IX. Daddy Cool.
— Тебе серьезно нравится Boney M? — скептически спрашивает Хани и смотрит на список песен, который высвечивается на магнитоле. — Modern Talking? Что... a-ha? Сколько тебе... а, ну да.
— Ты имеешь что-то против моей музыки? — Чонгук хмурится, скрещивает руки на груди и с упреком смотрим на няню.
— Мне казалось, что вампир, вроде тебя, будет слушать что-то на подобии классики, — рассуждает Хани и даже не замечает возмущения – ей за дорогой следить надо. Всё-таки, водить при снегопаде в один из самых загруженных предрождественских дней – то еще удовольствие.
— Намджун по классике. Я тоже могу послушать. И если мне двести восемьдесят пять лет, то это еще не означает, что я не могу наслаждаться современными песнями, — всё еще недовольно бурчит и смотрит в окно.
— Спешу тебя огорчить – твой плейлист годов так 80-ых, а сейчас двадцать первый век, — ухмыляется, даже умиляясь такому поведению со стороны Чонгука. Особенно, когда он одет в зимнюю курточку, вязанный синий свитер и теплые штаны. — Я теперь начинаю понимать, почему ты в восторге от "Назад в будущее".
— Ты имеешь что-то против "Назад в будущее"?
— Ни капли, — если бы она ответила что-то другое, то явно бы осталась без драгоценной кровушки.
— И вообще, музыка деградирует. Вот ты знала, что практически все самые популярные песни имеют переход от пятой ноты к третьей, и потом обратно? — он аж попытался повернуться к Хани всем корпусом, несмотря на то, что ему мешает ремень безопасности. — Тебе не кажется это деградацией, что все песни – одинаковые?
Хани уже привыкла к подобным разговорам. Спустя почти два месяца знакомства с Чонгуком не стоит удивляться, что его внезапно прорывает на великие или не совсем великие темы.
— Встречный вопрос. Ты знаешь, что считается, что как раз в 80-ых и 90-ых начала происходить деградация музыки? — выгибает бровь, но всё еще не может хотя бы кинуть взгляд на Чонгука.
— Ты не ответила на вопрос, — сурово подметил вампир.
— Окей, ладно, я не знала таких деталей.
— А вот я знал, — довольно улыбается и в очередной раз напоминает маленького Минхо. — Знаешь, почему так происходило? Я даю тебе возможность немного подумать.
Так, ладно, всё равно никак не заткнет его, хотя вроде бы вопрос интересный. Тяжело вздыхает, действительно задумывается, пока наблюдает за красными фарами машин спереди, новогодним освещением на улицах и падающим снегом.
Чонгук терпеливо ждет, периодически подпевая и даже дергая ножкой под играющий трек Modern Talking "Cheri Cheri Lady". Он выглядел чертовски свежо, хорошо, буквально наслаждался их поездкой, и не стеснялся орать во весь голос припев, словно специально отвлекая. Серьезно, как будто он долбанул хорошей дозы перед выходом, хотя уже как месяц точно не употребляет – Намджун взял его под контроль и теперь заставляет сдавать анализы каждую неделю.
После того душевного разговора под ночным небом, с соплями и салфетками, Чонгук очень изменился. Он перестал срываться на работе, стал намного чаще улыбаться, появляться на публике, проводить пресс-конференции и, конечно же, уделять время Минхо. Он пытался выделить хотя бы один выходной в неделю, чтобы просто быть с сыном.
Подобные изменения объяснялись лишь одним – влиянием ведьминской силы Хани, с которой она, к слову, всё еще не разобралась и никому не рассказала. Даже тете Сонми.
— Хм... Потому что до 80-ых было процветание рока. 60-ые и 70-ые, дух мятежников и бунтарей, грязи в политике, расцвет наркотиков и алкоголя. Первые бунты вампиров и оборотней, — рассуждает Хани, поворачивая руль и перестраиваясь в соседний ряд. — После 80-ых началось быстрое развитие технологий, соответственно, запись музыки упростилась. То есть, 80-ые – где столкнулось старое и новое – дали почву для 90-ых, когда появился пост-модерн, — тормозит на красном и наконец-то может посмотреть на Чонгука, который с еле заметным удивлением не отрывал взгляда от своего водителя. — То есть, мой ответ: ускорение темпа жизни.
— Хорошо. Тогда еще один вопрос тебе, — она, что, на экзамене по истории музыки? — Почему людям нравится слушать миллионы попсовых песен, если они все одинаковые?
— Потому что людям нравится то, что они уже знают, что они уже когда-то слышали. Наш мозг ощущает себя в безопасности там, где ему всё знакомо.
Удивления Чонгука резко сменилось восхищением.
— Откуда ты столько знаешь? У вас в театре особые занятия?
— Хоть я и закончила универ с трудом и на тройки, я всё равно учила то, что меня интересовало, — жмет плечами и плавно газует на зеленый, переключая внимание на дорогу. — И если я обычный человек, то это не означает, что я знаю меньше старикашки-вампира.
— Я, вообще-то, твой работодатель, — любимый аргумент Чонгука.
— А я, вообще-то, в свой заслуженный выходной, везу тебя покупать своему сыну подарок, потому что мой работодатель всё никак не наберется храбрости и не сядет за руль.
Чонгук моментально затих. Хоть его общее состояние улучшилось, всё равно существовали определенные триггеры, на которые он реагировал.
Возможно, Хани сказала лишнего, из-за чего прикусила язык и тяжело вздохнула. Они отлично ладят, шутят друг с другом, и Намджун вообще называет их командой R из покемонов, потому что что-то в них есть такое... неугомонное. Тем не менее, всё равно нужно помнить, о чем говорить можно, а о чем – нет.
— Прости, — извиняется и поглядывает на Чонгука, который задумчиво смотрел в окошко. Он не обиделся, но напряжение всё равно появилось. — Я знаю, что иногда могу не следить за тем, что вылетает с моего болтливого рта.
— Нет, ты права, — он тяжело вздыхает, кривится и откидывается на спинку, а затем смотрит на руль. — Я не могу даже попытаться сесть сюда. Не могу.
— Но ты уже переместился с задних сидений на переднее! — торжественно произносит Хани и улыбается. — Я считаю, что это уже, какой-никакой, прогресс.
— Спасибо за поддержку, — ухмыляется и закатывает глаза.
— Ой, да ладно тебе. У тебя психологическая травма и здесь нет ничего постыдного. К тому же, у тебя есть первоклассный водитель, который еще и бонусом является няней твоего ребенка. Люкс!
Чонгук смеется в кулак, мотает головой и расслабляется. Салон полностью пропитался его одеколоном, смешиваясь с легкими, ненавязчивыми цветочными духами Хани. Атмосфера была не совсем сказочной, но как минимум приятной.
— Так она еще и актриса в театре.
— Ну, пока что я даже ни разу не выступала, так что чуть позже получу титул, — довольно улыбается и вновь тормозит на красный свет. — Я знаю, что тебя взбодрит.
На панели выбирает песню Boney M. "Daddy Cool", и Чонгук моментально закатывает глаза до самого космоса и цыкает так громко, что люди в соседних машинах уж точно услышали его. Он пытается не обращать внимание на Хани, которая подпевает во время женской партии, но дикий смех его выдаёт с потрохами, особенно, когда его водитель начинает дергаться, имитируя танец.
— Я уже говорил, что ты невыносимая?
— А вот мне кажется, что песня отлично подходит тебе. Знаешь, как у разных персонажей есть их темы? Там, тема Индианы Джонса, Джона Уика, Дэйви Джонса, Терминатора. Так вот теперь вот это будет твоей темой.
— Я даже не знаю, оскорбила ты меня или сделала мне комплимент, — ухмыляется Чонгук, но через некоторое время всё равно начинает подпевать.
Через пару минут они уже вдвоем во всю кричали песню, щелкали пальцами под ритм, пытались делать волну, но Хани не могла полностью потерять контроль над дорогой, как бы весело ей не было. Они чередовались от женской партии к мужской и наоборот, смотрели друг на друга, улыбались, смеялись, подыгрывали, и наслаждались.
Не самое новогоднее музыкальное сопровождение, но что-то в этом было особенное.
— Мы приехали, — выключает двигатель, выходит из машины, замечая, как Чонгук сразу же натягивает маску, очки и кепку вместе с капюшоном. — Ни разу подозрительно не выглядишь.
— Я бы и тебе советовал. Последнее время репортеры стали лезть, куда не надо. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня, — прямо чувствуется, как он хмурит брови и сурово поглядывает на Хани.
— Я тебя умоляю. Я скоро стану всемирно известной звездой! Так что смотри, чтобы у тебя не было проблем из-за меня, — фыркает, поправляет куртку и идет нога в ногу с Чонгуком, выбираясь из подземного паркинга.
Внутри ТРЦ самая настоящая сказка: гирлянды, ёлки, снеговики, фотозоны с Санта Клаусом, рождественская музыка, начиная с саундтрека к мультику "Полярный экспресс" и заканчивая Чайковским "Танец фей Драже". Толпы людей, в особенности детей, все бегают от магазина к магазину. Студенты планируют вечеринки, школьники отдыхают, родители пытаются в последнюю минуту отыскать подарок своему чаду.
В группу последних входит Чонгук, который чертовски сильно лоханулся. Даже Хани с Намджуном давно уже придумали Минхо подарок, но его отец как-то замотался.
— Что планируешь взять?
— М-м... я думал статую штурмовика или Железного Человека в полный рост, — задумчиво говорит Чонгук, проходя мимо магазина игрушек и всматриваясь в витрину.
— Слишком просто.
— А ты что ему подаришь? — смотрит на неё сквозь очки, но Хани мотает головой.
Еще чего. Сейчас вот прямо ему и расскажет. Намджун предупреждал, что Чонгук хотел и его расколоть, но не смог – всё-таки, пятьсот лет на этом свете живет и знает все возможные методы изъятия информации.
— И не надейся.
— Я просто... вообще не знаю. Я с ним столько времени провожу, а без понятия, что бы ему понравилось.
— Да ладно. У твоего сына вся комната – это большая подсказка, — вздыхает и смотрит на статуэтки оленей с санями. — Я бы советовала тебе подарить что-то такое, что бы вы могли сделать вместе, — медленно растягивая слова, подсказывает Хани, но Чонгук не догоняет.
— Например?
О, Боже. Он, вроде бы, умнее Хани, нет?
План был таков: Чонгук всё выбирает сам. Намджун твердо дал понять, что в этот раз никакой помощи.
Но Хани не может! Она смотрит на немного растерянного Чонгука, который последний раз выбирал своему сыну подарок, разве что, год назад. Он просрал его День Рождения, он забыл обо всех возможных праздниках, и сейчас, когда у него появился шанс, он пытается выбрать самый лучший, самый интересный и идеальный подарок для Минхо. Только вот он настолько критичен к самому себе, что попросту теряется, смотря на витрины.
Помоги ему.
А что еще остается делать?
— Ладно, — тяжело вздыхает и скрещивает руки на груди. — Я помогу тебе. Но не говори об этом Намджуну. Он сказал, что хочет, чтобы ты сам подумал своей тыковкой.
— Тыковкой? — ухмыляется и наклоняет голову, смотря на Хани.
— Ладно, не тыковкой! Это моя интерпретация, окей? И вообще, я дословно не помню, что там Намджун говорил.
— Хани, не теряй мысль.
— Пошли, — берет его за локоть и тащит внутрь магазина. Чонгук ничуть не сопротивляется и позволяет управлять собой аж до самого отдела Лего. — Ну? Теперь что-то прорисовывается в голове?
— У него и так много наборов.
— Да, но..., — Хани достает с нижних полок огромный набор по Звездным войнам, с трудом удерживая двумя руками, и показывает Чонгуку. — Вот этот набор – его мечта. Он просто с ума сходит от него, но причина, по которой он не хочет его – будет собирать сам. Если ты обещаешь, что ты соберешь его со своим сыном, то я отдаю тебе этот подарок.
Чонгук хмурится, забирает коробку и с легкостью вертит её одной рукой, как будто она не весит десять тысяч миллионов килограмм. Рассматривает изображение, читает описание, оценивает фигурки, которые входят в набор, слегка трясет, чтобы прикинуть, сколько внутри деталек, хотя на коробке и так написано.
Но затем, он поднимает взгляд на Хани. Как же жаль, что из-за очков нельзя различить его эмоции.
— Ты планировала подарить ему это?
— Ну... да. Еще и собрать, но ладно уж, я же, всё-таки, просто няня...
— Ты не просто няня, Хани, — улыбается Чонгук, подходит ближе и сжимает плечо. — Ты моя спасительница.
— Да-да-да, уже слышала, — ухмыляется и закатывает глаза. — Покупай его и не думай. "Звезда смерти" – прекрасный подарок. Минхо будет рад и удивится, потому что я уверена, что он не говорил тебе, как же сильно хочет его.
Чонгук отпускает Хани, вновь смотрит на набор и мотает головой. Возможно, он был тронут.
— Да. Спасибо тебе большое.
Пару минут, и они уже вышли из магазина с огромной коробкой Лего. Затем упаковали в красивую, рождественскую оберточную бумагу, завязали бантик и аккуратно положили подарок в багажник прежде, чем сесть в машину.
— Ты... как всегда спасаешь, — улыбается Чонгук, снимая очки и маску.
— Пф, еще бы, такую-то глупую тыковку не спасать, — ухмыляется и пристегивается, пока ощущает на себе недовольный взгляд вампира.
— Мне тебя вонючкой называть?
— Уже и пошутить нельзя, Боже, какие мы неженки, — театрально цыкает и закатывает глаза, на что Чонгук слабо хихикает и тоже пристегивается. — Включай свою музыку, тыковка.
— Ох, ты когда-то доиграешься...
Выезжают на забитую машинами дорогу под приятную мелодию Smalltown Boy от Bronski Beat. Опять-таки, не самая рождественская музыка, но Чонгук кивает в ритм, расслабляется и даже стучит ножкой. Вообще, забавно, что он кайфует от 80-ых. Хани никогда бы не подумала, да и ни один журнал или газета или любая статья в интернете о Чонгуке не предоставляла подобной инфы.
— Для меня важно это Рождество, — говорит Чонгук, задумчиво смотря в окно. — Первое Рождество без Лиа, и я очень переживаю, что Минхо не понравится. Я хочу, чтобы он ощутил сказку, повеселился... Так хочется дать ему сразу всё, вообще всё, что он только захочет.
— Ты так его любишь, — с неожиданной нежностью говорит Хани, на что Чногук удивляется. — Ты очень хороший отец. Я просто помню, как ты можешь себя ненавидеть. Ну, плакать там, реветь мне на ухо...
— О, Боже, всё, — он сразу же начинает смущаться и отворачивается.
— Соплями измазывать, слюнями.
— Перестань, Хани! — он удрученно стонет и скрывает лицо за своими ладонями.
— М-м-м, вампирские слезки.
— Ты не-вы-но-си-ма.
— А ты – глупая тыковка.
Чонгук тяжело вздыхает, смеется и мотает головой. Он давно смирился с поведением Хани, знает, что с ней бесполезно спорить, да и ему особо-то и не хочется. Было такое ощущение, что их общение позволяет ему хоть немного расслабиться, быть самим собой, ничего не скрывая. Уж вряд ли он может услышать подколы от слишком вежливого и добродушного Намджуна.
— Спасибо тебе. Я правда очень благодарен, — откидывается на спинку и поворачивает голову к Хани, которая всё еще сосредоточена на дороге, крепко сжимая руль.
— Обращайся, — улыбается и подмигивает.
— Но, что ты теперь подаришь Минхо?
— За меня не переживай, у меня куча вариантов, — на самом деле, нет. — Я передам через Намджуна и...
— Ты точно не можешь с нами отпраздновать?
Чонгук звучал хоть и не очень опечалено, но, всё же, в его голосе чувствовалась грусть. Он уже раза три приглашал отпраздновать Рождество, Минхо же – десять, а Намджун, опять-таки, как джентельмен, услышав отказ, сказал, что всё понимает.
— Прости, Чонгук, но всё еще нет, — вздыхает и перестраивается в соседний ряд. — Я хочу побыть с тетей Сонми. У меня только-только начались налаживаться с ней отношения. Мы хотя бы стали общаться без скандалов и криков, — ухмыляется и поворачивает на улицу, которая ведет к дому Чонов. — Ничего не можем обсудить, ведь и я занята театром, Минхо и мастерской, а она, да и... в общем, прости.
Закусывает щеку, вспоминая, что главная причина, по которой ей чертовски необходимо провести Рождество с тетей Сонми – разговор про то самое. Хоть и после той ночи возле дома Чонов ничего больше не происходило из ряда вон выходящего, но периодически Хани просыпается с почерневшими руками и глазами, в поту и с тяжелым дыханием.
— Я понимаю. Жаль.
Чонгук выдергивает из раздумий, заставляя Хани нахмуриться и кинуть на него удивленный взгляд.
— Жаль?
— Да, жаль, — он глубоко вздыхает и совершенно спокойно смотрит на своего водителя. — Ты стала частью нашей семьи, так что мне жаль, что ты не сможешь отпраздновать с нами.
Чувствуешь?
— А... эм... э-э-эм... кхм... мы приехали.
Хани растерялась, не знала, что ответить, ведь... что-то было не так. Признаться, она в жизни не ожидала, что сможет услышать от Чонгука нечто подобное, вообще.
Да, они сблизились, да, они, вроде как, стали хорошими друзьями, но...
Чонгук заметил, что что-то не так, но, наверное, из вежливости или из-за собственного смущения, решил не поднимать заново вопрос. Он просто отключил свой телефон от магнитолы, убрал ремень безопасности, открыл дверь и уже собирался выходить, но Хани, всё же, решила немного прогрузиться.
— Мне тоже жаль, Чонгук.
Он застыл и посмотрел на своего сегодняшнего водителя через плечо. Можно сказать, он был рад хоть какому-то отклику.
— Откроешь багажник?
— Да.
Чонгук хлопает дверью, забирает подарок и вновь подходит к Хане, слегка наклоняясь. Подобная поза для прощания уже стала привычной для обоих, когда она сидит за рулем, а он улыбается и проверяет, пристегнуты ли ремни безопасности и всё ли в порядке.
— Спасибо еще раз. И... с Рождеством.
— И тебя с Рождеством, Чонгук.
Как только она выезжает за ворота, слышит, как пищит индикатор топлива. На приборной панели загорелся значок, обозначающий, что бензин на исходе, и надо бы подзаправиться.
Но ты ведь хочешь отпраздновать с ними.
Да, хочет.
Ты боишься говорить с тетей Сонми.
Да, боится.
Ты боишься своей силы.
Конечно! Кто бы не боялся?! Особенно после того, что она сделала с бедным Чонгуком. Вампиру почти триста лет, а он разрыдался прямо перед няней своего ребенка! Ему полегчало, но он явно сделал это не по своей воле.
Тебе надо научиться контролировать себя.
Она не против, но кто ей тогда найдет учителя? Голос в голове не очень-то мобильная штука для поиска.
Помнишь, что тебе сказали во сне?
Такое забудешь... Да и, что там помнить? Несколько слов, вырванных с контекста. Сколько бы не пыталась, ничего не может воспроизвести в памяти, да и заново попасть в тот сон не может, как бы она не хотела.
Научиться, смириться, открыть, принять... она всё это уже сделала. Что не так?
Если бы ты приняла, ты бы не боялась.
Тяжело вздыхает, заезжает на заправку и выходит из машины, борясь с желанием закурить. Платит за несколько литров, покупает еще жвачку и чашку кофе. Садится обратно, пристегивается, выезжает и закуривает.
Проблема в том, что кроме голоса в голове, никто больше не может дать нормальные советы касательно её внезапной принадлежности к ведьмам.
Юнги, может, поймет и не выдаст, но, наверняка, будет относиться с подозрением и, возможно, чересчур заботливо.
Намджун будет удивлен, хоть и пообещает, что никому не расскажет. И, в принципе, он один из лучших вариантов, потому что у него явно есть связи и опыт, но Хани не на том уровне дружбы с ним, как, например, с тем же Чонгуком.
Чонгук отпадает сразу же, ведь неизвестно, насколько хорошо он отреагирует. Учитывая, что, вроде как, дети тянутся к ведьмам, что ведьмы влияют на настроение, что, по сути, они могут манипулировать людьми, оборотнями и вампирами в своих целях, то он уж точно не обрадуется и подумает над тем, чтобы по-настоящему выкинуть Хани из своего дома, и в этот раз навсегда.
Хёрим очень хорошая подруга, простая и честная. Они часто выпивали вместе, делились житейскими проблемами, и однажды она даже приходила на концерт в клуб, но... Хёрим не тот оборотень, кому можно довериться.
Минхо... Минхо ребенок. Он слишком мал, он слишком наивен, слишком... ребенок. Не хочется взваливать на него такую ношу.
Тетя Сонми остается, пока что, единственным вариантом, потому что есть небольшая вероятность, что всё это как-то связано с родителями Хани. Сила ведьмы передается по наследству, так ведь? Неужели, мама или папа были из рода ведьм или колдунов? Значит, может ли быть, что их убили?
Не грузи себя.
Да, верно. Чем больше вопросов, тем больше Хани начинает нервничать. Неизвестность всегда пугала, в особенности, тайна смерти родителей. Почему-то тетя Сонми не хочет ничего говорить.
Всё будет хорошо, всё правда будет хорошо, нужно только...
Не бояться самой себя.