Последний из рода Нимаэ

Натаниэль

— Натаниэль, будь осторожен, — просил меня Старший, провожая, — держись от Безголового и Снежного подальше, — советовал он мне, помня, в какой ситуации я оказался год назад.

— Буду, Старший, — поблагодарил я смотрящего, — Баст, присмотри за квартирой, — и добавил, — запасы не трогай, — тот фыркнул, но пообещал.

А у меня спросил про то, как я обойдусь без крови эти три дня, ведь Туманный континент теперь официально не моя территория. По документам я житель Рубинового континента. Соответственно, питаться на чужой для меня территории я должен с согласия правящего сословия. То есть с разрешения Безголового или Снежного. Для этого нужно к ним идти по факту, или запрос заранее отправить. Только хрен им, а не я на карандаше.

— На них посижу и кофе, — сказал, показывая на пачку ментоловых сигарет, напоминая: — мне не привыкать, — и напомнил, что со мной было, когда погиб брат, а я переродился.

Все то время, отведенное на ритуальную процессию, я сидел на сигаретах и кофе. Как бы не жег мою глотку голод, я терпел и держался. Смог тогда, смогу и теперь. Особенно после уроков самоконтроля Бастьена. Он, кроме как держаться от соблазна в толпе народа в приступы голода, учил способностям вампира. Гипнозу, внушению, стиранию памяти, чтению по крови, глубокому распознаванию, анализу. Дополнительно к этому учил вампирской боевке, именно с применением когтей.

Шрамов на теле после тех уроков не осталось, но было больно. Со всей моей подготовкой в академии, сделал меня, как котенка. После нескольких недель практики, с ним в соперниках, могу за себя постоять, не применяя при этом магию. Правда, надеюсь на то, что эти навыки мне не пригодятся. Не хотелось бы сталкиваться с очередными проблемами.

Очередной перелет через соленую воду дался мне нелегко. Силы покидали меня, я почти рухнул в воду, но спасительный берег был впереди. Чистый песок, волны, шумящие от прилива сил луны. Чтобы немного передохнуть перед дальнейшим полетом, уже к склепу брата, скинул обувь, закатал джинсы до колен и сделал несколько шагов в сторону глубины. Смотря на луну, прикрыв глаза, ждал, когда уйдет усталость от длительного полета.

Прошло минут пятнадцать от силы. Шум волн и ночной воздух, пусть мне и нет необходимости дышать, освежили и вернули прежние потраченные силы, отгоняя скованность в движениях от длительного нахождения в мышином облике. Покинув пределы соленой воды, вернув прежний вид одежде, пошел в сторону города, оставляя пляж позади. Путь мой лежал в ближайший цветочный магазин.

— Букет белых лилий, пожалуйста! — и протягивая купюру, расплачиваясь. Сдачу же оставляя девушке, мило мне улыбающейся.

С букетом, по пути к магическому кладбищу, зашел в кофейню. Тут же, стоило переступить порог, меня окутал приятный запах вареного кофе и вкусовых сиропов. Отстояв очередь, взял большой стакан капучино с ореховым сиропом. От пирожного отказался. Может быть, как-нибудь в следующий раз. Запивая никотин кофе, растягивая оба удовольствия, шел к калитке кладбища. Там меня никто не встречал, не ждал, не поджидал. Да и периметр, как любит говорить Баст, чистый. Без подозрительных личностей.

Выбросив пустой стакан в мусорку и окурок туда же, достав еще одну сигарету, шел к семейному склепу. А там, приложив руку к двери, напитав особое заклинание родовой магией, активировал рунную вязь. Получив разрешение, прошел внутрь. Темнота меня не смущала, наоборот успокаивала. Настраивала на разговор с братом. И плевать, что он меня не слышит. Мне нужно выговориться. Высказать то, что на душе, на сердце.

— Вот и прошел первый год, как тебя не стало! — Усмехнувшись, сказал я смотря на фото брата.

Опустившись на пол, сел и прислонился спиной о гранитную стену. Смотрел в темноту. В руке очередная сигарета, щелчок пальцев, призыв магии и на мгновение зеленый огонек разбавил темноту помещения. В легких, мертвых, не качающих воздух, тут же оказался табачный дым с ментоловым привкусом.

— Скотина, Рэймур! Какая же ты скотина!

Над головой табличка с его инициалами и датой жизни, с полученными и закрепленными за ним посмертно титулами и званиями. Должны быть и цветы, купленные в дань традиции, но они пока что лежат рядом со мной. Позже я их поставлю в вазу.

— Обрек меня на жизнь во тьме, без возможности самоубиться. Я бы так с тобой не поступил. Ни за что. Даже будь мы с тобой врагами до самого конца.

Естественно, мне никто не ответил. Не возразил, не привел аргументов в плюс новой сущности. Просто тишина в ответ. Поток ругательств на брата, в данный момент, скорее для меня. Для успокоения раздираемой в лоскуты души. Мне хотелось бы это высказать ему в лицо, держа за ворот рубашки, но, увы. Я этого сделать не могу. Если только мысленно, представляя и размышляя, как бы поступил, явись он ко мне хотя бы в облике призрака.

— Ненавижу тебя за это! — Процедил сквозь зубы, оборачиваясь к табличке и его фото на ней. — Ненавижу! — и обрушил поднявшийся из недр души гнев на плиту рядом с ликом брата, оставляя приличных размеров вмятину на мраморе. Руку же, чуть обожгло, засаднило. Но плевать. Бывало и больнее. — Ненавижу! — еще раз, но в этот раз до крови, стекающей вязкими каплями по коже. — Я даже плакать не могу! Ни от радости, ни от боли, ни от злости! — снова удар и вой боли, раздирающий глотку, словно разодранный куском стекла. — Ненавижу, — уже не так яро и зло сказал, скорее тоскливо, добавляя: — Но я выполню данное тебе обещание! Найду малефика, проклявшего тебя! — понимал, злость на брата за его поступок отступала. Гнев стихал, как и желание здесь все к херам разрушить.

Встав с колен, исцелил рану и вернул склепу былой вид. Восстановил плиту. Опустил в вазу купленные цветы. Коснувшись фотографии брата и даты жизни кончиками пальцев, улыбнувшись на прощание, пообещал навестить его в следующем году. Покинув склеп, закрыв его для остальных посетителей, обернулся было мышью, как услышал голос:

— Сир Нимаэ, уделите мне пять минут.

— Вот ведь, зараза! — ругнулся я, так как голос принадлежал еще одному заместителю Безголового. Он не такой настырный, опасный и вспыльчивый, как Снежный, но предвестником счастья и радости его тоже не назовешь. Визит данного вампира не светил мне благоприятным времяпровождением. Скорее проблемами на голову. С его подачи, естественно.

— Слушаю, сир Ристарт!

— Я по делу, сир Нимаэ, — и предложил пройтись по кладбищу, обсудить все это по пути к выходу. Не отказал, принял приглашение и шел рядом. Вампир же рассказывал: — У меня к вам просьба, — а вот тут я чуть челюсть не уронил, вовремя опомнился и сделал выражение равнодушным. — Вот, — и протянул папку с фото и документами, отчетами от стражей и патологов. Откуда они, я спрашивать не стал, источники свои он мне точно не раскроет, а вот о том, зачем все это показывает, хотелось бы узнать. — Пропадают юноши, девушки, от 19 до 23 лет. Молодые, красивые, — это по фото видно, и по отчетам, — к определенному сословию не принадлежат. Кто-то из богатой семьи, кто-то не особо.

— Но что-то их объединяет? — интересуюсь у сира Ристарта, истая дело и бегло читая отчеты. — И вы просто так не заинтересовались бы, меня не привлекли. Причина. Какая она? — и посмотрел на вампира. Тот, если бы мог, тяжело вздохнул. Но с выводами согласился:

— Вы правы, сир Нимаэ. Есть одно обстоятельство, в этом деле их объединяющее. — И показал на фото жертв, во взгляде которых только пустота, дорога в бездну. — Они, как и вы, как и я, когда-то принадлежали к магическому сообществу. Были частью академии магии. Учились там.

— Но на разных факультетах, — так как видно, и по фото, и по отчетам, магия у них разная. Общее то, что она есть. Только, как мне кажется, это не все сюрпризы на сегодня. Есть еще что-то. — Обращенные, — уточняю, — только-только. А потом убитые. Практически сразу, — это я узнал из отчетов патологоанатомов и заметок стражей-детективов, ведущих дело.

— Все так.

— От меня что хотите? В чем заключается просьба? — закрыл я папки и вернул их древнему. Но тот отдал их мне обратно, попросив найти убийцу. А еще узнать мотив. Зачем он их сначала обращает, а потом убивает. Это желание обосновано не просто занимаемой им должностью, тут что-то личное, очень личное. — У меня есть предположения, но это не точно.

— Выскажитесь, сир Нимаэ.

— Боюсь, сир Ристарт, они вам не понравятся, — но он все равно настаивал. Говорил, что он обязан знать, — хорошо. Все равно вам перед Безголовым отчитываться, а не мне, — отмахнулся и поделился мыслями первичного осмотра документов и фото: — несколько лет назад, будучи стражем особого отдела, мы с командой столкнулись с подобным, — показываю на документы и фото магической молодежи. — Юношей и девушек, магически одаренных, но не аристократического происхождения, обращали по несколько человек в неделю, — и посмотрел на сира Ристарта, как бы кидая камень в его огород, — оказалось, какой-то заезжий вампир с подельником из простого, не наделенного магией населения, промышляли жесткими наркотиками. Варили их из вампирской крови.

Как сказали потом, на допросе, из магически-одаренной крови полуночников, наркота забористей получается. Именно поэтому и искали магов. Не слабосилков, не магистров, а именно таких, середнячков. К аристократам по той же причине не лезли. По рогам получить не хотели. У них ведь охрана, артефакты всякие. Да и детишки защищать себя умеют.

— Помню я тот год... — и задумался, снова посмотрел на фото, и его словно молния озарения ударила, — вы думаете, что это то же самое? — а я подал плечами и ответил:

— Вы спросили, я предположил. Так как очень похоже, — и на этом хотел распрощаться, как рука сира Ристарта опустилась на мое плечо, а потом последовала просьба найти ублюдка, обращающего и убивающего ради прибыли. — Не мое дело, сир Ристарт. Я здесь только из-за годины брата. Задерживаться в мои планы не входит. Прощайте, — и сделав несколько шагов вперед, подпрыгнув вверх, обратился летучей мышкой.

Не хватало мне еще лезть в дела Туманного, под присмотром заместителя Туманного. Да и лицо мое многим стражам и нелюдям в городе знакомо. Раскрывать бывшим напарникам и начальнику тот факт, что я жив, а не развеян по ветру пеплом, не хочется. Поэтому, прикинув время перелета между континентами, нашел место для дневного сна. Рассвет скоро. А уже вечером, как только стемнеет, вернусь на Рубиновый. И на год забуду о Туманном и всех тех, кто здесь. Кроме брата. О нем я буду помнить всегда.