Сумеречная исповедь
Голова трещала, словно там поселился оркестр, репетирующий перед концертом. Во рту – будто кошки нагадили. Очень хотелось пить. Лера с трудом разлепила глаза, в нос ударил едкий запах чего-то стерильного, но явно не больничного. Ощущение дежавю вызвало приступ дурноты. Она села, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, где она находится. Ах да, ее квартира… И как она сюда попала? В памяти всплыли обрывки вчерашнего вечера: концерт, гримёрка, пиво, разговор с Карлайлом…
Мда, доктор Каллен.
Сердце болезненно сжалось. Лера вспомнила все, что наговорила вчера о родителях, О, чёрт! Она, пьяная дура, вывалила всё, как на духу, почти незнакомому человеку! Мда. Лера запустила пальцы в свои волосы, тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
–Ну и похер.
Поднявшись с кровати, Лера посмотрела в зеркало и увидела нечто жуткое: красные, опухшие глаза, растрепанные волосы.
Нужно было привести себя в порядок. Сегодня ей должны были назначить сеансы с психологом. Весело. Лера только усмехнулась от этой мысли, показав средний палец этой ситуации. Но все же, мысль об этом вызвала у нее приступ тошноты. Совершенно не хотелось никуда идти, вся школа теперь считает ее ненормальной, хотя и до этого было не лучше. В целом, плевать. Все они просто тупые долбоебы. Круто она их когда-то на место поставила, вот и ходят косятся...
Тяжело вздохнув, Лера приняла ледяной душ и, натянув свою любимую футболку с надписью «Sex, Drugs, Rock-'n'-roll», вышла из дома.
По дороге в школу Лера встретила своих одноклассников. Их взгляды, полные любопытства и презрения, раздражали. Ей хотелось сломать нос каждому.
Но хуже всех была Белла. Она стояла у входа в школу, в окружении своих друзей, и смотрела на Леру с каким-то жалостливым выражением лица.
–Леееера , – тихо сказала Белла, когда Лера приблизилась. – Мне так жаль… – язвительным тоном протянула Свон
Лера остановилась, скрестив руки на груди. Она скрипнула зубами, но не стала поддаваться эмоциям. Злость было на столько тяжело сдерживать, что девушка сжала кулаки до того, что ногти до крови впивались в ее кожу.
– Ты б ещё кожу с себя срезала и делала из нее обложки для альбомов. – промямлила Белла, потупив взгляд, испугавшись ядовито горящих глаз Валерии.
– Хули надо? – Лера повысила голос. Ее глаза горели ядовитыми языками пламени, ещё чуть чуть и они бы вырвались на свободу.
Не успела Лера договорить, как Белла выхватила из своей сумки дневник и швырнула его прямо девушке в лицо.
– Подавшись ты своими записульками, – закричала Белла. – Когда нибудь тебе эти бумажки в глотку засунут.
Лера взорвалась. Ярость, копившаяся в ней с самого утра, вырвалась наружу. Она бросилась на Беллу, сжимая кулаки. Все, что она видела перед собой – это лицо Беллы, искажённое самодовольным выражением.
Первый удар пришелся Беллой по щеке. Она охнула и отшатнулась назад. Лера не дала ей опомниться и попыталась нанести второй удар, но вдруг чья-то сильная рука перехватила ее запястье.
Эдвард Каллен.
– Прекрати, – холодно сказал он, сжимая ее руку так сильно, что она не могла даже отстраниться.
– Вскройся, Эдвард, – вполголоса прошипела девушка
– Не трогай ее, – прорычал Эдвард, не ослабляя хватки.
Лера попыталась вырваться, но безуспешно. Рука Эдварда сжала ее запястье еще сильнее, и Лера почувствовала, как острая боль пронзает кость. Ее глаза покраснели в уголках, а зубы сжались, скрипнула.
– Отпусти, – приказным тоном прокричала Лера.
– Даже интересно, а то что? – рассмеялся Эдвард, отпуская ее руку.
Лера отшатнулась назад, прижимая руку к груди. На запястье отчетливо виднелся красный след от сильного удара. Боль была не только физической, но и моральной. Лера схватила Эдварда за воротник, выравнивая их взгляды и агрессивно прошипела:
– А то я отрежу тебе ухо, отрублю тебе палец, перекручу все это и заставлю жрать, пока твоей любименькой Белле отрезают по кусочку кожи, медленно так, знаешь. – Лера говорила это с такой яростью и таким серьезным тоном, что любой другой, не вампир, точно бы испугался. – Убейся, Эдвард, знаешь, как приятно будет слушать звук твоих ломающихся костей?
Не говоря больше ни слова, Лера развернулась и размеренными гордыми шагами направилась в школу.
Эдвард посмотрел на нее вслед как на ненормальную.
Остаток дня прошел как в тумане. Она отсидела все уроки вместе с Соней и Лёшей, но не слушала ни слова из того, что говорили учителя. Она была слишком занята тем, что обдумывала случившееся.
Лера проводила друзей взглядом после школы и тяжело вздохнула. Что-то ей подсказывало, что это только начало. Что проблемы только начинаются. И виной всему был этот проклятый дневник. И Белла Свон, конечно же.
А ещё в голове настойчиво пульсировала мысль о встрече с психологом. Что он скажет? Как отреагирует на то, что она устроила драку в школе? Хотя, ей в целом, плевать. Отсидит этот час, будет молчать и все.
Лера поежилась. Поход к психологу это самое последнее, чего она хотела. Она не хотела никого впускать в свой внутренний мир, в этот хаотичный и болезненный лабиринт, где жили ее страхи и мечты. Но, кажется, у нее не оставалось выбора.
Она снова посмотрела на свою руку, на красное пятно, оставленное Эдвардом. Ярость снова вспыхнула в её глазах. Она не позволит никому себя сломать. А если этот самоуверенный придурок ещё хоть что то ей сделает, то она воплотит свои слова в жизнь.
С этими мыслями, Лера двинулась в больницу, к кабинету, который ей назвали. Какого было ее удивление, когда на табличке на двери была надпись: "Dr. Carlisle Cullen"
Дверь была приоткрыта. Она постучала, и сухой голос ответил:
–Войдите.
Карлайл был там, когда произошел конфликт между Эдвардом и Лерой, он полностью слышал их разговор.
Кабинет оказался на удивление уютным: приглушенный свет, удобное кресло. Но он был таким, словно там никто не работал. На столе не было ничего, кроме идеально сложенных папок с бумагами. Не было никаких сувениров, которые обычно дарят пациенты докторам.
За столом сидел Карлайл Каллен. Он выглядел безупречно, как всегда: спокойный, собранный, с мягкой улыбкой на губах. В его глазах не было ни осуждения, ни жалости, только участие. Это немного успокаивало.
– Присаживайтесь, – мягко произнес Карлайл, указывая на кресло напротив, но он почему то перешёл на официальный тон сейчас. Хотя раньше они общались на "ты".
Лера села, закинув ногу на стул и ссутулившись.
– Мисс Джонсон рассказала мне о случившемся сегодня утром, – начал Карлайл, сложив руки на столе. – Мне очень жаль, что так произошло.
Лера пожала плечами.
– Ничего нового. Мне не привыкать.
– Это не должно быть нормой, – возразил Карлайл, его голос стал более твердым. – Никто не имеет права тебя оскорблять и унижать. И тем более, причинять физическую боль. К тебе это тоже относится
Лера ухмыльнулась.
– Ну да, ну да… Все мы жертвы, все мы страдаем… Слышала уже. К тому же, мы все имеем право оскорблять друг друга, просто есть особые неженки. Они меня бесят.
– Ладно, расскажи лучше, как у тебя день прошел, – Карлайл тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза. – Просто пойми, я хочу помочь тебе. – хоть Карлайл и перешёл на "ты" его тон все так же оставался сугубо официальным.
– Бред. Со своими тараканами могу разобраться только я, а если я этого сделать не могу, то никто не сможет. – Лера закатила глаза и самым наглым образом, не спросив разрешения, затянулась из электронной сигареты, которую Карлайл вернул только что.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, недовольно поглядывая на девушку.
– На самом деле, Я должен поблагодарить Беллу
– Ну-ну, вы же за одно. За что, например? – насторожилась Лера.
– Я узнал о тебе достаточно много. Например, то, что ты используешь свою кровь для творчества, – Карлайл замолчал и поймал на себе испытующий взгляд девушки. – Валерия, у тебя все в порядке?
В ответ она нахмурилась и натянуто ухмыльнулась
– Я не знаю о чем вы, доктор. Это просто метафора. – Лера думала, что Каллен не видел ее дневника.
Карлайл ничего не ответил, и лишь внимательно посмотрел на собеседницу.
– Когда начнём? — спросила Лера, чтобы сменить тему.
– Когда ты будешь готова. Но я всегда на связи. Кстати, – он указал на свой телефон. – Держи мой номер. Если будет нужна помощь – пиши, звони. Первый сеанс будет завтра после уроков.
Выходя из кабинета Лера чувствовала себя немного лучше. Но себе в голову она вбила мысль, что ей плевать.
***
Сидя у себя в квартире, она схватилась за голову, слишком много всего произошло. Она чувствовала себя измотанной и опустошенной.
Она достала из кармана телефон и посмотрела на номер Карлайла. Стоит ли ему звонить? Нет.
Лера долго колебалась, но в итоге так и не решилась. Она не была готова открыться ему настолько. Она не была готова показать свою слабость.
Вместо этого она достала гитару и начала играть. Мелодия была грустной и надрывной, словно крик души. Лера пела о боли, о одиночестве, о надежде. Ей хотелось любви, ей хотелось, чтобы ее любили просто так, не требуя ничего взамен. Ей хотелось, чтобы ее просто любили, чтобы ей нужно было заслуживать эту любовь.
И в этот момент она поняла, что музыка – это ее единственное спасение. Это ее единственный способ выразить свои чувства, выплеснуть свои эмоции, остаться собой.
– I keep searching day and night
Hope one day I'll see the light
You and me will be together again
Autumn winds blow to my face
Thunder roars, where's that place
That saves my soul and cures my pain?
– эту новую песню она посвятила весьма определенному человеку.
Ее внутренний мир совершенно отличался от того, какой она была внешне, как она себя вела. Глубоко в душе она была романтиком, чутким на детали и атмосферу. Она так же как и все девушки обнималась с подушкой перед сном, мечтая об идеальном будущем, об идеальных отношениях, о том, что ее любят, но никто никогда этого не узнает. Никто, кроме ее друзей не знал, что она так же как и все, рыдала в подушку перед сном из-за очередной влюбленности, никто кроме них не знал, какое удовольствие она получала, сидя на крыше квартиры вечером, наблюдая за закатом.
Пока она играет, пока она поет, она будет жить. Что бы ни случилось.
Солнце скрылось за горизонтом, окрасив небо в багряные тона. Лера продолжала играть, позволяя музыке уносить ее прочь от проблем, от страхов, от самой себя. Она не знала, что ждет ее в будущем. Но она знала одно: она будет бороться. Она будет играть. Она будет жить.
Никто, кроме ее самой не знал, что вечером она обнимает подушку, представляя на этом месте Карлайла Каллена.
Никто, кроме нее самой и приближенных к ней людей, не знал, что каждый вечер на ее столе появляются белые дорожки интересного порошочка.