глава 9
Темнота улицы была плотной, как дым.
Луна пряталась за облаками.
Воздух был холодным, но не жестоким.
Они шли молча.
Рядом, но не рука об руку.
Не рядом так, чтобы касаться друг друга.
Но близко.
Очень близко.
Т/И чувствовала себя странно.
Её живот стал чуть заметно округляться.
Движения стали осторожнее.
Дыхание — глубже.
Она знала, что внутри растёт жизнь.
Но не знала, насколько эта жизнь возможна.
Лекс шёл рядом.
Без слова.
Без приказа.
Просто рядом.
Иногда он бросал взгляд на её живот.
Медленный, внимательный.
Почти трепетный.
Они вошли в старое здание.
Не дом.
Не больница.
Что-то между ними.
Стены были покрыты тканью.
Свечи горели по углам.
Пахло травами и чем-то древним.
Врач ждал их.
Высокий.
Худой.
Глаза — тёмные, почти чёрные.
Он не задавал вопросов.
Просто указал на кресло.
Т/И села.
Осторожно.
Лекс остался стоять позади.
Не рядом.
Но достаточно близко, чтобы видеть всё.
Врач начал осмотр.
Медленно.
Аккуратно.
Пальцы были холодными.
Но прикосновение — профессиональным.
Т/И закрыла глаза.
Ждала.
Лекс тоже ждал.
Но его пальцы сжались в кулаки.
Приборы были странными.
Не современными.
Не человеческими.
Они светились слабо.
Показывали изображение, которое никто не мог понять, кроме врача.
Экран.
Темное пятно.
Мелькание.
Удар сердца.
Один.
Два.
Три.
Сердце ребёнка.
Врач посмотрел на них.
На Т/И.
На Лекса.
Его лицо было спокойным.
Но в голосе проскользнуло что-то тяжёлое.
Он не говорил прямо.
Но Т/И понимала.
По тому, как врач замолчал.
Как посмотрел на Лекса.
Как опустил взгляд.
Он сказал, что это невозможно.
Не то, что ребёнок жив.
Он жив.
Сердце билось.
Кровь текла.
Жизнь развивалась.
Но…
Она не сможет родить.
Она человек.
А ребёнок… нет.
Его тело будет слишком большим.
Его сила — слишком чуждой.
Его рождение разорвёт её.
Физически.
Полностью.
Т/И слушала.
Не плакала.
Не кричала.
Просто сидела.
Слушала, как ей говорили, что она не выживет.
Лекс не ответил сразу.
Он просто стоял.
Смотрел на экран.
На маленькое сердце, которое билось внутри неё.
Он не верил.
Не хотел верить.
Он не пришёл сюда за этим.
Он пришёл, чтобы узнать, что всё в порядке.
Что они справятся.
Что ребёнок будет жить.
Что она будет жить.
Но врач сказал:
— Она должна стать одной из нас.
— Иначе ни один из них не выживет.
Тишина повисла в комнате.
Тяжёлая.
Невидимая.
Но сдавливающая грудь.
Т/И смотрела в пол.
Она знала, что это значит.
Стать вампиром.
Отказаться от своей природы.
Отказаться от жизни, какой она её знала.
Лекс не произнёс ни слова.
Он только вздохнул.
Глубоко.
Шумно.
Словно в этот момент умерла часть его самого.
Врач ушёл.
Оставил их одних.
С мыслями.
С выбором.
Т/И не подняла головы.
Она знала, что он смотрит на неё.
Чувствовала его взгляд.
Тяжёлый.
Тревожный.
Лекс медленно опустился перед ней на колени.
Посмотрел в глаза.
Он не просил её принять решение.
Не убеждал.
Просто смотрел.
Искал ответ в её лице.
Она не знала, что сказать.
Не знала, чего хочет.
Она любила свою жизнь?
Или она уже начала любить новую?
Он положил ладонь на её живот.
Тихо.
Осторожно.
Как будто боялся причинить боль.
Она не отстранилась.
Только закрыла глаза.
Он не просил её стать вампиром.
Он не просил её умирать.
Он просто хотел, чтобы она выбрала.
Она не знала, что выбрать.
Жизнь для себя.
Или жизнь для него.
Для ребёнка.
Он встал.
Подошёл к окну.
Смотрел наружу.
На темноту ночи.
На мир, который никогда не принимал её.
И который теперь не примет и ребёнка.
Т/И осталась сидеть.
Слушала своё сердце.
Слушала сердце внутри.
Она знала, что он прав.
Что если она останется человеком — она умрёт.
Он знает это.
Он просто не может сказать ей об этом вслух.
Он вернулся.
Сел рядом.
Не прикасался.
Просто был рядом.
Минуты тянулись медленно.
Она не плакала.
Он тоже.
Но внутри каждого из них росла боль.
Та, которую нельзя выразить словами.
Она знала, что он хочет её спасти.
Что он готов сделать это.
Что он не откажет себе, даже если она попросит.
Но она не просила.
Она молчала.
И это говорило больше, чем слова.
Он встал.
Подошёл к двери.
Остановился.
Посмотрел на неё.
Не попрощался.
Не сказал ничего.
Щелчок замка.
Дверь закрылась.
Она осталась одна.
С диагнозом.
С решением.
С жизнью внутри.
За стеной он остановился.
Закрыл глаза.
Прижал ладонь к стене.
Он не хотел этого.
Но он знал, что должен сделать.
Она не сможет родить, оставаясь человеком.
И тогда он сделает её другой.
Даже если она не скажет «да».
Даже если она закричит.
Даже если никогда не простит его.
Он не потеряет её.
Не потеряет ребёнка.
Не потеряет эту жизнь.
Он уже выбрал.
Теперь выбор был за ней.