По ту сторону

Эфемерный мрак перед глазами сменился яркими вспышками света, режущего глаза. Я чувствовала, как по моим щекам потекли слёзы, и мне казалось, что вместе с ними прямо из кожи, из каждой поры сочилась кровь, превращая всё тело в одно большое не поддающееся описанию месиво и комок отчаяния. Будто бы со стороны я слышала свой вой, давясь своими же связками, и смотрела, как руки, пальцы, все суставы выворачивало и выкручивало наизнанку, превращало во что-то совсем иное, нечеловеческое. Я пиналась ногами, сминая под собой все, вскоре перестав видеть совсем, и только лишь рычала, чувствуя, как меня покидают силы, а затем и жизнь утекает сквозь содранные до самых ногтей в мясо пальцы, оставаясь где-то на бетонном старом полу. Пот застилал лицо, губы трескались и расходились, десны двигались, освобождая дорогу веренице клыков, дерущих рот изнутри.

Мне было настолько больно, что думать о чем-либо стало просто непостижимо. Я знала, что где-то рядом был Картер, но не чувствовала ничего, кроме своего собственного ада, к которому я не успела подготовиться. Сжимая что-то перед собой, ощущая, как крошатся под кожей кости, мои руки впивались во что-то одновременное твёрдое и тёплое, но я не могла и не хотела понять, что это.

Последнее, что настигло меня перед небытием и последним шагом в пропасть, был голос матери, зазвеневший ультразвуком, а затем шепотом в ушах.

— Ещё не время, милая. Твой день ещё не пришёл.

Я видела ее. Видела, как мама приближалась ко мне мягкой поступью, вся окутанная молочным невесомым светом, как робой. Я чувствовала прикосновение ее сухих нежных ладоней, вытирающих слёзы с моих щёк, и ее легкие поцелуи, помогающие мне не забыться окончательно.

Я не могла поверить, что это происходит наяву. И если сейчас я встретилась с матерью, то значило ли это, что я больше никогда не вернусь назад?

Мама обнимала меня и укачивала, словно младенца, спокойно говоря мне о том, что мне ещё не уготовлено здесь место. Я была так счастлива ее увидеть, что мне было абсолютно до лампочки, что там происходит со мной и остальными в реальном мире. Здесь я подпитывала свой эгоизм, наконец увидев самого дорогого человека в своей жизни. Мне совсем не хотелось возвращаться назад, покидая ее руки. Я так желала остаться на этой границе между, что не сразу поняла, о чем мне говорила мама.

— Родная, тебе нужно идти. Тебя ждут. Тебе нельзя покинуть своих друзей и отца.
— Но я не хочу! Я не хочу уходить от тебя!

Я захлёбывалась в крике, как потерянный ребёнок. Я видела, с какой грустью и гордостью /гордостью?/ смотрит на меня мама, как подталкивает туда, откуда я пришла. Мне так претило находиться рядом с ней, в светлом просторном помещении без границ и стен, что я запросто предпочла бы остаться, нежели снова ощутить этот ужас на себе.

Но судьба не приготовила мне такого щедрого подарка.

Мама в последний раз погладила меня по голове и, проведя ладонью по лицу, закрыла мои глаза, заставляя меня провалиться в темноту. Я всё ещё слышала ее голос, но словно погружалась всё дальше и дальше на дно, в конце концов перестав ощущать ее присутствие совсем.

— Прощай, детка.

Меня вышвырнуло сильной волной действительности, прибило на скалистый берег осколков своих переломов, и веки едва дрогнули, обнажая признаки присутствия сознания в тряпичном, неестественно повернутом в чьих-то руках теле. Я приходила в себя очень долго, не желая отдавать себе отчёт в том, что произошло. Да и не представлялось возможным понять всё это сразу. Я знала, что произошло нечто очень значимое, что перевернуло меня с ног на голову во всех смыслах. А ещё я видела мать, только не знала, наяву ли встретилась с ней в мире, куда мы все попадаем когда-либо потом, или это был лишь извращённый плод моего воображения, пытающегося спасти меня от неминуемой, но в итоге обошедшей стороной гибели. Нервные импульсы стали доходить до отдалённых кончиков пальцев, чувства — просыпаться. С ними проснулась и моя боль, но уже дававшая мне хотя бы изредка дышать. Ещё не открывая глаз, я ощутила, что меня кто-то держит. Ноги безвольно болтались на холодном полу, но тело крепко сжимали мужскими руками. Только через пару секунд я поняла, что меня вместе с ними сводит едва трепещущими, отчаянными рыданиями, которые прекратились лишь после того, как этот «кто-то» услышал громкий, будоражащий нас обоих возглас.

— Она жива! Картер, она дышит!

От одного осознания того, что я умерла и восстала из мёртвых /как иронично и глупо звучит, не правда ли?/, находясь в объятиях своего любимого мужчины, мне стало ощутило легче. Я смогла жизнеспособно вздрогнуть и поднять затуманенный взор вверх, насколько это было возможно в силу положения и произошедшего, и на меня тут же уставились две пары глаз — одна сбоку, когда Картер непередаваемо бережно опустил меня на пол, и вторая — точно прямо.

На меня смотрел Грейвс и мой брат.

Я сдавленно улыбнулась и кашлянула, выплюнув остатки крови изо рта, и увидела, как перестал плакать Картер, начиная тихо хохотать. Он рванул меня обнять, но побоялся сделать больно, остановившись и упав передо мной на колени. Моя голова рефлекторно рухнула на него, и я всматривалась то в одного, то во второго, всё не понимая, как во всем этом замешан Майкл. На его лице я ещё никогда не видела такого выражения. Видимо, он не знал, как смог бы встретить мою смерть так скоро после смерти матери. Честно признаться, я и сама не знала, но была уверена в одном — чем бы ни являлось то видение с ней, именно оно не дало мне взаправду умереть. Меня спасли трое, один из них — даже с того света.

Брат и Грейвс аккуратно подняли меня с кафеля и положили на кушетку в углу. Только тогда я смогла внимательнее осмотреть помещение и понять, что нахожусь в кабинете Майкла, где он вёл свои практику. Вряд ли ещё когда-нибудь врач спортивной медицины смог бы держать в своём кабинете полутруп какого-то неизвестного науке существа, но мы в очередной раз убедились, что в нашей жизни возможно абсолютно все.

Он принялся осматривать меня, насколько позволяли срастающиеся руки и ноги. Я видела, что мои конечности пережили свои однозначно самые худшие времена, но уже начали регенерировать — явно в разы быстрее, чем у обычного человека. Он прощупал каждый мой сустав — не без ощутимого дискомфорта с моей стороны, если это можно так назвать. В это время Картер вяло облокачивался на стол напротив меня, и я зацепилась за него взглядом, с ужасом осознав, как плохо выглядит он сам. Мой лучший друг за одну ночь будто бы постарел на несколько лет, осунулся и похудел. Под его небесно-синими глазами залегли устрашающие тени, вздулись вены на лице и висках. Волосы скатались в сосульки, а вся изорванная до лохмотий одежда и руки были измазаны в крови — мне было страшно осознавать, что это была кровь нас обоих.

Так вот в кого я так отчаянно впивалась, держась за спасение. Пока шло мое превращение, я драла в клочья, срывала с него тряпки и плоть, пока он мужественно терпел, не отпуская меня до самой последней секунды.
Картер словно предчувствовал, что нельзя было меня оставлять наедине с самой собой. Это благодаря ему я всё ещё здесь. От этой мысли вставал ком в горле.

— Что произошло?.. — Выдавила я из себя слова, прозвучавшие скорее как рвотный позыв, и я слишком бойко перевернулась на бок, скорчившись вдвое на кушетке.

— Всё пошло не так, Лайза. Я не знаю, что произошло.

Мне ответил Майкл, словно никто больше не смог бы закрыть мой вопрос. Его тяжёлый взгляд не давал мне покоя. Я так хотела его обнять, сказать, что я здесь, я обязательно буду в порядке, но не могла. Слабость сковала меня в цепи как несколько часов /или дней?/ назад.

— Почему я здесь?

Картер и Майкл переглянулись, молча совещаясь и приходя к единому ответу. Вскоре брат снова повернулся ко мне, заботливо гладя по волосам.

— Потому что члены стаи всегда идут к альфе, когда кому-то из своих грозит опасность. Картер принёс тебя сюда вместе с Руби и Крисом, когда понял, что ситуация вышла из-под контроля. Мы почти сорок минут на самом деле думали, что ты умерла, и я до сих пор не пойму, что произошло, но у меня теперь есть одна догадка.

Мне было невероятно сложно воспринимать такую длинную цепочку речи, и я тяжело вслушивалась в каждое слово, пробуя его на вкус. Потом обратила внимание, что оба они сосредоточились где-то несколько выше моего лица, и когда мой взгляд встретился с зеленью глаз Майкла, он поднёс ко мне маленькое круглое зеркало для осмотра.

На голове, прямо от самого лба, красовалась белоснежная, неестественно седая прядь, а собственные глаза будто бы стали сереть и отливать холодной, таинственной сталью.

— Как думаешь, Картер, это действительно произошло?
— Да что произошло, черт возьми?
— На нашей земле впервые за много лет появился совершенно иной волк.