ГЛАВА 15
- Нет, вы не можете так поступить. У меня есть адвокат и он уже предоставил необходимые доказательства. И предоставит их еще, сколько потребуется! Вы не обвините меня во всем, о чем говорите!
Ханна Макгрубер извивалась как дикая кошка, когда на нее надели тугие браслеты и с позором выводили из здания приюта после вынесения решения о временном содержании под стражей. До проведения судебного заседания. И сегодня женщина сожалела, что все-таки решилась выйти на работу.
Она так и не смирилась с большинством обвинительных претензий в ее адрес. Считала это глупым фарсом, который не имеет твердого костяка, а ее саму просто оклеветали.
- Можем. И у нас на это есть все основания, миссис Макгрубер. Поэтому советую вам сейчас не делать того, что может в итоге обернуться далеко не в вашу пользу. У вас не вполне выгодное положение, - грубо парировал один из участников полицейской свиты. - Документы от вашего адвоката получены и находятся на рассмотрении, но судебный процесс будет производиться в обязательном порядке. А пока вас велено перевести в соответствующее заведение до начала слушаний. И в данном конкретном случае не имеет место быть фактам: виновны вы или же нет; признаете ли вы все обвинения или полностью отказываетесь. Окончательное решение будет принято именно уполномоченным на то лицом. А мы сейчас лишь исполняем свои прямые обязанности.
Персонал приюта не решался выйти к месту действий. За этим «представлением» они наблюдали, прилепившись к высоким окнам. Кто-то тыкал пальцем, кто-то гоготал от души. Кто-то слезно переживал. А кому-то и вовсе было все равно.
- Вы оставляете этот приют совершенно без присмотра. Кто, кроме меня, способен проконтролировать здесь от и до?!
Женщина верещала, словно ошпаренная, но окружающим было наплевать. Они не собирались останавливаться в своих действиях.
- А это, Ханна, уже точно не ваша забота. В «Сальтамо» назначен новый директор, который и займется всеми делами, как нужно, - бросил главный полицейский, доставая сигарету из пачки пожелтевшими от многолетнего курева пальцами. - Поэтому вам больше точно не придется переживать за приют.
Он сплюнул ей под ноги.
- Что?! Новый директор? - не верила Макгрубер, выпучив глаза. - И кто же он такой?!
- Не он, а она.
Полицейский повернулся к главным воротам, услышав их ненавязчивый скрип. И когда тяжелая входная калитка полностью отворилась, на территорию величественно вошла фигура в сине-черных одеждах на высоких каблуках.
Ханна замерла на месте, не поверив глазам, разглядывая приближающуюся молодую женщину с гордо поднятой головой.
- Это какой-то розыгрыш, да? - обращалась арестованная к стражам порядка, но ее проигнорировали. - Это... не может быть правдой!
В глазах бывшей начальницы приюта горела сильная ярость, и она стиснула свои зубы так сильно, что они заскрипели. Заметив, что ее коллеги наблюдают за ней, она послала им свой самый презрительный взгляд.
- Правда состоит в том, что справедливость всегда на верной стороне, - четким тоном произнесла новая директриса приюта «Сальтамо», улыбнувшись с высокомерным видом.
Макгрубер фыркнула, когда ее пихнули в спину.
- И я бы очень хотела, чтобы ты поняла это, когда я раскрою все твои карты, - знакомка подошла вплотную к Ханне. - Я знаю, что ты получила недостаточно того, что заслуживаешь. Поэтому я вернулась довести все свои дела до самого конца, мама.
Глэди Говард гордо возвышалась над обретенной и тут же потерянной матерью. Она не считала, что из ее жизни ушел кто-то важный. Наоборот, ликовала. Ей долго пришлось ждать этого момента, но оно того стоило.
- И давно ты знаешь? - Макгрубер плавно сменила тему, переходя на шепот. Отнекиваться от фактов уже не видела смысла.
- С семнадцати. И это не важно. Важно то, что ты поступила как последняя гадина не только с детьми этого приюта, но и со своей родной дочерь, - выдала Глэди, нахмурив брови, также используя шепотки.
Полицейские стояли рядом, смирно ожидая завершения разговора. Вмешиваться пока никто не желал.
- И что, теперь ты довольна? Отомстила-таки родной матери, заняла ее место, взлетела по карьерной лестнице. Думаешь, теперь тебе будет легче? - Ханна не унималась. Даже, когда ее загнали в угол, она все равно стремилась показать свои острые коготки. - Ты очень нехорошая девочка, ты знаешь это?
Собеседница хохотнула:
- Да, я довольна! - Глэди проследила за нервным бегом зрачков в глазах матери. - И буду еще больше довольна, когда ты наконец ответишь по всем пунктам.
Сигаретный дым уже от трех полицейских заполонял место рандеву с ускорением. И даже встречный ветер не мог быстро развеять эти неприятные ароматы.
- Не стоило мне тогда брать тебя на работу, милая. Нужно было сразу же отказаться от этой глупой затеи, - Макгрубер громко шмыгнула носом. - Но я тебя просто пожалела. Чертыхалась, что была плохой, поэтому дала себе шанс все исправить. - Теперь посмеялась и она сама. - А ты вот так просто предала меня...
Глэди закрыла рот рукой, чтобы не засмеяться ярче предыдущего раза:
- Ты смеешь обвинять меня в том, что это именно я - предательница? Ханна, да ты не в себе! - Ближайший к ней полицейский громко откашлялся, кинув окурок себе под ноги. - Ты отказалась от собственной дочери, - снова перешла на шепот, - и отправилась работать в то место, где находятся такие же брошенные дети, как и она сама. Далее ты успешно продвинулась по службе. И сейчас, утверждая, что у тебя действительно был шанс все исправить спустя столько лет, ты просто им не воспользовалась - продолжила играть роль чужого мне человека. Да что вообще у тебя творится в голове?!
Тихие смешки со стороны стражей порядка давали понять, что женщины сейчас находятся не одни. И все же мужчинам было интереснее наблюдать за этой сценой, чем вмешиваться. Хоть вмешаться все же скоро придется.
- Все это совершенно не важно. И ты уже не маленькая девочка, должна понимать эту гребаную жизнь! - Заявления Ханны Макгрубер обжигали Глэди, и она всеми силами старалась не показывать опаляющие ее душу чувства. Она стояла лицом к лицу со своей целью и собиралась затянуть все ниточки до конца. - Да и я уже утратила все эти материнские штучки - не стану никого жалеть из-за сложностей судьбы. Она, знаешь ли, может припереть тебе к стенке так, что ты завоешь. И тебе будет все равно, кого или что отдать, чтобы самой не слететь с катушек.
- Ты права, я другая. По крайней мере, хорошо, что не такая, как ты. Но все-таки имею право знать, почему ты так поступила, - Говард произнесла эти слова уже на ухо Макгрубер. Сделала это не только потому, что не желала, чтобы другие услышали, а, чтобы больше внести изюминки в триумф своей победы.
- Если хочешь все знать, то тебе нужен Регинальд Макгрубер, твой настоящий отец, - ворчливо отмахнулась Ханна. - Дело именно в нем, а не во мне. Поверь, я всего лишь оказалась пешкой в игре этого проходимца!
Она тяжело вздохнула немного опустила голову.
- Не смей сваливать свою вину на других, Макгрубер! - Глэди дала пощечину матери так сильно, что след от ее удара еще длительное время сохранялся на лице обвиняемой.
Она больше ничего не произнесла, и Глэди направилась в здание приюта. Поняла, что действительно больше ничего не добьется.
Зрители, стоящие у окна, сразу же ретировались по своим местам, находясь под сильным впечатлением от своей новой начальницы.
Полицейская машина плавно увозила родную мать Глэди с территории приюта прямиком в место заключения. И хорошо, что никто из работников так и не поинтересовался у нее, что же случилось между бывшей начальницей и бывшей подчиненной. Глэди была очень рада, что и тому, что толстые стекла не пропустили частички ее личной трагедии внутрь.
Никто не узнает, что Глэди и Ханна являются родственниками. Дочь унесет эту позорную тайну с собой в могилу. А мать точно не решит расколоться.