Новый Орлеан: Перезагрузка("The Originals")

Квартирка Мамы Одетты стала ее крепостью, лабораторией и полем боя. Воздух здесь навсегда пропитался запахами сушеных трав (полынь, шалфей, что-то острое и незнакомое), дешевого табака, кошачьей шерсти и... крови. Не только той, что пила Кэролайн из пакетов, которые Мама Одетта приносила раз в два дня – всегда свежих, всегда с той же таинственной маркировкой, о которой не спрашивали. Но и крови от тренировок.

Уроки Мамы Одетты были краткими, жестокими и лишенными романтики.

"Сила – ничто," – хрипела старуха, наблюдая, как Кэролайн пытается сломать захват на манекене из мешковины, набитом тряпьем и песком. "*Точность* – все. Удар в горло. В основание черепа. В почку. Солнечное сплетение. *Ici! Là!*" ("Здесь! Там!") – ее костлявый палец тыкал в уязвимые точки на манекене, а потом и на Кэролайн, заставляя ее вздрагивать. "Ты быстрая? Быстрее мысли. Быстрее инстинкта. Бей и исчезай. Не геройствуй, *idiote*!"

Она учила Кэролайн не фехтованию, а грязной уличной драке. Как использовать подручные предметы: горсть пыли в глаза, ключ между пальцев, разбитую бутылку. Как бить по голеностопам, чтобы свалить более крупного противника. Как кусаться – не для кормления, а для причинения боли, отвлечения, повреждения сухожилий. Уроки сопровождались синяками, ссадинами и хриплым ворчанием учительницы: "*Plus vite! Plus méchant!*" ("Быстрее! Злее!").

Но самое важное учила не Мама Одетта, а сама Кэролайн, слушая шум ночного Треме за тонкими стенами. Она училась *слышать* город. Различать шаги гончих Марселя (тяжелые, уверенные) от шагов местных жителей (осторожные, усталые). Улавливать шепот угроз в переулках, плач ребенка за стеной, гул приближающегося наводнения опасности. Она училась быть тенью, сливаться с темнотой, двигаться бесшумно, как призрак. Ее вампирская сущность, отточенная годами в Мистик Фоллс, теперь затачивалась под новый, жестокий угол – не для защиты, а для скрытой агрессии.

Мама Одетта принесла ей новую одежду: темные, прочные брюки, несколько простых футболок, черную кожаную куртку без излишеств и – главное – крепкие армейские ботинки. "Для бега. И для удара," – пояснила она лаконично. Желтое платье было аккуратно сложено на дне сумки – реликвия другой жизни.

Однажды вечером Мама Одетта бросила на стол перед Кэролайн смятый листок. "Жанвье. Аптекарь на улице Святой Анны. Не тот, что в центре. Тот, что в подвале с синей дверью. Он... независимый. Имеет дело с теми, кого Марсель не любит. Скажешь, что от Одетты. Он даст тебе *инструменты*."

"Инструменты?" – нахмурилась Кэролайн.

"Для крысы, которая хочет стать гадюкой," – усмехнулась старуха. "Не спрашивай. Просто возьми. И запомни – плати. Наличными. И не задавай вопросов."

Аптека Жанвье оказалась не аптекой, а замаскированной под нее оружейной. Синяя дверь в полутемном подъезде вела в сырое подземелье, заставленное стеллажами с пузырьками, банками с подозрительными травами и... стеклянными витринами, где под тусклым светом лежали предметы иного рода. Ножи всех форм и размеров, от изящных стилетов до тяжелых тесаков. Кастеты. Тонкие, как иглы, шприцы с неизвестными жидкостями. И странные деревянные колышки, покрытые сложными резными узорами – вампирские клинья, но явно не массового производства.

Жанвье, человек с лицом, напоминающим высохшую глину, и глазами без возраста, молча выслушал ее. "От Одетты," – кивнул он, не выражая эмоций. Его взгляд скользнул по ней, оценивая не как покупателя, а как материал. "Что тебе нужно, *chère*? Отбиться? Напугать? Или... убрать?"

"Защититься," – сказала Кэролайн четко. "И дать понять, что я – не легкая добыча."

Жанвье хмыкнул. Он достал из-под прилавка плоский кожаный чехол, развернул его. Внутри лежали два предмета. Первый – узкий кинжал с лезвием из тусклого, неотражающего металла длиной с ее ладонь. Острое, как бритва, с едва заметным желобком. Второй – браслет из грубой кожи с вделанной внутрь тонкой, но прочной стальной пластиной, заточенной по внешнему краю. Не украшение. Кастет-лезвие.

"Бесшумно. Смертельно в умелых руках. Или... предупреждающе," – пояснил Жанвье. "Тысяча. Наличными."

Кэролайн заплатила. Деньги, оставшиеся от Мистик Фоллс, таяли. Но это была инвестиция в выживание. Она примерила браслет – он сидел плотно, стальная кромка холодно прижималась к коже запястья. Кинжал спрятала во внутренний карман куртки. Вес оружия был чужим, но... обнадеживающим.

Они нашли ее через три дня. Не в Треме, а на набережной, где она пыталась поймать момент тишины между ритмами города. Их было трое. Не оборотни, на этот раз. Вампиры. Двое мужчин, коренастых, с пустыми глазами наемников, и женщина с холодным, красивым лицом и платиновыми волосами, стянутыми в тугой хвост. Лидер. Их аура была ледяной, профессиональной. Солдаты Марселя.

"Мадемуазель Форбс," – женщина сделал шаг вперед, ее голос был мелодичным, но лишенным тепла. "Месье Жерар просил передать: его терпение иссякло. Последний шанс. Согласие или... последствия." Ее рука лежала на рукояти пистолета под пиджаком. Не обычного. Деревянные пули? Серебро? Кэролайн не знала, но ощущала угрозу.

Старая Кэролайн запаниковала бы. Побежала. Попыталась договориться. Кэролайн, прошедшая школу грязи и боли у Мамы Одетты, лишь оценила дистанцию, укрытия (груды старых канатов, ящики), выходы. Сердце билось ровно, адреналин точил сознание до бритвенной остроты.

"Последствия уже были," – ответила она спокойно, делая незаметный шаг в сторону, к груде ящиков. "Вонючая вода и когти оборотней. Скажите Марселю, что его послания доходят. И мой ответ неизменен."

Холодноглазая вампирша вздохнула, разочарованно. "Жаль." Она кивнула своим людям. "*Prenez-la.*" ("Берите ее.")

Двое мужчин рванули вперед с вампирской скоростью. Быстро. Но Кэролайн была быстрее. Она не стала ждать. Она *действовала*.

Ее рука метнулась не в карман с кинжалом, а в карман куртки. Горсть мелкого речного песка, собранного у воды минуту назад, полетела в лица нападающим. Не ожидавшие такой низкой уловки, они инстинктивно зажмурились, замедляя бег.

Кэролайн использовала этот миг. Она рванулась не назад, а вперед и влево, к женщине-лидеру. Не для атаки. Для обхода. Ее ботинок с разворота ударил по голеностопу ближайшего вампира-мужчины. Хруст кости прозвучал громко. Вопль боли. Он рухнул.

Платиноволосая вампирша выхватила пистолет. Кэролайн уже была в движении – резкий рывок вправо, за ящики. Пуля просвистела мимо, вонзившись в дерево набережной.

Второй мужчина, оправившись от песка, бросился за ней. Он был силен, яростен. Его кулак пробил ящик, за которым она присела. Осколки дерева полетели в лицо. Кэролайн пригнулась, почувствовав ветер от удара над головой. И тут она применила урок Мамы Одетты.

Она не стала бить кулаком. Она *укусила*. Со всей яростью и силой вампира. Ее клыки впились в его предплечье, не просто прокалывая кожу, а рвя мышцы, целясь в сухожилие. Он заорал нечеловеческим голосом, пытаясь отшвырнуть ее. Она вцепилась мертвой хваткой, как питбуль, чувствуя хрящ под клыками, горячую кровь, хлещущую ей в рот. Отвращение смешалось с дикой, первобытной яростью.

Платиноволосая вампирша целилась для второго выстрела, но не могла выстрелить, не попав в своего. "Отдери ее от него!" – крикнула она.

Кэролайн сама оторвалась. Она плюнула кровью на мостовую, ее губы были окровавлены, взгляд – безумным, хищным. Она выхватила кинжал Жанвье. Не для удара. Просто показала. Тусклое лезвие блеснуло в лунном свете.

"Следующий шаг – горло," – прошипела она, ее голос был хриплым от крови и ненависти. "Или глаза. Выбирайте."

Раненый вампир корчился на земле, хватая раздробленную руку. Его напарник с переломанной лодыжкой пытался подняться. Платиноволосая замерла, пистолет все еще направлен на Кэролайн, но в ее глазах читалась неуверенность. Она видела не просто дерзкую девчонку. Она видела *гадюку*, готовую убить. И раны ее людей были не шуточными.

"Убирайтесь," – сказала Кэролайн тихо, но так, что слова прозвучали как приговор. "И передайте Марселю. Следующая посылка от меня будет... с доставкой. Лично."

Минута тянулась вечность. Потом платиноволосая вампирша резко опустила пистолет. "*On y va.*" ("Пошли.") Она кивнула своим калекам. Они, ковыляя и стеная, поползли за ней, оставляя кровавый след на камнях.

Кэролайн стояла одна на набережной, кинжал все еще в руке, кровь на губах и куртке. Дрожь пробежала по ее телу – не от страха, а от дикого, незнакомого кайфа адреналина и... власти. Она победила. Не силой, а жестокостью, хитростью, готовностью опуститься на их уровень и укусить больнее. Она показала клыки.

Она вытерла кинжал о штанину, спрятала его. Вытерла губы. Кровь на вкус была все еще отвратительной. Но чувство... чувство было иным. Она не чувствовала себя героиней. Она чувствовала себя *выжившей*. Гадюкой, которая только что доказала свое право на жизнь в джунглях Нового Орлеана. **Плата за уроки Мамы Одетты была внесена кровью – чужой и своей. И город, казалось, на мгновение затаил дыхание, ощутив новый, опасный шип в своей игре.** Тень Марселя сгущалась, но теперь в ней была и ее собственная, узкая и смертоносная. Майклсоны оставались мифом где-то на горизонте, но Кэролайн Форбс начала писать свою собственную, кровавую легенду в подполье НО.