IV
Дюгрей и Лиззи неплохо ладили. Конечно, в полном смысле слова отношения эти с трудом было назвать искренними. Необходимо было вымести из них всё коварство и ложь, едва ли этим кто-нибудь из них двоих занимался. Но и в этом случае вряд ли у них оставалось хоть что-то. Незнакомые и таинственные, им оказалось подвластно быть теми, кем и чем вздумается: могли очаровывать друг друга, почти совращать и тут же бессовестно склочничать. Ещё и пугать. В те вечера сэр Лукан не являлся рыцарем-командором, тщательно скрывающим под мундиром хищную натуру, он даже сэром-то не был. Только кавалером в сопровождении прелестной — пусть и диковатой — женщины. Не будь трупа между ними, то встречи их могли оказаться вполне себе сносными.
Мысли о Мартен будоражили Дюгрея — не только тело, но и пылкую душу, над которой он измывался, будто бы держа в заточении. Командор сделался нарочито слепым и глухим, превратил себя в статую, бесчувственную и далёкую от мирских благ. Лукан видел в своём отражении Иуду, ренегата, смертельно одинокого человека, что нёс бремя незримое для других. Он оказался проклятым и нищим на земные радости, сам раскопал себе могилу и поставил крест. Но стоило ему покинуть Вестминстерский дворец, и Дюгрей больше не чувствовал себя столь ненавистным и жалким. Наоборот, рыцарь вдруг находил себя живым и вполне чувствующим. Ему следовало почаще выбираться в мир.
И сосредоточиться на деле. Ему нужен был отчёт о смерти Гитл. Это помогло бы понять наверняка, убивал ли проститутку из Уайтчепела граф Дизраэли. Во всяком случае, на это рыцарь-командор и рассчитывал. Он нуждался в фактах, чтобы затем приступить к действиям. Возникла необходимость разобраться во всём самостоятельно, без вмешательства Кента и остальных членов Ордена. Именно поэтому Дюгрей постоянно отдавал приказы сэру Галахаду, которые, однако, касались преимущественно канцелярской работы. Нужно было занять рыцаря так, чтобы тот не покидал пределы Вестминстерского дворца. Порой командору приходилось выдумывать самые нелепые задания, чтобы занять Гаррисона. Впрочем, чаще всего речь касалась личных поручений, которые виконт Тиберий Бледрик вверял лично рыцарю-командору или же своему кастеляну. Например, написать речь великого магистра для предстоящей встречи с епископами архидиоцезев Уэльса. Или же просто проверить мешок с шерстью на его сидении. Гарри был в первую очередь бойцом и к такой работе никак не мог привыкнуть. Он с трудом складывал слова в выразительные цепочки, отличался нетерпеливостью и прытью. За ним приходилось всё переделывать. Однако выпускать Кента за территорию Вестминстера Лукан не собирался.
Сам Дюгрей Бледрик тоже оказался полностью завален работой. Мятежники никак не унимались. Казалось, будто они всегда были на один шаг впереди Ордена. За Круглым столом сидел предатель — так казалось сэру Лукану. Изменник и отступник затерялся в играх света на эполетах рыцарей. Пособник, что восхотел идеям иноземцев, нежели догматам братства. Но мог ли Дюгрей искать ренегата, когда сам являлся таковым? На это Бледрик мог лишь печально покачать головой.
Однако, как и всякий сторонник непопулярных идей, командор был глубоко убеждён, будто его соображения — истинные. Путь Дюгрея по чужим головам заслужил оправдания самой Богородицы, как и кровь на пальцах. Иное дело бунтовщики: перебежчики и бандиты, которым не терпелось разрушить чужой дом. Проблема заключалась не только в подорванных поместьях всех сторонников англо-афганской войны. Мятежники будоражили умы всех мигрантов и их потомков в Лондоне. Они создали им общего врага, что прекрасно сплачивало некоторые этнические группы, а это, в свою очередь, увеличивало мощь восстания.
И этим врагом являлась королева Виктория.
Сэр Лукан был лично знаком с императрицей, как и с её титулованными отцом, дядей и дедом. Он не раз присутствовал на королевских торжествах в Букингемском дворце как и в качестве начальника охраны, и личного телохранителя королевы, так и в качестве гостя. Виктория знала про тайную деятельность Круглого стола, как и знала про Священный Грааль. Знала и про следующий секрет рыцарей: благодаря испитой из чаши воды рыцари могли жить столетиями, получая по истине нечеловеческие способности. К примеру, бойцы Ордена от довольно тяжких увечий регенерировали за считанные минуты. Помимо прочего, Грааль наделял каждого посвящённого члена Круглого стола силой и выносливостью нескольких мужчин.
Лишь особо привилегированные единицы и близкие к Ордену представители монархии, аристократии и духовенства знали о силе реликвии: королева, архидиаконы, лорды-наместники, арбитры Суда Короны и ещё несколько особо примечательных лиц из знати. Но сама юрисдикция Круглого стола выходила за их рамки. Единственным светским органом, имеющим выборочное влияние на Орден, являлся Совет. Пусть так было и не всегда, но к тому привела довольно трагичная история гибели Эдуарда I, которая доселе окутана тайной.
Кавалеры Ордена во главе с великим магистром Тиберием тщательно оберегали Грааль и не собирались делиться святыней с кем бы то ни было, ведь подобный шаг мог привести к настоящему хаосу.
И однажды это случилось.
Ещё несколько столетий назад Эдуард I Длинноногий, чьё правление привело страну к невероятному взлёту и вполне ожидаемому падению, а также к почти полному покорению Уэльса и Шотландии, открыл тайну не только о священной реликвии. Он обнаружил тварей, тоже Божьих, но более уродливых и опасных, что делили с ним страну — империю, которую король только намеревался построить. Во время восстания в Шотландии восточные и южные общины якобитов обратились за помощью к потомственным обскурантам, проживающим на Высокогорье. И те откликнулись на этот зов, что, в свою очередь, привело ко множествам сражений, одной из которых являлась битва при Стерлинге, в которой мракобесы во главе с Уильямом Уоллесом разгромили многотысячную английскую армию. Тогда ещё могущественные обскуранты не находились на грани вымирания, как сейчас. Они истинно берегли свои историю и яростнее сражались за своё право на жизнь. Тогда-то Эдуард I и прознал про существование вампиров, оборотней и друидов, а после узнал и про особый род деятельности рыцарей Круглого стола. Страшная тайна повергла его в трепет. Он решил явиться на земли гаэлов "Божьим предзнаменованием" и очистить её их же кровью. Однако Эдуард пожелал не только избавить Англию и прилегающие территории от всякого "зверья" и чудовищ. Государь пожелал испить из Священного источника, обретя таким образом бессмертие и гарантированный престол навеки. Именно после этого общие цели рыцарей и самого короля разошлись, когда последний пожелал заполучить Грааль силой.
Король умер. Истории доселе неизвестно, убили ли его рыцари, или, возможно, древние оборотни из кельтских поселений Шотландии отомстили тирану. Поговаривают, что даже после инсценированной казни освободитель и герой Шотландии Уоллес остался жив. Был ли он связан со Святым Граалем? Или не был человеком вовсе?
К счастью, людям свойственно учиться на ошибках своих предшественников. Королева Виктория оказывала государственное содействие Ордену при геноциде обскурантов и поддержанию безопасности внутри страны: способствовала укреплению организационного единства, спонсировала тайную канцелярию, поддерживала связь Круглого стола с прочими силовыми ведомствами и судами. Однако связываться со Святым Граалем она не намеревалась. Конфликт с рыцарями Круглого стола мог повлечь за собой не только нестабильную политическую ситуацию, но и явные угрозы — они являлись слишком опасными бойцами, а потому то была взаимовыгодная сделка.
И теперь виконт Бледрик со своим сыном были всерьёз обеспокоены положением королевы и её безопасностью. Мятежники во главе с Мумтаз Бахш предпринимали попытки покушения на нескольких генерал-губернаторов Ост-Индии. Кто знал, на кого те могли замахнуться в следующий раз?
Рыцарь-командор оказался крайне взволнован: работа, нерешённые дела Ордена, конфликты внутри коллектива и предстоящая встреча с Лиззи. Дюгрей сделался замкнутым после смерти Мэрион: в груди его гнездилась лишь пустота, а любой чувственный отклик эхом отражался от стен, ставшими для уязвлённого сердца командора тюрьмой. Рыцарь стал ропотным, читал Псалмы и заклинания своих предков словно пустые слова, ведь он в них не верил. Но такова была его участь — заниматься тем, во что не веровал, словно слепой, празднующий солнцестояние, но неспособный увидеть его воочию. Теперь же дух Бледрика снова вдруг заворочался, беспокойный и грозный, не давая покоя трезвому разуму. Он не должен был думать о еврейке из Уайтчепела, но мысли путались, плоть не слушала, а душа непростительно и предательски запела. Но под всем этим скрывалось всего лишь любопытством. Так он считал.
Помимо насущных дел, под носом постоянно мелькал сэр Галахад. Как говорилось, Кент был человеком оружия и ненавидел бумажную волокиту. И всячески выказывал своё недовольство рыцарю-командору. Казалось, глупее мешка с шерстью придумать ничего нельзя было. Однако Бледрик продолжал удивлять Гаррисона, осыпая с головы до ног поручениями незначительной важности.
После полудня, когда наступила тренировка бойцов, оба рыцаря явились на ристалище. Рекруты упражнялись. Стоило потянуть носом воздух, как глотка непременно заполнялась запахом пота и пыли. Неустанно лязгала сталь. Ряды бойцов грудились у краёв залы, подпирая стены, но редели ближе к центру, подпуская друг к друга к стойке с клинками. За самим занятием следила леди Ивейна. Не то чтобы Терезу мог кто-то одолеть на мнимом поле боя. Но в присутствии её брата, рыцаря-командора, шансы уменьшались вдвое: никто не хотел иметь проблем с суровым и непрощающим взглядом Дюгрея. Все знали: когда дело касалось его сестрёнки, то сэр Лукан становился излишне придирчивым и строгим к тем, кто хоть как-то взаимодействовал с Тесс. Исключением разве что был Гарри. Окружающим вполне резонно казалось, что командор баловал сестрёнку. Возможно, излишне. Саму Ивейну он душил неоправданной заботой, однако поделать с собой, увы, ничего не мог.
Заметив командора, Кент твёрдой походкой двинулся к нему.
— Сэр Лукан, — Гарри сухо окликнул командора.
— Сэр Галахад. Не ожидал вас увидеть здесь, — сухо отметил Дюгрей, не отрывая взгляда от тренирующихся бойцов. — Надеюсь, вы покончили с делами?
— На самом деле, — начал Галахад и следом кивнул в сторону обратную от рыцарей, — я хотел бы обсудить с вами один вопрос.
Гарри положил ладонь на предплечье командора и сжал его руку, проводив Бледрика в следующий зал для тренировок. Сэр Лукан не стал протестовать. Всё равно разговора было не избежать — рано или поздно терпение Гарри подошло бы к концу. Войдя в комнату, Лукан поправил рукав сюртука, которого касался Кент.
— Я слушаю, — недовольно процедил Дюгрей.
— Я хотел бы заручиться вашей поддержкой в одном деле по поводу Уайтчепела.
Бледрик замер. Он приготовился парировать ворчания Галахада, вступая в очередную словесную перепалку. Гаррисон был бретёром и бунтарём, которого Бледрик научился при необходимости приструнивать и осаждать или же успокаивать, отражая колкие удары, и отступать, планируя следующую атаку. Но к дискуссиям по поводу Уайтчепела сэр Лукан оказался не готов. Эта тема была столь щекотлива, что командор всячески старался избегать любых обсуждений с остальными рыцарями, выступив с освещением проблемы только на заседании самого Совета. Но теперь, когда его застали врасплох прямым запросом, деваться было некуда. И всё же Бледрик попытался.
— Совет вынес своё решение по этому поводу. Слишком явное вмешательство Ордена в убийства может вызвать негодование монарха и парламента. Таковы слова лорда-канцлера.
— Да, но это не дочерей королевы находят в канавах обескровленными, — съязвил Гаррисон.
Дюгрей нахмурился и поднял ладонь, прерывая рыцаря. Тот, как бы пытаясь унять пыл, порывисто выдохнул и сжал кулаки.
— Сэр Лукан, понимаете, лорд-канцлер — человек устаревших взглядов, он не поймёт нас. Виконт вмешивает корону в дела Ордена, приплетает политику, — начал вновь Кент. — Его решения вызывают вопросы. Не только у меня.
— Что вы? У кого ещё? У сэра Гавейна, я полагаю? — с нажимом спросил Бледрик. — Не вижу смысла сейчас обсуждать взгляды лорда-канцлера. Барон Клайв, лорд Рассел, даже сам принц-консорт — все члены Совета, благоволящие вашему достопочтенному Роулендсу, согласились передать дело Скотленд-Ярду.
Сэр Лукан воинственно шагнул вперёд. Многие взгляды своего отца он не разделял, как и другие члены Ордена. Однако рыцарь-командор должен был неукоснительно поддерживать авторитет как лорда-канцлера, так и самого Совета.
— Мы с Джоном хотим провести собственное расследование. Я считаю, что это дело рук обскурантов, но не только.
Бледрик сложил руки на груди, ожидая продолжения рассказа. Брови его невольно скрестились на переносице. Кент подошёл ближе, раскрыв рот, но тут же замолк. В коридоре послышался шум. Мимо спешно пронеслись шаги, и рыцари замолкли, пока тени идущих не исчезли из дверного проёма.
— Я считаю, что мятежники вступили в связь с мракобесами. Представьте, какая это угроза короне, — вновь заговорил Гаррисон, понизив голос. — Однако лорд-канцлер и слышать ничего не хочет об этом.
— Лишний шум в Уайтчепеле только сильнее раздует пожар ксенофобии. Это породит взаимную ненависть, —
— заметил сэр Лукан, насупившись. — Что вы предлагаете, Галахад? Вломитесь в дома жителей в поисках обскурантов? А может, просто сожжёте их? Будете убивать каждого встречного, вдруг среди них затерялись оборотни?
Гаррисон явно не ожидал столь напористого ответа. Несмотря на то, что рыцарь-командор часто принимал позицию Совета, он всегда был готов выслушать альтернативные варианты и посодействовать особо инициативным рыцарям. Он не чурался брать на себя ответственность за их ошибки и умел добиваться у лорда-канцлера и Совета снисхождения по отношению к ним.
— Сэр Лукан, позвольте отметить, что среди тех, кого вы столь рьяно защищаете, могут быть личности, угрожающие всей стране.
— Вы не можете относиться предвзято к людям просто потому, что они отличаются от вас, — ответил Бледрик и с укором указал пальцем на Гарри.
— По-вашему, карательная психиатрия, которой вы подвергаете мракобесов, лучше казни? Скоро все лечебницы для умалишённых окажутся забиты ими. Когда-нибудь они устроят бунт в бедламе и выберутся оттуда.
Что-то промелькнуло в глазах сэра Лукана. Поначалу Гаррисон принял это за гнев, но лишь позже понял, что задел командора за живое. Однако стоило ему замешкать с мгновение, как тот вновь сделался равнодушным и холодным.
— Убивать всех без разбора — тоже не выход. Некоторым из них просто нужна помощь.
— Слышал бы Совет и лорд-канцлер ваши слова.
Дюгрей ничего не ответил и, развернувшись, направился к выходу. Он был не просто раздражён. В нём бушевал гнев. Снова Джон Роулендс промыл мозги Кенту. Что если этой идеей сэр Галахад пробудил желание действовать и у леди Ивейны? Бледрик знал: ненависти Терезы к обскурантам не было предела.
Гаррисон окликнул Дюгрея.
— Ты всегда тщишься делать то, что скажет твой отец. Ты не обязан выполнять его приказы, как пёс, — кинул Гарри в спину Лукана.
Сложно описать, сколь резко произошла перемена в и без того накалённой ситуации. Не успел Галахад договорить, как ему в челюсть прилетел тяжёлый кулак командора. От неожиданности Гаррисон упал на колени, разинув рот. Упираясь ладонями о пол, он потёр челюсть и с изумлением взглянул на рыцаря. Никогда ранее сэр Лукан не решал дела кулаками.
— Следи за языком, Галахад, иначе получишь выговор за нарушение субординации! Ты говоришь с рыцарем-командором, — прорычал Дюгрей и вскинул руки.
— Странно слышать о субординации от человека, который решает рабочие разногласия кулаками.
— Сколько раз я заступался перед Тиберием за тебя? Сколько раз я рисковал своей шеей, спасая тебя? Скажи мне!
Кент молчал, усевшись на пол и изредка качая головой. Рыцарь-командор блуждал вокруг него, яростно размахивая руками.
— Мне постоянно приходилось убирать за тобой и за Джоном, чёрт его дери! И я никогда вам не выказывал по этому поводу.
Сэр Галахад, казалось, не слышал наставника. Щёки его зардели, в угрозе он сжал кулаки. А после вскочил и накинулся на Дюгрея, сбив того с ног. Завязалась настоящая драка. Благородные кавалеры тормошили друг друга, наносили удары с выпадом и катались по полу.
— Я могу больнее, если вдруг захочешь! — вскрикнул Лукан, схватив Галахада за шиворот.
— Да, давай! Попробуй!
Шумные стоны и сбивчивое дыхание доносились из-за двери тренировочного зала. Рыцари сцепились, осыпая друг друга ударами. Бледрик сумел увернуться от кулака Кента и с силой повалил того, накинувшись сверху.
— Вечно ты возишься, слабак, — бросил Дюгрей, отбив очередной удар Гаррисона. — Ты всегда был таким.
— Я тебе сейчас так задницу надеру, что ты ходить не сможешь!
Неожиданно откуда-то сбоку послышался кашель. Рыцари одновременно обернулись и обнаружили в проёме сенешаля де Бразза, что переминался с ноги на ногу. Он взглянул на сломанный у окна стул. Парочка вымпелов упала на пол. Все манекены для тренировок оказались поражены. Одному повезло меньше всего — его голова валялась в другом конце комнаты. Посреди зала Дюгрей навис над Гарри и прижимал одну его руку к полу. Вторую он завёл для удара. Сэр Галахад же в это время пытался сбросить с себя ездока, елозя бёдрами. Сенешаль собрался было уйти, но как он мог исчезнуть, когда в голове крутилось столько вопросов.
— Я могу попозже, если вы, — Пьер с трудом сдерживал смущение и улыбку, — заняты.
Рыцари гневно уставились на него, потом перевели яростные взгляды друг на друга. Сэр Галахад скинул с себя Бледрика. Дюгрей вскочил и принялся поправлять мундир, и натягивать перчатки.
— Мы просто обсуждали... — протянул Кент.
— Да, — подхватил сэр Лукан. — Обсуждали технические разногласия.
Сенешаль кивнул. Его взгляд перескакивал с одного раскрасневшегося лица на другое.
— А! — бросил де Бразза, пятясь к двери. — Я так и подумал, да. Месье Лукан, Месье Галахад.
Пьер поспешно удалился. Потянув за полы мундир, Дюгрей поправил складки под поясом. Проведя рукой по волосам, он аккуратно их пригладил, а затем двинулся вслед за сенешалем. Его за руку поймал сэр Галахад.
— Мы ещё не договорили, — прошипел рыцарь.
Бледрик сбросил с себя руку Кента. Хватка была крепкой, слишком крепкой даже для рыцаря. Но хуже того был полный отвращения взгляд командора.
— Нет. Мы договорили, — прорычал сэр Лукан и ушёл.