Твоя душа. | TOM 3

Я изучила одно за эти три года: моя мать спала с мужчинами, которые имели хорошую прибыль. Каждый день, когда отца не было дома, приходили мужчины в дорогих костюмах, либо престижно одетые. Как я об этом узнала? Просто я иногда подглядывала в коридор с дверного проёма.

Следующий день. Я вновь проснулась с ужасным желанием рассказать все отцу, но совесть и страх просто не позволяли это сделать, только из-за слов матери. «Если ты не хочешь, чтобы я сделала самоубийство и чтобы твой отец оставил тебя, ты будешь молчать».

Одно это воспоминание вызвало мурашки и дрожь по моему телу. Мое тело заставило себя встать с кровати и выйти из комнаты. Мой папа работал, а мама отдыхала на диване в гостиной. Я это поняла только по тому, что оттуда доносились голоса с телевизора. Мои ноги направились туда. Входя в эту комнату, мои глаза приземлились на Кассандру.

— Мам, скажи честно, зачем ты спишь только с богатыми мужчинами?

На мой вопрос она замерла на мгновение, после чего подняла свой взгляд на меня.

— У них можно потом выпрашивать деньги. Но я люблю твоего отца, и все, что его держит рядом со мной, это ты. Я совсем не хотела тебя рожать, моя дочь была незапланированной беременностью. И только с помощью тебя я смогла задержать Ричарда рядом с собой, ведь раньше у нас было много ссор. Но мне нужны деньги, нужно то, что не может дать нам твой папочка. — Кассандра опустила взгляд на экран телевизора, откидываясь назад на спинку дивана.

Мои руки сжались в кулаки, моя ненависть к матери была невыносимой. От ее слов мне хотелось лишь придушить женщину чем-то.

— Значит, ты меня не любишь? — мой голос слегка сломался, пока я пыталась сдержать эмоции, а возможно, даже слёзы. Но они были признаком моей слабости, поэтому я никогда не показываю их этой ненормальной.

— Ты умная, Дженнифер, мне это нравится. — Женщина даже не подняла взгляд с экрана.

Боясь прорваться через горечь, мои ноги вынесли меня в ванную. Словно последние островки поддержки, мои руки уперлись в края раковины, чтобы удержать себя на плаву и не рухнуть в океан боли. Я была выскочкой. Моя родная мать использовала меня ради своего блага... Это ранит намного больше, особенно когда я вижу, как на улице играют дети, смеются со своими матерями. Я не понимала, почему у других все так хорошо, а у меня — только пустота и боль. Каждое их весёлое лицо кажется намёком на то, что я потеряла. Воспоминания о том, как могла бы быть счастлива, одолевают меня, и на сердце появляется тяжесть. Они бегут, обнимают своих мам, а я стою одна, сжав кулаки, чтобы скрыть свою душевную боль. Их радость — это для меня как удар в самое сердце. Я мечтаю о тех беззаботных моментах, которых мне так не хватает, о настоящей любви и поддержке, которых так жаждет моя душа. Каждый смех на улице напоминает мне о том, что всё могло бы быть иначе, и это делает меня ещё более уязвимой.

Взяв шампунь, я в ярости бросила его в стену. Это был порыв, вызванный агрессией и несправедливостью всей этой ситуации. Словно препарат мог бы избавить меня от боли и разочарования. Я ощущала себя беспомощной, как будто вся жизнь накрыла меня волной негативных эмоций. Все происходящее казалось несправедливым, и мне не хватало сил справиться с этим.

Крики внутри меня искали выход, и, может, это был всего лишь момент слабости, но он стал символом того, насколько я устала. Я знаю, что нужно находить другие способы выражать свои чувства и справляться с трудностями. Но в тот момент мне просто нужно было выпустить пар. Я надеюсь, что смогу найти более конструктивные пути, чтобы справляться с эмоциями и не давать злости брать верх.

Да, в сердце моей ненависти к матери не было места для желания ее мучительной погибели. Я оказалась в замкнутом круге эмоций, как кошка, вырвавшая мне язык — чувствовала себя беспомощной, не способной выразить то, что на самом деле переживала.

Эти противоречивые чувства словно терзали меня изнутри. Я злилась и обижалась, но в глубоких недрах души понимала, что не хочу ей зла. Эти ощущения скрывали в себе не только боль, но и страх, что я сама запуталась в этих отношениях.

Мне нужно было найти способ отпустить этот гнетущий гнев и простить, чтобы двигаться дальше. Я знаю, что необходимо работать над собой, чтобы избавиться от этой внутренней борьбы и попытаться наладить контакт. Спокойствие и понимание — вот к чему я стремлюсь, несмотря на всю эту замешанную эмоциональную кашу. Понимая, что в свои всего четырнадцать лет я слишком маленькая, слишком слабая, чтобы хоть что-то изменить. Это ощущение беспомощности сдавливало мне грудь, словно невидимая рука сжимала сердце. Я понимала: остановить мать — эту холодную и жестокую женщину — от её измен и постоянных манипуляций невозможно. Мои слова, мои попытки — будто разбивались о стену равнодушия и безразличия. Внутри меня бушевал шторм: злость на мать за её предательство, горечь от предательства собственного доверия, страх потерять отца и отчаяние, что всё то зло, что творилось вокруг, невозможно остановить. Но даже несмотря на всю эту боль, где-то глубоко в душе тихо звенела хрупкая надежда — надежда, что однажды я смогу изменить что-то в этой жизни, хоть сейчас и чувствовала себя запертой в клетке отчаяния.

Смотря в зеркало напротив себя, мой взгляд зацепился за тёмно-карие глаза, уже опухшие от слёз. Я даже не заметила, как они потекли снова — горькие, непрошенные слёзы, которые хотелось остановить, но не могло. Волнистые, тёмные волосы мягко спадали на плечи, будто утешая меня своим тихим шелестом. Губы, окрашенные в нежный клубничный цвет, были слегка приоткрыты, и нижняя дрожала — дрожь, рожденная от подавленных эмоций, от боли и бессилия, которые так трудно было сдержать. В этот момент я почувствовала, что внутри что-то ломается, и слёзы — это единственное, что может выпустить наружу всю ту тяжесть, что давила на моё сердце.

Когда наступало время ближе к ночи, и папа уже был дома, я сидела у себя в комнате и рисовала в своём блокноте — это была моя маленькая отдушина, способ забыться хотя бы на немного. Вдруг услышался тихий стук в дверь.

— Входите, — сказала я, не отрываясь от рисунка.

В эту же секунду в комнату вошёл Ричард. Он подошёл ко мне, сидящей на кровати.

— Привет снова, доченька... Я должен уехать... — его голос был спокойным, но в моём сердце ударила тревога.

Мои глаза расширились от шока, воспоминания о выходках матери пронеслись в голове, словно целый фильм.

— Что? Постой, куда? Почему? — голос дрожал, рука отпустила карандаш, который всего пару секунд назад сжимала.

— Не переживай, Дженнифер. Я просто услышал легенду о городе, где живут настоящие вампиры. Как ты знаешь, я не самый лучший журналист в компании. Мне нужна новость и доказательства, чтобы начальник дал мне большую зарплату...

— Пап, ты даже не знаешь, где этот город, он может быть где угодно в Великобритании. — страх прокатился по телу, будто горький шоколад на языке, заставляя сердце биться всё быстрее.

— Мой метод — искать. Уже послезавтра я уезжаю. Прости, я постараюсь как можно скорее вернуться. — Он мягко погладил меня по волосам, потом направился к выходу. Но я резко позвала:

— Пап! — он замер, обернулся и посмотрел на меня своими тёплыми глазами.

— Будь осторожен...

— Конечно, доченька. Спокойной ночи. — С этими словами он вышел, оставляя меня одну с болью и страхом, что сжимали сердце.

— Сладких снов, — тихо прошептала я сама себе, откладывая блокнот и карандаш на тумбочку.

*ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ*