По ту сторону

Этот мажущий плотный аромат сложно с чем-то спутать — услышав его однажды, он надолго запоминается. Уютный, тёплый, но терпкий, шалфей — чудесная трава, лекарство и отрава одновременно, успокаивающий тело, душу и нервы, мягкий и приятный. Мама любила по ранней осени, когда начинали золотиться листья, развешивать пушистые сиреневые пучки на мансарде, отчего спать на втором этаже было особенно приятно — тебя всегда окутывала дурманящая пелена.

Сморгнув сеть воспоминаний, я повернулась к Майклу, переминая в руках пакет. Увидев это, Рэнди тотчас его у меня забрал, наградив укоризненным взглядом.

— Какой-то больной ублюдок с пунктиком на ведьмачьи примочки?

— Не уверен. Скажи, Рэнд, у тебя сохранились школьные фото? Альбом с выпускного?

— Нашёл, какую лохматость вспомнить, — Уоррен задумчиво почесал вихрастую голову, после чего стал копаться в карманах, — на, сами проверите, дома-то всё равно никого нет.

Грусть в голосе уловили все, но только Майкл мог позволить себе сочувствующий взгляд. Насколько я знала, Рэнди расстался с девушкой пару лет назад, по глупости и импульсивности, а разбитую чашу отношений склеить обратно уже не сумел. Было видно, что сердце его всё ещё разбито и несчастно, но на такого прекрасного добряка рано или поздно найдётся своя удача.
Даркер-старший забрал связку ключей у друга, убрал их в карман куртки и кивнул нам на машину.

— Следующая остановка — холостяцкая берлога. Погнали. Спасибо, дружище.

Мощные объятия, похлопывания по спине, салют от Рэнди. Что-то даже спустя года остаётся неизменным. Нужно научиться ценить подобные вещи.

Мы расползлись по сиденьям — Руби на переднем пассажирском, я и Картер — на заднем. Колёса ритмично урчали по серому гравию и этот постукивающий звук украдкой убаюкивал. Я не успела осознать, когда глаза стали предательски слипаться, а голова упала на плечо Грейвсу. Ощутила только, что тёплая сухая ладонь прошлась по кудрявой макушке и стекла на плечо.

Боже, пусть это никогда не заканчивается.

Проснулась я, когда Майкл уже поворачивал на дорожку, ведущую к участку Уорренов. Я частенько была здесь, любившая лениво покачиваться в гамаке под раскидистой вишней, пока брат и Рэнди играли в бейсбол на заднем дворе или, напившись газировки, грели животы под солнцем, пока все взрослые были на работе. Потом родители Рэнди переехали ближе к югу, оставив дом сыну, и так товарищ Майкла остался здесь один.

Мы поднялись по потёртым деревянным ступенькам, открыли полученными ключами дверь и протиснулись внутрь. Брат знал каждую комнату как свои пять пальцев, поэтому безошибочно свернул в гостиную, присел на корточки перед длинной телевизионной тумбой и вынул оттуда большую железную коробку на потёртых задвижках. Внутри прятались десятки фотографий — некоторые цветные, другие же — чёрно-белые, сделанные на Полароид со старыми картриджами. Я узнала среди прочего вороха карточки и с собой, и с другими знакомыми ребятами. Майк одну за одной возвращал на законное место, в конце остановившись на большой фотографии их с Рэнди класса, пойманных после урока физкультуры в спортивном зале. Палец его указал на тощенького высокого паренька практически в самом углу фото — он держал в руках баскетбольный мяч, лучисто улыбаясь прямо в объектив камеры.

— Алан Лойд, староста класса, лёгкий форвард школьной команды. Не особо общались, но так или иначе пересекались после выпуска, — Майкл сложил альбомы обратно в коробку, убрал в тумбу и развернулся к остальным.

— Ну и к чему эта экскурсия в прошлое? — Спросила Руби, слегка подняв бровь.

Как она может быть такой красивой и отвратительно бесящей одновременно?

— У Алана был бзик на эзотерику, природную энергию и прочую чепуху. Безобидный малый, но страстно влюблённый в своё дело. Считал, что его бабка вроде как была ведьмой и передала ему свои тайные, — на этом слове Майк сделал пальцами кавычки, — знания. Всегда таскал с собой кучу каких-то талисманов, амулетов, чертил руны на полях тетрадок на уроках. Стоит к нему наведаться, может, он что подскажет по нашему загадочному травнику. И попросить Рэнди поднять архивы, вдруг что-то подобное уже происходило.

— Вся эта теория несколько притянута за уши, — Картер вставил свои пять копеек, вставая с дивана, — но лучше я ничего придумать не могу.

— Вот и оставь тогда свои комментарии при себе. Отвезите сестру домой, я свяжусь с вами через пару дней, как только смогу что-нибудь разузнать.

Я вылетела вслед за братом на крыльцо, безуспешно пытаясь за ним поспевать. Возмущение и непонимание клокотало внутри — что Майкл вообще себе позволяет? Я не просила его со мной нянчиться, но мне казалось, что после всего случившегося я заслужила чуть больше внимания, чем это. Почему меня снова швыряют из стороны в сторону, будто нигде нет места?

— Майк! Какого чёрта?

Он развернулся на подошвах ботинок и взял меня за плечи — мягко, но крепко, и спустя секунду, будто бы отпустив какую-то тяжёлую мысль, прижал меня к себе. Запахло жжёной кожей, солёным ветром и хвоей. Пальцы впились в его спину, словно хватаясь за спасательный круг. Меня всё ещё мотало от эмоций, захлёстывающих похуже моря в шторм. Наверно, вся моя жизнь действительно теперь была похожа на шторм.

Нет. На набирающее силу цунами. А ноги удерживали всё слабее.

— Ну же, Лиз. Всё будет хорошо. Я обещаю. Я никому не дам тебя в обиду. Но и быть постоянно рядом тоже не могу — сначала надо разобраться, кто мутит нам воду.

— Я понимаю, — и вправду понимала, но легче от того не становилось, — когда мы снова увидимся?

— Постараюсь объявиться уже к выходным.

И снова эта улыбка — светлая, но такая тяжёлая, печальная, болезненно родная. Я так по нему скучала — и как будто снова теряла, только что обретя.

Из пучины мыслей как из холодной воды меня рывком вытянул Картер, накидывая мне на плечи толстовку.

— Поехали-ка домой. Руби, доберёшься сама?

— Обижаешь, — я впервые за все дни знакомства видела, как она ухмыляется без издёвки, без яда в резкой мимике. Интересный опыт.

«Домой». Почему из его уст это слово звучит так притягательно-сладко?