XV
Прошлое Гаррисона Кента было туманным для многих рыцарей, даже для самого Дюгрея. В Ордене поговаривали, что он был потомком самого Аншетиля де Грея, последователя Вильгельма Завоевателя, покорившего Англию, и втайне имел земли в Оксфордшире, превосходящие своей площадью имение самого виконта Бледрика. Иные же предполагали, что сэр Галахад прибыл в Лондон из самого Дижона, столицы Бургундского герцогства, где ранее он входил в местный истеблишмент. Сам Лукан не придерживался какой-либо конкретной теории. Ему вообще не было дела до прошлого Гарри. Почти не было.
Однако, как правило, никто из рекрутов не появлялся в Ордене просто так. Что-то с каждым из них случалось — нечто, что напрочь перечёркивало их прошлую жизнь. Будь то мракобесы, убившие их семью, анархисты, вынудившие бежать из родного дома, или же какая иная напасть. Которая из них заставила Кента появиться на пороге Вестминстерского дворца, никто не знал. Вот только они все стали рыцарями по своей воле, и Галахад в том числе. У них имелся выбор, которого, увы, не было у Дюгрея.
Гарри был твердолобым, но он умел видеть между чёрным и белым нечто среднее. Подобная черта оказалась по душе Дюгрею, впрочем, не оставалось сомнений: Галахад пристрелил бы его, как только узнал, что он — обскурант. Это бы сделала и сама Тереза. От такого осознания у Лукана всегда саднило в груди. Он действительно любил сестру, но его настоящее — Орден и семья, — а также прошлое — род и происхождение — разрывали Бледрика пополам. Круглый стол не терпел всякое сверхъестественное. Забавно, учитывая, что сами рыцари не чуждались ритуалов над Священным Граалем, а их основоположник мог творить такие фокусы, которым позавидовал бы любой потомственный обскурант.
Гаррисон объявился в Ордене из Директората статистики и военной разведки по настоятельным рекомендациям фельдмаршала Чарльза Бингэма. Кенту на тот момент уже шёл четвёртый десяток. Соответственно в рыцари он был посвящён, когда ему едва перевалило за сорок. Галахад всегда казался нелюдимым и слишком упористым в обращении. Поначалу у наставников создавалось впечатление, что новоприбывшего рекрута практически нечему было учить. Такое же впечатление возникло и у Дюгрея. Сам же Гарри никогда не делился ни с кем, откуда столь впечатляющий опыт, собственно, был получен. А Бледрик и не спрашивал. Ведь если Галахад довольно быстро прославился своими воинскими навыками, то Лукана можно было отметить, как самого терпеливого человека на свете. Он мог ждать веками нужного результата и придерживался подобной тактики почти везде. И вот, обучая долгие годы Кента, рыцарь-командор ожидал, когда же перед ним откроется таинственное прошлое подопечного. И оно открылось.
Но не ему. И нет, даже не Тессе. Он открылся Джону Роулендсу. Трагически потеряв в бою своего ученика, сэр Гавейн согласился обучать Галахада, который сразу же отдалился от Дюгрея. Лукан не был против. Главное, чтобы дело шло как надо, и никто не мешал рыцарю-командору по возможности аннигилировать геноцид мракобесов, учинённый Орденом.
В своем деле Дюгрей был не один. Глава Бенгальского президентства, главный судья Суда королевской скамьи и даже лорд-казначей — все они были обскурантами: вампирами и оборотнями. Пусть лично со всеми ими Лукан и не был знаком, но столь высокопоставленные личности оказались связаны единой сетью, в которой они работали отчасти сообща и слаженно. Некоторые из них отличались скорее жаждой власти или возмездия всему человечеству за историческое истребление, как граф Дизраэли. Он видел людей низшим сословием: жалким и незаслуживающим пощады. Другие же, как сам сэр Лукан, хотели защитить свой вид, который уже находился на грани вымирания. Во всей Британии остались единицы известных Дюгрею потомственных мракобесов. О заражённых и вовсе не было никаких вестей.
Дюгрей не видел в своей цели ничего отвратного. Ведь, в отличие от людей, рыцарь не желал смерти всему роду человеческому, даже несмотря на всё то, что они сделали с ним и другими обскурантами. Но почему же ему тогда было стыдно смотреть в своё отражение? За аристократическими чертами лица, благородным взглядом и добродушной улыбкой на него смотрело косматое чудовище с горящими глазами, полными жажды человеческой плоти. Видимо, именно от него Тиберий и пытался защитить сына. Вот только этот монстр и был Луканом. Предателем. Иудой.
Он помнил Гаррисона в последнюю их совместную вылазку. Должно быть, после неё воины Круглого стола безвозвратно отдалились. Путь их тогда лежал в деревушку Хайгейт, что примостилась среди безлюдных пустошей севернее Хорнси. Ничего не было примечательным в Хайгейте. Изредка рыцари Ордена излавливали в его бесконечных лесах заражённых вампиров, да и дело, как правило, на том и заканчивалось. Но стоило городской администрации закончить строительство Хайгетского кладбища, как от жителей то и дело поступали сведения, мол, обскуранты-культисты покинули наконец свои леса и принялись проводить обряды на кладбище. Никаких свидетельств подобным заявлением рыцари не нашли. Впрочем, не верить донесениям обывателей некоторые кавалеры не спешили — они-то знали, что именно на Хайгетском кладбище хоронили самых ретивых борцов с мракобесами, будь то могила Томаса Сэйерса, именитого боксёра, разработавшего специальный хук, способный свалить с ног обскуранта, или же, к примеру, того же Карла Маркса, который в комментариях к одной из своих статей об отмене крепостного права в России — весьма сомнительного авторства — упомянул, что отмена крепостничества не должна и не может касаться обскурантов, потому как по историческому и социальному развитию, заражённые ни к какому классу не относились, а что до потомственных — так из них и состояло всё российское дворянство.
Но не на кладбище и не в пущи в тот раз стремились сэр Лукан и сэр Галахад. Под обычным амбаром у полей кукурузы наркоторговцы промышляли продажей опиума. В хранилище они же организовали собственное убежище, где принимали наркотик с самого порта на юге страны. Местные называли амбар "Базаром гоблинов". Лабаз окружали поля, холмы и лишь изредка пересекающие местность коровы. Одним словом, пустоты. Идеальное место для того, чтобы организовать контрабанду. Членам Ордена помогла некая Кристина Россети, работавшая проституткой неподалёку от "Базара гоблинов". Именно она дала наводку сэру Галахаду.
Рыцари добрались до леса Хампстед-Хит на фаэтоне. Оттуда им пришлось пешком идти до самого Хайгейта. Миссия была исключительно разведывательной, потому офицеры оделись достаточно легко и неприметно: тёмные тренчкоты, рыбацкие штаны и сапоги с плоской подошвой. Конечно, под плащами они припрятали парочку пистолетов-эспиньолев, короткие палаши и кинжалы с кривыми обухами.
Рыцари остановились у гряды леса. На горизонте виднелся "Базар гоблинов". Погода в тот день была особо отвратная. Неистовый ветер колыхал плащи и бурьян на дорогах. Ливень так и норовил насквозь промочить кавалеров. Тяжёлые тучи угрюмо заслоняли собой свет. Сизый небосвод омрачал день. Хотя и было около полудня, создавалось ощущение, будто вот-вот должны были наступить сумерки.
— Без лишних движений, сэр Галахад, — скомандовал Лукан и поправил кинжал, спрятанный под кокеткой плаща. — А вообще я бы предложил вам подождать здесь.
— При всём уважении, сэр Лукан, но вы же не думаете, что у вас удастся не привлекать лишнее внимание?
Рыцарь-командор непонимающе покосился на Кента. Тот смотрел прямо перед собой, не отрывая взгляда от амбара.
— Это ещё почему?
— Лицо и манеры аристократа выдают в вас гостя из столицы. Но походка солдата и хищный взгляд сразу позволяют понять: вы — блюститель порядка и пришли прикрыть здешнюю контрабанду.
— Этим пусть занимаются местные власти.
Сэр Лукан снова поправил оружие и направился в сторону хранилища. Неспешно шагая, он поднял руку и жестом указал Кенту в сторону. Галахад двинулся в другом направлении, чтобы обогнуть здание сзади. Он шёл слегка пригнувшись. Нужно было перемещаться вдоль полей кукурузы, но не входить внутрь: потревоженные стебли непременно бы выдали чужака. Бледрик же направился к амбару по единственной дорожке, что пересекала поле. Незаметно косившись по сторонам, он, однако, нигде не заметил Гаррисона. Пока всё шло по плану.
"Базар гоблинов" казался тихим пристанищем. Даже больше, он выглядел пустующим. Но из тёмного помещения через окошка на Дюгрея смотрела не одна дюжина глаз. Командор шёл уверенно, не спешил. Он не поднимал глаза и не вглядывался в чёрные щели в дощатых стенах. Ликан и так знал, чувствовал всем своим звериным нутром — его там ждали.
Лабаз казался большим. На высоких стенах совсем выцвела серая краска. Гнилые доски крыши неустойчиво пропускали дымный свет. Бледрик немного приоткрыл массивную деревянную дверь, а затем потоптался немного у входа. Никто его не встретил, кроме мёртвой тишины. Ни движения, ни малейшего шороха — ничего. Но Лукан слышал. Он отчётливо слышал человеческий запах, да и "Базар гоблинов" изнутри не выглядел заброшенным складом. Помещение было разделено на три длинных пространства высокими деревянными столбами.
Вдоль стен расположились большие тюки с неясным на первый взгляд содержимым. Они были покрыты парусиной тёмно-коричневого цвета. У самой двери находился стол со стульями. На нем догорала масляная лампа, были раскиданы карты. За тюками мог прятаться кто угодно.
— Эй? — подал голос Лукан. — Мой конь повредил ногу у дороги. Мне пришлось спешиться, но, кажется, я заблудился.
В ответ ожидаемо раздалась тишина. Бледрик сделал шаг вперёд. Внутри человечиной пахло очень сильно, но вперемешку с ним в нос бил запах чего-то ещё. И нет, это был не только горьковатый запах опиума. Пахло мракобесами. Для достоверности Дюгрей потянул затхлый воздух носом. Откуда здесь было взяться обскурантам? Рыцарь-командор не мог знать наверняка. Насколько ему было известно, мракобесы никогда не были замешаны в делах с наркотиками. Новость сбила рыцаря с толку.
Сэр Лукан не брался защищать всех сверхъестественных тварей просто ввиду их происхождения. Ему попадалось много обскурантов, занимающихся бандитизмом, убийствами и даже детской проституцией. Почти всегда они оказывались заражёнными ликанами. Среди оборотней были выродки, как и среди людей. И для всех таких созданий у Дюгрея существовал лишь один приговор — смерть. Но теперь дело заметно усложнилось, если в нём появились ликантропы. Двух рыцарей достаточно, чтобы положить отряд людей. Но отряд обскурантов? Возможно.
Стоило Лукану опешить, как раздался выстрел. Пуля проскочила в паре сантиметров от его виска, и кто-то сзади, испустив вопль, повалился на пол. Бледрик схватил эспиньоль и палаш. Из-за тюка выглянул загорелый контрабандист, но не успел рыцарь-командор стрельнуть, как тот уже упал — замертво. Из засады стали по одному выпрыгивать бандиты. Сплошь покрытые татуировками нападавшие были одеты преимущественно, как рыбаки. Они говорили на незнакомом Дюгрею диалекте, выкрикивая друг другу команды. Одному командор вспорол брюхо, второму выстрелил в голову, а с третьим сотворил невесть что ещё, но вдруг он остановился на мгновение, заметив того, кто отдавал приказы чаще остальных — тучного вида наркоторговец перебегал от одного столба к другому, размахивая кинжалом. Через толпу Лукан двинулся к негодяю. Застрелив ещё одного головореза, командор пальнул в двух других нападавших. Галахад прикончил ещё одного.
Спустя уже несколько минут главарь банды остался один. Он с криком бросился на Бледрика, замахнувшись стилетом. Командор с лёгкостью отбил атаку, а затем нанёс удар прямо по руке противника, державшей оружие, предварительно схватив того за запястье. Раздался хруст, за которым последовал крик наркоторговца.
— Не стрелять!
В тот самый момент, как сэр Лукан отдал приказ, прогремел выстрел. Командор не успел договорить, и нападавший рухнул на пол. Все произошло слишком быстро. Быстро даже для самого Дюгрея. Он не успел ничего сделать. Командор отвлёкся за запах обскурантов и тем самым провалил всю операцию. Разгневанный Лукан поднял голову и стал разглядывать окна, пытаясь обнаружить в них сэра Галахада. Через отверстия пробивался свет, но никаких теней видно не было. Командор не стал зазывать своего напарника. Приготовив пистолет, Бледрик начал исследовать помещение.
Кристина Россети оказалась права: здесь действительно промышляли опиумом. Но она также говорила, что "Базар гоблинов" — настоящий притон. Даже в Орден поступила наводка о том, что это место посещала золотая молодежь — отпрыски министров и судей. Именно поэтому "Базар гоблинов" представлял такую важность для рыцарей. На деле же подозрительно неприметный амбар оказался почти таким же внутри. За исключением опиума, конечно. Проверив тюки, Лукан без удивления обнаружил там наркотики. Преступники даже не пытались их спрятать. Судя по всему, товар привезли сюда недавно. Только откуда? В лабазе никого больше не осталось. В приоткрытую дверь вбежал Гаррисон, когда командор осматривал лидера контрабандистов.
— Я ведь отдал приказ, — процедил сквозь зубы Бледрик, не глядя на Галахада.
— Я не успел среагировать — уже стрельнул.
— Просто разведать. Не крушить тут всё.
— Позвольте заметить, сэр Лукан, что вы отвлеклись. Сзади на вас напал один из этих. — Кент жестом указал на труп. — Он замахнулся. Никто из них явно не собирался с вами беседовать.
Дюгрей тяжело выдохнул и отвернулся. Он снова оглядел помещение взглядом. Галахад был прав, ему не следовало расслабляться. Но откуда же взялся запах мракобесов? Никто из нападавших ими не являлся.
— Здесь ещё кто-то есть, — заметил Лукан. — Я слышал. Это могут быть обскуранты, так что приготовьтесь.
— Откуда вы знаете?
— Просто будьте наготове.
— Если обскуранты тут должны быть, то, может, это они? — спросил Галахад, снова жестом указав на тела.
— Нет. Это явно не потомственные. А обычные на адреналине давно бы обернулись.
И пусть смысл в словах Бледрика имелся, но он знал ещё одну вещь наверняка — от всех убитых пахло человеком. Рыцарь-командор вновь обошёл здание — ничего. Одна комната, открытая крыша без чердака. Разве что, подвал? Где-то наверняка был запрятан люк от подвала. И очевидно его прикрыли одним из тяжёлых тюков.
— Надо сдвинуть их, — приказал Дюгрей и подошёл к первому, хлопнув по нему рукой.
Долго искать не пришлось. Рыцари обнаружили люк прямо под следующим тюком. Малозаметный, он для верности был сверху засыпан соломой. Плотные доски из тёмной древесины действительно никак не выделялись. Лишь металлическая ручка поблескивала в полумрачном помещении.
Приготовив оружие, Лукан приоткрыл дверцу. Снизу исходил мерцающий свет от огня. Приставив палец в губам, командор бросил взгляд на Гарри, а затем медленно начал спускаться по лестнице, что отделялась от самого подвала деревянной стеной. Прицелевшись, он резко выпрыгнул из-за ограды. За ним последовал и сэр Галахад, но тотчас остановился за спиной наставника.
— Что там? — удивлённо спросил Гаррисон, глядя, как командор опустил пистолет. Брови того всколыхнулись, когда Лукан изумлённо уставился на нечто впереди. Кент выглянул из-за ограды.
В тёмном подвале, который освещала лишь единственная лампа, расположилось восемь коек. На каждой из них лежали дети. Некоторые, которым не хватило места, точно сомнамбулы, раскинулись на полу, облокотившись на стены. Самый крупный из них выглядел лет на двенадцать, а мелкому едва ли можно было дать десять. Чудовищная костлявость тугими обручами стиснула их тельца, кожа неестественно облегала череп. Тоненькие ручки и ножки были сплошь покрыты синяками. Все дети лежали молча, лишь самый маленький тихонько постанывал и беспокойно вертелся на койке. На штанишках нескольких ребят виднелись пятна мочи и крови с калом. Одного даже стошнило на подушку, на которой он лежал. Простыни были испачканы. Почти все пленные с трудом дышали, издавая глухой хрип. Вот от кого пахло обскурантами. Эти дети были оборотнями.
Помимо самих кроватей и малышей, в комнате были видны и их пожитки. В углу стоял деревянный ящик с тарелкой, который очевидно заменял пленникам обеденный стол. Об этом свидетельствовало и обилие крошек на нём. Но, приглядевшись чуть дольше, Дюгрей вместо них обнаружил порошок. Неужели дети просто его глотали? Возле коек встречалась одежда и горшки, очевидно, ночные. Наполненные. Дети находились в прострации и, кажется, не замечали прибывших гостей. Сэр Галахад удивился не меньше наставника. Его глаза широко распахнулись от ужаса, разглядывая болезненные тельца детей. Но пистолет он опускать не стал.
Сэр Лукан взял лампу и принялся медленно обходить с ней комнату, как вдруг боковое зрение уловило что-то на стене. Подойдя к ней, он обнаружил царапины. Кто-то ногтями скрёб кирпичи. На них также коптела и кровь. Заметив это, Гаррисон стал разглядывать другие стены. Царапины были везде. Более того, кавалер обнаружил такие же отметины и на нижней части люка. Их там виднелось особенно много, особенно много было и крови. Дети, видимо, пытались выбить себе путь на свободу. На лестнице проступали следы крошечных зубов — края нескольких ступенек имели борозду с торчащими занозами. Парочку зубиков мужчина нашёл на полу неподалёку.
Неожиданно половица под Кентом скрипнула, и один из ребят лет одиннадцати и с подбитым глазом вдруг очнулся и покосился в их сторону. Ему долго пришлось вглядываться в полумрак. Заметив наконец рыцарей, он истошно завопил и, пятясь на руках, прижался к противоположной стене. Гул пронёсся по всему подвалу. Особо маленькие пустились в неконтролируемый рёв, даже не понимая, что произошло. С зажмуренными глазами они закрывали уши и прятали лица в подушки. Некоторые просто кричали, их лица искажала гримаса ужаса. Они пытались прикрыть свои тощие тельца одеждой и грязными простынями. Некоторые размахивали руками и отворачивались. Один из ребят, самый рослый и очевидно взрослый, поднялся с пола. Он выкрикнул что-то рыцарям. Сэр Галахад взвёл курок. Командор опустил фонарь и поднял руку.
— Спокойно! Не враги. — Дюгрей повернулся к Гаррисона. — Отпусти пистолет.
— Но, сэр Лукан!
— Отпусти его! — приказал командор.
— Нет. — Гарри направил оружие в сторону поднявшегося ребёнка.
Мальчишка пробубнил что-то невнятное, а затем вскрикнул. Опустившись на четвереньки, он жалобно заскулил. Рыцари услышали хруст костей. Остальные дети замерли, в ужасе глядя, как тело мракобеса деформировалось. Сперва искривились конечности и позвоночник. Из спины стал выпирать заметный горб, натягивая мешковину, служившую юнцу рубашкой. Пальцы на руках и ногах укоротились и стали кровоточить — из них прорывались когти. Больше всего изменился череп: сделался более приплюснутым, с выгнутым собачьим носом. Изо рта показались клыки. Всё тело покрылось густой тёмной шерстью.
Дюгрей схватился за эспиньоль и прицелился, но рука его безжизненно повисла в воздухе — не хотелось убивать дитя. Очевидно, мальчишка превратился непроизвольно. Голодные и напуганные дети вдобавок могли находиться под действием опиума. Однако Бледрик не мог оставить ликана с остальными пленными. Он бы их просто разорвал. Командора предупреждающе окликнул Гарри. Любой другой рыцарь уже давно бы застрелил ребёнка. Но на лице сэра Галахада застыло выражение замешательства. Ему уже приходилось убивать обскурантов, но ребёнка — никогда.
Лукан вышёл вперёд, и будто сама судьба соблаговолила его воле. Оборотень ощетинился и зарычал, но тут же изнеможённо рухнул на пол. А когда из его груди вырвался тихой стон, мальчик потерял сознание. Рыцари недоуменно переглянулись. Должно быть, у обессиленного ребёнка ушли последние силы на обращение. Командор опустился на колени рядом с ним и проверил пульс — вялой дробью отбивала жилка на шее. Остальные дети испуганно смотрели то на него, то на мужчин.
— Будьте осторожнее, — донёсся голос Кента из-за спины Бледрика. Лукан поднялся. — Что нам с ними делать?
— Мне надо подумать.
— Сэр, им всё равно уже ничем не помочь. Их или уведут в новый притон, или убьют. — Галахад снова схватился за пистолет.
— Боже правый, Гаррисон, они же дети! — прорычал Дюгрей и оттолкнул руку товарища.
— И что же вы предлагаете? — вымученно поинтересовался Кент.
Маленькие пленники испуганно уставились на рыцарей. Гарри нерешительно опустил взгляд на лежавшего на полу мальчишку. Лукан легонько толкнул его в спину, подгоняя к лестнице. Гарри в ответ неуверенно попятился, то и дело заглядывая за плечо командору. Наконец, когда оба рыцаря поднялись на поверхность, Лукан закрыл за собой люк.
— Мы не можем их оставить.
— Послушайте, Галахад. Это не ваша проблема, хорошо? — неожиданно выдал Дюгрей. — Я ваш руководитель, и за всё случившееся понесу ответственность только я.
— Сэр Лукан, это может быть ошибкой.
— Вы, — процедив, Бледрик указал пальцем на напарника, — обнаружили в амбаре подвал. Но он оказался чист. Там никого не было. Вы меня поняли?
Сэр Галахад бросил взгляд в сторону люка. Он нахмурился и хотел было что-то возразить, но слова так и не вылетели из уст. Когда из подвала донёсся плач, Кент уронил голову на грудь и сокрушённо выдохнул.
— Что вы будете с ними делать?
— Я ещё не решил, — задумчиво ответил Лукан, почесав подбородок. — Но им необходима помощь. Отправляйтесь в Вестминстер. Это больше не ваша головная боль.
— Если вам понадобится помощь, то обязательно дайте знать.
Сэр Лукан утвердительно кивнул. Развернувшись, Галахад направился к выходу, периодически оборачиваясь на командора. Нерешительность читалась на лице рыцаря. Дюгрей видел вопросы в его взгляде: что именно Бледрик собирался делать с детьми? Куда решил их отправить? Много позже командор рассказал Галахаду, что упрятал их в Данфермлинском аббатстве на севере для дальнейшей реабилитации. На службе у монастыря находились умелые люди, которым приходилось раньше сталкиваться с обскурантами. Но, к сожалению, почти все дети скончались, как только ударили первые морозы. Остальные тоже не выжили — чуть позже их сразила инфекция. Лукан солгал. Почти все мракобесы остались в живых, пусть и были упрятаны в другом, более надёжном месте. Лишь самые маленькие не смогли справиться с последствием приёма опиатов.
Сэр Галахад больше никогда не поднимал эту тему с Бледриком. Но заглядывая в суровые и даже порой беспощадные глаза рыцаря, Дюгрей иной раз убеждался — между чёрным и белым Гаррисон умел разглядеть нечто среднее.
И потому уже сейчас, поняв, что именно сэр Галахад откидывал тень угрозы на настоящее Лиззи, Лукан пришёл в замешательство. Пересекая коридоры Вестминстерского дворца, рыцарь-командор разыскивал Кента. Он заглянул в его кабинет, в Вестминстер холл, а также послал рыцарей поискать Гарри в архивах и во дворе. Сэра Галахада нигде не было. Бойцы на вопрос о его нахождении лишь озадаченно качали головами. Даже сенешаль де Бразза был не в курсе — его Бледрик застал в одной из залов утомлённо развалившимся на стуле. Комзол рекрута съехал и перекрутился вокруг пояса, волосы были взлохмочены. Кортик с позолоченной рукояткой лежал неподалёку на столе. Сенешаль поначалу встревожился появлением командора. Серые глаза де Бразза внимательно разглядывали Дюгрея, неугомонно пересекающего комнату туда-сюда. Пьер, казалось, догадался: что бы ни натворил сэр Галахад, но он явно не на шутку разозлил сэра Лукана.
— Вам не стоит беспокоиться, месье Галахад наверняка скоро появится во дворце, — заверил рыцаря сенешаль.
— Значит, Пьер, вы действительно не видели его? — низкий голос Дюгрея эхом разносился по пустующей зале.
— Нет, месье Лукан. — де Бразза со скучающим видом принялся разглядывать свои часы на позолоченной цепочке.
— Забавно, учитывая, что вас часто можно застать двоих. Вы уверены, что он не сообщал вам, куда направляется? Ни он, ни сэр Гавейн?
— Я бы непременно поведал вам. Я уверяю: нечего беспокоиться, — лениво протянул Бразза.
Сэр Лукан, стоявший дотоле спиной к сенешалю, наконец развернулся к тому лицом. Гневный взгляд явно не сулил ничего хорошего. По лицу ходили желваки, брови скатились к переносице. Пьер очевидно растерял остатки осторожности и позволил себе лишнюю вольность по отношению к рыцарю-командору. Прочистив горло, сенешаль де Бразза поднялся со стула и двинулся в сторону двери. Всё это время прожигающий взгляд Дюгрея следили за ним.
— Знаете, я лучше поищу его, —
— пробубнил Пьер.
Сэр Лукан ничего не ответил. Неожиданно дверь толкнули — снаружи. Едва ли де Бразза успел отскочить с пути рыцаря, как в комнату вошёл сам сэр Галахад. Он остановился в растерянности, обнаружив в комнате других офицеров. Пьер улыбнулся.
— Вот. Кажется, я его нашёл.
Дюгрей снова ничего не ответил. Его пронзительный взгляд медленно переместился на самого Кента. Сперва Галахад удивился настрою командора, но, догадавшись о предстоящем сложном разговоре, насупился в ответ. Рыцари стояли и хмуро глядели друг на друга, пока тишину вновь не нарушил сенешаль.
— Я думаю, мне лучше оставить вас двоих. Месье Галахад, месье Лукан. — Пьер коротко поклонился.
— Да, оставьте нас. И ради Бога, приведите себя в порядок! — отчитал молодого служивого Дюгрей.
Офицер снова низко поклонился кавалерам и скоропостижно удалился из комнаты, закрывая за собой дверь. Дюгрей отвернулся от Кента и шагнул к очагу. Языки пламени зловещим ореолом запечатали в резной тесьме камина его сургучную фигуру.
— Я считал, что ясно выразился, — отчеканил командор. — Помочь с расследованием без лишнего внимания.
— Так оно и есть.
— Неужели? — Дюгрей обернулся. — Твой дружок Лестрейд из Скотленд-Ярда сам неожиданно сделал открытие, что Мартен — ненастоящая фамилия Лиззи? Что она состоит в отношениях со свидетельницей?
Гарри нахмурился. Пылкий взгляд его будто помертвел, и звенящий от негодования голос раскинулся по комнате:
— Возможно, твоя Лиззи замешана в грязных делах с бунтовщиками. Убийца из Уайтчепела положил начало столкновению между мусульманами и иудеями в районе. Грядёт война. И всё, что тебя тревожит — поддельные документы леди Мартен? Возможно и то, что она и её сестра — преступницы. Им место за решёткой.
— "Возможно", Галахад? Ты опять за своё? Со своим "возможно" ты готов вверх дном всё перевернуть! — возмутился Лукан. — Тебе бы пора начать считаться с хабеас корпус, пока твои вольности не обошлись слишком дорого Ордену.
— Ты знаешь, что я прав.
— Нет, не знаю. Джон научил тебя лезть на рожон и решать дела без суда и следствия. Но ты не можешь ходить по головам, основываясь лишь на своих догадках.
— Если бы я хотел ей навредить, то поступил бы иначе. Она не может выступать в деле, в котором свидетелем является её сестра. Таковы правила, — огрызнулся Кент. — В любом случае сейчас никому нет дела до её паспорта.
— Ты поступил опрометчиво, подставив её.
— Её? — Кент посерел в лице. — Или тебя?
Рыцарь двинулся вдоль комнаты. Он обогнул широкий стол, за которым члены Ордена устраивали собрания. Языки пламени всё тянулись к Дюгрею, откидывая блики на его огненные волосы. Огоньки же горели и в его взоре. Было ли это отражением пламени в камине? Возможно. Развернувшись полубоком, командор наблюдал, как устало сэр Галахад опустился на стул. Он был одет легко: рубашка и плащ, без брони и мантии. При нём даже оружия не имелось — должно быть, по пути сюда он успел заглянуть в арсенал и оставить там аммуницию. Кто-то, вероятно, сообщил рыцарю, что его разыскивал сэр Лукан. Так Галахад и отыскал Бледрика с де Браззой.
— Я тебе не враг, Дюгрей, — неуверенно Кент попытался заверить рыцаря. — Но прошу тебя, не теряй бдительности.
— Не учи меня службе.
— Ты опытный тактик и отличный боец. Но времена меняются, Бледрик. И мы не всегда успеваем за ним. Порой такие старики вроде нас даже не догадываются, на что способны люди сегодня.
На это заявление командор лишь фыркнул и отвернулся к очагу. Гарри устало потёр лоб пальцами.
— Что если она тебе врёт? — вновь продолжил Кент. — Что если появятся доказательства о её причастности к мятежникам? Если она будет представлять угрозу...
— Я убью её, — встрял Лукан. — Отправлю всю её семью в ссылку. Лично посажу в колодки, придам суду. Как мы делали и раньше со всеми остальными.
Галахад не сразу ответил. Уронив голову себе на грудь и закрыв глаза, он будто размышлял над тем, что сказал Дюгрей. Рыцарь-командор сделал заявление прямо и непреклонно, лицо его потяжелело под массой невозмутимости. Должно быть, Бледрик действительно был уверен в сказанном. Гарри не нашёлся с ответом. Он молча уставился на тлеющий огонь в печи. Чёрное от сажи полено временами издавало трескающий звук. Тени от света играли по всей комнате. Вычурная облицовка камина имела каменную резьбу на притолоке в виде львиных голов по краям. Из-за двигающегося света они выглядели более устрашающе. Вся зала двигалась, искажалась. Тени от шандалов с тусклыми свечами исполняли таинственные танцы. Призрачные силуэты мелькали в углах комнаты: они сбегались у потолка, стекали беспокойными струями по высоким стенам и прятались под столом. Огромная тень Лукана простиралась через всю комнату. Она тревожно колыхалась. Казалось, будто своим мраком та хотела поглотить всё вокруг.
Наконец, выдохнув, Галахад сдался.
— Хорошо. Я тебе верю.
— Имей в виду, что я сделаю это только при наличии неоспоримых доказательств, Кент.
— Я понимаю.
— А пока мне нужно, чтобы ты занимался тем, что велел тебе рыцарь-командор, — Бледрик продолжал говорить, стоя спиной к рыцарю. — Им обеим может угрожать опасность. Надеюсь, ты понимаешь это.
— Да, сэр Лукан.
— Так помоги мне защитить их.
Это оказалась не просьба. Приказ. Сэр Галахад поднялся с места.
— Хорошо. Но если окажется, что я прав...
— Я своё слово сказал, Кент. А пока до той поры тебя не должно волновать ничего другого. Помоги мне найти убийцу. И уберечь невинных людей.
Сэр Галахад приставил кулак к груди, пятясь к двери. Развернувшись, он бросил через плечо:
— Кстати, граф Дизраэли только явился в Вестминстерский дворец. Говорят, он вернулся с настоящего путешествия.
— Давно он прибыл в Лондон?
— Без понятия.
На этом Галахад ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Лукан слышал его удаляющиеся шаги в коридоре. Он считал, что доверял Гаррисону Раньше командор был готов вверить ему свою жизнь. Но что теперь? Сомнения лихорадочно гнездились в груди. Дело касалось не только Галахада, но и отца, Терезы, Джона, а теперь ещё и Бенджамина Дизраэли, который за его спиной, возможно, промышлял убийствами. Дюгрей не мог положиться ни на кого. Он чувствовал, как и без того неустойчивая земля совсем уходит из-под ног. Командор с грустью покосился на дверь.
Теперь ещё и сам Дьявол объявился. Довольно неожиданно. Граф отсутствовал так долго, что рыцарю-командору даже начало казаться: может, Дизраэли действительно не причастен к убийствам в Уайтчепеле? Ведь Бледрик сам только что твердил Галахаду о хабеас корпус, но совсем позабыл, как нарёк Бенджамина последним подлецом за убийства девушек. Нужно было разобраться во всём самому.
С графом их связывало давнее сотрудничество. Как только Дьявол объявился в Вестминстерском дворце впервые, Лукан почувствовал его вампирскую кровь, пусть и не сразу узнал постаревшего приятеля. Тогда он и не догадывался, сколько людей в верхних слоях Лондона являлись обскурантами. Глубоко убеждённый, он верил, что был, если непоследним, то одним из немногих оставшихся в живых мракобесов в Сити. Остальные же гнили где-то на окраинах, среди крошечных пустынных островов. Иногда Дюгрею казалось, будто лорд-канцлер в курсе и о природе Дьявола. Какова же ирония: столько высокопоставленных членов Ордена оказались прямо связаны с обскурантами или же являлись ими. А рыцари, так свято их ненавидящие, даже не представляли, под чьим началом несли свою службу.
Бледрик покинул зал для собраний и направился в кабинет к отцу. Если граф Дизраэли только объявился в Вестминстере, то первым делом был обязан оказать лорду-канцлеру визит вежливости. Блуждая по коридорам дворца, Дюгрей словно вернулся на пару месяцев назад, когда точно так же пытался поймать Бенджамина. Внутри его пробирала дрожь. Сердце клокотало от волнения. Как бы ему хотелось, чтобы Боб не был причастен к убийствам. У Лукана и без того имелась масса проблем, но невиновность графа значительно бы облегчила жизнь командору.
Рыцарь довольно быстро добрался до кабинета виконта Бледрика. Остановившись у двери, он прислушался — не раздавался ли внутри голос председателя. Внутри плотно расстелилась тишина. Неужели комната пустовала? Возможно, Тиберий решил принять гостя в другом зале. Или же они направились на прогулку по садам. Или же Дюгрей снова опоздал, и Роберт уже покинул Вестминстерский дворец.
Лукан чертыхнулся. Нагнувшись, он попытался заглянуть в дверную щель: ему нужно было удостовериться, что кабинет заперт. Однако нижний язычок замка отсутствовал, значит, комната была открыта. Переминаясь с ноги на ногу, рыцарь-командор огляделся. Был лишь один способ убедиться наверняка, находился ли граф внутри. Задержав дыхание, командор постучал в дверь и сразу же вошёл. На его удивление, и лорд-канцлер, и Бенджамин Дизраэли сидели на диванах у окна, попивая чай. На столь грубое появление сына виконт заметно нахмурился. Лицо же Дьявола оставалось непроницаемо дружелюбным — старика было невозможно застать врасплох. Глядя на суровый взгляд Тиберия, удивлённый Лукан вновь почувствовал себя маленьким мальчиком — отцовского гнева не миновать.
— Прошу меня простить, лорд-канцлер, — помешкав ещё немного, заявил Дюгрей и сложил руки за спину. Он постарался принять степенный вид — насколько это представлялось возможным, конечно же. — Граф Дизраэли, рад вас видеть. Не знал, что лорд-канцлер принимает гостей. Я зайду позже.
— Ну, что вы! — Бенджамин отложил чашку чая и встал с кресла. — Сэр Лукан, я так рад вас видеть.
— Сэр Лукан может зайти позже, — запротестовал Тиберий.
— Ничего-ничего, — светлые глаза графа внимательно изучали лицо Дюгрея. Он обхватил рыцаря за плечи и легонько похлопал. — Сэр Лукан, не присоединитесь ли вы к нам? Я настаиваю.
Дизраэли указал жестом в сторону низкого столика прямо в центре комнаты, богато украшенного позолоченной лепкой по краям. Бледрик, топчась на месте, увёл неловко взгляд. Кабинет лорда-канцлера впечатлял своими размерами. Слева от двери уместился секретарский стол с обшитым креслом. По бокам возвышались книжные шкафы. Позади же находилось высокое окно, обрамлённое тяжёлыми портьерами. Рабочая зона была отделена от остальной комнаты широкой аркой. Посередине кабинета, прямо напротив панорамного окна, расположились кресла с софа, предназначенные для приёма гостей. В другом конце также находилась ещё одна оттоманка с несколькими стеллажами. Две массивные люстры служили освещением и напоминали собой подобие паникадила. Свет огней застилал недремлющий взор Дюгрея.
— Я весьма признателен за приглашение, — выдал командор, покосившись на отца. — Но, к сожалению, меня ждут некоторые дела. Впрочем, после я бы с удовольствием обсудил с вами, сэр граф, вашу поездку в Индию.
— О, непременно, сэр Лукан.
— А теперь прошу меня простить.
Дюгрей снова бросил взгляд на разгневанного лорда-канцлера. Широким шагом он пересёк комнату и покинул кабинет виконта.
В последнее время рыцарь стал крайне суетливым и неосторожным. Он чувствовал, будто всё валилось из его рук. Отвратительное и непозволительное чувство. За долгие столетия службы в стане врага сэр Лукан превратил себя в слаженную машину. Механические рычажки внутри упорядоченно двигались вверх и вниз, сменяя мышечные сокращения. Шестерни в бесконечном потоке вертелись, нанося отверстия на перфокарту. Отполированная каретка делала ладные рывки. Перфокарта вставлялась в станок. Начинала играть музыка. Лейтмотив чести и отваги, благодетели и справедливости. Мелодия идеологического равенства, где ритм незаметно для всех оживлял социальную аллюзию сегрегации. Дюгрей был песней. Героическая и высоконравственная, она имела слишком громкий мотив. Настолько громкий и воодушевляющий, что всякий слушатель не мог расслышать сквозь неё слова. Слова печальные и бездыханные. Стихи, за которые когда-то повесили автора-ренегата. Минимальный спектр испытываемых эмоций гармонично отражал непоколебимое выражение лица. Но теперь, теперь Дюгрей будто оживал: пружины на спине лопались под давлением, пар сбивал заводские установки, а сам станок неожиданно покрылся шерстью, и вместо чарующих звуков из глубины доносилось рычание. Бледрик ошибался, боялся и стал пуще прежнего ненавидеть себя.
Рыцарь направился в свой кабинет. Бенджамин должен был появиться у него или, по крайней мере, дать знак, когда и где будет готов побеседовать лично. Возможно, встреча тет-а-тет в самом Вестминстерском дворце имела бы неоправданные риски. Впрочем, чего ожидал командор от этого разговора? Граф Дизраэли был не подотчётен ему. Пожалуй, не стоило надеяться на откровение или тем более раскаяние столь влиятельного человека, даже если те преступление были совершены им.
Хищный и ледяной взгляд Роберта Дьявола заставлял ёжиться многих рыцарей. Однако после более длительного знакомства граф открывался совсем с другой стороны. Он был тактичным, спокойным. Дизраэли знал поимённо почти каждого члена Круглого стола и охотно вникал в дела организации. Даже те, которые касались его опосредованно. Председатель Совета часто выступал в Вестминстер холле, пуская благодарные речи, словно пыль в глаза, всем присутствующим кавалерам. Не обходилось и без лекций о благородных целях британской кампании в Азии, о достижениях, что были получены во имя Короны и святости британских земель. В словах Дьявол оказался столь же искусен, сколь и громок, ведь ему верили все. Даже Лукан, отнюдь не отличавшийся наивностью, пал жертвой беспощадной пропаганды. Он даже никогда не был в Туркестане, чтобы убедиться воочию в искренности всего сказанного бывшим премьером. Но несмотря на свой горький опыт, командор всё равно слепо верил в хитросплетённую ложь. По всему Лондону ходило лишь одно мнение, весьма точно совпадающее с политическими взглядами правительства. Непопулярное мнение, как правило, пресекалось.
Граф Дизраэли лично объявился в кабинет сэра Лукана, удостоив того чести своим визитом. Он казался слишком отдохнувшим после изнуряющей поездки на другой материк. Рыцарь-командор поднялся с места, встречая гостя.
— Сэр граф, хорошо, что вы пришли. Прошу, присаживайтесь, — молвил Дюгрей и жестом указал на один из стульев.
Он последовал за дебелым стариком и плотно закрыл за ним дверь.
— Благодарю. Я надеюсь, не отвлёк вас от важных дел?
— Вовсе нет. Как прошла ваша поездка?
— Неплохо. Но дорога домой... — Дизраэли закатил глаза и взялся неторопливо размахивать рукой. — Она оказалась довольно беспокойной.
— Очень жаль слышать такое. Ну, а как обстоят дела в вашей военной кампании?
— Еще два туземных княжества заключили с нами субсидиарный договор. Теперь бедным пуштунам нечего бояться: они находятся под нашей защитой, — заявил граф. — Мой приятель, Мортимер Дюранд, очень помогает в этом деле. Он сейчас выехал с дипломатической миссией в Бенгалию, кажется
— А местные власти?
— Они занимаются внутренними проблемами. Мы ни в коем разе не ограничиваем наших союзников. Только обеспечиваем им внешнюю безопасность от России, — изложил Дизраэли и, сцепив пальцы, облокотился на стол. — Сэр Лукан, видели бы вы, что люди делают друг с другом. Эти междоусобные войны, столкновения на почве расовой ненависти, межнациональных конфликты. Они готовы убить друг друга.
Бенджамин рассказывал Дюгрею, как "одичавшие и озлобленные" этнические группы рвут весь регион на части. А пуштуны с индийцами в Сархаде устроили настоящую бойню. Они якобы убивали друг друга, сжигали целые поселения, подрывали государственность соседних княжеств. Если бы не решимость королевы и армии Содружества, то вся Азия, при пособничестве России и Франции, подверглась бы хаосу. Граф Дизраэли рассказывал — вернее, выдумывал по большей части, — ужасные истории, как гражданские войны сталкивали братьев, а вражда, казалось бы, единого народа окропляла кровью всю страну. Вопрос дискриминации и расизма остро откликался в сердце сэра Лукана, и Дьявол об этом прекрасно знал. А посему рыцарем-командором манипулировать оказалось проще, чем граф предполагал изначально.
— Впереди времена тёмные, сэр Лукан. Контрольный совет и либералы склоняют парламент пойти на попятную, — бросил Бенджамин, откинувшись на спинку стула. Он явно пытался выглядеть более непринуждённо. — Конечно, я не верю, что у них получится. Мне пришлось потратить невероятные усилия, чтобы прийти к таким результатам. И никто у меня не отнимет плоды моей кропотливой борьбы за справедливость.
Бледрик задумчиво кивал, внемля заговорщическим речам Дьявола. Но голову его заботили отнюдь не насущные проблемы графа. Он думал о своём.
— Мне важно, чтобы такой сильный союзник в вашем лице был рядом в эти неспокойные времена, — тихо заявил Бенджамин, играясь тщеславием рыцаря-командора. Тот будто очнулся из-под дрёмы и наконец подал голос.
— Знаете, я бы тоже хотел обсудить с вами наше сотрудничество, — заявил Дюгрей и прочистил горло. — Но не сейчас.
Рыцарь покосился на дверь, и председатель последовал за ним. Усмехнувшись, вампир повернулся к собеседнику.
— Не стоит волноваться. Или у вас пристало всем рыцарям подслушивать чужие разговоры? —
Лукан хотел было возразить, но граф не дал ему открыть рот:
— Вам не стоит волноваться. Я услышу незваных гостей.
— Что ж, в таком случае я хотел бы обсудить с вами убийства в Уайтчепеле. Вы, должно быть, слышали, что некто кровожадно убил там двух девушек? Это дело приписывают Джеку-Потрошителю.
— Ох, да. Я слышал. Бедные девочки.
— Есть также подозрения, что в деле замешаны обскуранты. У последней жертвы выпили кровь, — отметил Бледрик и выразительно взглянул на Дьявола. — Вам известно об этом?
— Неизвестно. Зачем вы со мной обсуждаете эти убийства?
Сэр Лукан встал с места. Направившись к окну, рыцарь начал разглядывать проежающие мимо экипажи и проходящих людей. Лицо его исказилось в напряжении.
Глава Совета вызывающе поднял бровь. Ему явно пришёлся не по душе тон рыцаря-командора.
— Говоря о нашем партнёрстве: я хотел бы быть полностью уверенным, что в будущем оно не принесёт никаких неприятностей нам обоим.
Дизраэли ошеломлённо фыркнул. Он явно не ожидал, что сэр Лукан станет подозревать его в убийствах проституток. Обскурант поднялся со стула.
— Вы думаете, что я единственный в Лондоне, кто физически способен на такое? — возмутился старик. — Это мог быть любой низший кровосос.
— Я просто хотел бы убедиться, — спокойно ответил командор. — А обычные вампиры не водятся в Лондоне уже не один десяток лет. Впрочем, эту теорию никто не опровергает окончательно.
Потомственные вампиры не зависели от человеческой крови так, как в ней нуждались заражённые мракобесы. Они могли вовсе не употреблять её. Некоторые предпочитали пить кровь животных. В других вампирских кругах испитие человеческой крови даже было приравнено к табу. Так или иначе, Дюгрей сталкивался с тем, как граф Дизраэли не мог отказать себе в подобном удовольствии. И прикрывать его приходилось самому командору, пряча от взора прочих рыцарей. Только в тех случаях дело не доходило до чудовищного убийства. Максимум до обморока жертвы.
— Весьма нагло с вашей стороны даже допускать такие гнусные заявления в мой адрес, — высказал оскорблённый Бенджамин, после чего тут же направился к выходу.
— Раз так, то вам нечего бояться, сэр граф, — буркнул Бледрик и обернулся к председателю. — Рыцари уже ведут расследование по этому делу. И если вдруг они найдут доказательства чьей бы то ни было виновности — я не стану им мешать.
Граф Дизраэли остановился в дверях. Нахмурившись, он оглядел рыцаря-командора с головы до ног. Под столь пристальным взглядом Дюгрею показалось, будто его окатили ледяной водой.
— Смотрю, вы решили поиграть в доблестного героя, сэр Лукан? — гневно бросил Бенджамин. — Боюсь, что рыцарские доспехи будут стеснять вашу волчью натуру.