Шварцвальд. Чем дальше в лес

– Кто вы? – спросила фея.

– Ты не помнишь нас? – произнес Юрг на феаруне.

– Помню, вы нашли меня в лесу, – ответила Ариэль. Она перевела взгляд на Юрга, и зрачки ее сузились, а губы растянулись в улыбке. – Но я вас не знаю.

– В чем дело? Что она говорит? – вмешался Йорг, помогая Ариэль подняться.

– Говорит, что помнит, но не знает нас. Сам не понимаю, что она имеет в виду. Разве что... – осенило Юрга, – она теряет память, которая «вовне». Нужно торопиться! – Он потянул фею за собой.

Ариэль шагала неуклюже и медленно, пока совсем не остановилась и не начала стаскивать обувь.

– Ты чего, нельзя! – окликнул Йорг. Он нагнал их и попытался обуть Ариэль обратно, но она капризно отнимала изящные ножки из его рук.

– Феи не признают обуви, – вспоминал Юрг. – Она тянет их к земле, как кандалы, и мешает летать. Обуваться для них оскорбительно...

– Но ведь она поранится и замерзнет! – настаивал Йорг. – Пожалуйста, Ариэль, ты же не русалочка в самом деле, чтоб ходить по ножам! Давай, обувайся, ну же.

Фея продолжала уворачиваться, выскальзывая в затейливых балетных па, и Юрг вечность бы держал ее за руку, но тревога подгоняла.

– Надо обуться, так положено по эту сторону, – перевел он с человеческого на фейский.

Ариэль послушалась и позволила Йоргу натянуть кеды. Брат возился со шнурками, а у Юрга ныл живот там, где заклинания сомкнулись тугим ремнем. Он не заметил, как вдохнул дымку, которую источал Йорг, жгучую, пряную и... Юрг тряхнул головой, заставляя себя оторваться от замочной скважины в чужую душу.

– Нам пора, – напомнил он.

– А, да, – Йорг нехотя отступил. – Удачи!

– Спасибо, – Юрг кивнул брату и расслоил зрение, чтобы выцепить связь с Кригером. Нить тянулась в лес. С каждым шагом она меняла направление, и вот уже сместилась в город. Юрг сообразил, что Охотник двигался к спецотделу. Король поспешил, но фея, точно груженый прицеп, тормозила его и задерживала. Поэтому когда они только завернули к реке, Охотник подходил к ясеню. Юрг дернул фею за угол, но она шаркнула обувью, и Охотник заметил их. Юрг лихорадочно стягивал джинсовку, чтоб развернуть крылья для переноса, но Охотник приближался размашистым шагом, а за соседними окнами слонялся любопытный полуночник. Юрг уже надумал сбежать, когда Охотник окликнул:

– Юрг, это ты?

– Я, – ответил фейри и крепко сжал девичью ладонь, чтоб скрыться от пули в потусторонний мир.

– Что со мной случилось? – спросил Охотник. Звучал он на удивление жалобно. – Я что, попал в тело двойника?

Юрг ослабил хватку и выглянул. Кригер держал ружье дулом вниз. Плечи его по-старчески поникли.

– К вам вернулась память? – догадался Юрг.

– Вернулась? – Кригер задумчиво поднес ладонь к лицу и попытался пригладить усы, которых не было. – Похоже на то, но с чего вдруг я ее потерял? Как я попал в другое тело?

– Это ваше тело, только на тридцать пять лет моложе, – объяснил Юрг и с опаской вывел из-за угла Ариэль. Если Кригер вздумает вскинуть ружье, они тут же исчезнут. – Помните малышку фею? Она случайно подсмотрела заклинание и отобрала ваш возраст, чтобы повзрослеть. А Луи наоборот помолодел, – Юрг перевел тему. – Вы видели, что с ним произошло?

Кригер рассеянно смотрел на Ариэль, а после наморщил лоб и произнес:

– Я помню, как все разошлись, и Луи задремал с младенцем на руках, а потом объявился Рей. Он вел себя странно, просил Луи поговорить наедине. Луи отдал ребенка мне, а сам вышел, и за дверью... как же это объяснить... будто с десяток женщин заговорили разом, но одним голосом. Я ни слова не мог разобрать. Хотел посмотреть, в чем дело, но... – Кригер снова потянулся к фантомным усам и беспомощно отер лоб. – Дальше все как в тумане. Не понимаю, что было правдой, что нет. Мне казалось, я стрелял в тебя, но ты цел. Может, и остальное мираж...

– Вы стреляли еще в кого-то? – испугался Юрг.

– Нет, но... хотел. И я, кажется, испугал сестру.

– Она в больнице, простите, мне очень жаль. Если бы не лиса, которая обманула Луи, фея не причинила бы вам вреда. Пожалуйста, простите ее. Я собирался вернуть вам память через заклинание, но вы и сами все вспомнили. Вы знаете, почему?

– Нет, я просто... Я выслеживал какую-то странную курицу, и вдруг меня как мешком по голове огрело. Вся тяжесть лет навалилась, все вспомнилось, а телу хоть бы что.

– Наверно, это ведьма, – сообразил Юрг. – Она списала часть заклинания и, может, захотела проверить. Я видел ее в спецотделе, идем. – Он отправился к зданию, уводя Ариэль за собой.

Капитан вошел в вестибюль последним. Кобольд выскочил навстречу, но завидев человека с ружьем, тут же нырнул под секретарский стол.

– Не бойтесь, это герр Кригер, – пояснил Юрг. Капитан отправился к лестнице, бросив на ходу:

– Подай-ка кофе, дружище.

Кобольд юркнул на кухню. Ариэль стянула обувь и скинула плащ. За ним полетел халат. Юрг опомниться не успел, как фея оголилась. Он старательно отводил глаза, подбирая одежду.

– Н-нельзя, ты не дома, – лепетал Юрг в попытках не глядя одеть Ариэль, но ткань спадала, мешали крылья, куда-то делись руки, и он все-таки посмотрел, а после вздохнул с облегчением. Изгибы фейского тела скрывал купальник из крупных черных лепестков. Память мира услужливо приоткрыла тайник – чем больше фея питается, тем богаче ее одежда. Король сам научил Ариэль поедать дымку.

– Понимаю, это неприятно, но нужно одеться и обуться, пока ты среди живых, – произнес он, продевая ее ладонь в рукав.

– Неприятно, – согласилась она, но покорно сложила крылья и позволила накинуть одежду на плечи. Юрг, затаив дыхание, застегивал пуговицы на груди, когда Кригер спустился.

– Никого нет, – сообщил он.

Дверь отворилась, и вошла Аделина. Кровавый отпечаток руки на ее блузке побледнел и размылся, но не пропал. Пахнуло кофе. Это герр Динер вынес поднос с чашкой. Кригер схватил ее и выпил залпом.

– Генрих, как вы? – с тревогой спросила Аделина.

– Как будто молод и свеж, – Кригер печально улыбнулся. – А еще так голоден, что слона бы съел.

И кобольд бросился в кухню, казалось, за слоном.

†

– Смотри, желание состоит из семи основных чувств, у каждого из которых семь граней: цвет, звук, запах, вкус, ощущение, имя и смысл, – рассказывал Юрг Ариэль. Они устроились на диване в заброшенной приемной спецотдела, где на столе пылилась табличка «офицер Хольцтеллер». Фея сбросила обувь и одежду, едва прикрываясь пледом, который раздобыл кобольд. Ее крылья сияли на спинке дивана. Юрг тоже сбросил обувь из некой фейской солидарности и сидел, скрестив ноги. В образовавшейся впадине свернулся Мурзик. Одной рукой Юрг его гладил, а другой – сжимал ладонь Ариэль, потому что до него наконец дошло, что только касаясь феи, он вспоминал нужное, будто вся мудрость мира заключена в ней, не в нем. Юрг продолжал: – Эти чувства выделяются эфирами и витают в воздухе вроде радужного дыма, ты видишь? – Ариэль кивнула. – Дым разлагается на базовый спектр, но люди обычно чувствуют нечто сложное, смесь эфиров, оттенки, и у каждого есть свое имя. Наши с тобой слова состоят из таких имен, заключенных в руны. Самые сильные руны – имена эфиров, обращаясь к ним, мы управляем потоками чувств и складываем заклинания, которые меняют мир. Но у людей иначе. Они давно утратили силу слова и используют для именования только звуки и буквы, это такие мертвые надписи. В разных странах разные слова, но на вкус они одинаковы, если значат одно и то же. Например, диван, софа, канапа, кауч... divan. Что ты чувствуешь?

Ариэль приоткрыла губы, прелестная в своем недоумении.

– Что-то небесно-зеленое, сочное и сонное... что-то влекущее вниз, – сказала она, глядя в упор. Она еще не умела, как люди, стыдиться и прятать взор, смотреть помимо, цепляться за вещи. Нет, она не отводила глаз, будто вокруг не существовало ничего, кроме Юрга.

И он неосторожно увяз в ее взгляде, забыл, что сам еще чересчур человек, что под прицелом чужих глаз стены внутри рушатся, рвы иссыхают, а с темниц срывает замки, и на волю выбирается робкое пламя искры. Если не сдержать его, если не отвести взгляд, грудь сжигала жажда настоящего. Понимания. Принятия. Единения. И Юрг потянулся к Ариэль. Мурзик понимающе соскользнул на пол, а Юрг развернулся всем телом. Он коснулся ее щеки, зарылся пальцами в алые волосы и склонился, зажав замок из ладоней между сердцами. Казалось, пульс стучал насквозь, оглушая и сливаясь в напевы. Ариэль тоже коснулась Юрга, неумело поскребла пальцами по лицу. Он смутился. Ариэль еще ребенок, не стоило забывать. Но вдруг ее ладонь нырнула на затылок и повлекла за собой, к раскрытым губам, и он...

Вдарил гитарный риф. Юрг отпрянул, судорожно выковыривая телефон из кармана. Звонил брат.

– Вы целы? – шептал он в трубку.

– Да... да, все в порядке, мы в спецотделе.

– И что вы там застряли? Идите к нам.

– Не думаю, что это хорошая идея. Вдруг бабушка проснется и увидит меня...

– Да уж, ее удар хватит. Ладно, мы сами придем. Все равно не могу заснуть, – едва договорив, Йорг отключился.

Юрг взглянул на Ариэль, которая по-прежнему смотрела на него, но момент был упущен. Юрг вздохнул.

– Ты правильно распробовала диван – то, на чем сидят, лежат или спят. – Он похлопал ладонью по сидению. – Ты научишься понимать и другие слова, научишься занимать у людей те звуки, которые им знакомы. Для этого вдыхай дымку того, с кем говоришь.

Король помогал ей освоить людской язык, он проговаривал слова, рисовал буквы, учил отвечать и так увлекся, что снова оказался слишком близко. Но распахнулась дверь, и вошел Йорг. За ним – Финн, как обычно, угрюмый с утра. Кобольд отпаивал их кофе, а золото рассвета расчерчивало комнату сквозь жалюзи. Юрг пересказал Йоргу события ночи, брат то изумлялся, то ужасался, и все поглядывал на фею в надежде вовлечь ее в разговор. Он ужасно расстроился, что Ариэль лишилась памяти о немецком языке, но у феи уже получалось кое-что понимать.

Юрг сознавал, что нужно отправить ее по ту сторону. Там ее дом, и ей ничего не угрожает, ведь феи уже заметили короля и не испугаются Ариэль, разве что отнимут вторую пару крыльев. Но возле нее с памяти мира спадала пелена. Одно только это вызывало желание держать ее при себе. Одно ли?..

Хлопнула дверь спецотдела. Встрепенулся кобольд, очнулся Финн, клевавший носом над телефоном. Юрг расслышал голоса и пошел навстречу. Это Брона привела маленького Людвига. На нем мантией висела синяя кофта, а взрослые джинсы были закатаны над непомерно большими ботинками.

– ...я постараюсь перенести дежурство, а лучше возьму отпуск, – Брона обращалась к Аделине. Людвиг подошел к фейри.

– Дядь, это слишком длинный сон. Я хочу домой, – сказал он на польском.

– Я понимаю, но подожди еще немного, я что-нибудь придумаю.

– Юрг, – Брона заметила его. – Я не смогла найти ауфхокера. Я заблудилась, пикси опять наколдовал заклятого дерна. Еле вырвалась... Передай, – она запнулась и глянула на ребенка. – В общем, кто-то должен разобраться. Мне пора на работу. Но я вернусь, как только смогу. Присмотрите за Луи, – она снова обратилась к эшенфрау, а кобольд уже выносил поднос с пирожными.

Юрг закусил губу. В спецотделе толком никого не осталось, один Кригер, и тот занят семейными проблемами. Но кто-то должен разобраться...

Юрг вернулся на второй этаж и сообщил:

– Я отойду ненадолго, мне нужно найти ауфхокера.

– Я с тобой! – вызвался брат.

– Можно не надо? – проворчал Финн, глазея в телефон.

– Это опасно. Он чуть не задушил тебя, помнишь? Я не хочу рисковать. Лучше присмотри за Луи и Ариэль, – он перешел на феарун. – Не исполняй чужих желаний, ладно? Обещай мне.

Фея кивнула. Он улыбнулся ей, махнул на прощание и вышел. Мурзик увязался за ним.

– Тебе можно. – Юрг взял татцельвурма на руки. Тот умиротворяюще мурлыкал, и король видел, как маленькое кошачье сердечко источает зелень покоя.

Но едва Юрг ступил под еловые своды, как Мурзик спрыгнул в траву. Покой сменился радостью и рыжим дымком. Юрг с улыбкой пошел за ним. Лес и на короля действовал, как любимая домашняя одежда, в которую ныряешь после тесного костюма. Радужная пыль тянулась к фейри, сворачивалась в гамак, заманивая вздремнуть... и развернуть крылья. Король опомнился, поспешил к мостику через ручей, где братья встретили ауфхокера.

Мост поскрипывал и будто прогибался под тяжестью ног. Юрг нацепил очки, чтобы расслоить зрение. Он осмотрел каждую доску и всю округу, но призрака не нашел. Плохо дело, он уже кого-то оседлал. Юрг пытался определить, куда ауфхокера унес случайный путник. Ни свежих следов на узкой тропке, ни четкого радужного дыма, только зыбкий туман в еловых кронах. Юрг понял, что придется искать наугад, а значит, потерять уйму времени. Он тяжело вздохнул. Мурзик резвился у ручья, гоняя ящерку с камня на камень. На вздох татцельвурм вскинул голову и зашипел, испуская фиолетовое облачко страха. Юрг обернулся и едва не угодил лицом под капюшон – ауфхокер оседлал его самого. Тут же призрачные руки сомкнулись под подбородком, вжимая язык в небо.

– Отпухссти, – хрипел Юрг, хватая запястья и дергая плечами.

Мурзик бросился на помощь, но пролетел сквозь призрака. Юрг ощутил на спине кошачьи коготки, а после вокруг шеи свернулся шерстяной воротник. Он мешал дышать, но куда меньше, чем цепкие пальцы ауфхокера. Шерсть татцельвурма встопорщилась там, где теперь держался призрак, Мурзик шипел. Юрг подобрал его хвост и стал биться спиной о перила моста.

– А ну отстань, пошел пргх...

Ауфхокер зажал ему лицо и, казалось, вот-вот раздавит голову, как спелый арбуз.

– Неси меня домой, – шептал он, и голос его переливался из мужского в женский.

Юрг метался, по щекам текла кровь. Оправа очков распорола кожу, треснули стекла, и осколки упирались в зажмуренные веки. От отчаяния Юрг распустил крылья, спугнув Мурзика. Но это не помогло. Не хватало хлопка. Одного маленького желания, всего лишь чьей-то жизни. Даже с закрытыми глазами король видел искры – птицы, белки, лисица, серна... нет, не серна, даху... шраты, альрауны, эльветрич... саламандра и татцельвурм...

Осколок взрезал веко. Юрг вскрикнул и чуть было не хлопнул крыльями.

«Никогда никому не вреди, ладно?»

– Ладно, – выдохнул Юрг в призрачную ладонь, отвечая не то Йоргу, не то ауфхокеру, который настаивал:

– Неси меня домой.

Юрг пытался сойти с моста, но перила словно окружали со всех сторон и задевали крылья. Он спрятал их и не столько расслышал, сколько почуял треск. Мост горел. Пламя лизнуло ему шнурки и схватило за джинсы. Юрг бросился через перила и упал в ручей. Ударили камни, накрыло водой. Юрг вынырнул и на мгновение смог вздохнуть полной грудью.

– Отпусти! – велел он на феаруне и, освободившись, добавил: – И больше никогда не приближайся.

Юрг умылся, снимая остатки очков с лица. Отфыркиваясь, он призывал эфир исцеления, чтобы ослабить жгучую боль. Наконец, он открыл здоровый глаз. Мурзик беспокойно вился на берегу ручья. Мост полыхал, а посреди него стояла саламандра, рыжая ящерица размером с варана.

– Должно быть, король еще слишком юн, если затеял борьбу с ауфхокером в его логове, – произнесла она грудным женским голосом. – Мое почтение, – саламандра склонила голову.

– Прошу, пожалуйста, никому не говори обо мне, – сказал Юрг. Он обернулся и глянул на призрака в плаще, который прятался за деревьями.

– Король просит меня? Ради такого стоило родиться, – ответила саламандра.

– И спасибо, что спасла меня. – Юрг поднялся на ноги. Ледяная вода хлестала по коленям.

– Король благодарит меня? За такое стоит умереть.

– Не надо умирать! – выпалил фейри. – Лучше спускайся скорее, я потушу мост, пока пожар не перекинулся на деревья.

Юрг снял кроссовки, зачерпнул ими воду и стал плескать в огонь. Саламандра не ушла, а посинела и забегала по мосту. Пламя гасло под ее телом, и саламандра уменьшалась. Когда от пожара остались только тлеющие угли, маленькая ящерка прыгнула Юргу на руки. Ее тело оказалось холодней родниковой воды, и от неожиданности он выронил обувь, но удержал саламандру. Кроссовки унесло течением.

– Ну да, конечно, обувь для фей оскорбительна, – усмехнулся король. Он пересадил саламандру на плечо, а ладонью зажал больной глаз и выбрался на берег. Он пошел к ауфхокеру, царапая стопы о ветки и хвою. Призрак отступал спиной вперед. Юрг остановился, и призрак замер, Юрг сделал шаг, и призрак шагнул. Ауфхокер повиновался приказу не приближаться. Король вздохнул и призадумался, а мокрый Мурзик подтащил ему одну кроссовку.

– Спасибо, ты мой герой, – Юрг присел и почесал татцельвурма за ухом. Встав, он сунул ногу в кроссовку. Раздался всплеск и цокот. Вдоль ручья ковыляло то, что внутренним взором король поначалу принял за серну, а после признал даху, горного козла с мордой серны и длинной шеей ламы. Ноги животного с одной стороны были короче, и оттого даху приближался боком, а в зубах тащил вторую кроссовку.

– Да я чертова диснеевская принцесса, – изумился Юрг. Даху добрел и бросил кроссовку, татцельвурм подтащил ее к ноге. Юрг обулся. Саламандра спрыгнула, подросла, порыжела и свернулась в костер.

– Спасибо... Спасибо, – растерянно повторял король. Даху поднялся к тропе и взялся жевать траву, а король обернулся к ауфхокеру. Тот без конца менял рост и лицо под капюшоном. Королевским зрением Юрг видел, как за плащом витают красные огоньки и тлеет в груди багряный отсвет искры.

– Что тебе нужно? – спросил король.

– Отведи меня домой, – произнес ауфхокер, и тон его менялся с жалобного на грозный.

– Где твой дом?

– Я не знаю, – начал призрак мужским голосом, но закончил: – Я потерялась.

– Ты захватил чужие души, чтобы найти дом, – понял Юрг. – Но они не вывели тебя, а остались с тобой.

Он двинулся к ауфхокеру, призрак сделал ответное па.

– Стой! – велел король.

Ауфхокер застыл, по-прежнему исполняя приказ – Юрг сам приближался к нему. Король распахнул плащ и выпустил тревожные алые огоньки, что побледнели и успокоились на воле.

– Вы свободны. Отправляйтесь домой, – разрешил им король. Огоньки вытянулись в струйки дыма и взмыли вверх. Багряный уголь остался в тени плаща, еще державшего форму.

– Кто ты? – спросил Юрг.

Ауфхокер не мог ответить, у него больше не было лица. Король попробовал наложить руну Фаэ, которая покоем погасила бы нужду, но вся зелень в округе впиталась в него самого, стянув порезы на лице и почти залечив раненый глаз. Следом Юрг повторил заветные слова о свободе, но призрак остался прежним.

– Да кто же ты... и что с тобой делать? – спросил король самого себя.

Вдруг он услышал тоненький детский смех, будто от щекотки. Это трава хихикала под губами даху.

– Заклятый дерн! – узнал Юрг. Он поднялся к тропе и заметил, что отдельные пучки травы покачивались вовсе не в такт ветру. Они виляли вдоль тропы и уводили в чащу. Сколько же их! Всего вестибюля не хватит, чтобы пересадить дерн в горшки. Даху хрустнул пучком. Юрг охнул.

– Н-не надо... наверно, – пробормотал он. С одной стороны заклятый дерн – всего лишь проделки пикси, с другой – живые же существа. А с третьей – если их оставить, ауфхокеров разведется немерено. Даху снова хрустнул.

– Ну эй! – возмутился фейри. Он решил пересчитать кусты и велел ауфхокеру, даху и Мурзику, который свернулся широким кольцом вокруг костра, оставаться на месте. Король осторожно ступал между заклятым дерном во тьме тесных еловых крон. Встретился шрат, который присел в книксене. Показался пожухлый папоротник. Юргу не нравился этот маршрут. Заклятый дерн вел его к зеркалу, которое теперь виднелось издалека. Гномовы печати были стерты. Юрг цокнул, зажмурился, растирая лоб, и случайно открыл оба глаза. Рану зажгло, и Юрг с опаской призывал эфир исцеления. Яриэль, конечно, уже знает о нем, но как много?

Юрг повернул назад. Он раздумывал о меньшем из зол – о заклятом дерне, когда заметил, что шраты сбились в кучу и приветствовали его. Юрг остановился напротив, со страху шраты бросились врассыпную, но Юрг поклонился им, и любопытные лесные духи собрались вокруг.

– Доброго леса, – произнес король на феаруне. – Знаете ли вы, где бы заклятому дерну жилось без вреда себе и людям?

Шраты переглянулись и крадучись принялись подбирать заклятый дерн. Они прятали его меж своей листвы, будто в карманах, сажали живую травку на плечи-ветви, а Юргу оставалось вести их к мосту, приговаривая руну Фаэ. Уже в оба глаза он увидел, что даху все-таки подсократил им работы. Юрг махнул рукой на прожорливого криптида и снова поклонился шратам.

– Благодарю вас, – произнес он, и шраты засуетились, заозирались, будто застенчивые девицы, не верившие комплименту. Фейри добавил: – Спасибо, и если заклятый дерн снова появится в лесу, прошу вас, подберите его и отнесите в безопасное...

Он не успел договорить, как шраты разбежались, потрясая ветками.

– Щедрость короля не знает границ, – произнесла саламандра из огня.

– Да уж какая щедрость? Просто слова. – Юрг вздохнул, завидуя обсохшему Мурзику.

– Не просто, – возразила саламандра. – Для тех, кто принадлежит потустороннему миру, каждое слово короля – благословение или проклятье. Ваша благодарность сулит вечную удачу, если только вы не проявите немилость. С осторожностью благодарите тех, кто может вам навредить.

– А ты можешь? – озадачился Юрг.

– Могу, но никогда того не пожелаю, мой господин, – саламандра поклонилась, и огонь вспыхнул искрами.

– Помни свое обещание, – произнес король. Эти слова сами пришли на ум, он чувствовал в них неизъяснимую силу. Жаль, одних слов не хватало, чтобы освободить ауфхокера. Юрг шагнул к безмолвной тени в плаще.

– Значит, хочешь вернуться домой, – рассуждал он. – Ты заблудился из-за заклятого дерна, не смог выйти из леса и стал призраком. Но ты был человеком. Ты был человеком...

Юрг обернулся к своей «команде мечты».

– Нужно найти его труп!

Первым, как ни странно, откликнулся даху. Он с блеянием полез в гору. Мурзик ушуршал за ним. Саламандра стряхнула огонь, пожелтела, уменьшилась, но еще теплая прыгнула королю в руки. Она проползла вдоль плеча, пробралась под воротник и скатилась по второму рукаву, согревая сырое тело.

Даху ловко взбирался по камням, Юрг карабкался следом, хлюпая мокрой обувью. Он уже думал, что бестолковый криптид просто поскакал по своим делам, как даху вывел его на крохотное плато. Юрг глянул вниз, отсюда открывался вид на ручей, мертвый дуб, проталину фейского кургана и узенькое ущелье, на дне которого лежал человек. Юрг присел и напряг зрение. Длинные светлые волосы, бежевый рюкзачок, рваная розовая толстовка, дырявые штаны... Юрг прислонился спиной к камням и достал телефон из влажного кармана. Надо же, и правда водонепроницаемый. Но сеть не ловила. Юрг сделал фото, безнадежно размытое, но и описания должно хватить, чтобы опознать пропавшую девушку. Юрг стал спускаться. Обратная дорога выглядела куда опасней подъема. Юрг вроде бы не устал, но так продрог, потерял столько времени и все равно уже загубил джинсовку, потому, наплевав на осторожность, он подхватил Мурзика, саламандру, кивнул даху и расправил крылья. Король спикировал прямо к ауфхокеру.

– Я нашел тебя! – сообщил он, пряча крылья и отпуская спутников. – Тебя достанут и вернут семье, вернут домой!

Тень просветлела. Под капюшоном показалось лицо, и Юрг запомнил нежные девичьи черты.

– Идем, – он взял призрака за эфемерную руку и отвел к ущелью. Странное было чувство, будто он снова сопровождал Людвига или Йофрида, когда те потеряли тела.

– Скажи, ты смотрелась в зеркало?

Призрак кивнул. Юрг нахмурился.

– Ты уступила двойнику и попала внутрь, а когда двойник погиб, смогла выйти?

Ауфхокер покачала головой. С трудом, но она произнесла, призрачно-тихо:

– Отражение обещало, что я выйду замуж за Франсуа, а я хотела только попасть домой.

– Понимаю, – сказал король. – Ты подожди здесь, сегодня за тобой придут. Я только поймаю сеть.

Он снова достал телефон и отправился было к тропе. Но обернулся, окликнув:

– Как тебя зовут?

– Не помню, – ответила призрачная девушка. Вдруг будто ветром с нее сорвало капюшон, и по плечам разметались медовые локоны. – Но Франсуа звал меня Хани.

†

Юрг возвращался в спецотдел. Он не дозвонился Шеферу, но дозвонился Кригеру, тот обещал связаться с участком. Капитан перезвонил, когда Юрг уже подходил к лесопарку. Кригер сообщил, что девушку звали Эрна Майер, и пропала она двадцатого июля.

– Июля? Не августа?! – изумился Юрг, и Кригер подтвердил.

Получается, заклятый дерн направлял к зеркалу еще до того, как Яриэль дожил до расщепления петли и вспомнил о Юрге. Неужели он раскусил короля раньше времени? Но даже если так, одного Юрг не понимал:

– Почему я видел ауфхокера в полнолуние? – бормотал он, припоминая путешествие по ту сторону. – Я заснул в июне, а она уже сидела на мосту.

– Большая была луна? – спросила саламандра, которая еще следовала по пятам.

– Огромная! – ответил Юрг, а после спохватился, что в лесопарке гуляли люди. Они косились на странного взмокшего типа с ящеркой и котом.

– Значит, король видел несколько лун, – изрекла саламандра. Люди оборачивались.

– Так, – Юрг присел. – Тебя на руки, ты в карман, и помалкиваем, – велел он шепотом. Мурзик охотно забрался фейри на плечи, а саламандра юркнула в карман, но барахталась там, будто в барабане стиральной машины. Юрг прибавил шагу. Солнце смотрело свысока.

Когда Юрг вошел в спецотдел, на него, как из ведра, хлынул шум. Ругалась Аделина, огрызался Йорг, причитал герр Динер, кричала Брона. Брона? Кричала? Юрг поднялся на второй этаж, в приемную.

– Он же ребенок, он не понимает! – надрывалась банши, по щекам ее градом текли слезы.

– Она тоже ребенок, ей всего пара дней! – перекрикивал Йорг. – Вашему сколько, десять?! Надо было лучше...

– Горе-то какое, матерь фейри! – завывал кобольд.

– Ты должна была проследить! – Брона тыкала пальцем в Аделину.

– Я должна была?! Да я вам ничего не должна! – вопила эшенфрау.

Юрг весь похолодел. Его даже не замечали. Мурзик спрыгнул и забился в угол.

– Я польского не знаю, и как мне понимать, что он бормочет!? – зло оправдывалась Аделина.

– Горе, матерь, горе!

Ариэль съежилась на диване. Финн сидел на корточках в конце коридора и пялился в телефон. В ушах торчали наушники, гудевшие басами. Финн с детства не терпел ругани, и Юрг видел, что за деланным равнодушием друг на грани истерики.

– Что случилось? – спросил его Юрг.

– Сам не понял, – пробубнил Финн, вытащив наушник, но едва отодвинув его от уха. – Кажись, он на кухне. Виновник торжества.

– А мне?! Мне как без него жить?! – банши сорвалась на визг, и Финн воткнул наушник обратно. Веко его подрагивало.

Юрг поспешил на кухню. Он увидел открытые дверцы ящиков, а перед ними синюю кофту, которая была теперь не длиннее рубашки. Людвиг поднял голову и показал Юргу банку с медом. Выглядел он ровесником близнецов.

– Как это открыть? – спросил Людвиг. Он сидел на лесенке кобольда.

– Почему ты повзрослел? – недоумевал Юрг, пытаясь рассмотреть заклинание или другие следы, но не замечал ничего необычного.

– Дядь, тебе бы к доктору с такими глазами, – сказал Людвиг, ковыряя винтовую крышку на банке.

– Луи, что тебе приснилось? Почему ты вырос? – Юрг спрятал лишние зрачки и присел рядом. Он забрал у Людвига банку и открыл ее, тот поспешил залезть туда ложкой.

– Я смотрел, как тетеньки пляшут в плоской коробочке вместе с чернявым пацаном и ляпнул, что хочу стать старше, а девчонка с крыльями кааак хлопнет. Пылища поднялась. Белобрысый пацан давай болтать на тарабарском, тыкаться в свою коробочку. – Юрг вспомнил, что видел пропущенные от брата, когда разговаривал с Кригером. – А мне так дико есть захотелось, я и пошел сюда. Бородатый меня угощал, дважды на базар бегал, а я все не наемся, – Людвиг говорил, поглощая мед. Он в очередной раз облизал ложку и задумчиво подоткнул ее губы. – Дядь, Брона говорит, я сегодня умру. Тогда мой сон наконец-то закончится, да?

Юрг поднялся, хватаясь за столешницу, задел грязные тарелки, те лязгнули и чуть не соскользнули на пол, но он удержал их и бросился на второй этаж. Юрг ворвался в пекло спора, но, не слушая, схватил Ариэль за руки.

– Почему ты исполнила желание? Ты же обещала! – упрекнул он на феаруне.

– Перестань, ей и без того страшно, – Йорг оттащил его.

– Страшно?! Да она счастлива! – Юрг стряхнул руку брата. – Я был счастлив, когда исполнял желания...

Все замолкли. Хотя Юрг предпочел бы бурю злости, обиды, отчаяния, чтобы только не чувствовать вины. Это все из-за него. Он привел фею. Он назвал адрес лисе. Он не смог обмануть Яриэля.

В тишине фея вдруг взяла его за руку и прислонилась к ладони щекой.

– Прости, я случайно, это сильнее меня, – сказала она. Йорг переспросил, что Ариэль имела в виду, и Юрг перевел:

– Она просит прощения...

– Да как такое простить?! – Брона разрыдалась.

Она плакала так горько, так отчаянно, что Юрг, невольно вдыхавший дымку из-за точившего голода, захлебывался солью сожалений. «Но сожаления не спасают живых», – говорил Людвиг. Только действия, только идти вперед.

– Я все исправлю, – заявил фейри, будто от одних этих слов ситуация могла разрешиться. Он пытался сообразить: – Как быстро Луи взрослеет? Сколько у нас времени?

– Сложно сказать, мой господин, – спохватился кобольд, шмыгая мясистым носом. – Год в полчаса, не меньше.

– Семь оборотов в минуту, – произнесла Ариэль на феаруне. Юрг пересчитал фейское время на людское:

– Он теряет семь лет каждые два часа и семь минут, получается, у нас от силы двадцать часов.

Ему хотелось в ужасе схватиться за голову, но все надеялись на него, даже Брона прекратила плакать.

– Так, я что-нибудь вспомню, только дайте мне сосредоточиться. Помолчите минутку...

Юрг уселся рядом с феей, закрыл глаза и прижал пальцы к вискам, а коленом прислонился к своему усилителю.

Отмена желания... Одна фея не может отменить сделку другой. Фея со второй парой крыльев может перенести сделку с одного на другого. Полностью отменить сделку может только король. Не вариант.

Заклинания... Кольцо времени. Простенькое, для двукрылых фей. Человек попадает во временную петлю, которая ничего не меняет в реальности, только в восприятии человека. День сурка, что ли? Колесо времени. Фея со второй парой крыльев может отнять и перенести возраст. Это откатывает тело во времени, но не меняет прошлого, а значит, сделка останется в силе, и сколько ни отнимай, Людвиг продолжит стремительно стареть. Цепь времени. Протаскивает в прошлое заклинателя и заклинаемого, но требует жертв за каждую долю секунды. Это не меняет настоящего и будущего остальных, только действия участников. И лишь король может обернуть время вспять, буквально уничтожая весь мир.

Юрг обмер. Получается, исполнив желание триединорога и вернувшись в июнь, он погубил тех, кто жил в августе, из которого он бежал. Всю планету. Если не всю вселенную... Одно то, что в июне он повел себя по-другому, возможно, изменило чье-то будущее до неузнаваемости. Вот тебе и взмах крыла бабочки. Юрг горестно вздохнул и услышал, как отчаянно вздыхают остальные. Не отвлекаться.

Если нельзя отменить сделку, надо задержать ее завершение... Призвать эфир здоровья? Нет, он не повлияет на возраст, только на внешность. Что еще? Живая вода. Молодильные яблоки. Персики бессмертия. Рог единорога. Мясо нинге. Амрита, амброзия, хаома. На худой конец заклинание ведьмы.

Юрг открыл глаза, опустил руки и сомкнул пальцы.

– Мы замедлим старение и сохраним ему жизнь. Понадобятся все известные источники молодости и...

– Почему бы не остановить старение навсегда? – спросила саламандра. Юрг уже забыл о ней.

– Но как?.. – растерялся он, вынимая зеленую ящерку из кармана.

– И правда, как остановить старение тому, кто и без того сто лет не старел? – проворчала эшенфрау.

Юрг хлопнул себя по лбу.

– Вот это я ворона! А есть у кого-нибудь номер Айли?

Он оглядел присутствующих, но никто не ответил, только Брона поджала губы и вытерла нос.

– Ладно, я сам ее найду. – Юрг поднялся. – Герр Динер, угостите чем-нибудь нашу гостью. И Луи, он там все уже переел.

– Слушаюсь, мой господин, – сказал кобольд, безрадостно принимая саламандру в ладони.

– Прости, – Юрг обратился к брату. – Ты снова остаешься за старшего. Мне нужно уйти...

– Тебе нужно переодеться! Это я тебе как старший говорю, – ответил Йорг. – Давай-ка махнемся, не хватало еще, чтобы ты заболел.

– Я не заболею, я и не мерзну почти. Но вот джинсовку я бы одолжил, а то опять... ну, ты понял. – Юрг стянул влажную ткань с дырами от крыльев.

– Гранж на максималках, – усмехнулся брат, подавая ему одежду с дивана. – Смотри, мою не кастомизируй.

– Лааадно, – Юрг улыбнулся, одеваясь, но посерьезнел, заметив на подлокотнике знакомую куртку. – Ты бы поговорил с Финном, ему совсем плохо.

Йорг вышел в коридор, а Юрг оделся и обернулся к Ариэль. Он взял ее за руки, чтобы вспомнить, как ему поступить. Мудрость мира подсказала заклинание, что служило тюрьмой для феи, запрещая крыльям смыкаться. Те же феи, что наказывали других, хлопали крыльями вдвое больше. С тяжелым сердцем Юрг произнес:

– Отвергаю силу твою ценой жажды.

Крылья Ариэль вздрогнули, приняли тусклый вид, покрылись синими рунами, точно цепями, но фея не испугалась. Она смотрела нежно и доверчиво, и Юрг чувствовал, как в сердце его расцветала искра, отчего все вокруг теряло значение. Разве виновата она? Разве дурно следовать своей природе? Им обоим...

Юрг опомнился, заметил, что крепко сжимал ее ладони и отпустил, бормоча:

– Ты не думай, это не наказание, это защита. Я скоро освобожу тебя, обещаю.

Он спустился в вестибюль, и Аделина с Броной за ним.

– Кто ты на самом деле? Что с твоим голосом? Что за дыры у тебя на спине? – допрашивала эшенфрау.

– Сейчас не до этого, – отмахнулся Юрг. За ним кубарем по лестнице скатился Мурзик. Король подхватил его на руки.

– Нет, малыш, я тебя не возьму, – он чмокнул татцельвурма в макушку. – Меня не пустят с тобой в больницу. Отдыхай, ты сегодня уже нагулялся. И присмотри за своей новой подружкой.

Юрг опустил Мурзика на дощатый паркет и обещал сопровождавшим:

– Я найду того, кто обратит Луи. Все будет хорошо.

Он уже уходил, когда Брона окликнула:

– Юрг, думаю, номер Айли у Луи в телефоне, – она подошла к столу и достала трубку из сумочки. Юрг вернулся за ней. И вдруг вспомнил.

– Фройляйн Брона, вы говорили, что заблудились в лесу. А к зеркалу вы не выходили?

Интерлюдия: Брона Бреннан

Я ни о чем не мечтаю.

Мечтают те, кто не желает видеть жизнь настоящей.

Выходила ли я к зеркалу?.. Да, выходила. Но это неважно. Оно не имеет надо мной власти. Тем более теперь, когда Юрг рассказал, что к чему. На вид он обычный мальчишка, но я не могу рассмотреть его конец, словно ты для него дальше даже погасшего солнца. Мне кажется, или ты дрожишь перед ним? Я не вправе ему не верить. Но ему не о чем беспокоиться.

Даже если Изабелла служит зеркалу, ей не сломить меня. Она была так любезна, пока мы добирались к мосту, все расспрашивала о котле Дагды, будто если я из Ирландии, то должна бы знать тайны каждого сида.

«Ну, как же, – говорила она, – это котел возрождения, разве банши не знают о нем?»

«Не знают», – отвечала я, а ты криво усмехалась своим гнилым безгубым ртом.

В мире, где феи слабы, чудовища скрытны, а колдовство немощно, ты больше не отпускаешь тех, кого прибрала к рукам. И ты давно поджидаешь Изабеллу, а она все гоняется за бессмертием. Но ты ее дождешься. Если ты не отнимешь у меня Луи, клянусь, я сделаю все, чтобы ты ее получила.

Эта чертовка толкнула меня на тропу с заклятым дерном, и я кружилась в чаще леса, будто хомячок в прогулочном шаре, а она нашептывала мне, что выведет, если я скажу, где котел Дагды. Но мне нечего сказать. Котел изобилия пуст. Я приносила в Сид-ан-Бру мертвую малышку О'Двайеров, но ты только смеялась надо мной.

И тогда Изабелла отправила меня к зеркалу. Я увидела в отражении красавицу. Гордость любой ирландки – роскошные рыжие волосы, фигура на зависть, яркий макияж... Но отражение молчало. Двойнику нечего мне предложить. Я давно смирилась со своей судьбой и принимаю себя такой, какая я есть.

– Нет, не выходила, – я вру Юргу, чтобы не тратить время попусту. Я прожила сотни лет, отказывая себе во всяком желании, я справлюсь сама, и не нужно меня спасать.

Он настороженно кивает и уходит, забрав телефон. Я спешу на кухню и вижу, как герр Динер вырывает у Луи баночку из-под меда. Кажется, там осталось на донышке.

– Что за несносный мальчишка! – пыхтит кобольд, и я разжимаю пальцы Луи. Такие теплые.

Герр Динер получает свою банку, а я держу Луи за руку.

– Я накормлю его в кафе, – предлагаю я и увожу Луи за собой. Поправляю на нем кофту, которая уже едва сходится, и зачем я одела его в свою одежду? Снимаю с вешалки бежевый плащ, накидываю на плечи и выхожу.

За порогом триумфальное возвращение лета – солнце печет, и я понимаю, что никогда еще не видела Луи при свете дня. Смотрю. Волосы его отливают бронзой, ореховые глаза кажутся полупрозрачными, как драгоценные камни. Кожа такая чистая, румяная, еще не тронутая щетиной. Луи совсем юн, но вот еще час-другой, и он станет прежним.

По пути я покупаю Луи крендель. Он делится со мной, наивно и трогательно. Крендель на редкость вкусный. Звонит телефон. Это Юрг, он просит сфотографировать Луи и выслать ему. И правда, Луи больше не вампир, я могу его сфотографировать. Делаю снимок. Еще один. Еще. Еще-еще-еще. Я фотографирую нас вместе. С вытянутой руки, верчу телефон, подсказываю Луи, куда смотреть, а мимо проходят подростки и, должно быть, принимают нас за парочку. Только парочки так беспечно делают селфи посреди дороги, и меня распирает от радости. На последнем кадре я даже чуть-чуть улыбаюсь.

Крендель закончился, и мы спешим в кафе. Погода позволяет сесть за столик на веранде. Красный зонт прячет нас в тень. Я открываю меню, картинок нет, и я перевожу список на польский. Я выучила его, когда только встретила Луи, мне хотелось быть ближе, облегчить его жизнь, но Йофрид был непреклонен. Он запрещал Луи говорить на родном языке и одергивал за любую ошибку. И даже наедине Луи предпочитал немецкий. Наверно, это помогало ему не помнить о прошлом. И то, как он настаивал на смене имени, было ли единственно желанием лиса?.. Я долго не хотела уступать, держала его настоящее имя у сердца, но его серьезный и совершенно отчаянный взгляд, когда он в очередной раз исправил меня, убедил, что настоящее не всегда значит родное. Тем более странно теперь звать его по-прежнему.

– Лех... Что ты хочешь?

Он тяжело вздыхает, отвечая:

– Все.

Я подзываю официанта. Заказ принимают с недоверием, но какая им разница, если оплата вперед? Похоже, я оставлю здесь все свои деньги, без понятия, на что мне жить дальше, главное, чтобы жил Луи. Он ест с заразительным удовольствием. Удивляется незнакомым блюдам, машинам вокруг, технике и нарядам. Вот он провожает взглядом девицу в мини-юбке. Она садится за столик напротив, раскладывает сумочку, телефон и поправляет изящные локоны. В отражении витрины у меня все еще неопрятный пучок на голове. Украдкой тянусь и распускаю волосы. Луи отводит взгляд от девицы и смотрит на меня. Улыбается.

– Пушиштая, – говорит он с набитым ртом.

Мои волосы тонкие и ломкие, мне стоит большого труда уложить их в приличную прическу. Вот и сейчас я приглаживаю их, а они все равно выбиваются. Зато внимание Луи принадлежит мне. Его забавляют витающие прядки – он взрослеет телом, но умом остается мальчишкой.

Увы, взрослеет он мучительно быстро. Ладони стали крупней, плечи шире, юношеская мягкость сменилась точеными чертами лица, проступила щетина, и волосы вьются уже до плеч. Официанты косятся на нас, кто-то достал телефон. Я прошу нашего завернуть остальное с собой, хотя осталось немного. По дороге домой Луи выпрашивает пирожок из пакета.

– Почему ты такая бледная? – спрашивает он. Луи жует и смотрит по-детски прямолинейно. – У других тетенек лица яркие. Это потому что сон?

– Лица яркие от косметики, – отвечаю. – Я не пользуюсь, а бледная, потому что альбинос.

Мне не хочется объяснять, что такой меня сделала ты. Я слышу твою поступь. Не шелест савана, не стук костей, но дыхание пустоты, будто ветер скользит по кромке труб.

– Альбе... кто?

– Альбинос – человек, у которого все светлое: и волосы, и кожа, и глаза. Таких не было в твой деревне?

Луи качает головой и доедает последний кусок. Благо, дом уже близко. Я впускаю Луи в квартиру, раскладываю упакованную еду на столе и снимаю плащ. Достаю из шкафа его черную водолазку, моя одежда на мужском теле уже трещит по швам. Помогаю Луи переодеться. Под тканью точеный торс, и я едва держусь, чтобы не тронуть. Руки буквально зудят, как не хватает мне ощущения его кожи. Да что со мной? Я оставляю Луи на кухне.

Брожу по квартире, вся съежившись. Взглядом цепляюсь за зеркало. «Почему ты такая бледная?» Я достаю маленький набор косметики, должно быть, все уже просрочено, но я от этого не умру. Немного румян, тушь... и вишневая помада. Я даже не распаковывала ее. Вскрываю и медленно крашу губы, рот становится похож на кровавую рану. От этого и лицо, и волосы только бледней. Уродство.

– Ого, что это? – Луи выглядывает из кухни. Он подходит и смотрит на помаду в моих руках. Потом на меня. – А, такая штука для губ. У мамки была одна, но без чехла, просто в бумажке. Я случайно раздавил ее, крик стоял на всю деревню, – он посмеивается и забирает у меня помаду, вертит ее. – Только она светлая была, как помидорка, а эта вроде варенья. Можно попробовать?

– Она несъедо... – начинаю я, но он впивается в мои губы. Организм бьет тревогу, будто разом завывают сирены, звонят колокола, трубят горны, а Луи уже отпускает, причмокивая.

– Вкусно, – говорит он и снова льнет ко мне.

Я в ужасе, я отчаянно боюсь, что он вот-вот отодвинется, а я не успею прочувствовать. Я вскидываю руки к его лицу, пальцы дрожат, я вся дрожу. Меня никогда прежде не целовали. Я не умею, и он не умеет. Неуклюже задевает меня зубами, елозит по губам, накрывает их, не зная, что дальше. Зато я знаю, я столько раз видела, но даже без того, мои запретные желания манят меня ближе и глубже. Я вплетаю пальцы в его волосы. Господи, какой он теплый, какой живой. Я жмурюсь, чтобы не видеть тебя. Он живой, слышишь, я его не отдам.

Луи обнимает меня, вжимает в стену. Я задыхаюсь от поцелуев, и жажда сводит нутро. Он тянет мои бедра к своим, не могу сдержать стон. Не хочу сдерживать. Ни себя, ни его. Даже если он всего лишь любопытный ребенок во взрослом теле, разве нельзя... Нет, я уже не в силах думать. Срываю с него водолазку, жадно льну ладонями к рельефу мышц, и пока он робко взбирается пальцами мне под свитер, я уже расстегиваю его джинсы.

Телефонная трель. Луи пугается и отступает. Вертит головой в поисках звука. Его грудь тяжело вздымается, глаза щурятся, а вокруг залегли первые морщинки. Но странное дело, я не вижу тебя. Хватаю трубку.

– Да?

– Фройляйн Брона, я привез вампира, где Луи?

– Он со мной, – и я называю адрес.

– А, это рядом.

Он отключается, и я должна бы радоваться, Луи спасен, но меня трясет от досады. Я оправляю свитер и подбираю водолазку Луи. Ширинка еще расстегнута, но он больше не хочет меня. Растерянно смотрит в зеркало на измазанные губы. Я веду его в ванную, одеваю, отмываю помаду, завязываю его чересчур длинные волосы в хвост, и челка спадает до колючего подбородка. Я заправляю прядь за ухо, так он больше похож на себя. Любуюсь. Луи улыбается мне. И тянется за поцелуем. Но в дверь звонят, и я наспех утираю свои губы, приглаживаю волосы и открываю.

На пороге Юрг в разодранной джинсовке, укутанная Айли и гламурный очкарик с зонтом, а за ним... женщина? Они вваливаются в мою тесную прихожую и расступаются перед красоткой. Она сбрасывает бордовую накидку и остается в вечернем платье с вопиющим декольте.

– И где ваш пациент? – спрашивает она. Лицо ее надменное и, как выражается Луи, яркое.

Он выходит из кухни с картошкой на вилке. С красотки вдруг слетает вся спесь.

– Не может быть, – она переходит на польский. – Лехослав? Любовь моя!

С наигранным избытком чувств она бросается к нему в объятия. Вилка падает. Луи смотрит с удивлением... и восхищением.

– Ничего себе он постарел, – шепчет Айли.

– Пожалуйста, скорее, – торопит Юрг.

Женщина оборачивается и с деланной улыбкой отвечает:

– Конечно, Ваше Величество! Нам только нужно уединиться.

Она берет Луи за руку и уводит его в мою спальню.

В мою спальню. Моего Луи. И запирает дверь.

Сводка по делу №16

Даху – горный травоядный криптид, обитающий во Франции, Италии и Швейцарии, помесь козла, ламы и серны, имеет пару коротких ног и пару длинных, пары эти сочетаются случайным образом. Не обладает магическими свойствами, считается выдумкой для туристов.

Шрат – в немецком фольклоре лесной дух, поросший листвой. Также шраты бывают луговые и ручьевые.

Альраун – живой корень мандрагоры, который по средневековым европейским поверьям использовали для магических зелий и амулетов. Он издает смертельный крик, когда его вырывают из земли.

Эльветрич – немецкое мифическое существо, рожденное из союза домашней птицы с гоблинами и эльфами, внешне похоже на крупную курицу с удлиненным клювом, иногда с оленьими рогами, отчасти с женским лицом и голыми грудями.

Саламандра – в алхимии элементаль огня, ящерица с таким холодным телом, что она не сгорает в пламени и может его потушить. Саламандра ядовита, она может отравить воду, еду и повредить кожу. Единственный способ ее победить – запереть наедине со своим ядовитым дыхание.

Дагда – ирландский бог плодородия, который помимо прочих сокровищ владел волшебным котлом, где в изобилии пребывала еда. Но доставалась она только тем, кто ее заслужил, дурные люди, сколько бы ни накладывали из котла, находили свою миску пустой. Также котел изобилия исцелял раны и оживлял мертвых.

Сид-ан-Бру – она же Ши-ан-Вру или Ньюгрейндж, коридорная гробница, которая входит в комплекс могильных курганов Бру-на-Бойн в сорока километрах от Дублина. Археологи нашли в гробнице крупные каменные котлы, а по легендам холмы Бру-на-Бойн принадлежали сидам и служили входом в потусторонний мир, где Дагда проживал именно в Сид-ан-Бру.