2.
Сонхун не заметил, как привязался. Это случилось постепенно — как снег, что ложится на ветки по одному лёгкому хлопку, пока не утяжелит их до скрипа.
Он просто... начал тянуться.
К его голосу — звенящему, как колокольчики на ветру.
К его смеху — такому искреннему, будто в мире ещё остались вещи, не испачканные болью.
К его взгляду — настойчивому, живому, вызывающему.
Он начинал вечер с поиска этого запаха. Джейк всегда пах по-особенному — пряно, как карамель, с лёгкой примесью свежей крови. И если в первый день Сонхун был просто заинтригован, то теперь — одержим.
— Скучаешь? — однажды спросил Джейк, устроившись с книгой у окна в школьной библиотеке. Он даже не посмотрел на него.
Просто почувствовал. Узнал.
— Я здесь, — ответил Сонхун, стоя в тени книжного стеллажа.
— Это не ответ.
Он подошёл. Медленно, сдержанно.
Сел рядом, так, чтобы плечи почти соприкасались. Джейк перелистнул страницу и тихо усмехнулся.
— Ты следишь за мной. Как будто я интереснее тысячелетней жизни.
— Потому что ты — единственный, кто не боится смотреть мне в глаза.
Сонхун провёл пальцем по корешку книги в руках Джейка, ощущая подушечками пальцев дрожь, пробежавшую по его руке.
— Ты смеёшься — и мир будто становится легче. Ты грубишь — и у меня хочется улыбаться.
Он замолчал на секунду.
— Ты не понимаешь, Джейк... ты стал моей привычкой.
Парень замер. В его взгляде мелькнуло что-то тёплое. Опасное. Живое.
— Это плохо? — тихо спросил он.
— Для меня? — Сонхун наклонился ближе, до самого уха. — Это смертельно.
— А для меня?
Сонхун усмехнулся.
— Если ты останешься рядом — я поклянусь защищать тебя до последнего вдоха.
Он медленно провёл пальцем по его щеке, задержавшись на линии скулы.
— А если уйдёшь... Я стану зверем. Бесконтрольным. Потому что без тебя — тишина.
---
С того вечера они почти не расставались.
Сонхун провожал его после занятий, ждал на ступеньках общежития, терпеливо слушал, как Джейк жалуется на задания по биологии. И каждый раз, когда Джейк смеялся или щекотно произносил его имя, у Сонхуна внутри что-то ломалось — по-хорошему. Словно за тысячи лет пустоты впервые включили свет.
Он не знал, чем закончится эта история. Он был бессмертным. Джейк — временным.
Но, чёрт возьми, если это и была его единственная слабость за века — он был счастлив.
Счастлив слушать, как Джейк поёт вполголоса в коридоре.
Счастлив смотреть, как тот смеётся, отмахиваясь.
Счастлив чувствовать, как сердце — давно уснувшее — снова бьётся. Только рядом с ним.