Шварцвальд. Чем дальше в лес

В кабинете никого не было, кроме феи, сидевшей на столе. Четыре перламутровых крыла, прозрачных, как лунный камень, сияли за ее спиной, а в груди распускалась золотая лилия, от которой извивались ниточки любви ко всему живому. Одна такая вонзилась Юргу в грудь, его искра дрогнула, превратилась в бутон и, казалось, грозила разорвать ему сердце. Лепетал Людвиг, ругался Финн, но голоса их тонули в сладких напевах дымки. Фейри нашли друг друга. Юрг ощущал, как его нить сплеталась с ее нитью в единую связь. Что-то первобытное, незыблемое, немыслимое накрывало его, как цунами, и Юрг шагнул навстречу этой волне. Фея вспорхнула к нему в объятья. Черная тряпица соскользнула на пол.

– Почему тетя голая? – спросил Людвиг на польском. Юрг учуял вопрос, точно посторонний запах. Король понимал чужой язык и мог сложить звуки в знакомые Людвигу слова, пока вдыхал его дымку. Он вспомнил об этом так запросто и так вовремя, словно мудрость мира и не пряталась от него за семью замками, а лежала под самым носом. Так же легко он вспомнил об эфирах, когда хотел исцелить брата. Должно быть, если не насиловать память, она сама откроется ему.

– Не ма убраня, – ответил Юрг, не придумав ничего лучше, чем «у нее нет одежды».

– Вот, пожалуйста!

Йорг будто понял его и подал фее ветровку. Она отстранилась, с любопытством приняла одежду и вдруг залихватски закинула ее на плечо, разметав вишнево-винные волосы. Меж локонов показались соски. Юрг впервые посмотрел на фею взглядом человека. И покраснел до ушей.

– Н-нет, не так. – Пунцовый Йорг потянулся к фее, отобрал ветровку и развернул ее спиной вперед. – Нужно прикрыть... а то замерзнете.

Брат прислонил ветровку к нагому телу, зажал ее ладонями феи, но она и не думала держать ткань. Ворот соскользнул и оголил грудь.

– Кайфовый прикол, – усмехнулся Финн. Он достал телефон и щелкал камерой, но хмурился, глядя на экран.

– Пожалуйста, сложи крылья, – Юрг обратился к фее на родном языке. Она повиновалась, и братья помогли ей одеться, надежно застегнув ветровку на молнию и кнопки. Юрг едва держал себя в руках. Возле феи потусторонние напевы застилали уши, а связь с ней звенела, как струна скрипки.

– Вы пришли за малышом? – спросил брат. Юрг опомнился и шагнул назад.

– Я никуда не ходила, – произнесла она по-немецки. Голос ее звучал, точно хрустальный колокольчик.

– Она и есть малыш, – сообразил Юрг. Он взглянул на нее, после на малолетнего Людвига и снова на нее. – Ты забрала годы вампира, чтобы повзрослеть?

Фея покачала головой да так резво, что ее локоны снова вспорхнули. Волосок прилип к влажным губам. Юрг дернулся поправить его, но испугался собственных желаний, что от кончиков пальцев хлынули по всему телу. Коснуться. Прильнуть. Поцеловать?

– Тогда как вы... ты... так выросла? – уточнил Йорг.

– Я увидела заклинание и повторила, – сказала фея, и волосок отлип сам собой.

– Заклинание? – Юрг расслоил зрение и сквозь радужную дымку рассмотрел в коридоре сферический ожог из строчек на феаруне, второй такой пылал в кабинете вокруг стола.

Юрга дернули – это Финн развернул его к себе.

– Да что, блин, за спецэффекты?! – возмутился он, выныривая сквозь дымку и глядя Юргу в лицо.

– Я же говорил, мой брат фейри, – напомнил Йорг, а маленький Людвиг пролепетал на польском:

– Какой интересный сон...

Юрг вернул себеобычный вид, еще и потому, что с лестницы доносились шаги. Показался кобольд с подносом, а за ним – Аделина. Финн осел на корточки и схватился за голову.

– Твою ж мать, – выдавил он.

Герр Динер поравнялся с ним и развернул поднос, подставляя Финну кружку с чаем.

– Куда делись Кригер и Рей? – спросил Юрг у Аделины.

– Генрих ушел в больницу, я записала его на прием еще неделю назад. А Рей не спускался, – сказала она и заглянула за парней, чтобы рассмотреть мальчишку. – Это еще кто?

Юрг не ответил, ужаснувшись своей догадке.

– Ты вычерпала Рейнеке до нуля? – спросил он фею. – Такой рыжий, патлатый, с меня ростом...

Она снова замотала головой и с самым невинным видом произнесла:

– Я немножко взяла у волка.

– Что взяла? – уточнила Аделина, пока Юрг доставал телефон. – И сама ты откуда взялась?

– Я родилась три солнца назад и повзрослела, потому что отняла две сотни дней и еще половинку, – призналась фея.

– Как это, отняла?

– Через заклинание, – пояснил Йорг.

Кригер не брал трубку.

– Кстати, кто сотворил первое, которое в коридоре? – спросил Юрг.

– Лиса, – ответила фея.

– В смысле, Рей? – удивилась Аделина. – Какое еще заклинание? Да он только и умеет, что врать. – Она подняла плащ Людвига. – Тоже мне, нашел место. – Эшенфрау толкнула соседнюю дверь, комната оказалась пустой. – На третий этаж свинтил, что ли? – Она снова посмотрела на мальчика, который уставился на нее большими карими глазами. – Тааак, я требую объяснений.

Все прошли в кабинет. Юрг рассказал про вампира, фею и заклинания. Аделина слушала, скрестив руки, Людвиг глазел на карту, а Финн уткнулся в телефон над остывшей чашкой чая. Йорг учил фею сидеть – не лежать на столе, не взбираться на стул ногами, просто сидеть. Для этого пришлось расстегнуть ветровку, зажимавшую крылья, а после усадить фею боком. И теперь она изящно сложила локоток на спинку стула. Крылья раскинулись позади, будто театральная декорация, а прелестное тело скрывал фартук, который одолжил герр Динер.

– То есть ты хочешь сказать, – процедила эшенфрау, – что нам нельзя общаться с двойниками Йофрида и Греты, а теперь мы потеряли Луи? И Генрих пострадал от этой вашей феи!

Она сама позвонила капитану, но тот не отвечал.

– Еще и Брона с Изабеллой пропали. Ты правда здесь, чтобы спасти нас, или чтобы сжить со свету? – сказала Аделина, испепеляя взглядом. Костяшки ее пальцев белели. – Не стоило тебе верить.

– Мой брат не виноват, – вступился Йорг.

– Брат? – переспросил Аделина. – Ты же говорил, он доппельгангер.

– Доппельгангер, не фейри? – удивился Финн.

– Господин фейри, – поправил кобольд с поклоном.

– Да кто ты такой?!

Юрг тяжело вздохнул.

– Я все объясню...

†

Вилки стучали о донышки тарелок. Йорг, Финн и маленький Людвиг доедали пасту, которую приготовил кобольд. Фея листала бумажки со стола капитана. Юрг сидел напротив и гладил Мурзика, который свернулся у него на коленях. Король рассказал о прежней петле, но не о собственной силе. Брат соврал за него, будто Юрг в итоге всего лишь добрался до кургана и загадал желание вернуться. Аделина не верила. Твердила, что Юрг все испортил, что задурил всем голову, даже прихвостней приволок, чтобы уничтожить спецотдел. Она не позволит! Но что может эшенфрау, прикованная к дереву?..

Аделина не выпускала из рук телефон. Юрг слышал только длинные гудки и голосовые сообщения о недоступных абонентах. Наконец, перезвонил Рейнеке.

– Привет! Надо же, сколько пропущенных, весьма польщен! – прозвучало по громкой связи.

– Куда ты пропал? – спросила Аделина. – И что ты сделал с Луи?

– В смысле? Ты о чем? Я в Торонто, забыла? Кстати, жди новую открыточку! Там все в кучу, даже лис есть, ты бы видела его усы, Дали отдыхает! А еще я привезу кленовый сироп, нет, серьезно, вы все должны его попробовать...

– Рей!

– А? Ты про Луи... Что с ним? Он не звонил сегодня, но разве я чем-то его обидел?

– Рей, ты пришел в отдел и как сквозь землю провалился, а Луи помолодел лет на сто, – говорила она, глядя на мальчишку. Тот собирал соус со дна тарелки кусочком хлеба.

– ...я вылетаю, – ответил лис, и звонок оборвался.

– Это не он, – произнесла Аделина. – Но я сама его видела... Он был странный, но... кто же тогда?

– Лиса, – повторила фея и потянулась к чашке кофе, которую допивал Йорг.

Брат напомнил:

– Та девушка на вокзале, она хотела сюда попасть.

– Она ни при чем! – возмутился Финн.

– Лисы не умеют менять облик, даже если они трикстеры, – бормотала Аделина, расхаживая по кабинету. – Если только это не...

Эшенфрау выбежала за дверь, чуть не сбив кобольда, который нес пирожные.

– Она, по-твоему, искала спецотдел, чтобы не приехать?

– Может, она сначала заселилась?

– А ты проверь! Ты же вызывал такси.

– А проверю! Ну, вот! Эльвенштрассе, 13. Это разве здесь?

– Здесь!

– Нет, ну, может, она не зашла...

Йорг с Финном пререкались. Фея пила кофе и морщилась.

– Не надо, тебе такое нельзя, – Юрг испугался, что ее постигнет участь бескрылых младенцев, ослабших от местной еды. – Ты со стола не ешь, ладно? Мы с тобой питаемся дымкой желаний. Попробуй вдохнуть ее...

Фея втянула воздух ртом, премило округлив губы и вскинув бровки. А после поймала вдох, раздув щеки. Юрг прыснул от смеха и расплылся в улыбке, которую заслонил кулаком. Фея заулыбалась в ответ. Казалось, весь мир исчез, остался только мостик из улыбок и взглядов. Золотой мостик. Звуки утонули в лиричных напевах, Юрг не слышал ни слов Аделины, которая принесла «Бестиарий», ни вопросов Людвига, ни споров Йорга и Финна. Но Мурзик вскинулся на коленях, а кобольд, собиравший со стола, бросился вниз, и Юрг отвлекся. На лестнице ворчали:

– Вам, как в министерство, не дозвонишься. Уж надеюсь, дядя не тронул вас?

В кабинет вошел Шефер. Выглядел он немногим лучше, чем если бы его похоронили и выкопали через пару дней. На его изможденном лице едва свезло бровь, когда он увидел крылья, но он не мог оторвать от них остекленевший взгляд.

– Да-да, это фея, – усмехнулась Аделина. – Что с Генрихом? Я сама не могу ему дозвониться.

– Это вы мне скажите, – очнулся Шефер. – Мать говорит, он помолодел. Заявился к ней и чуть не убил! Видите ли, это чудовища его дурят, что мать постарела. – Он отер лицо. – До инфаркта ее довел, а я только сейчас узнаю, потому что вторые сутки прочесываю лес.

– Сколько дней, говоришь, ты взяла у волка? – Юрг обратился к фее.

– Семь раз по семь... три раз по семь... и две трети... – она загибала и разгибала пальцы в своей неуклюжей арифметике, но Юрг все понял. Фея говорила не о человеческих днях, о фейских. Он насчитал:

– Тридцать пять лет?!

Повисла изумленная тишина, и только ложечка Людвига скоблила по блюдцу, собирая крем.

Первым очнулся Шефер, его усталость заострилась, огрубела, превращаясь в гнев.

– Пусть вернет их, сейчас же!

Фея замотала головой, а Йорг объяснил:

– Она не умеет, она только родилась и случайно повторила чужое заклинание.

– Мне плевать, пускай возвращает, – Шефер сжал кулаки и, казалось, вот-вот полезет в драку. Йорг заслонил фею, а кобольд сунул Шеферу поднос с едой. Тот огрызнулся: – Да не буду я, кусок в горло не лезет. Пусть пошевеливается, воровка! – Он указал на фею.

Она вся съежилась и спряталась за Йорга.

– Говорю же, она случайно! – возмутился тот. – Вам уши заложило?

– Она правда не знает, – запоздало вступился Юрг. Он пытался считать заклинание, но все вокруг источали столько чувств и связей, что руны терялись в мешанине. – Я сам найду нужное заклинание.

– Генриха сначала найди, – процедил Шефер. – Уж не знаю, куда его понесло.

– Найду, – кивнул Юрг. – Вообще без проблем.

– Тогда идем, – велел он.

– Нет! – Герр Динер топнул ножкой. – Нужно поесть!

Шефер отмахнулся и вышел в коридор, поджидая Юрга. Тот снял с колен татцельвурма, но Аделина окликнула:

– Ганс! Ты едва стоишь на ногах, думаешь, у тебя хватит сил на очередной марш-бросок?

Шефер нехотя вернулся, стянул куртку и сел на место капитана. Кобольд ловко расставил перед ним пасту, бутерброды с фаршем и банку безалкогольного пива. А Людвиг зажал нос, гнусавя на польском:

– Какой вонючий дядя. Не хочу такой сон, хочу еще пирожное.

– Это что за детский сад? – проворчал Шефер.

Юрг тяжело вздохнул. Снова.

– Я все объясню...

†

Хрустели ветки, пружинил влажный мох. Юрг продирался сквозь частокол елей, следуя за нитью, что связывала с Кригером.

– Ты там видишь хоть что-нибудь? – пробубнил Шефер, который держал фонарь, едва поспевая за Юргом.

– Я вижу внутренний мир, – ответил король и чуть не врезался в дерево.

– В смысле, потусторонний?

– Нет, внутренний, тот, что внутри всего живого. – Юрг шел наощупь. Путь ему озаряли искры и радужные слепки местной живности, блестели всевозможные нити, но связи, в отличие от тел, свободно проходили сквозь деревья, которые ныряли под руку, будто фонарные столбы в гололед. Король продолжал: – В потустороннем мире все мертвое. Ну, кроме фей. И мужей их, что ли. То, что вы зовете потусторонним, скорее полумертвое и потому остается здесь.

– А курган, значит, дверь между мирами?

– Даже не дверь, а колодец.

– Типа кроличьей норы? – усмехнулся Шефер. – Жаль, не вышло из меня Алисы.

– О чем вы? – спросил Юрг, чудом протиснувшись меж стволов. Шефер обошел еловую изгородь.

– Да я по молодости захаживал на курган, но феи ни разу не показались. Уж думал, не бывает их.

– А вы приносили дар?

– Дар?

– Что-нибудь дорогое. Не по стоимости, для души, – пояснил Юрг. – Феи выходят, только если вы готовы пожертвовать самым дорогим... ради самого важного...

Король застыл. Он заметил, что нить перешла из латунной в чугунную и тянулась в чащу.

– Это, например?.. – начал Шефер, поравнявшись с Юргом.

Тот шикнул и прошептал:

– Он рядом.

Шефер затих, елозя по склону лучом фонаря. Где-то журчал ручей, ухала сова, подвывал ветер в кронах. И грохнул выстрел. Пуля рассекла воздух между Юргом и Шефером.

– Герр Кригер! – позвал Юрг, но Шефер перекричал его.

– Дядя Генри, это я, Ганс, твой племянник! Ты помнишь меня совсем маленьким, но это я, и я человек, клянусь тебе. Я пришел помочь!

Он навел луч света на себя, и король спрятал свой тройственный взгляд. Во тьме раздались шаги. Шефер не дрогнул и не направил фонарь. Он источал коктейль смелости и страха – даже не глядя, Юрг чувствовал вязкий, но сочный вкус дымки.

– Ты не можешь быть моим племянником, – пробасил Кригер. Свет озарил дуло ружья. – Ты меня старше.

– Но моя мать... Одетта, твоя сестра, она тоже выглядит старше. И все вокруг изменилось, разве нет? – Шефер аккуратно отклонял фонарь, чтобы видеть больше. – Генрих, сейчас 2019 год. Ты потерял память из-за феи. Это случайность. Опусти ружье, мы поможем тебе.

– Случайностей не бывает, – Кригер взвел курок. – Бывают происки чудовищ.

Пуля полетела Шеферу в сердце. Юрг толкнул его, и удар пришелся фейри в подмышку. Юрга отшвырнуло, но он бросился назад, роняя Шефера по ту сторону – щелкал затвор.

Взвыли песнопения, воздух расцвел радужной дымкой. Юриэль жадно вдохнул ее, и буря вкусов затмила жгучую боль. Шефер вытаращился. В ярком свете королевских крыльев глаза его казались прозрачными. Юрг продолжал вдыхать. Дымка тянулась к нему, разоряя фейские гнезда. Феи заметили короля, и мир взорвался ядовитым облаком страха. Юриэль вернул Шефера в лес.

Пары фейских секунд хватило, чтобы по эту сторону Кригер ушел за километр. Фонарик остался на земле, тускло озаряя траву. Юрг склонился над Шефером.

– Вы целы? – спросил он, и в легких булькнуло.

– Я-то да, а ты...

– Да что мне будет, я же фейри, – король улыбнулся и отер губы от крови. Он кашлянул и не сдержался, сплюнул. Шефер смотрел с ужасом.

– Мне не больно, – успокоил Юрг. После дымки он чувствовал себя, как проколотая шина, на которой еще ехать и ехать.

– Тебе нужно в больницу, – пробормотал Шефер, поднимаясь.

– Это вам нужно в больницу, к матери. Защитите ее, а я вернусь в спецотдел, вытащу Йофрида. Вдвоем мы схватим его и... я что-нибудь придумаю, обещаю. – Юрг снова вытер рот, но только размазал кровь по лицу. – Нам нужно торопиться.

Они отправились к дороге. Каждый шаг отзывался в дырявом легком. Шефер хотел и не решался поддержать Юрга. А тот надеялся, что навстречу снова выйдет олень или еще кто. Но лес спал, посапывая шелестом деревье. Король обратился к мудрости мира в поисках полезного заклинания или свойства, но будто швырялся в колоде карт с рубашкой по обе стороны. Прежде он вскрывал тайники весьма своевременно. Разве сейчас не подходящий момент? Но память не отвечала. Юрг вспомнил только, как в прошлой петле фея призывала княжну.

– Яльте! – он отправил заклинание в чащу. Налетел ветер. Трещали ветки, скрипели стволы, надвигалось нечто огромное.

– Только урагана нам не хватало, – проворчал Шефер.

Юрг расслоил зрение и различил во тьме бесформенно-безликого великана с десятком тонких рук. Дер Гроссман, похититель детей. Как же Юрг испугался его в прошлой петле, но теперь он вздохнул с облегчением.

– Это не ураган, это такси, – и он обратился к великану на феаруне: – Отнеси нас в город.

Великан склонился, обвил Юрга и Шефера лентами рук.

– Это что еще? Да что ж такое?! Аааа, ааатпустиии! – вопил Шефер, пока Дер Гроссман протаскивал их сквозь кроны деревьев.

– Не бойтесь, так быстрее! – пытался перекричать Юрг. А великан, воздев их над лесом, помчал к городу. Юрга трясло, хлестало ветром, казалось, выжимало из него последнюю кровь, он уже не различал, что орал Шефер.

– ...шина, моя ма...

Юрг сообразил и направил великана вправо, потом влево, к дороге, где различил на обочине знакомый Фольцваген, и приказал:

– Поставь человека к машине.

Дер Гроссман добрался туда в пару шагов и развернул ленту. Шефер шлепнулся на асфальт. Он поднялся на локтях, и его вырвало. С трудом он поднялся на ноги, пока Юрг кричал ему:

– Спрячьтесь и переждите! Я все исправлю!

Шефер открыл машину и рухнул внутрь. Фейри направил великана дальше. Грудь пылала от боли, и Юрг созывал эфир исцеления. Дер Гроссман вбежал в город, пронесся по улицам, разметав сухую листву, и опустил Юрга возле здания спецотдела. Король обернулся к нему и рассмотрел, как изнутри великан закопчен отчуждением и нуждой. Странное дело, хотелось помочь. Юрг начертил в воздухе имя эфира Эль, призывая рыжую радость против синевы одиночества, и пожертвовал эфир Фаэ, что гасил алую нужду зеленью покоя. Живительный поток потянулся от Юрга к груди великана, куда король отправил руны взмахом ладони. После он навалился на ясень, не в силах стоять, но решение казалось как никогда верным. Дымка окутала великана. Руки-ленты сошли, как шелуха, уменьшился рост, и за безликой маской проступило доброе женское лицо. Король понял, эта женщина потеряла своих детей и желала уберечь чужих, так отчаянно, что обезумела и стала чудовищем.

– Ты свободна, – улыбнулся Юрг. – Отправляйся к родным.

Женщина благодарно кивнула и вытянулась в струйку белесого дыма. Юрг проводил ее взглядом. В небе уже не осталось зелени, а бок еще жгло. Фейри проковылял в здание. Вестибюль застилал мрак, только прямоугольник света падал с лестницы. Шумно спустился кобольд с пустым подносом.

– Матерь фейри! – воскликнул он и поспешил к королю: – Вы ранены?

– Все в порядке, – ответил Юрг, вытирая ладони об одежду. В полумраке она казалась совсем черной. – Куда вы дели зеркала?

– В подвал, мой господин, как вы велели, подальше!

– Как туда попасть?

Кобольд засуетился. Он бросился в кухню, сунул поднос на мойку, подтащил лесенку, забрался, снял с крючка ключи, спрыгнул и чуть ли не кубарем выбежал в вестибюль, умчал под лестницу, отворил напольную дверь. Юрг шагнул на шаткие ступени. Кобольд обернулся призрачным пламенем и нырнул вниз, освещая путь. Юрг спустился в темное безразмерное помещение. Онемевшими пальцами он достал телефон и пытался включить подсветку. Мимо лица пролетел огонек и закружил возле цепочки. Юрг дернул за нее, вспыхнула лампочка. У стен стояли дощатые ящики, пустые банки из-под кофе, негодная посуда, глиняные горшки. В углу притаилась ржавая клетка для птиц. Огонек спланировал к вороху тряпья. Юрг разметал его и обнаружил три зеркала. Два круглых, из туалетов, и прямоугольное из кабинета совещаний. Юрг подтянул его к себе и сел на землистый пол. В отражении он увидел, что весь перемазан кровью, а одежда его черная с ног до головы, даже надписи слились с фоном. Он вспомнил фей в черных туниках, но оставил раздумья на потом.

– Йофрид, я знаю, вы живете возле зеркал спецотдела, – произнес Юрг. – Вы нужны нам, очень. Луи стал ребенком, а герр Кригер помолодел до Охотника. Вы знаете, что Охотник был его двойником? Должны бы знать. Так вот, теперь это не двойник, не просто отражение, а живой человек, и я не справлюсь с ним в одиночку. Мне больше некого попросить, герр Шефер едва не умер, а мне нужен тот, кто сможет доставить Охотника сюда. Я попробую его усыпить, я знаю как, но мне не дотащить его самому. Йофрид, вы слышите? Вашим друзьям нужна помощь, и только вы...

– Обращайтесь к двойнику, он все сделает, – прозвучало тихо, как шепот из другой комнаты.

– Он наш враг! Он служит зеркалу и не раз... – Юрг осекся, стоило снова объяснить про временные петли, но в груди кололо и жгло. Не было сил повторять одно и то же, он только сказал: – Ваш двойник погубил Грету, предал друзей и убьет любого, если зеркало прикажет. Он уже убивал... И Кригер кого-нибудь убьет, он убьет свою семью, если мы не остановим его, не вернем его возраст и память. Йофрид, пожалуйста, займите свое тело и помогите нам.

– Меня это не касается, я не вернусь, – ответили уже громче, и Юрг зажурился от досады. Зеркало скрежетнуло, будто Йофриг его оттолкнул. Юрг наконец увидел келпи, но призрак стремительно удалялся.

– Йофрид, вы куда?! Стойте! Йофрид! – кричал Юрг, и внутри опять булькало, горло заполнила кровь. Юрг сглотнул, но только поперхнулся и кашлянул кровью, утирая которую, прошептал: – Долбанный речной пони.

Юрг опустил зеркало и склонился над ним. Ладони холодила земля.

– Грета, вы там? – спросил фейри. – Если вы меня слышите, пожалуйста, выходите и вернитесь в тело, не отдавайте свою жизнь марионетке. В мире столько всего помимо единственного желания... – Юрг вздохнул, и зеркало запотело от его дыхания. – Оно не стоит того, чтобы сидеть взаперти.

Фейри отстранился и стер облачко пара, но в зеркале отражался только он сам. Юрг набросил на стекло тряпки, вскарабкался по ящику и поднялся на ноги. С трудом он одолел лестницу.

В вестибюле горел свет, за углом яростно журчала вода. Юрг вышел, и к нему обернулась Аделина. На ее блузке алел кровавый след ладони.

– Что случилось? – спросила она.

Из кухни выбежал кобольд с тазом воды и тряпкой.

– Мой господин, нужно обработать рану!

– Мы не смогли договориться с Охотником, – снова это имя вырвалось само собой, до того Кригер напоминал двойника. – Я уверен, что найду обратное заклинание, но даже если я усыплю его и отниму ружье, мне не дотащить его в одиночку. Нужен кто-то крепкий. Но Йофрид отказался выходить из зеркала.

Герр Динер суетился вокруг, он едва доходил Юргу до пояса и никак не мог достать рану, потому взялся омывать руки. Со второго этажа донесся шорох, и Юрга потянуло туда.

– Идемте наверх, я сяду, чтобы удобней, – обратился он к кобольду.

– Что с Гансом? – окликнула Аделина.

– Я отправил его к матери.

Аделина нахмурилась. Не верила, как всегда. Но Юрг уже спешил навстречу к фее. Он взбежал по ступенькам, будто вовсе не чувствовал боль, толкнул дверь в кабинет и...

– Ах, чико, не маши дверью, ты сдуешь порошок, – пожурила ведьма. Она стояла на стуле и рассматривала потолок сквозь причудливый окуляр из разноцветных луп. По стене тянулись пятна сажи, под которыми проступали руны.

– Что вы делаете? – спросил он, хотя и сам уже догадался.

– Изучаю заклинание, что же еще.

Юрга нагнал кобольд и врезался ему под колени тазом с водой. Юрг охнул и прошел внутрь.

– Где... – он осекся, вспомнив, кто перед ним, поэтому перевел тему, – Луи?

– Мальчика забрала Брона, – ответил герр Динер, усаживая Юрга. Тот все-таки не сдержался и прошептал:

– А где девушка?

Он просил присмотреть за феей до его возвращения.

– Ушла с вашим братом, – сказал кобольд, освобождая рану от одежды и прикладывая мокрую ткань. Юрг закусил губу, но вовсе не от боли.

– Значит, чико у нас некромант, и брат у него... хемело? – заметила ведьма.

Юрг понял последнее слово – «близнец». Союзница Яриэля, она уже сообразила, что к чему, да и сам он, должно быть, уловил разговор с Йофридом.

– Тот, кому вы служите, не поможет вам, – Юрг не стал ходить вокруг да около. – Он убьет вас, когда наскучите. Я уже видел вашу смерть.

Ведьма невозмутимо продолжала свое занятие, только скривила губы в усмешке.

– Ах, чико, если бы я всерьез полагалась на мужчин, то давно бы лежала в земле. Я служу только себе самой, – сказала она и поддела кисточкой порошок из маленькой пудреницы, которую она придерживала рукой с окуляром.

– Тогда зачем вы пришли в спецотдел? – спросил Юрг. Ведьма вздохнула, нечаянно раздув порошок.

– Я искала грааль и я нашла, – она указала на руны. – Если чико не будет мешать, я закончу и уйду, мой след простынет.

Ведьма исковеркала выражение, но Юрга заботило совсем другое.

– Грааль? – переспросил он. – Заветное желание? Вы двойник из зеркала?

– Ни одно зеркало мира не может исполнить моего желания, – ответила ведьма, и в ее снисходительно-ироничный тон впервые вплелись нотки печали.

Защипало рану, это герр Динер щедро сдобрил края лекарством. Он выудил из складок мешковины широкий пластырь и приладил его на ребра. Юрг не сказал, что внутри осталась охотничья дробь. Он чувствовал, что не умрет от нее, что легкое почти срослось, и скоро затянется разрыв под мышкой, лишние беспокойства ни к чему. Кобольд ушел сменить воду, а Юрг вчитался в заклинание.

«Отнимаю течение жизни, день за днем, с тебя на себя, время твое – мое, сила твоя – во мне, память твоя – вовне, ценой всякой жизни, что входит в круг, день за днем».

– Я могу позвонить Леиту, он шелки и весьма крупный. – В кабинет вошла Аделина. – Он раньше работал с нами и, может, войдет в положение...

– Не надо, – отказался Юрг. – Заклинание куда проще, чем я думал. Я смогу вернуть ему память обычным переносом, она и не присвоена толком. Но след заклинания работает как проклятье. За сегодня каждый, кто вошел в комнату, потерял день своей жизни. В смысле, фейский день, значит, полтора месяца. То есть, выходит, три, раз заклинание двойное. Я заберу их, чтоб больше никто не пострадал. Рья, – король призвал эфир отчуждения и описал ладонями спираль. Ожоги сошли со стен, раздувая порошок, подол ведьмы, волосы Аделины. Слетела со стола широкополая шляпа, и ведьма выругалась на испанском. Заклинания свернулись колесом, после в пару колец, а за ними лентами сомкнулись на поясе короля.

– Верни, негодник, мне оно нужно! – вспылила ведьма. Она спустилась, путаясь в подоле, схватила Юрга за запястье и дернула к себе. – Отдай!

Король встал и отнял руку, глядя ведьме в глаза.

– Заклинание слишком опасно. Я не могу доверить его вам. Только не здесь. И не сейчас. Может быть, позже, когда вы расскажете мне свою историю. Обещаю, я помогу, если ваш грааль не во зло другим, – произнес он. Юрг и сам не знал, зачем любезничал с той, что погубила его брата. Но ее полумертвая суть манила короля. Он хотел отвести ее по ту сторону.

Юрг опомнился и смутился. Он стянул со стула изодранную одежду, кое-как надел ее, подхватил оплавленный рюкзак и пошел к лестнице.

– Не беспокойтесь, – он обернулся к Аделине. – Мне нужно только свести их, капитана и... – он глянул на ведьму, – девушку.

– И как тут не беспокоиться? – проворчала эшенфрау.

Юрг кивнул ей на прощание и спустился в вестибюль. Кобольд нагнал его у дверей.

– Мой господин!

Юрг оглянулся.

– Негоже идти к даме в таком виде. Хотя бы умойтесь.

†

Юрг принимал душ в квартире вампира. По пути он призывал эфир исцеления и вот призвал его снова, но люди источали покой гораздо реже прочих чувств, поэтому зеленой дымки едва хватало. Грудь уже не болела, но от последнего потока он вдруг раскашлялся и сплюнул охотничью дробь. Тяжело дыша, фейри прочистил горло и содрал пластырь. Раны не было. Он с облегчением подставил лицо воде.

Выйдя из ванной, Юрг позвонил брату. Тот отказался меняться телефонами, забрал свой разбитый. Йорг не отвечал. Тогда Юрг позвонил Финну.

– Ты в своем уме? Есть такие циферки на мобиле, часы называются, – бубнил друг.

– Прости, это срочно. Мне нужно забрать...

– Юрг, что случилось? – трубку выхватил Йорг.

– Фея у вас? – спросил Юрг.

– А, да, – брат запнулся и впал в оправдания. – Ну, а что ей там делать? Тем более ей не рады. А здесь у нее класс комфорт – диван, плед, пирожки, все включено.

– Что же бабуля, разрешила?

– Не, мы тайком, и потом, она накормила нас, и больше ей ничего не интересно, – в голосе звенела усмешка.

Юрг хотел быть там, с ними, и не на птичьих правах... Но он должен быть в другом месте.

– Йорг, можешь вывести фею из дома? Она нужна мне, чтобы расколдовать капитана.

– Она что, снова станет младенцем? – ужаснулся брат.

– Нет, я верну только память, – Юрг понимал, что может вернуть годы или проклятьем, или желанием, а для воспоминаний достаточно обычного переноса, который он уже опробовал в прошлой петле.

– Лааадно, – Йорг согласился. – Позвони, как придешь.

Юрг мчался со всех ног. Снова увидеться с ней, снова услышать ее голос. Снова лиричные напевы, сияющие нити, улыбки, взгляды... касания. Щеки краснели. Ветер трепал не досохшие волосы, раздувал полы плаща, который Юрг одолжил из вампирского гардероба.

Он на ходу позвонил брату, и тот ответил шепотом: «Идем». Юрг добрался к подъезду и, кажется, слышал, как щелкнул замок на этаже. Он сглотнул. Сейчас они встретятся. Йорг вышел первым и распахнул дверь.

– Осторожно, ступенька, – он подал фее руку.

Она неуклюже, но совершенно очаровательно шагнула из подъезда. Тело ее скрывала ветровка, из-под которой торчал бабушкин халат в цветочек, а изящные ступни спрятались в кедах. Юрг улыбнулся ее наряду, и фея ответила улыбкой, теплой, как солнечный луч. Искра в груди расцветала.

– Я... это... плащ принес, вместо ветровки. Удобней будет, – он протянул его фее. Та взяла одежду, но не удержала ее, выпустив из рук.

– Ничего страшного, ты научишься. – Йорг поднял плащ и потянулся к ветровке. – Давай-ка переоденемся, Ариэль.

– Ариэль? Почему Ариэль? – удивился Юрг. – Она так назвалась?

– Нет, это мы придумали. Ну, ты же говорил, что у вас все имена такие – Юриэль, Яриэль, а у нее волосы красные, как у русалочки, и вот... – Йорг переодевал ее едва ли не в обнимку.

Юрга кольнуло незнакомое чувство.

– А как же ее собственное имя? – упрекнул он и обратился к фее на феаруне. – Как тебя зовут?

– Ариэль, – повторила она, и Юрг вздохнул. Он не понимал, почему его так раздражало, что имя ей выбрали без него.

– Нам пора, нельзя терять ни минуты, – поторопил он.

– Я с вами, – сказал Йорг.

– Нет! – отрезал Юрг. Да что с ним такое? Он смягчился и пояснил: – У Кригера ружье. Он чуть не застрелил Шефера, я не могу тобой рисковать. Мы с... Ариэль, – он произнес это имя через силу, – не умрем от пули, чего не скажешь о тебе. Пожалуйста, останься дома.

– Но ведь ты спасешь меня, если что, – напомнил брат.

– Только ценой чужой жизни. Пожалуйста, просто останься.

Йорг поджал губы и нехотя кивнул.

– Ладно. Только ты береги ее. Она еще не такая шустрая, как ты, – он обнял фею и подтолкнул к Юргу.

– Идем, – король протянул ей руку. Она шагнула к нему и едва коснулась его ладони, как упала замертво. Юрг поймал ее уже у самой земли.

– Ариэль! – Йорг бросился к ней. – Что с тобой?!

– Это не я... Ничего такого... – оправдывался Юрг.

Ариэль очнулась и окинула братьев непонимающим взглядом.

– Кто вы? – спросила она на феаруне.

Интерлюдия: Ганс Шефер

В детстве мне казалось, нет ничего интересней потустороннего мира.

Сейчас я все бы отдал, чтобы о нем не знать.

Я устал. Я мучительно устал. Уж вроде за двадцать лет мог бы привыкнуть, что работа моя не сахар. Но все сложнее сносить упреки начальства, сверхурочные и метания между участком и спецотделом. Каждый случай рассматриваю под лупой, гадаю, уж не чудовище ли приложило лапу, да чтоб они перевелись все, черти!

Вздыхаю. Ладно, я не желаю им смерти, я просто устал. Кручу баранку, и шея ноет от натуги. Остеохондроз, будь он неладен, не до него. Взгляд на дорогу, педаль в пол, доехать бы до больницы, все остальное – неважно. Но как вода из дырявой трубы, сифонят воспоминания – выстрел, кровь изо рта мальчишки, цветной звенящий мир, жуткий до одури.

Сигналит автомобиль на встречке, и я виляю рулем. Дерьмо, я отключился. Заснул, не закрывая глаз. Я два дня на ногах. Пропал ребенок какой-то шишки, и пока не отыщем, ни шагу домой, иначе сам генеральный башку оторвет. Если бы мать не попала в больницу, я бы до сих пор бродил по лесу. Кажется, пока чудовище тащило нас над деревьями, я видел в дали лучи фонарей. Держитесь, мужики!

Я заворачиваю на парковку, выхожу, от души хлопнув дверью. Жалкая выходка, но что мне остается? Я иду в больницу, дежурная медсестра, должно быть, та самая подружка Баварского, о которой рассказывал дядя, – уж очень чудовищно хороша, – выбегает из-за стойки и преграждает путь.

– Вы куда? Приемные часы с трех до семи дня, а не ночи, – она говорит с шутливым кокетством. Мне не до обмена любезностями. Я молча достаю и разворачиваю удостоверение. Она отступает, но следует за мной.

– Что случилось? – спрашивает медсестра.

– Дерьмо случилось. Редкостное дерьмо. Твой хахаль помолодел до ребенка, мой дядя помолодел до Охотника, – ворчу я, поднимаясь по ступеням, – и весь этот дурдом...

– Луи помолодел? Но как?! – перебивает она. Ну, точно, чудовище. Мне плевать, даже если бы я промахнулся. Я не могу больше.

Захожу в палату к матери. В слабом свете приборов вижу, как она вздрагивает, укутавшись покрывалом. Я жестом прогоняю медсестру. Крадусь к кушетке. За гулом аппаратов я различаю всхлипы.

– Мам, – тихо зову я.

Она стягивает простыню и смотрит блестящими пугливыми глазами.

– Г-Ганс? – голос ее дрожит.

– Это я, мам.

Беру ее за руку. Пахнет лекарствами, но запах тонет в моей собственной вони. Я сам себе противен, но не я сейчас важен.

– Ты чего не спишь? – спрашиваю я.

– Мн-не с-с-страш... но, – говорит с трудом, последствия инфаркта. Сердце не выдержало, когда дядя заявился молодым и обвинил ее чуть ли не в сговоре с дьяволом. Хорошо еще, пришел без ружья.

– Не бойся, – шепчу я и глажу ее пальцы.

– Г-ген-н... нрих с то... б-бой?

Она выворачивает голову, неестественно, будто шарнирная кукла. В груди все сжимается. Как я скажу ей? Как объясню? Ей не место в этом аду.

– Он дома, мам. Спит. И ты уж спи, тебе померещилось. Это из-за тромба, просто галлюцинации. Врачи говорят, так бывает. Ты отдыхай. Дядя Генри... Он завтра тебя навестит, все будет хорошо, спи.

Я целую ее в лоб, поправляю одеяло и выхожу. Медсестра торчит за дверью. Я увожу ее, говоря сквозь зубы:

– Если придет мужик с ружьем, не пускай его, но и не калечь. Кто уж ты там, вампир? Значит, зачаруй его. Или еще что. Но не пускай к ней. Поняла? Головой отвечаешь.

Я дергаю ее за руку, так, чтобы она ко мне развернулась, и ищу проблеск понимания в размалеванных глазах. Вижу, думает о другом.

– Луи не отвечает на звонки. Что с ним? Где он сейчас? – щебечет медсестра.

Глупо рассчитывать на нее. И на него тоже. Даже если он фейри, он всего лишь ребенок. Проблем от него больше, чем толку.

Кровавая улыбка.

Я морщусь, машинально хвастаюсь за переносицу и опомнившись растираю морщины на лбу. Ладно.

– Да не знаю я, что с твоим ненаглядным, – отмахиваюсь от медсестры и напоминаю: – Никого не пускай! Запрись на пару часов. После все будет кончено.

Выхожу и вдыхаю холодный воздух. Тошнит от голода. Но пока я не поставлю точку, мне не до еды. Я сажусь в машину, гоню по пустым дорогам, въезжаю в лес. Я даже не помню, закрыл я машину или нет, неважно, иду. Рука ноет от опостылевшей тяжести фонаря. В другой руке – компас на экране смартфона. Строго на северо-восток. Ноги гудят от напряжения, но я мчу, как заведенный, сквозь подлесок, между стволами, через ручей, на взгорье, в чащу, путаясь в папоротнике, спотыкаясь о камни...

Курган.

Звездное небо глазеет на меня прикрытым зрачком луны. Я прохожу на поляну и расстегиваю ремешок часов. Отцовские, наградные. Единственное, что осталось с безоблачно счастливых времен. Когда я еще верил в чудеса. Когда чудеса еще не нащелкали мне по носу.

Я кладу часы на траву.

– Я принес в дар самое дорогое и хочу загадать желание, – заявляю феям.

Тишина. Издевательски подвывает ветер. Скрипят кроны. Тикают стрелки часов. Я роняю фонарь и падаю. Руками упираюсь во влажную траву. Жмурюсь. Я устал. Я так мучительно устал. От беготни, от бесконечных проблем, от собственного бессилия... Столько лет я стоял на границе миров, но я не способен ее перешагнуть.

– Приветствую, смертный, – слышу я.

Открываю глаза, а вокруг сияет голубая дымка. Она вплетается в косы до земли. Сажусь, поднимая голову. Черное платье из причудливой ткани, два перламутровых крыла за спиной. Два, не четыре. И лицо неземной красоты.

– Чего ты желаешь? – спрашивает фея.

Я поднимаюсь с земли и говорю:

– Я желаю, чтобы к моему дяде вернулось все то, что отняла другая фея.

– Я исполню сие желание, но плата за него – твой первенец. Согласен ли ты?

У меня никогда не будет детей. Немедля отвечаю:

– Согласен.

Ее голубые глаза сияют, возле моей груди проступают знаки вроде нот. Фея хлопает крыльями. Ноты кружат хороводом, но рассыпаются и тают.

– Я не могу, – произносит она. – Другая фея сильнее меня. В моей власти вернуть только память твоего дяди, она не присвоена.

– Хорошо, уж хотя бы память, только скорее!

Она снова хлопает крыльями, и золотые знаки впиваются в меня. Содрогаюсь, но скорее в предчувствии боли, чем от ощущений.

– Твое желание исполнено, – говорит фея.

Я настолько измучен, что даже не благодарю. Отворачиваюсь, чтобы уйти, но толком не разбираю дороги в клубах перламутровой пыли.

– Постой. Та фея, что исполнила желание твоего дяди, ты знаешь, какая она?

Вздыхаю. Растираю лицо ладонями.

– Это было не желание, а заклинание, – бормочу.

– Заклинание? – голос становится ближе. – Княжна исполнила его? Фея в белом платье?

– Скорей уж голая фея. Или фея в фартуке, – отвечаю я, глядя вполоборота. Лицо ее совсем рядом, прекрасное и зловещее.

– Где она? – наседает фея.

Я вспоминаю, как мальчишка говорил, что вроде фея его неправильная, и нельзя, чтобы о ней узнали.

– Без понятия, – ворчу и иду наугад. Нога задевает камень, и дымка меркнет. Лес погружается во тьму. Я соображаю, что оставил фонарь на кургане. Возвращаюсь, шарю руками в траве. Телефон давно сдох, и без фонаря хоть глаз выколи. Но он пропал. Бог с ним, не жалко. Я поднимаюсь. Ноги еле держат, переставляю силком. Набираю скорость, почти бегу. Врезаюсь во что-то плоское, гладкое, будто живое, огибаю, прихрамываю. Подлесок хлещет еловыми лапами, но лишь бы дойти. Лишь бы... дойти...

Моя машина. Жму кнопку брелока, открываю заднюю дверь и валюсь на сидение. Уж не знаю, закрыл ли я за собой. Все тело гудит. И мозг, наконец, отключается, медленно, словно тонет в трясине.

Кровавая улыбка. Темные зубы. Капает изо рта. Из груди. Из радужных туч. Капает со звоном, воем, с песнопением. Джингл беллс. Дождь барабанит по битому стеклу. Кровавая улыбка отца.

Я бьюсь головой о спинку сидения. Вздрагиваю, резко сажусь. Щемит шею. Птицы поют за приоткрытой дверью. Солнце в зените. Я перебираюсь за руль и еду домой. Нужно навестить мать, но до чего же я воняю. Срочно в душ. Наспех соскабливаю грязь. Горячая вода унимает боль в шее и висках, не вылезать бы вечность. Но пора, яростно обтираюсь полотенцем и мажу щетину пеной. Смахиваю с зеркала пар. Надо же, что ли, выспался за четыре часа? Выгляжу как огурчик. Скребу бритвой, ссутулившись, а в отражении развернул плечи. И смотрю из зеркала свысока. Ну, что за глупости, мне, даже если захочу, голову не задрать, спасибо жестким сиденьям. Умываюсь, отфыркиваясь. Иду одеться, потом на кухню, пью прямо из чайника, а в холодильнике опять шаром покати.

– А мог бы сейчас есть оладьи, которые готовит Марта, – говорят из коридора.

Вздрагиваю, хватаюсь за бок, где обычно висит пистолет, но я еще не надел кобуру. Как можно тише достаю нож и крадусь навстречу.

– Ходил бы в чистом, глаженом, всегда сытый, а ночью уж она бы тебе...

– Кто здесь? – обрываю, выходя в коридор. Там никого, только сам себе из зеркала говорю:

– Всего-то и нужно, что жениться.

Со вздохом опускаю нож. Это просто проделки фей, видать, буду теперь всю жизнь себе подзуживать, чтоб первенца завести. Но я крепкий орешек.

Еду в супермаркет. Куплю матери фруктов и себе что-нибудь пожевать. Брожу вдоль прилавка готовой еды. Хотел взять денер, но вижу картофельные оладьи и не могу сдержаться. Уж очень вкусные они выходили у Марты, ум отъешь. Мы встречались всего ничего, точней и не встречались даже, а так...

Я всегда отшучивался, что женат на работе. Просто я боюсь заводить семью – уж после того, что случилось с дядей. Потусторонний мир не место для семейных пикников. Чудовища повсюду, и я не хочу рисковать. Но эта женщина все решила за меня, она ворвалась в мою жизнь, как карнавал на промозглые улицы, и я был счастлив с нею. Пока меня не прищучил гастролер, облюбовавший местные руины. Карлик загнал меня в башню, хватал за ноги и потрясал своей шапкой. Он рычал на странном диалекте английского, я еле расслышал Аделину, которая нашла, что это за тварь и как с ней бороться. Но все, что я мог, это начитывать Библию, отгоняя Красного Колпака, пока меня не вытащил Авербах. Ноги мои были разодраны чуть ли не до костей. Меня выхаживали всем спецотделом – Брона зашивала и колола уколы, Аделина лечила листьями, Людвиг достал ведьмовские зелья, Грета баюкала меня сон-травой, но я все равно думал, что останусь калекой. Поэтому я бросил Марту, как последний трус: отправил ей глупое, жестокое сообщение, чтобы она не плакала, а злилась. Чтобы не мучилась со мной...

Возле стеллажей с фруктами я чую ее духи. Мерещится, должно быть, из-за воспоминаний. Я так тоскую по ней. Носом веду за запахом и вижу изящную спину, волосы, как всегда, забраны наверх, родинка за ухом. Нутро сводит от страха и восторга. Встретить ее теперь, когда мы не виделись вот уже четыре месяца, что это, если не происки фей? Нет уж. Я должен уйти. Незачем мозолить ей глаза. Шагаю назад, натыкаюсь на покупателя, неуклюже отступаю и задеваю Марту корзиной.

– Ганс? – удивляется она. Так приятно слышать ее голос.

– Прости, я не хотел, это случай... но...

Я забываю, как дышать. Ее пальто обтягивает округлый живот.

Сводка по делу №15

Дер Гроссман – немецкий лесной дух, тонкий многорукий великан без лица, обитает в Шварцвальде и похищает детей, которые гуляют в лесу или не спят допоздна.

Красный Колпак – в британском фольклоре злобные, кровожадные гоблины, которые обитают в заброшенных замках на границе Англии и Шотландии. Они убивают путешественников и красят колпаки кровью жертв. Но стоит колпаку засохнуть, и гоблин умрет. Также от него защищает чтение Библии.