Твоя душа. | TOM 3

Я просыпаюсь, начиная вставать со своей кровати. В этот момент чувствуя, как робкая уверенность покидает меня, сталкиваясь с реальностью: мои ноги резко подкосились под тяжестью страха. Смотрев вниз, я осознаю внутреннюю пустоту. Глядя на разлагающееся тело, я ощущаю, как паника поднимается из глубины души, вызывая дрожь. Глаза расширяются от шока, а сердце колотится в унисон с нарастающей тревогой. Поднимая взгляд вверх, мои глаза видят Кассандру, и в этот миг все мои надежды на спасение сметаются.

— Дженнифер, ты закапываешь саму себя в эту пропасть.

Эти слова звучат как приговор. Боль пронзает всё тело, и разум начинает медленно погружаться в туман. Слезы наполняют глаза, переполняя меня чувством безысходности. Я не могу дышать, и веки начинают закрываться, словно в попытке уйти от этой невыносимой реальности.

— Проснись.

В этот момент мои глаза открываются, но вместо облегчения я вновь оказываюсь в мире, полном страха и неуверенности. Соскальзывая с кровати, я проверяю ноги, пытаясь понять, где находится граница между сном и явью. Слыша крики и ругательства за дверью — они становятся звуковым фоном моей растерянности. Ватные ноги, будто лишённые силы, направляются к двери. Я дёргаю за ручку и выхожу, но тут же моё сердце пропускает несколько ударов; боль перекрывает все чувства.

Отец ругается с мамой, но что-то в их голосах ощущается странно. Я чувствую, как страх сжимает мою грудную клетку, когда вижу, что он собирает вещи — это предвестник неизбежного. Мамина попытка его остановить звучит, как слабый призыв к спасению, но она бессильна.

— Кассандра, ты понимаешь, каково мне узнать, что ты спала с мужчиной ночью прямо возле меня?!!

Его гнев не пощадит никого. Сердце сжимается, когда я осознаю, что в этом конфликте я лишь тень. Ричард потянулся к своему кошельку и положил его в сумку, а я, как будто в последнем отчаянии, ставлю под сомнение своё существование.

— Ты не понимаешь! Мы... можем это обсудить!!!

Как много невыраженного звучит в её словах, но, не будучи услышанной, я тихо произношу:

— Папа...

В тот момент, когда они слышат мой голос, невыносимая тяжесть на душе отступает чуть-чуть. Но вскоре Ричард наклоняется ко мне, и его слова снова становятся ножом, втыкающимся в моё сердце.

— Доченька, моя родная... Папа уезжает.

Попытки сдержать слёзы превращаются в бой с самими собой, и всё внутри меня разрывается от непредсказуемой боли. Ком в горле растёт, напоминая мне о той уязвимости, которая приходит, когда ты боишься потерять того, кто так важен.

— Надолго? — спрашиваю я дрожащим голосом, который выдает мою слабость. Я словно возвращаюсь к детству, где страхи казались невыносимыми, но теперь они обретали четкие очертания.

— Навсегда. Но я буду всегда рядом с тобой, не переживай. Мы будем встречаться после твоей школы, гулять и тому подобное.

Его слова звучат как обманчивый утешающий шепот, но одно слово — навсегда — пронзает мою грудную клетку, как нож. В этот момент мир вокруг рассыпается, и я остаюсь одна с этими чувствами, наедине с отчаянием и страхом.

Мой отец в последний раз поцеловал меня в макушку головы, и этот нежный жест запечатлелся в сердце как последний луч света перед наступлением тьмы. Он уходит в коридор, а с ним уходит и надежда. Я сжимаю руки в кулаки, как будто это может придать мне сил, и рванув в коридор, словно бросаю вызов судьбе.

— Пап, прошу, не уезжай... — моё сердце разрывается, когда я ловлю его запястье, надеясь остановить его хотя бы на мгновение. Страх останавливает время — неужели это действительно происходит? — Забери меня с собой, умоляю...

— Я не позволяю тебе этого, Дженнифер. — Эти слова звучат как рука, сжимающая меня в тиски, а голос Кассандры — как холодный шёпот демона, лишающий надежды.

— Прости, Дженнифер... Будь хорошей девочкой. — Ричард обнимает меня, и это похоже на прощание, которое не должно происходить. Слезы стекают, как дождь на стекло, и нижняя губа дрожит, выдавая мою уязвимость. Он наклоняется, чтобы прошептать мне что-то на ухо, и его слова режут горло: — Запомни, ты не такая как твоя мама.

Пока он открывает входную дверь, время кажется совершенно неподъемным. Я тянусь за ним, но дверь захлопывается прямо перед моим носом, как будто мир хочет заточить меня в эту тюрьму боли. Мои ноги подкашиваются, а я падаю на колени, ощущая, как земля уходит из-под ног. Смотря на свои руки, я понимаю, что я настоящая, что эта боль поразительна и до безумия реальна.

Я оборачиваюсь к Кассандре, и внутри меня происходит борьба: страх, гнев, предательство. С трудом поднимаюсь на ноги, но желание отстраниться от этого многоголосья заставляет меня подойти к ней. Я собираю силы, словно пыталась пробиться сквозь густой туман печали, и на этот раз уже не ради себя, а чтобы быть рядом с той, кто осталась.

Подходя к Кассандре, я ощутила, как гнев кипит внутри меня, и не удержалась — слегка толкнула её.

— Как ты могла?! Тебе совсем все равно на то, что я теряю отца?!

С её губ сорвалась усмешка, она смотрела на меня, как будто я была просто игрушкой.

— Да. Хочешь ещё большую правду? Те слова, которые я сказала три года назад тебе, были манипуляцией. Пугать ребёнка легко, особенно внушать ему что-то неотразимое, как я. — Кассандра развернулась и ушла в спальню, оставляя меня в растерянности.

— Ты чудовище!!

Её шаг остановился на полпути, и в воздухе повисла напряжённая тишина. Я осеклась, понимая, что, возможно, перешла границу. Мои ноги сами стали делать шаг назад от страха.

Кассандра повернула голову, взглянув на меня краем глаза, и в её взгляде было что-то угрожающее.

— Будь осторожней, что говоришь, Дженнифер Лоуренс, — произнесла она, прежде чем закрыть дверь в спальню. Тишина вновь окутала меня, как мрачное облако.

— Нет... — мой голос вырвался, как болезненный шёпот, и слёзы продолжали литься, пока я вновь не упала на колени, словно эта гора эмоций поглощала меня.

Я хочу к папе... Я не хочу оставаться с этим человеком в одном доме, но меня заманили в ловушку. Зачем ей нужна я?! И вдруг приходит осознание, как будто тени прошлого встали на место. Кассандра хочет, чтобы наш отец платил за меня алиментами, как это делается по закону при разводе.

Это сделало меня заложницей её манипуляций, и я впервые ощутила всю тяжесть этой фальшивой жизни, где моё существование стало лишь средством для её выгоды.

*ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ*