Сын Дьявола

Я никак не смог заснуть. Каждая мелочь мешала мне: то свист ветра за окном, то шорох одеяла, то неприятные мысли, терзающие все время. Пока до рассвета оставались добрые четыре часа, набросил на себя куртку и беспрепятственно вышел подышать свежим воздухом. Решил пройтись до парка, понадеялся застать там плескающихся озерных русалок и покидать им цветов, сорванных в красивых парковых клумбах. Русалки любят их, особенно плести из них венки. Это же девчонки, как ни крути.
Но все равно, даже позабыв обо всех несчастьях, внутри нарастала тревога и чувство, что я навеки обречен. Ноги не двигались никуда, хотелось застыть на месте и стать для всех призраком. Призраком, который хотел просто наслаждаться настоящим: каждому звуку, мерцанию, запаху и щебетанию — каждому мгновению. Еще ночь, звезды безмятежно сияли надо мной. Аккуратные саженцы деревьев легонько покачивались из стороны в сторону от слабого порыва ветра, их листья ласково шептались между собой. Наравне с крепкими деревьями они казались совсем слабыми и беззащитными. Но у них впереди года и века, чтобы вырасти и стать сильнее. У меня же этой вечности очень мало... на то, чтобы стать сильнее и одолеть не только Дьявола, но и своих демонов. Только одолевший зло в себе сможет одолеть зло и снаружи. Но порой я задаюсь вопросом: зачем одолевать зло внутри самого себя, если все в мире должно соблюдать строгий баланс света и тьмы? Тогда, наверное, не стоит испепелять своих демонов. Стоит всего лишь с ними смириться.
На маленьком железном мосту висели несколько ярких фонариков, освещающих и небольшую реку под ним. Один хвост зеленоватого цвета, который принадлежал речной русалке, появился над поверхностью воды и громко хлопнул по ней. Брызги коснулись и меня, слегка размочив джинсы. Я сорвал несколько красных цветов и бросил их в реку. Не прошло и секунды, как они исчезли. И снова брызги: оказалось, несколько русалок начали драться. Я кинул еще несколько разных цветов, и плески, как мне показалось, стихли. Встав на середине моста, склонил голову и закрыл глаза, пытаясь почувствовать все запахи. Но меня позвали по имени сразу несколько голосов, обладающих нежностью и несравненной красотой:
— Джонатан! Джонатан... Джонатан! — Из воды вынырнули три русалки, которые были необыкновенно прекрасными и милыми. За исключением того, что у них острый ряд зубов. Одна рыжеволосая, другая обладала темными волосами, а у другой были волосы цвета сирени. — Привет! Как же давно мы тебя не видели! Лет пять или шесть! Ты про нас забыл? — Все, как по команде, обидчиво поджали губки. Я усмехнулся им и кинул еще пару бутонов. Они их подхватили и быстро сплели веночек, кинув его мне в руки. — Ты нас забыл? Признавайся!
— Нет, я вас всегда помнил, — стараясь, чтобы мой голос звучал честно, ответил я, хотя уже давно позабыл имена... кроме одной. — Просто моя жизнь так ужасна, что пришлось оставить вас ненадолго. Я надеюсь, у вас все хорошо? Мне вас не хватало...
Две яркие русалки рассмеялись, будто разговор был давно завершен, взмахнули хвостами и уплыли. Осталась одна черноволосая, которая с долей соболезнования взглянула на меня и протянула мне бледную хрупкую руку. Я коснулся ее ледяной кожи, наши ладони соединились. Это был знак, что русалка будет молиться за мое благополучие. Получить такое от обитательницы водного мира было сверхъестественным явлением. Ее имя я помнил. Кира. Она всегда мне помогала, была благосклонна и, когда я приходил с ней повидаться, выслушивала мои несчастья, давая советы. И они часто мне помогали. Но это было в детстве. В далеком детстве. Сейчас все изменилось. От игривой, веселой и добродушной русалки осталась грустная и несчастная Кира.
—Ходят слухи, — горько прошептала она, — что ты собрался туда, в загробный мир нежити. Все говорят о том, что сын Люцифера собрался в Чистилище. Это правда?
— Черт, ничто невозможно утаить в последнее время... Нет, я просто пойду за ведьмой, которая намеревается открыть туда портал. И убить ее.
— Будь осторожен, но... Не недооценивай свои силы, ты можешь оказаться там. Ты знаешь, как из него выбраться, ты подготовился к этому? — Она блеснула в темноте своими яркими голубыми глазами, в которых читалось любопытство и страх за жизнь друга.
— Нет, я не знаю ничего о нем, — я спустился с моста ближе к русалке и сел на берег реки. Она тоже приблизилась к нему. Берег был той гранью, которая и разделяла нас. Кира мне казалась печальной, чертовски сильно захотелось ее обнять, приободрить, но вода была для меня единственной преградой. Единственное, что я мог сделать: сесть у кромки воды и наблюдать за русалкой. — Мне кажется, что в Чистилище находится что-то важное. Меня тянет туда. Ваш народ умеет предсказывать будущее, я это знаю. Что ты видишь? Я могу что-то там обрести?
Она взялась за мое запястье и закрыла глаза. Ледяная кожа Киры заставила меня вздрогнуть. Сердце стало биться чаще. Она испуганно вздохнула, дернула шеей и резко раскрыла глаза. В ее расширенных зрачках читался ужас и смерть.
— Разве что обретешь новую надежду, но снова потеряешь ее. Может, найдешь счастье, но оно угаснет. Возможно, почувствуешь искреннюю радость, но она обернется горем. Однако увидишь свет в конце тоннеля, но ты вновь откроешь глаза. Но ужас весь не в этом: мир погаснет от твоих деяний. Судьбы не переписать, я не отговариваю тебя от этого похода. Если ты не пойдешь к ведьме, будет еще хуже, но... Я скажу тебе одно: ты так стремишься спасти мир, что можешь случайно его погубить. Прошу, будь осторожен.
— Спасибо тебе. Если все пройдет гладко, я вернусь, — слова прозвучали сухо и так, будто все это я не обещал, а просто сказал, лишь бы никто не приставал ко мне. — Но меня интересует кое-что другое, касающееся твоей жизни. У тебя все в порядке? Я помню, как ты говорила, что в жизни не выйдешь замуж. Так вот, ты выглядишь так, словно тебя насильно выдают за тритона.
— Так и есть, — она опустила глаза, по ее щеке скатилась слеза печали и упала на тихую ввозную гладь, растворяясь в ней. — За принца моря. Мне придется покинуть родную реку и отправиться в море ради принца. Кажется, что лучше отправиться в Чистилище, чем жить с ним вместе.
— Имей я хвост, я бы приплыл к нему и убил. Но ты знаешь, я не только не могу к нему приплыть, но даже не имею права разговаривать с русалками, и даже сейчас нарушаю запрет.
Кира отплыла от берега подальше, вернулась на середину реки.
— Я знаю. Все равно спасибо. Пока, Джонатан. Скоро рассвет, мне нельзя здесь находиться. Иначе солнце обожжет меня.
Не успел я попрощаться, как она нырнула в воду и исчезла, словно растворилась в воде. Она обиделась? Ее слова еще эхом отдавались в голове, каждое ее слово будто проникало в мозг, заставляя его задуматься о смысле. Что она мне сказала? Я так стремлюсь спасти мир, что могу случайно его погубить. Что она имела ввиду? Я никогда не стремился спасти мир, просто предотвращаю смерть нескольких тысяч человек. Не значит ли спасение нескольких десятков смертных спасением целого мира? От этих десятков зависит судьба целого поколения, многие могут просто не родиться. Сам того не зная, я спас чуть ли не миллиарды нынешних и будущих жизней в целом.
Гуляя по парку, бесцельно шагая по мощеным дорогам, я ощутил себя чертовски одиноким. Нет, я не просто находился с собой наедине, а был именно одиноким демоном, которому некому высказать все, что накопилось внутри: все переживания и страхи. Для друзей я пример бесстрашия, я сам только что возложил на себя задачу оберегать их. Но никто из них не захотел бы выслушать меня. Если быть со своими мыслями наедине — это гулять одному по городу, лишь ты и твой город, пытаться понять и принять вещи, о которых обычно не хватает времени даже подумать, то одиночество — иная штука. Это когда ты хочешь показать кому-то что-то неимоверное, но того, кто оценил бы это, уже нет и не будет. Я хочу показать кому-то мой мир, все мои страдания. Может, я хочу, чтобы меня пожалели? Я не могу объяснить, как это больно — ждать чего-то, что никогда не произойдёт. Никогда. И никто не будет испытывать ко мне жалости, ведь демонов никто не жалеет. Все думают, будто демоны бесчувственные твари, желающие только убивать. Что же, по отношению к большинству, это правда. Но ко мне это не относится. И я тоже чувствую. Я тоже хочу чувствовать то же, что и все. Заботу или сострадание, сожаление или то, что ко мне еще кто-то относится хорошо.
Я подошел к дому Дэниэла, но войти еще не решался. В пентхаусе зажегся свет, что значило, кто-то проснулся. В окне мелькнул вампир и исчез из поля зрения. Скоро мы должны были отправляться в опасное место, где должны открыть портал в самое страшное место, которое похуже Ада. Заходить через парадную дверь — крайне скучно. Я поднялся по пожарной лестнице и постучал в окно кухни. Дэниэл, с одним наушником в ухе, изумленно посмотрел на меня и повернул ручку, открывая его.
— Какого черта? — спросил он. — Хотя, нет, не отвечай. Не хочу знать о твоих ночных похождениях. Убивал кого-то или с девушками встречался? Нет, на этот вопрос тоже не отвечай. При любом ответе меня стошнит. Меня интересует лишь одно: ты вообще спал?
Он казался достаточно добродушным, но я знаю, что всего пара слов может привести его в бешенство и у него может возникнуть дикое желание вырвать мне сердце из груди. И мне в голову пришла мимолетная мысль, что в этом мы с ним похожи. Он бросил на меня вопросительный взгляд. Я махнул рукой, показывая отказ. Дэниэл покачал головой, выражая недовольство. Он достал плеер и переключил аудиозапись. Из свободного наушника полилась громкая тяжелая музыка. Голос солиста был достаточно приятен, и я тут же его узнал.
— Это Slipknot? У них шикарные песни, особенно мне нравится Кори Тейлор в их группе. В Аду популярна эта музыка. И мой отец очень ее любит.
— И ты тоже любишь? — вампир поднял правую бровь вверх. — И тебе нравится Тейлор? Ну что же, я могу сказать, что у тебя шикарный музыкальный вкус. Только сильные любят Slipknot.
Я согласился. Никогда я не знал металл-группы, лучше этой. Какие там звуки, тональности, несравненный голос вокалиста! Я бы тоже хотел научиться петь, состоять в группе, но мне не до этого. Вампир пошел собирать остальные рюкзаки и сумки, полагая, что поход займет довольно долгое время. Впрочем, почти так и было, путешествие туда-обратно занимало едва ли не три дня! И это при том, что двигаться надо без передышек и привалов на предельной человеческой скорости. Конечно, стоит запастись и провизией и спальными мешками. Я предполагал, что дойдем до домика ведьмы за один присест, убьем ее, переночуем, и двинемся в обратную сторону. Делов-то! Я из своей комнаты притащил рюкзак и оружие в гостиную, стал дожидаться остальных. Думал, позавтракать никогда не будет лишним, но готовить толком не умел, рассчитывал на кого-нибудь из друзей. Явился Макс со своим рюкзаком и все еще зеленым выражением лица. Он прошел мимо меня и коротко улыбнулся. Спросил его, умеет ли он готовить хоть что-нибудь, но оборотень отрицательно помотал головой и пошел умываться.
Вампир вернулся, подошел к плите и достал некоторые продукты, которые тут же начал потрошить для салата. Он недовольно буркнул, какие мы все неумелые, что завтрак приготовить не можем. Наверняка ему по дороге встретился Макс и сообщил о моем желании.
— Слушай, вампир, есть проблема, — затянул я.
— Проблема? Если ты скажешь, что это касается твоих родственных связей, то я тебя убью.
Вампир перемешал салат, поставил миску на стол. Принялся готовить блины или тому подобное. Может, даже сырники или оладьи, но я не вдавался в кулинарные подробности. Пусть вампир готовит то, что считает нужным. Быстро намесив тесто, он поставил сковородку на плиту, налил туда масла, равномерно вылил туда жидкую субстанцию и уставился на меня, ожидая моих слов.
— Совершенно не в этом дело, абсолютно. Это касается...
— Чистилища? — догадался он. — И про него я тоже слышать ничего не желаю.
— Не думаешь ли ты, что мы случайно... попадем туда? Ну, например, такое случится, что мы там окажемся, и будем пытаться выбраться. Нельзя исключать такого...
— Стоп, стоп, стоп! — забарабанил Дэниэл пальцами по столешнице. — Если убрать вот эти «если то, если случится такое», на что ты прямо намекаешь? Отказываешься от похода, струсил? Если так, то никто не заставляет тебя. Это лично твое дело. Но просто до конца твоей никчемной жизни я буду называть тебя, к примеру, папенькиным трусишкой... хотя, нет, это банально. Но, уверяю, я придумаю до жути обидное прозвище, если не соизволишь пойти с нами и погибнуть с честью.
— Я про другое, — вздохнул я. — Думаю, нам стоит заглянуть в Чистилище. Дело в том, что у старухи есть меч, который может убить моего отца. Но он спрятан. Не будет же она его держать под подолом платья? Ну, я пришел к выводу, что если у нее есть доступ к Чистилищу, то наверняка там она его и спрячет. Как тебе мои мысли?
Он помолчал, изредка встряхивая головой, чтобы смахнуть глупые мысли, видимо. Он посмотрел на меня своими яркими искрящимися глазами, где сочетались раздумье и спокойствие. На мгновение показалось, что он задумал меня укусить и выпить всю мою черную кровь.
Тут в воздухе запахло не слишком приятной гарью. И в кухне что-то зашипело. Блин по краям и чуть ближе к центру почернел, в самой середине образовалась дыра. Вампир стукнул себя по лбу и взялся за ручку сковороды, приговаривая: «Чертов первый блин...» Я попытался его уверить, что ничего в этом страшного нет. Внезапно сковородка выпала из его рук, и все полетело на пол с громким звоном и хлопком. Дэниэл выругался, плюнул на это дело, стал поднимать с пола все то, что упало, но забыл об одном: масло тоже разлилось по полу. Он поскользнулся и плюхнулся на пол носом. Я аккуратно обошел масло, потянул руку вампиру, но эта тварь приняла помощь, дернув меня за собой вниз. «Не люблю, когда я один остаюсь в дураках!» — воскликнул он, рассмеявшись. Но и я так просто это не оставлю. В шутку взял со стола салат и кинул в лицо вампиру. Он ловко перехватил миску, но все содержимое угодило ему в лицо. И его злобная физиономия с повисшим на носу томатом смотрелась крайне смешно.
— А щекотки ты боишься? — с ноткой иронии спросил он, по-прежнему стараясь выглядеть обиженным вампиром, чью репутацию заметно понизили.
— Даже не думай! — выпалил я. — Если ты решишься это сделать, то я не ручаюсь за нанесенные мною увечья! Хочешь рискнуть?
Он не отступал. Я решил отбиться от наступающего злодея блином, как и салат, кинув его кровососу в лицо. Он только раззадорился и принялся щекотать меня. Это было диким оскорблением моей личности, подобного я никому не допустил бы, но было так смешно, что остановиться не было сил. Не смешно от щекотки, а от бледного и театрально-злобного лица Дэниэла, на носу которого до сих пор видел красный томат, на ушах повисла капуста, а в волосах засели маленькие горошинки.
— С добрым утром, вкусно пахнет, — бодро выпалил скороговоркой Рик, прервав веселье. Он застал нас в странном положении: совершеннолетний, взрослый и солидного вида демон лежит и страдает от тонких пальцев вампира. Взглянув на наши полные задора лица с Дэниэлом, он вздохнул и добавил: — Хотя, по ощущениям, оно не очень-то доброе. Не ссорьтесь, девочки, помада у меня. Что я пропустил? Какого черта вы затеяли драку, едва утро наступило! Неужели у вас такая неприязнь друг к другу? И чем пахнет? Ох, твою же... — Он посмотрел на подгоревший блин, лежащий на полу, и двумя пальцами подобрал его, намереваясь выбросить в помойку. Вампир поднялся, подал мне руку. Приняв помощь, встал и я. Рик выразительно выгнул одну бровь. — Вы, значит, не дрались? Мне показалось...
— ... что мы с демоном, с утречка пораньше, решили устроить мордобой? — закончил за него Дэниэл, слегка наклонившись вперед, словно пытаясь его испугать. — Ты меня плохо знаешь, я предпочитаю убивать ближе к вечеру, чтобы не омрачать и так не столь доброе утро. Лишний труп всегда омрачает утро... Но скрашивает вечерок.
Рик вздохнул, поплелся сам что-то готовить. Намазал на хлеб какую-то жижу, сверху наложил масло и тонкий ломтик колбасы. Он налил воды в чайник, поставил ее кипятиться. Вскоре подошел и свежий, только что вымытый Макс. Свои влажные кудри он вытирал полотенцем, один конец которого повис на плече. Из одежды — темно-голубая майка и серые джинсы. На них тоже расплывались темные пятна от воды. Макс сел за стол и тут же запихнул за обе щеки два бутерброда. Вампир достал из холодильника в бутылочке свежую кровь. Я не хотел есть, не знаю почему. Должно быть, страшился того, что ждет впереди, потому и в горло кусок не лез.
Вскоре все были свежи, бодры и, очевидно, собраны и готовы к выходу. Внизу все стояли, дожидаясь Макса. Что он, черт его дери, делал — оставалось не выявленным. А мне, собственно, должно плевать на его личную жизнь, как и остальным друзьям плевать на мою. У каждого должны быть свои секреты, тайны. Иначе скучно узнавать о человеке, если читаешь его, как открытую книгу. Все должно происходить постепенно. Но, кажется, жизнь об этом не в курсе.
Мы вышли на улицу, повеяло ветерком с запада. «Попутный ветер», — подумал я, и сразу же вспомнились старые рассказы о мореплавателях. Если благоприятный ветер был знаком удачи, то и для нас он может обернуться случайным счастьем. Это придало мне сил, появилась давно утерянная в тени сомнений надежда. Я шествовал впереди гордо, с улыбкой на лице. Каждый шаг поначалу давался легко и непринужденно. И рюкзак за плечами не казался непомерной ношей. Не прошло и часа, а усталость потихоньку начинала угнетать. И с каждой шестидесятой минутой нашего похода становилось идти только труднее. Когда солнце перевалило за зенит, я по-прежнему улыбался, но эта физиономия была напускной, чтобы подбодрить ребят. Они невесело смотрели на меня: оборотень и смертный еле плелись, они сильно устали; ангел и вампир, не умевшие уставать, были хмурыми из-за недавней тихой размолвки между ними. В их слова я не вникал, не до этого. Лишь бы выжить, и дойти до домика ведьмы без приключений. Но на четвертом часу пути все они обессилено рухнули на влажную после дождя траву. Одни стонали и бормотали, что у них жутко ноги болят, а вампир ныл, что хочет пить. И у него, правда, из-за верхней губы показался клык, но Дэниэл постарался скрыть его, зажав рот ладонью.
— Парни, вы чего? — возмутился я. —Мы всего-то на шестнадцать километров от города ушли. Впереди еще одиннадцать часов пути. Давайте, пожалуйста, без остановок. Мы просто не имеем права опаздывать. А если ведьма уже сейчас все варит, собирает ингредиенты, травы и специи для заклинания? Уже стоит поспешить!
— Джонатан, ты сдурел? — взъелся Макс. — Я вынослив, могу бежать всю ночь, но только налегке! Вампир мне в рюкзак чуть ли не весь дом нагрузил!
Вампир фыркнул. И Макс толкнул его кулаком в плечо.
—Хорошо, давайте подумаем вместе! Так, с перевалами по пять минут через каждые четыре километра мы дойдем до туда... — вел я подсчет в уме, приложив ладонь к вспотевшей шее.
— Минимум час! Пять минут перевала мало! — восстал Рик, революционно взмахнув рукой.
— Ну, и при условии, что прибавим скорость, — продолжил я, игнорируя смертного парнишку, — к трем часам ночи будем там... А если сократить перевалы до трех минут, то...
— Можно я сожру его? — спросил Дэниэл у Рика, указывая на меня. Тот вместе с оборотнем кивнули. Вот Иуды, Бруты и предатели! Нет бы «спасибо» сказать за то, что я вообще им передышки даю!
Тем не менее, я согласился на остановки, хоть это было против моей воли. Но все равно уныние царило среди нас. И я подумал, что я не отомстил вампиру за то издевательство на кухне. Первые пять моих злобных шуток Дэниэл вытерпел, хоть на его лице и присутствовала злобное выражение лица. «Знаете, почему у него нос красный?» — говорил я, намекая на помидор. В любом случае, он понял, о чем я. И остальные насмешки он стойко переносил. Но то, что я швырнул его в кусты, он не смог спокойно вынести и погнался за мной. Вы думаете, что вампиры быстрее всех? Ну, уж нет. Тут и демоны могут быть первыми. Когда вампир на последнем издыхании догнал меня и отвесил приличный подзатыльник, я додумался, что мы оставили сзади остальных и стали ждать их. Они пришли, смеясь. Видимо, я сумел их подбодрить.
Но я узнал знакомые места: изогнутое дерево, на котором повисло осиное гнездо; достаточно массивный валун, на котором я углем давным-давно нарисовал черного ворона. Странно, как этот рисунок смог сохраниться, но это было неслучайно: ворон — предвестник скорой смерти. И я вспомнил Киру. Все веселье тут же исчезло. Черт, как же в этот миг мне стало... страшно!