойно, Лисица, спокойно, — прошептала она себе под нос, — ты же не в первый раз за кустом прячешься. Вспомни школьные годы, когда вы с Зинкой тырили яблоки у соседа.»
Она притворилась, что рассматривает декоративное панно на стене, изображающее абстрактные линии, символизирующие, видимо, «потоки данных». Взгляд её был отрешенным, поза – невинной, как у человека, абсолютно поглощенного размышлениями о современном искусстве. Прошедший мимо сотрудник, молодой и нервный, бросил на неё быстрый взгляд, но тут же отвернулся, видимо, решив, что это очередная сумасшедшая посетительница, потерявшаяся в дебрях Министерства. «Вот так вот, — подумала Эльвира Петровна, облегчённо выдыхая, — старость, она, конечно, не радость, но иногда очень даже катит как прикрытие. Кто ж на бабушку-одуванчик подумает, что она тут шпионские игры играет?»
Она методично обходила кабинет за кабинетом, заглядывая в приоткрытые двери, стараясь выглядеть максимально незаинтересованной, словно она просто искала туалет или выход. Она фотографировала документы, экраны, даже схемы на стене, которые казались обычными блок-схемами, но в контексте всего происходящего приобретали зловещий оттенок. Она наткнулась на пометки Артема на обороте распечатанного отчета: «Ч_Р_Н. Р_Н_К. Д_Н_Ы_». Буквы были выведены неровным почерком, словно в спешке, и сразу стало ясно, о чём идет речь: «Чёрный рынок данных». «Так вот почему они его обнулили, — в её голове сложился ещё один кусочек паззла, — мой мальчишка на что-то наткнулся. И это что-то настолько грязное, что они решили от него избавиться.»
Спустя час, наполненный бесшумными шагами, щелчками камеры и внутренним напряжением, Эльвира Петровна почувствовала, что пора уходить. Плёнка в «мыльнице» была почти закончена, а её интуиция, которая никогда не подводила, подсказывала, что она уже достаточно долго находится в логове дракона. Она сделала несколько финальных снимков, стараясь запечатлеть как можно больше деталей, которые могли бы пролить свет на «Проект „Оптимизация"». У выхода её ждала Мария, которая продолжала позировать с таким же невозмутимым видом, словно её перья и тигровые лосины были самым естественным нарядом для утренней прогулки по городу. Толпа вокруг неё поредела, но несколько самых стойких фанатов и зевак ещё оставались, снимая последние кадры для своих соцсетей.
— «Ну что, Лисица? Готово? Я тут, кажется, уже сломала три каблука, но ради искусства, я готова!» — прошептала Мария, когда Эльвира Петровна подошла к ней, на прощание бросив равнодушный взгляд на здание Министерства, словно оно было лишь фоном для её Инстаграм-истории.
— «Готово, дорогая. Более чем. Ты была великолепна. Настоящая королева отвлечений, — Эльвира Петровна спрятала «мыльницу» в ридикюль, а в её глазах плясали огненные искорки. — Кажется, у нас тут не просто пропажа. Кажется, у нас тут целый Проект „Оптимизация". И чует моё сердце, оптимизируют они не данные, а правду. И, возможно, чужие жизни. Но теперь у нас есть первые улики. Хоть и не до конца понятные, но вполне себе осязаемые.»
Они отошли от здания, сливаясь с потоком обычных горожан. Мария продолжала что-то щебетать про количество лайков и потенциальные контракты с модными журналами, а Эльвира Петровна молча кивала, но её мысли были далеко. Внутри, под ворохом повседневных забот и ярлыков «старой чудачки», бурлила яростная река решимости. Она держала в руках маленькую камеру, полную цифровых отпечатков чьей-то лжи и тайны. Эти фотографии были не просто изображениями; они были первыми крупицами истины, которые, как ей казалось, могли привести к Артему. Проект «Оптимизация» — это слово пульсировало в её мозгу, словно скрытый код. Она чувствовала, что это начало пути, который выведет её из лабиринта бюрократии прямо к сердцу заговора. И она была готова к этому пути. Ведь бабушки-бунтари, как известно, не сдаются, а только набирают СВЭГ.