X. Last Christmas.
— Прости, милая, но я не могу тебе ничего рассказать.
Чего и стоило ожидать, в принципе.
Они сидят за накрытым столом, где можно найти как обыкновенные блюда для людей, так и для вампиров. Тетя Сонми попивает кровавое вино, Хани полощет рот символичным шампанским. С колонок, к которому был подключен виниловый проигрыватель, доносятся рождественские мелодии от Френка Синатры. За окном падает снег.
— Можешь сказать почему? — ничуть не злится, разве что, немного расстраивается.
— Я понимаю, что ты очень надеялась узнать ответы, — понимающе улыбается тетя Сонми и ставит бокал на стол. — Ты очнулась после Дохена, ты пошла в театр, ты начала меньше курить и пить. Я понимаю, что всё это, возможно, казалось для тебя визитной карточкой, но... я очень сожалею. Я не могу тебе рассказать. Пока что.
Хани слишком много раз слышала отказ, чаще всего в грубой форме, и, возможно, поэтому она принимает ответ, кивает и залпом выпивает бокал шампанского. Не потому что расстроена, а потому что ей нужно немного алкоголя для храбрости.
Время пришло. Она очень долго думала над этим, она обязана всё рассказать.
— Тетя Сонми... я...
От резкого звонка аж подпрыгивает на стуле и хмурится, раздраженно выдыхая и желая убить того, кто решил так вовремя набрать, но как только достает телефон с кармана брюк, моментально успокаивается.
— Кто там? — интересуется тетя Сонми.
— М-м-м... Минхо. И он звонит по видео.
— Наверное, хочет поздравить тебя с Рождеством. Он такой золотой мальчик, — улыбается вампирша и делает еще несколько глотков. — Я могу выйти...
— Нет-нет! Я сама выйду, покурю заодно.
— Как скажешь.
Добрая и милая тетя Сонми – очень непривычная тетя Сонми.
Хани проводит пальцем по экрану в тот момент, как выходит на балкон и кое-как накидывает на себя новое, черное кожаное пальто, что она купила на днях. Радуется, что не поленилась и сделала легкий макияж, а волосы заколола крабиком, оставляя несколько локонов у лица. Вместо домашних футболки со штанами, надела серый свитерок с бежевыми брюками.
Но сигареты доставать не спешит – Минхо смотрит в камеру и широко улыбается, как только у него на экране отображается Хани.
— Привет!
— Привет-привет! Чего такой счастливый, м?
— Я только что открыл подарки! Представляешь, папа подарил мне целый набор! "Звезду смерти"! Представляешь?! — он аж задыхается и пытается фронтальной камерой показать коробку, которая была среди разорванной упаковочной бумаги. — Посмотри, какой он огромный!
— Вау! Как неожиданно! Никогда бы не догадалась, что твой отец подарит именно это, — пытается сдержать смех, зная, что она стоит на громкой связи, а значит, Чонгук её прекрасно слышит. — Какой же твой папка молодчина, знал, что подарить своему сыну.
— Нет, ну... я... в общем, я догадываюсь, откуда он узнал, — шепотом говорит Минхо. — Спасибо.
Слишком умный ребенок. Интересно, в кого?
— А мой подарок как тебе?
— Очень круто! Я всегда хотел какие-то необычные шахматы. Правда не знаю, что конкретно это за армия...
— Так, дай вспомнить. Я сама точно не помню, но вроде это китайская армия, — кивает, надеясь, что ответ удовлетворит любопытного Минхо. — Доска из очень хорошего дерева, легкого, так что можешь носить в свой шахматный клуб и хвастаться перед всеми.
— Спасибо, Хани! — он смеется, но вряд ли будет так делать. Он слишком стеснительный и скромный. — Дядя Намджун подарил мне целых три игры на приставку! Одна по Звездным войнам, вторая по Мстителям, и даже гонку от Hot Wheels, где есть все модельки! Представляешь! Я еще не играл, но я уверен, что там будут те же, что и у меня.
— Первое, что я сделаю, когда мы встретимся – мы сыграем в эту игру, — Хани пыталась не сильно быть взбудораженной от какой-то игры, но она не могла ничего с собой поделать. Увидеть на экране модельки машинок, которые есть у неё самой, так еще и сыграть ими – невероятные технологии!
— Обязательно! Смотри еще, какую я чашку подарил папе.
Камера трясется, когда Минхо перемещается по дому, и, судя по фону, он был на кухне. На экране появляется чашка с надписью "I Love You 3000". Откуда-то она знает эту фразу, но не может вспомнить, откуда...
А затем, у неё перед глазами появляется сцена из Мстителей, где маленькая дочка Тони Старка говорит ему эту фразу, и Хани даже не знает, какая конкретно реакция была у Чонгука от такого подарка.
— Могу поспорить, Чонгук разрыдался.
— Нет, — улыбается Минхо и поглядывает в сторону. Видимо, его отец что-то пробурчал. — Но ему очень понравилось. Он сказал, что теперь постоянно будет из неё пить, — довольно улыбается и явно гордится выбором.
— А что досталось Намджуну?
— О-о-о!!! Сейчас! Дядя Намджун, можно твои ключи? — на пять секунд отворачивается от камеры, а затем показывает связку ключей с маленьким брелком в виде милого грибочка.
Хани не сдерживает смеха.
— И Намджун будет это носить?!
— А что тут такого? — щурится вампир и появляется на фоне Минхо, который ширко улыбался. — Мне очень понравилось, между прочим, и я никогда его не сниму, — забирает ключи и сразу же исчезает.
Как же жаль, что Хани не наблюдает всё вживую!
— Обязательно проверю в следующий раз, как мы встретимся с мистером Кимом.
— Но, Хани, я и тебе приготовил подарок. Дядя Намджун с папой тоже. Так что из-за того, что тебя не было, мы тебе их отправили, — говорит быстро, не давая возможности перебить.
— В смысле? Ты о чем?
— Пап, объясни, пожалуйста, — говорит Минхо, явно не зная, как ответить и исчезает с экрана. Возможно, он был слишком воодушевлен для последовательного изложения мыслей.
Вместо младшего Чона очень быстро появляется какой-то уж сильно недовольный, возмущенный и даже раздраженный Чонгук. На какую-то секунду он зависает, рассматривая Хани, но затем хмурится еще больше и вздыхает.
— Уважаемая Со Хани, у меня к тебе есть вопрос.
— То, что я подписала твой подарок как "Глупой Тыковке" – это всё идея Намджуна.
— Неправда! — слышится за кадром.
— Дело не в этом, хотя мы чуть позже это обсудим. Хани, где ты его откопала?
— Если ты говоришь об эксплозивном наборе Лего ДеЛориана из "Назад в будущее", который, кстати, можно собрать в три разных версии из трех разных фильмов, то я вообще не имею понятия, о чем ты, — ухмыляется, жмет плечами и пытается не смотреть в камеру.
— Хани.
— Ладно-ладно, — закатывает глаза и кривится. — Я купила в том гиковском магазине, где и модельку ДеЛориана. Всё таинство сломал!
— Хани, — он тяжело вздыхает, сглатывает и мотает головой, как будто он недоволен.
— Хочешь сказать, что тебе не понравилось?
— Да мне... очень понравилось. Боже, её можно собрать в три версии, — он даже показывает три пальцы, будто Хани не знает, как считать, — из трех частей! Та там даже есть специальных механизм, который поворачивает колеса, как будто она летит. Я уже молчу про фигурки Марти и Дока, и разные факты, которые вставили в инструкции, — на какую-то секунду, Хани подумала, что телефон заново оказался у Минхо. — Я даже не знал, что такой набор существует.
— Да-да-да, я, как Санта Клаус, приношу чудеса в ваш дом.
Чонгук фыркает, но радости от этого не убавляется. Глаза буквально светятся, он в таком же восторге, в каком Минхо от своего набора, и если бы Хани была в момент распаковки подарков, она бы с удовольствием сделала несколько фотографии выражения лиц семейства Чон.
— Как Намджуну мой подарок?
— Он в восторге от сертификата в спа-салон.
— Да-да-да! Намджун! Это чтобы ты отдохнул от своего надоедливого начальника! — кричит так, чтобы её услышали, и видит, как на фоне появляется сам Намджун, смеется и с благодарностью кивает. — Уж я-то знаю, как сложно работать на мистера Чона.
— Я всё еще здесь, — недовольно говорит Чонгук, но затем отвлекается и смотрит куда-то вниз: наверное, к нему подошел Минхо и что-то шептал. — Да, точно. Хани, через десять минут под твоим домом будет мой водитель, он привезет тебе подарки и заберет в центр города, где открыли каток.
— Что?
— Можешь, конечно, не ехать, хоть и Минхо будет очень расстроен..., — жмет плечами Чонгук и смотрит в другую сторону, не стесняясь использовать своего сына для шантажа.
— Я же говорила, что я не смогу, — вздыхает и хочет потянуться за сигаретой, но вновь одергивает саму себя. — Да и ты не боишься, что там будет очень много людей, которые смогут вас узнать?
— В том-то и плюс. Слишком много людей. Никто не будет обращать на нас внимания, если мы не будем его привлекать, — совершенно спокойно отвечает Чонгук, сменяя игривость на более серьезный и мягкий тон. В нем таилась немая просьба, чтобы Хани, всё же, согласилась и приехала, но он не знал, как правильно попросить, учитывая тот слегка неловкий диалог в машине. — Может, ты подумаешь? Я не думаю, что Сонми будет против.
— Но... я не умею кататься на коньках.
Чонгук смеется, и с такого ракурса его клыки кажутся настолько острыми, что могут пробить экран.
С чего вдруг она вообще засматривается на них?
— Мы научим, если ты согласишься. Да, Минхо?
— Обязательно.
Соглашайся.
Но как же тетя Сонми? Хани столько ждала этого момента, она так долго репетировала разговор, она не могла перестать думать о том, что вот-вот узнает правду, что вот-вот раскроет свою тайну, что вот-вот её жизнь поменяется вспять!
Ты же хочешь.
Ты очень хочешь.
Хани сдается.
— Ладно. Хорошо. Но если я что-то сломаю...
— ...то мы вправим, — ухмыляется Чонгук и начинает смеяться, когда на лице у няни расцветает ужас и боль, как будто бы ей прямо сейчас вдавливают кость. — Тогда будем ждать тебя там.
— Хани, не опаздывай! — кричит Минхо и явно убегает одеваться.
— Спасибо, что пригласили, — улыбается Хани и достает сигарету, закуривая при всё еще включенной камере. — А вы как доедите?
— Намджун не пил, так что он будет водителем.
— Боже, и водитель, и первый помощник, и лучший дядя в мире. Нужно было подарить ему десять сертификатов, — ухмыляется и делает затяжку, когда Чонгук цыкает и практически рычит. — Вам тоже надо отдохнуть, мистер Чон.
— Разве что от тебя.
Хани театрально втягивает в себя воздух, на что Чонгук тяжело вздыхает.
— Вот такая вот благодарность за ДеЛориан, да? Вот так вот? Вы, мистер Чон, очень пренебрежительны со своими сотрудниками.
— Да? А Вы, мисс Со, очень невыносимы.
— Глупая тыковка.
— Вонючка.
— Ах ты...
Стук в дверь балкона отвлекает от последующих взаимных комплиментов, и когда Хани замечает тетю Сонми, то вопросительно хмурится и приоткрывает дверь. Лучше, наверное, чтобы она не видела и не слышала, как её падчерица общается с великим начальником Чон Чонгуком.
— К тебе там приехали, просят выйти.
— Спасибо, секунду, — кивает, улыбаясь, и когда тетушка Сонми исчезает, Хани уже готова вернуться к высокоинтеллектуальной беседе, но Чонгук отключается.
Вот же ж.
На самом деле, ей даже интересно, что там за подарки. Зная Минхо, он придумал что-то очень милое и невинное, Намджун – смесь полезного с приятным, а Чонгук... честно, понятия не имеет, что он задумал. Табличку на дверь с огромной надписью "ВОНЮЧКА"? Набор для душа, куда также входят зубная щетка и паста?
Открывает дверь и видит знакомого водителя, который держал в руках две коробки маленького и среднего размера, а также нечто плоское, больше всего напоминающее обычную картонку или настенные часы. Всё было красиво упаковано, обернуто бантиками и подписано.
— Добрый день, мисс Со. Мистер Чон, младший мистер Чон и мистер Ким пожелали передать Вам подарки, — чересчур официально говорит водитель и протягивает всё, что он привез. — Также, я хотел сказать, что буду ждать Вас внизу.
— С-спасибо... эм...
— Можете называть меня Хюнджэ.
— Спасибо, Хюнджэ, я через минут пять выйду.
Тетя Сонми всё еще сидела за обеденным столом, попивая вино и кушая свои блюда. Постоянно кому-то отписывала в телефоне, но подняла заинтересованный взгляд, когда Хани аккуратно положила все подарки на диван.
Ничего не говоря, она встала и подошла, скрестив руки на груди, и, слегка приподняв бровь, смотрела на свою падчерицу, которая почему-то гипнотизировала коробочки.
— Чего не открываешь?
— Так странно получать подарки от Намджуна, Чонгука и Минхо.
— Чонгук распорядился, чтобы всем работникам были доставлены символичные подарки, например, плед и свечки, так что не удивляйся, — ухмыляется тетя Сонми и садится на диван. Она ничего не берет в руки, но по её взгляду видно, что ей жуть, как любопытно всё раскрыть.
Хани решает начать с самого маленького подарка, к которому прикреплена небольшая, белая бирочка с надписью "Моему хорошему другу", и от этого аж сердце вздрогнуло. Не может сдержать улыбки, когда открывает, а затем и вовсе ахает.
Подвеска с маленькой гитарой.
— Боже, какая прелесть!
— Минхо?
— Да! Блин! Где он это достал? — рассматривает со всех сторон, подмечая, что гитара не акустическая, а электро. — Поможешь надеть?
После недолгих махинаций, у Хани на шее красовалась крохотная гитарка, но она уже готова носить её до конца своей жизни. Первый подарок от маленького Минхо! Никто не сможет переплюнуть. Даже если там от Чонгука чек в сто тысяч миллионов долларов, то его сын всё равно победил.
Затем приступает к коробке побольше, где написано "Для честной и трудолюбивой. Намджун.", из-за чего смеется, но тоже чувствует мягкое тепло, что медленно окутывает.
Как и предполагалось. Полезное и приятное. Наушники от Маршала, стильные и качественные. У Хани и так есть наушники, но маленькие, вакуумные, да и старые. Намджун словно прочитал её мысли и подарил то, что ей и требовалось.
Отдает тете Сонми на оценку, которая кивает и ухмыляется, наверняка думая что-то хорошее о своем коллеге. Остался последний, от Чонгука, который он, конечно же, подписал очень поэтично: "Джессике Джонс".
Хани не знает, что там, но начинает догадываться, из-за чего волнение пробирается всё глубже и глубже. Это очень похоже на пластинку.
Пытается аккуратно разорвать упаковочную бумагу, развязать бант и... черт возьми.
Виниловая пластинка "Бриолина" японского, мать его, производства! Одно из лучших качеств, одна из лучших записей, да и... откопать подобное практически невозможно, если только не выискивать на сайтах или в аутентичных магазинах-подвалах, где продаются раритеты.
Он... запомнил?
— О-о-о, а это случайно не один из твоих любимых мюзиклов? — спрашивает тетя Сонми и указывает на изображение Джона Траволты и Оливии Ньютон-Джон.
— Да. Да, это оно, — не сдерживает нервного смешка, рассматривает пластинку со всех сторон, боясь открывать и снимать защитную пленку. Ценник есть, но Чонгук замазал маркером цифры. — Да как... как...
— Хочешь послушать? Я не против.
— Нет. Мне надо ехать. Меня ждут, — виновато смотрит на тетю Сонми, потому что она ведь обещала, что будет всю ночь праздновать и общаться с ней, да и Хани самой себе пообещала, что сегодня всё выяснит. — Прости.
— Побежишь к Минхо и Чонгуку? — ухмыляется вампирша, встает с дивана и помогает убрать весь мусор, что остался после распаковки. — Можешь не отвечать. Чонгук даже меня упрашивал, чтобы я позволила тебе отпраздновать с ними, но... мне было приятно, что ты настолько хотела побыть со мной, что отказала маленькому Минхо. Самовлюбленно, не спорю, но... такая уж я.
Тетя Сонми и вправду стала менее суровой, жестокой, грубой, она будто растаяла и вернулась в то время, когда Хани была совсем маленькой. Она улыбалась, совсем не пугала ни ростом, ни клыками, ни зрачками – она была спокойной и, можно сказать, счастливой.
Хани разделяет её настрой. Давно не ощущала себя настолько дома, как последние несколько недель.
— Я хотела с тобой поговорить, и... мы ведь семья?
Тетя Сомни улыбается и, ничего не говоря, просто подходит и обнимет падчерицу, тяжело вздыхая.
— Беги. Я не хочу сверхурочных от Чонгука за то, что я тебя задержала, — ухмыляется и подмигивает.
Тебе надо торопиться.
Да, точно. Потом обо всём подумает. И про подарки, и про просьбу Чонгука, и про внезапно сентиментальную тетю Сонми. Время идет, может, они уже на пути к катку, а Хани даже не вышла.
Рекордно быстро заново надевает пальто, шарфик, зимние ботиночки, кидает телефон в карман брюк и вылетает из квартиры, чуть не забыв ключи. Выбегает под снегопад, выпуская со рта пар, прыгает в машину, встречая улыбку Хюнджэ и рождественскую музыку из радио.
До центра совсем недалеко, хотя Хани точно не знает, где открыли каток, но она полностью доверилась водителю, который, кстати, видел её пьяной прямо вот на этом самом сиденьи. Неловко.
Людей на улице не так уж и много, хотя моментами можно было заметить группки уже пьяных, но очень веселых студентов. Люди выходили и заходили в кафешки, рестораны, фотографировались посреди улицы, стояли под фонарями и ловили снежинки ладошками. Окна в домах горели, где-то вместо теплого, желтого света или же холодного белого мигали гирлянды.
Хотелось, чтобы день длился вечность.
Доезжают не так быстро, как Хани надеялась, ведь везде сплошные пробки. Водитель желает хорошо провести вечер, потому что на этом его сегодняшние полномочия окончены, и он торопится к своей семье. Когда Ауди отъезжает, Хани оглядывается, замечая толпы и очереди на каток, не зная, где конкретно искать Чонгука, Минхо и Намджуна, ведь у неё ни сверхчеловеческого слуха, зрения и прочих прелестей, которыми награждены оборотни и вампиры.
Наверное, стоит написать или позвонить.
Холодно, конечно, несмотря на приятный запах еды и глинтвейна, что доносился с небольших домиков, поставленных специально вокруг, чтобы все могли насладиться праздником и разнообразными вкусностями.
Пробиваясь сквозь толпу, Хани добралась до катка, где все ездили по кругу, смеялись и радовались, пропитываясь рождественской атмосферой и восхитительной музыкой, по большей части состоящей из джаза и саундтреков к новогодним фильмам.
Но среди всей этой вечно движущийся толпы не было ни Чонгука, ни Минхо, ни Намджуна. Класс.
Гудки в телефоне не означают ничего хорошего, и что делать – неизвестно. Разве что просто ждать и...
— Хани!!!
Не успевает развернуться на голос Минхо, как он обнимает её сзади, прижимаясь так крепко, что она не может и шагу сделать. Но когда младший Чон её отпускает, то можно насладиться его красными щечками, шапкой, слегка запотевшими и съехавшими очками, счастливой улыбкой и зимним нарядом.
— Привет-привет! А я уж думала, что не найду вас. Намджун, привет, — кивает подошедшему вампиру, который всё так же восхищал своим деловым костюмом, пальто и шарфом. — А где Чонгук?
— Пошли, он занял очередь, чтобы покататься.
Минхо берет Хани за ручку и моментально начинает рассказывать, как же замечательно они провели время с дядей Намджуном и папой. Асами приготовила столько всего вкусного, и она тоже оставила небольшой подарок для Минхо в виде целого пака из 10 бутылочек бананового молока.
Затем, он рассказал, что Чонгук подарил Намджуну фотографию, где они вдвоем во время открытия SSS, а Намджун подарил Чонгуку странную фигурку, значение которой Минхо не знает, но помнит, что папа очень обрадовался.
Конечно же, стоит взять это во внимание.
— В общем, всё было круто, да. Жаль, что без тебя, но ничего страшного. Я помню, ты говорила, что не умеешь кататься на коньках, да?
Минхо явно употребил слишком много сахара сегодня. Учитывая, что до полночи не так далеко, то у него организм немного в шоке.
— Это еще мягко сказано, — нервно смеется и с ужасом поглядывает на каток.
— Не бойся, я тебя научу. Уж я-то знаю, что это такое – ломать руки и ноги. Не самая приятная вещь, — с видом знатока говорит Минхо. — Меня папа когда-то научил, так что я смогу научить тебя.
Если честно, ей всё равно, кто будет учить – главное не вывихнуть себе конечности и не разбить лоб о холодный лед.
Приблизившись к очереди, Хани всё еще не могла узнать Чонгука, но Намджун уверенными шагами прорывался сквозь, открывая дорогу. Ему можно было довериться. Никто не обращал внимания на высокого вампира, ведь всем куда интереснее были их собственные пары, да и вовремя ухватить возможность попасть на каток.
— Вот ты где, — говорит Намджун и кладет ладонь на плечо Чонгуку, который тут же разворачивается.
Удивительно, но он выглядел менее презентабельно, чем его верный помощник. Черное пальто, под которым обыкновенная черная худи, джинсы и боты. На лице была черная маска, какую он взял чисто на всякий случай, но при этом глаза сверкали под рождественскими огнями и будто бы насыщались светом.
Да, вид не СЕО компании по производству спорткаров, но так даже лучше. Меньше внимания. К тому же, он всё равно оставался таким же симпатичным и милым, особенно, когда улыбнулся, заметив Хани.
Воу, что? Милым?
— Хани! Прости, что не брал трубку – я забыл включить звук после ужина, — Чонгук жмет плечами и немного поправляет маску.
— Ничего страшного. Как продвигаются дела с очередью?
— Я сумел пока что зарезервировать только два места. Еще два никак не могу – протиснуться нереально, даже если ты сверхсильный вампир, — ухмыляется Чонгук. — Минхо, пойдешь с Хани?
— Да, конечно.
— А-а-а... давайте, может, я во второй пойду? — вновь нервный смешок, на что Чонгук щурится. — Пусть Минхо покатается с Намджуном, может?
— Но я ведь...
— Думаю, ты вряд ли сможешь удержать Хани, если она вдруг начнет падать, — рассуждает старший Чон и смотрит на слегка расстроенного сына. — Как насчет того, чтобы вы с Намджуном показали ей самый настоящий мастер-класс? М?
— Мне слишком мало платят...
— Эй! У тебя и так есть сертификат в спа-салон, хватит с тебя, — хмурится Чонгук и в шутку толкает смеющегося Намджуна в плечо. — Так что, Минхо?
— Хм... я попытаюсь выложиться на полную, но я понимаю, что ты вряд ли сможешь повторить некоторые мои движения, — всё еще не выключая режим зазнавшегося специалиста, жмет плечами младший Чон. Яблоко от яблони.
— Куда уж мне, — хихикает Хани.
Намджун с Минхо отправляются надевать коньки, а затем выходят на каток. Оба чувствуют себя уверенно на льду, даже не смотрят себе под ноги и машут Хани с Чонгуком, которые встали у бортика, наблюдая.
— Так..., — Чонгук прочищает горло и облокачивается локтями о перила, — тебе понравился подарок?
— Словами не описать, — улыбается и повторяет позу старшего Чона. — Если бы не каток, я бы сейчас сидела дома, попивая вино, и слушала бы пластинки вместе с тетей Сонми.
— Я рад, что тебе понравилось, — на его лице улыбка, и жаль, что её не видно за маской. — Я помню, ты когда-то говорила, что у тебя есть проигрыватель дома, вот и решил, что лучше подарка не будет. После того, как я увидел ДеЛориан, то я начал сомневаться, что смогу переплюнуть.
— Ну, это да. Кстати, а что за фигурку тебе подарил Намджун, м?
— Я не буду отвечать, — резко говорит Чонгук и выпрямляется. — Тебе это знать не обязательно.
— Теперь мне стало еще интереснее!!! — она пытается словить его взгляд, но он лишь хмурится и смотрит в сторону.
— Я же сказал. Нет.
— Хм, — Хани задумчиво щурится и обхватывает пальцами подбородок. — Слушай, если это фигурка... ну... какая-нибудь коллекционная и развратная, то я не буду тебя осужда...
— О, Боже, почему ты подумала именно об этом?! — у Чонгука на лице что-то схожее с отвращением и легким смущением.
— Это единственное объяснение, почему ты не хочешь говорить – стыдишься чего-то грязного.
— Ничего я не стыжусь, — он вновь смотрит на каток, как самый строгий и внимательный охранник, который пытается выловить нарушителей, и прячет ладони в карманы пальто.
— Чонгук, я видела, как ты рыдаешь...
— Я же просил! — возмущается и обиженно смотрит на Хани, которая пытается сдержать смех.
— А еще, как ты вырываешь мою дверь в машине.
— О, Боже, — он прикрывает ладонью глаза и мотает головой со стороны в сторону, явно жалея обо всём и сразу.
— А еще, как ты пел и танцевал у меня в машине.
— Так, это другое.
— Ты же понимаешь, что я могу спросить у Намджуна, — выгибает бровь, скрещивает руки на груди и с ухмылкой смотрит на Чонгука.
— Он ничего тебе не расскажет.
— Ты уверен?
— Нет, — абсолютное смирение.
— Тогда рассказывай.
— Какая же ты..., — пальцами трет виски, сдерживаясь, чтобы не обматерить Хани с головы до пят.
— Да-да-да, невыносимая вонючка, — машет рукой, не очень-то и удивляясь. — Слышала миллион раз, придумай что-то новое, или глупой тыковке не под силу?
Чонгук очень очень тяжело вздыхает, практически стонет из-за безысходности и невозможности отделаться. Сам виноват же. Но, тем не менее, спустя целую минуту молчания, он сдается.
— Ладно. Я расскажу, но если ты обещаешь не подкалывать меня, хотя... конечно, ты будешь меня подкалывать, это же ты.
— Обещаю до Нового года не упоминать, — и это правда. Серьезно, она готова на всё, лишь бы узнать очередную тайну Чонгука.
Он взлохмачивает волосы, вновь облокачивается локтями о бортик катка, машет проезжающим мимо Минхо с Намджуном, и всё еще собирается с силами. Да что там такое вообще?!
— Знаешь, что такое ДНД?
— Эм... ну-у-у... слышала, но никогда не пробовала. Как в "Очень странные дела"?
— Да. Намджун подарил мне 3D-фигурку... о, Боже, я всегда говорю, что пожалею об этом, но всё равно говорю! — как будто сам с собой разговаривает, тем самым вызывая улыбку. — 3D-фигурку моего персонажа из ДНД. Да, я когда-то играл в ДНД, когда оно только появилось, с Тэхеном, Чимином и еще парочкой друзей.
Чонгук скрещивает руки на груди и явно не хочет наблюдать метаморфозы на лице у Хани, которая открывает рот, почти ахает и охает, затем прикрывает ладонью шок, пытается что-то сказать, но толком никаких слов выдавить не может.
Так-так-так, то есть, Чонгук, вот этот вот Чонгук, когда-то сидел где-то в подвале с другими вампирами или людьми или оборотнями, разложив карту, кидал кубики и вживался в роль своего персонажа?! Если вспоминать сериал, то там дети даже одевались в магов или воинов, выделяли целые вечера и дни для ДНД.
Хани готова отдать всё, лишь бы посмотреть на Чонгука в костюме волшебника.
— Ты же понимаешь, да, что мне очень интересно узнать, что за персонаж у тебя был, — пытаясь оставаться спокойной и собранной, говорит Хани и внимательно смотрит на Чонгука. — Может, это был какой-то киборг из будущего? Веселый и пьяный бард? Сильный и непобедимый королевский рыцарь?! Дракон?! ВАМПИР?!
— Нет! Всё! Достаточно! Больше ничего я тебе не расска...
— Чонгук придумал получеловека, полукошку под именем Аима, — совершенно спокойно выдает Намджун, медленно подъезжая к Хани и ужас какому смущенному Чонгуку. — Да, с ушками, с хвостом, класс колдуна, — ухмыляется вампир, пока его друг прячет лицо в ладонях. — Там такую историю Чонгук придумал, можно целую книжку написать. Да и отыгрывал он персонажа на все сто.
— Ты тоже играл с ними?!
— Нет, но мне посчастливилось когда-то понаблюдать. Чонгук ужасно любил ту кампанию, поэтому я попросил Тэхена, который на тот момент был ДМ-ом, и он любезно предоставил мне описание персонажа, — мило улыбается, получая искреннее наслаждение, практически садисткое, понимая, что выдает Чонгука с потрохами.
— Не может быть!!! Кошко-девочка?! Чонгук, ты отыгрывал кошко-девочку?!
— Я отказываюсь от комментариев, отстаньте!
— Так, а кто такой ДМ? — не обращая внимания на по-детски возмущенного Чонгука, спрашивает Хани у Намджуна.
— ДНД-мастер. Тот, который ведет игру, придумывает мир, задания разные, врагов и, конечно же, имеет описания всех персонажей на руках, — в своей излюбленной, деловой манере отвечает Намджун.
— Я убью Тэхена, — шипит Чонгук.
— Я обожаю Тэхена! — улыбается Хани и, всё-таки, не может сдержать смех. — Жалею, что лично с ним не знакома.
— Чувствую себя голым.
— Да ладно тебе, что здесь такого? — Хани дружелюбно хлопает его по плечу, на что Чонгук никак не реагирует. — Не вижу ничего постыдного. Вот я вообще в настольные игры никогда не играла, — разве что в те, где надо пить и творить всякую дичь, но не при Минхо. Кстати, о Минхо. Хоть он и не брал активного участия в беседе, а просто стоял рядом и слушал, ему явно было безумно комфортно и хорошо. — Как ты? Устал?
— М-м... немного. Хочу пить, — он поднимает взгляд на взрослых, и когда Хани уже собирается воспользоваться возможностью не выходить на каток, её опережает Намджун.
— Мы пока возьмем что-то, отдохнем, а вы покатайтесь, может?
— О-хо-хо, мы сейчас покатаемся, — ухмыляется Чонгук, и в этот раз его клыки играют запугивающую роль. — Пошли, вонючка.
Ой, не к добру это. Но она всё равно ни о чем не жалеет!
Намджун с Минхо снимают коньки и исчезают в толпе, пока Чонгук с Хани переобуваются, только вот им не удается ступить на каток – выезжают машины для восстановления льда, тем самым заставляя всех толпиться у бортиков.
Стоять в тишине не особо интересно, хотя не было ощущения, что Чонгук обиделся. Он просто был напряженным, поэтому хотелось немного разбавить обстановку, что у Хани получается лучше всего.
— Кошко-девочка. Вау.
— Ты же обещала, — устало вздыхает Чонгук, но Хани тут же машет головой.
— Я не издеваюсь и не подкалываю. Это правда круто, интересно, необычно. Я понимаю, что твоему имиджу строгого начальника не подходит пункт в биографии о ДНД, но, я думаю, если бы ты об этом рассказал обществу, то многие бы приятно удивились, — жмет плечами и облокачивается о бортик, чувствуя, как люди буквально заставляют вжаться в него.
— Об этом... знают только близкие друзья, — тихо говорит Чонгук и тоже пытается не быть раздавленным.
Близкие друзья? То есть, они теперь близкие друзья? Вообще, было бы странно, если бы они не были, учитывая, что между ними происходило. Хоть они и знают друг друга меньше полугода, но людей всегда сближают стрессовые ситуации, верно?
Хани не знает, как реагировать. С одной стороны, ей очень приятно слышать подобное от Чонгука, ведь она и не надеялась, что они смогут сблизиться настолько, что она будет рыгать в его туалет, а он плакать ей в ухо. При первой встрече чуть не лишил её жизни, а сейчас он рассказывает ей, как когда-то играл в настольную игру, где нужно применять не только актерское мастерство, но и фантазию.
Вампиры – очень разносторонне развитые существа. У них достаточно времени попробовать всё в мире, и не стоит удивляться, что у Чонгука столько увлечений, о которых он забыл из-за работы и трагедии.
Он любит музыку, любит эпоху 80-ых, любит шутить и смеяться, любит машины, игрушки, любит быть ребенком и, конечно же, очень любит своего сына. Возможно, в нем куда больше тайн, чем Хани может предположить, но ей... нравится раскрывать и узнавать Чонгука.
Облизывает губы, выдыхает пар со рта, ощущая желание перекурить. Наблюдает за тем, как чистят лед, слушает музыку, рассматривает упавшую снежинку на рукав пальто и думает.
В голове тихо, и это означает, что Хани должна действовать только по своей воле. Может, она торопится или принимает поспешные решения, но ей хочется, чтобы Чонгук тоже знал, что она ему доверяет.
— Я часто слышу голос в голове, — выдает, не смотря на Чонгука, но чувствуя его удивленный взгляд на себе. — Чужой. Он говорит со мной периодически, как будто у меня гребаная шизофрения, хотя кроме слуховых галлюцинация других признаков у меня нет. Я..., — она вздыхает, закрывает глаза, собирается с мыслями и сглатывает. Как же сложно говорить об этом вслух, черт возьми. Она же наверняка звучит, как умалишенная. — Я никому не говорила об этом, никто не знал. Голос был со мной с самого детства, и он мешал мне, поэтому, я затыкала его музыкой, а потом, когда появился Дохен, сигаретами и алкоголем, иногда даже... наркотиками, легкими. Смешно, легкие наркотики. Кто вообще это придумал?
Опять скачет с темы на тему. Нужно быть более сосредоточенной, Хани!
— Сейчас... у тебя тоже голос в голове? — осторожно спрашивает Чонгук, но не выглядит напуганным или напряженным. Всё такой же спокойный, правда, немного взволнованный.
— После Дохена он стал... менее агрессивным. Я прислушиваюсь к нему, хотя и не часто слышу, — облизывает губы и тяжело вздыхает. — Я... я не сумасшедшая, Чонгук.
— Я знаю, Хани, знаю, что ты не сумасшедшая, — понимающе отвечает и, на удивление, совсем не источает враждебность. — Голос ведь... не вредит тебе?
— В том-то и дело, он словно показывает мне правильный путь, подсказывает, оберегает... и очень злится, если я его не слушаю.
Рассуждать вслух действительно очень странно, но всё словно по-тихоньку проясняется, когда вылазит наружу, и о проблеме... если это так можно назвать, знает кто-то еще.
Чонгук молчал, смотрел на неё и о чем-то думал, а затем мягко коснулся ладони, чтобы Хани наконец-то подняла на него слегка растерянный и обеспокоенный взгляд. Он выглядел удивительно серьезно, но при этом в нем ощущалась поддержка и нежелание отпускать.
— Я никому не расскажу, обещаю. Ни Минхо, ни Намджуну, ни Сонми. Никому.
Почему ощущается такое облегчение? Почему на душе внезапно стало так спокойно? Как будто кто-то сдавливал все её внутренности очень долго, но в какой-то момент решил отпустить.
Невероятные ощущения, из-за которых Хани слабо смеется.
— Спасибо.
— Тебе спасибо. Я рад, что ты настолько доверяешь мне, — Чонгук крепче сжимает ладонь, улыбается одними лишь глазами, и неотрывно смотрит.
— Правда, я не знаю, что это, откуда это. Может, у меня и вправду какая-то болезнь, а я просто не знаю?
— Нет, — он мотает головой. — У тебя всегда стабильное сердцебиение, я не чувствую в тебе опасных патологий, ты абсолютно здорова. И ты не сумасшедшая, Хани, — он смотрит прямо в глаза, согревая бордовым. — Я обещаю, что помогу тебе разобраться с голосом, если ты захочешь заглушить его, но... ты сказала, что он помогает тебе?
— Можно и так сказать.
— Хм, а еще ты сказала, что он стал менее агрессивным после Дохена, да? — Чонгук выгибает бровь и задумчиво щурится. — Возможно, то, что я помог тебе избавиться от его яда, повлияло?
— Ты так спокойно говоришь об этом, как будто голос в моей голове – это нормально, — горько ухмыляется и замечает, что машина вот-вот исчезнет с катка, а всех желающих и готовых покататься начнут запускать.
— Может, это ненормально, — беспечно жмет плечами и кивает, — но я прожил слишком много лет в этом мире, чтобы называть тебя сумасшедшей только из-за того, что у тебя есть голос в голове, который, к тому же, не вредит, а помогает, — ухмыляется и всё еще не отпускает руку.
— Спасибо. Спасибо, что... не считаешь меня больной на голову.
— За такое не благодарят.
— Я хотела поговорить сегодня об этом с тетей Сонми. Правда, мне совсем чуть-чуть страшно, что она может как-то не так отреагировать, — вздыхает, не понимая, откуда такая меланхолия. — Что, если она вызовет какие-то службы? Что, если голос действительно показывает, что со мной что-то не так?
— Хани, — Чонгук заставляет посмотреть на себя, крепче сжимает руку и нежно улыбается. — Помни, пожалуйста, что ты всегда можешь расчитывать на меня. Голос у тебя в голове или нет его – плевать. Ты успела доказать, что заслуживаешь помощи. Ты отдала мне подарок Минхо, ты позволила ему прогулять школу, ты всегда готова была приехать, если понадобится. Ты абсолютно нормальная, здоровая и не сумасшедшая, и я уверен, что Сонми отреагирует так, как надо, и ни за что в жизни не навредит тебе, — Чонгук выдыхает, опускает взгляд, почему-то смеется и жмет плечами. — Ты же помнишь, что я сказал? Ты – часть нашей... моей семьи. Поэтому не бойся обращаться ко мне за помощью.
Чувствуешь?
...
Чувствуешь?
Нет.
Чувствуешь?
Нет-нет-нет.
— К-каток. Каток уже почистили.
— Точно! Идем, сейчас я тебя научу, я тебя так научу, — у Чонгука резко меняется настроение, и он, наверное, вспоминает, что, вообще-то, хотел отомстить.
Хани не может думать, она не может следить за тем, как они выезжают вместе с толпой, как она чуть не падает, как Чонгук пытается научить её, аккуратно придерживая за талию, за руки, как он встает спереди и требует взять его за плечи, объясняя, как нужно двигаться ногами.
Сердце стучит так сильно, что ей становится жарко.
Внутри всё горит, как будто она выпила сразу три литра текилы, как будто под ребра поместили невероятно сильные сабвуферы, которые включили на полную мощность. Не может разобрать, что это... нет, может, просто не хочет признавать, не хочет даже задумываться над этим!
Хани старается обращать внимание на слова, а не на голос Чонгука, старается повторять, а не любоваться движениями Чонгука, старается держаться, а не крепче сжимать ладони Чонгука.
Всё как будто поменяло перспективу по одному щелчку пальцев.
Да что же это такое, блять?!
По катку внезапно разносятся приятные ноты синтезатора и легкого барабана, на что Чонгук радостно расширяет глаза и открывает рот.
— Да это же... это же...
— Твоя любимая музыка 80-ых, да? — устало вздыхает Хани, не в силах разделить воодушевление – она с трудом может устоять на ногах, как физически, так и морально. Зачем она вообще на это согласилась? — Wham! "Last Christmas"?
— Да!
Чонгук начинает подпевать, на его лице столько эмоций, он буквально проникается песней и продолжает вести Хани в своеобразном танце. Как бы ей не хотелось продолжить мучаться в тишине и собственных мыслях, которые она считает недопустимыми, она должна была понимать, с кем вышла на каток.
— Я знаю, что ты знаешь эту песню.
— Я не буду подпевать.
— Та ладно тебе, — улыбается Чонгук и начинает петь первый куплет, с удивительной точностью ловя все нужные ноты. — Ну, давай, Хани.
Легко ему говорить. Он не вкладывает все свои силы в одно единственное движение, не смотрит себе под ноги каждую долбанную секунду, и... и... не борется сам с собой прямо здесь и сейчас!
Она ничего не может сделать, потому что Чонгук поет прямо ей на ухо.
Хани чертовски сильно фальшивит, не попадает в ноты, иногда глотает слова, и ей абсолютно всё равно, но зато Чонгук заливисто смеется и буквально задыхается.
Хани тоже должно быть весело, и она бы сейчас точно так же веселилась, полностью доверив свою жизнь Чонгуку, но... что-то не так, что-то неправильное происходит, и она обязана это остановить!
Он берет её за две руки, начинает ехать задом, заставляя смотреть только лишь на себя, всё еще подпевая и пританцовывая. Чонгук не отрывает взгляда, следит, чтобы его партнерша не упала, но при этом он явно наслаждается их поездкой.
Может, всё не так уж и плохо, но она всё еще не может сосредоточиться, особенно, когда они начинают кружиться, как будто вместо катка появилась карусель. Никакой тошноты нет, с вестибулярным аппаратом хорошо, но вот... с сердцем нет.
Кто-то задевает Чонгука, кто-то, кто едет мимо, случайно толкает в спину, и он чуть не падает на Хани, которая, испугавшись, что потеряет свою единственную опору, и, всё-таки, разобьет себе голову, хватается за Чонгука, крепко-крепко обнимая, и застывает, пытаясь удержать равновесие.
Каким-то чудом они не упали, но...
Черт возьми.
Чонгук решает выпрямиться, чтобы ровно встать на ноги, и не отпускает Хани ни на секунду, но... никто из них не ожидал, что они окажутся слишком близко друг другу, настолько близко, что их замерзшие носики разделяет разве что одна единственная маска.
Черт возьми.
Хани не может очнуться. Она рассматривает снежинки, что притаились на длинных, густых ресницах и пышных волосах; любуется таинственным переливом яблочно-красного и розовато-малинового; различает узкие зрачки, которые ничуть не пугали, ассоциируясь не с опасной змеей, но с милым, пушистым котиком; втягивает приятный и знакомый аромат одеколона, который проникал намного быстрее пряного запаха глинтвейна.
Они смотрели друг на друга, и для Хани всё вокруг будто затихло, исчезло. Каток опустел, музыка сменилась тишиной, и единственное, что позволяло ей держать связь с реальностью, держать силу, которая начала просыпаться так же внезапно, как и тогда – её собственное сердцебиение.
— Тебе так страшно, что я могу слышать твой быстрый пульс, — ухмыляется Чонгук.
Да. Страшно. Очень-очень страшно.
— Я... я п-просто устала, — прочищает горло, пытается немного оттолкнуться от Чонгука, который позволяет, но всё равно придерживает, чтобы Хани не упала. Он выглядел намного спокойнее, так, словно всё нормально. — Я больше не выдержу эти коньки. Пошли обратно, — ноет искусственно, играет, чтобы он ничего не заподозрил.
И Чонгук верит.
Фыркает, смотрит, как на проигравшую, но всё равно смеется, забавляясь с поведения Хани. Он не выглядел смущенным, ситуация не казалась ему неловкой, в их объятиях он не видел ничего такого.
— Ладно. Поехали, слабачка.
Лучше не спорить. Нет сил спорить.
Возвращаются к Намджуну с Минхо, которые стояли с почти пустыми, бумажными стаканчиками, и Хани ненадолго приходит в себя, потому что появляется возможность отвлечься.
Они начинают бродить по ярмарке. Выигрывают призы, покупают леденцы, фотографируется с декорациями, слушают музыку, шутят, общаются. Всё в порядке. Атмосфера всё еще сказочная, вокруг всё еще падает снег, радость не исчезает и... всё в порядке.
Но...
Почему?
Смущение не сравнимо ни с Дохеном, ни с другими парнями; сердцебиение намного быстрее, чем при первом поцелуе; желание остаться в объятиях пугает. Всё было впервые, всё произошло так быстро, но повлияло на Хани настолько сильно, что в какой-то момент перемену заметили.
— Всё хорошо? — спрашивает Минхо, дергая за ручку. Смотрит на неё такими невинными глазами, слегка обеспокоенными и немного уставшими.
— Да. Вымоталась...
— Может, напоследок покатаемся вместе?
— Д-да. Только, если ты обещаешь не отпускать меня.
Во второй раз не так страшно, да и Минхо успокаивает. Он катается намного медленнее, не увлекается музыкой, не танцует и не поет, и объясняет удивительно хорошо и кристально ясно. На своем примере показывает, как нужно ставить ноги, и рассказывает, как его учили в детстве.
Как только у неё начало получаться, расслабление окутало тело и сердце вернулось к прежнему ритму, но она слышит смех, красивый, мелодичный, задорный смех, и не может не посмотреть в сторону Чонгука.
Чувствуешь.
Смирение наступает вместе с пониманием, что впервые в жизни голос не спрашивает, но утверждает.
The End of PART I.