Айленд: Спасённая чудовищем.

Лия стояла перед зеркалом, и руки её совершенно не слушались. Еë светлые локоны выскальзывали из шпилек, которые она пыталась закрепить в непослушной причёске. Одна шпилька царапнула кожу, и лёгкий озноб пробежал по телу, как отголосок затаённой тревоги. Лия выдохнула, смахнув каплю пота со лба, и потянулась к кисточке для подводки. Стрелки выходили неровными, будто дразнили её, пытаясь сорвать её попытки казаться невозмутимой. Она бросила кисточку — чёрные чернила растеклись по поверхности стола, словно паутина.

На кровати лежало платье, которое принёс ей Каин — чёрный шёлк, струящийся, как ночной туман, с серебряными нитями у корсета, похожими на звёзды в безлунном небе. Лия натянула его, но молния на спине упрямилась, никак не поддаваясь её стараниям. Дыхание сбилось, в голове мелькали образы того места, куда ей придётся сейчас отправиться. Лия покачнулась, её пальцы принялись нервно накручивать локон, будто это могло заглушить внутреннюю бурю.

— Каин! — крикнула она; голос сорвался, хриплый и резкий. — Помоги мне!

Дверь отворилась без звука, и он вошёл — тёмный силуэт в элегантном чёрном костюме. Запах его парфюма сразу ударил в нос, он был пьянящим и дерзким, как сама ночь. В зеркале его глаза блеснули, поймав её взгляд. Лия замерла, кожа покрылась мурашками от его внезапной близости. Он шагнул к ней, пальцы коснулись молнии, тепло его дыхания скользнуло по шее, холодя и обжигая одновременно.

— Лия, — начал он, голос его был сосредоточенным, но мягким, — ты должна выглядеть соответствующе. Рабы у вампиров моего уровня… — Он замолчал, подбирая слова. — Ты знаешь законы Айленда.

— Нет, не знаю. Ты мне ничего не рассказываешь… — почти шёпотом ответила Лия, надеясь таким образом вызвать Каина на диалог. Но попытка оказалась неудачной.

Каин молча достал бархатный чокер — чёрный, с гранатовой каплей, мерцающей, как его собственные глаза, когда в них отражалось солнце. Лия напряглась, когда он застегнул его на её шее. Мягкий, но тяжёлый, он лёг на кожу, заменяя грубый ошейник рабыни.

— Я не хочу тебя унизить, — добавил Каин, пальцы задержались на её шее. — Это необходимость. Другие должны видеть, что ты под моей защитой. Но я не надену на тебя железо.

Лия сглотнула, глядя в зеркало. Чокер, платье, её бледное лицо — она выглядела как часть этого мира, изящного и безжалостного. Мысли путались, словно нити клубка. Зачем это всё? Но где-то внутри шевельнулась искра облегчения: несмотря на их ссору, Каин всё ещё заботился о ней, и это было важнее всего.

***
Дождь барабанил по крыше Бентли Континенталь GT, внутри пахло кожей и мускусом. В динамиках лился медленный рок — Nick Cave & The Bad Seeds, “Into My Arms”, глубокий, обволакивающий, с басами, что пульсировали в груди. Лия смотрела в окно, мир за стеклом размывался, словно картина, размазанная рукой рассеянного художника — дорога тянулась и исчезала в неизвестности.

— Приоткрой окно, — тихо попросила она, её голос дрожал от напряжения.

Каин кивнул, и стекло опустилось. Прохладный воздух ворвался в салон, принося запах сырого асфальта и морской соли. Лия вдохнула, чувствуя, как холод пробирает до костей, но этот озноб был живым, настоящим, отрезвляющим.

— Мы наговорили лишнего, — вдруг сказал Каин, его голос стал мягче, почти уязвимым. — Я жалею, что наш разговор… получился таким. Мне стоило проявить больше понимания и снисходительности.

Лия повернулась к нему. Его лицо, подсвеченное тусклым светом мигающих фонарей, было серьёзным, но во взгляде читалось глубокое сожаление, словно тень раскаяния.

— Прости меня, — шумно сглотнув, ответила Лия. — Я... Я сама не до конца понимала, что со мной происходит.

Каин скосил на неё взгляд, всё ещё сосредоточенный на дороге. В его профиле читалась сдержанность, настороженность, но что-то смягчилось в линии челюсти.

— Я... — Лия судорожно вздохнула. — Всё это слишком быстро. Ты ворвался в мою жизнь как ураган. Стал для меня всем... моим спасением, моей защитой, моей страстью... слишком быстро, я словно не успевала осознавать события. И я позволила себе забыть, кто ты на самом деле. Или, наверное, не хотела думать об этом.

Она повернулась к нему, и голос её дрогнул:

— А потом... я увидела ту кровь. На твоём плаще. И это как ударило меня. Это была... Какая-то девушка. И я вдруг поняла, что ты... что ты легко можешь оборвать любую жизнь. И мне стало страшно... Если я так... привязана к человеку, который убивает, то кем становлюсь я сама?

Каин сжал руль так, что костяшки его пальцев побелели. Лицо его оставалось неподвижным, только пальцы выдавали внутреннее напряжение, скрываемую боль.

— Лия... — его голос прозвучал тихо, глухо. — Я постараюсь сейчас объяснить всё как есть, и отвечу на вопросы, которые ты задавала ранее. Нет, та девушка не кричала. Нет, она не сопротивлялась. Нет, она не мертва. Я не обрывал её жизни. Я использовал свои способности и... отпил чуть-чуть. Меня отвлекли, и мне пришлось прерваться, поэтому часть крови пролилась на плащ, и я не заметил. После я своей кровью залечил рану и отпустил её. Она ничего не вспомнит.

Лия молча смотрела на него, чувствуя, как сердце сжимается от боли и стыда. Она не знала, что сказать.

«Чёрт... Глупая, глупая Лия... Прежде чем подумать худшее, стоило спросить у него... Господи, как же неловко... Мне стоило задать вопрос. Мне стоило выяснить, прежде чем делать выводы. Я пережила такую бурю внутри себя, я обвинила его... Мне стыдно...»

Каин выдержал паузу, а потом тихо добавил:

— И тогда... когда мы ссорились... Я сказал тебе, что ты для меня никто. Что ты здесь только до возвращения домой. — Он покачал головой, будто сам не верил, что мог сказать такое. — Я не имел это в виду. Ни единого слова. Это... Это был страх. Чёртов страх потерять тебя. Я пытался сделать вид, что мне всё равно. Потому что мне не всё равно.

Лия всхлипнула, и её ладонь сама потянулась к его руке на руле, нежно поглаживая костяшки.

Каин посмотрел на неё на миг, прямо в глаза. И в этом взгляде было больше, чем могли сказать любые слова, целый мир невыраженных чувств.

— Я давно не был частью чего-то настоящего. Я забыл, как это — доверять. — Он чуть улыбнулся уголком губ, грустно и нежно, словно предвкушая что-то. — Но я научусь. Ради тебя.

Он глубоко вдохнул, будто решался на что-то очень важное, переступая через себя.

— Нам нужно будет поговорить об этом. О нас. Я хочу, чтобы мы это сделали, когда всё вокруг немного успокоится. Я хочу понять тебя. И чтобы ты поняла меня.
Лия слабо кивнула, прижав его руку к себе, словно ища подтверждения его слов.
Каин снова посмотрел на дорогу, но его голос был мягким, как прикосновение к бархату:

— Ты должна знать: я не отпущу тебя просто так.

Лия ощутила, как дыхание перехватило. Эта фраза, произнесённая сдержанно, почти буднично, звучала для неё сильнее любого признания в любви, проникая прямо в душу.

Между ними повисло напряжение, иное — тёплое, искрящееся, наполненное обещаниями. Каин чуть сильнее нажал на педаль газа, будто пытаясь догнать что-то неуловимое между строк.

Лия провела пальцами вверх по его предплечью, ощущая под кожей рваное биение силы. Её тянуло к нему всем телом, каждой клеточкой, каждым фибром её существа.

Она чуть подалась вперёд, дыхание перехватило, сердце колотилось где-то в горле, оглушая.

Каин, не отрывая взгляда от дороги, вдруг медленно подался ей навстречу. Их лица оказались опасно близко. Едва заметная, дрожащая искра пробежала между ними, словно электрический разряд.

Тени на улице танцевали, и в её груди разгорался какой-то жар. Его взгляд скользнул по её губам, будто он еле сдерживал желание впиться в них прямо сейчас. Лия попыталась отвернуться, но этот взгляд — он был почти физическим, пронизывающим, не дающим вздохнуть.

— Тебе не нравится, когда я так смотрю? — его голос звучал спокойно, но Лия почувствовала, как напряжение между ними выросло до предела, стало почти осязаемым. Она не ответила, и это только добавило нервозности в её тело. Каждая клеточка ждала его следующего шага. Она снова сжала руки на коленях, почти ощущая, как его пальцы касаются её кожи. Пальцы, которые держат её без всяких усилий, но с абсолютной властью.

Но Каин усмехнулся уголком губ и, облизнув пересохшие губы, прошептал:

— Потерпи. Я не хочу разбить машину, прежде чем прикоснусь к тебе снова.

Лия тихо рассмеялась сквозь слёзы и опустилась обратно в кресло, сжав его руку в своей, чувствуя абсолютную защищённость.

И в этот момент впервые за долгое время в её сердце стало по-настоящему спокойно. Словно она наконец-то нашла своё место в этом безумном мире.

***
Лия шагнула в зал вслед за Каином, её сердце билось в такт тяжёлым басам музыки, что гудела в воздухе, вибрируя в костях. Полумрак окутывал всё, как бархат, пронизанный светом хрустальных люстр, бросающих таинственные блики. Тяжёлые шёлковые занавеси колыхались, скрывая тени за сценой. Воздух был тяжёлым, задымлённым, со знакомым металлическим привкусом крови, от которого у Лии закружилась голова.

Её пальцы вновь и вновь касались подвески; холод камня успокаивал, но не мог заглушить нахлынувших воспоминаний.

​Крик Кэсси, пытки Алии... Её собственные шаги по этой сцене. Флэшбэки вспыхнули, как молнии: её запястья, стянутые верёвками, пустые глаза толпы, клыки, блестящие в полумраке. Она покачнулась, не в силах вдохнуть полной грудью. Каин сжал её руку, его пальцы были тёплыми, но твёрдыми, и этот жест стал её единственной опорой.

​Каин шагал немного выдвинувшись вперёд, закрывая Лию собой. Его чёрный костюм сливался с тенями, но шёлковая рубашка отливала серебром, подчёркивая его властность и неоспоримую мощь. Лия чувствовала, как присутствие Каина отгоняет холод кошмаров, словно солнце разгоняет тьму.

​— Дыши, — шепнул он, его голос был низким, успокаивающим, но с той хрипотцой, что заставляла её кожу покрываться мурашками. — Ты здесь, со мной.

​Лия кивнула, её пальцы невольно сжали его ладонь. Она уже не была той жертвой, что дрожала на этой сцене. Теперь она — его. Его женщина, его тень, даже если чокер напоминал о безжалостных законах Айленда. Контраст разрывал её: тогда она была беспомощной, теперь — под его крылом, но зал всё ещё дышал ужасом, который она не могла забыть.

​Они поднялись на балкон, где собрались высшие вампиры — в шёлковых мантиях, с глазами, горящими, как угли в бездне. Их голоса сливались в гул, хрусталь бокалов звенел, смешиваясь с шорохом карт и костей, которыми играли в ложах. Рабы в ошейниках скользили между столиками, их движения были покорными, взгляды пустыми, лишёнными искры жизни. Лия невольно отступила ближе к Каину, её плечо коснулось его груди. Он положил ладонь на её талию, лёгкое, но властное движение, и она почувствовала, как его тепло проникает сквозь шёлк платья, обволакивая.

​— Сядь, — сказал он тихо, отодвигая для неё бархатное кресло. Его пальцы задержались на её спине, и Лия поймала его взгляд — защитный, но с искрами чего-то глубокого, первобытного, что заставило её покрыться мурашками.
​Они сели за столик, окружённые мраморными колоннами, что отбрасывали длинные тени. Вампиры вокруг переговаривались, но их взгляды избегали Лии, скользили мимо, будто она была невидимкой, лишь частью интерьера. Она принадлежала Каину, одному из самых влиятельных вампиров на Айленде, его основателю — это делало её неприкосновенной. Никто не смел заговорить с ней, никто не смел поднять глаза. Её чокер, гранатовая капля, мерцал в полумраке, как знак его абсолютной власти. Лия чувствовала холод камня и как он контрастирует с теплом руки Каина, всё ещё лежащей на её талии.

​«Он дарит мне тепло, но его власть холодна, как камень. Он защищает меня, но сам является одним из самых опасных чудовищ. Я привязана к нему, но я боюсь этих чувств. Похоже, мне придётся привыкнуть к тому, что моя жизнь теперь полна контрастов, и принять их».

​К Каину подошёл вампир с острыми чертами и саркастичной улыбкой, его мантия шуршала, как крылья ворона, когда он двигался сквозь толпу, словно тень.

​— Каин, — протянул он, его голос был едким, но в нём сквозила хорошо замаскированная осторожность, — так и держишь в узде тех, кто ещё помнит твоë имя? Или новые ветры окончательно сбили тебя с курса?

​Каин крутил перстень на пальце, его лицо осталось холодным, непроницаемым, но взгляд, скользнувший по Дариану, был тяжёлым, как валун.

​— Дариан, — сказал Каин, голос как лезвие, — ты слишком долго держишься за нити, которые тебе не принадлежат. Говори по делу, если у тебя есть честь, или ступай, пока я не нашёл ей лучшего применения.

​Дариан хмыкнул, но отступил, его сарказм померк под немым давлением Каина, и он растворился в толпе, словно змея в траве. Лия выдохнула, её пальцы невольно коснулись руки Каина, лежащей на подлокотнике. Он сжал её ладонь, коротко, но твёрдо, и она почувствовала, как её пульс успокаивается, возвращаясь к нормальному ритму.

​— Что... что он имел в виду под «новыми ветрами»? Аримана? — тихо спросила Лия, её голос был едва слышен среди клубного шума.

​— Некоторые считают, что моё время прошло, — голос Каина прозвучал в голове Лии, словно шёпот ветра, но в нём чувствовалась древняя сталь. — Что новые властители, вроде Аримана, должны править единолично. Они забыли, что великая сила требует великой ответственности. И что любая власть — лишь тень истинного господства.

​— Но все решения проходят через его руки, не так ли? Фактически, он сейчас главный, — продолжила Лия, понижая голос до шёпота, но затем осеклась, осознав ошибку.

​— Именно поэтому и не стоит говорить об этом вслух, — прошептал Каин, и его прикосновение к её руке стало предупреждающе сильным. — Стены здесь имеют уши, а те, кто служит новым богам, обладают острым слухом.

​Она сжала губы, её щёки вспыхнули от неловкости; она поняла, что это была глупость — задавать такие вопросы здесь, среди вампиров.

​К ним подошёл другой вампир — седой, с властным голосом, его глаза сверкали, как лёд, но в них читалось уважение, смешанное с тревогой.

​— Чувствую, Ариман расставляет новые ловушки, — сказал он, наклонившись вплотную, потягивая вино из бокала. — Это не просто «торги», Каин. Это попытка перетянуть на свою сторону тех, кто ещё колеблется.

​Каин кивнул, его челюсть напряглась, выдавая внутреннее беспокойство.

​— Пусть играет. — Его голос был спокоен, но в нём звенела сталь, не терпящая возражений. — Я не бегаю от теней, но и в их игры играть не стану. У каждого из нас свой путь, и каждый сделает свой выбор.

​Лия взглянула вниз, в зал. Ариман стоял у самой сцены, словно режиссёр спектакля, который вот-вот начнётся. Рядом с ним, словно тень, но с такой же холодной грацией, стояла Селена, его правая рука. Её платиновые волосы водопадом ниспадали на чёрное, строгое платье, а глаза, цвета льда, скользнули по Лии. В этом взгляде вспыхнула неприкрытая ненависть, острая, как клинок. Лия вздрогнула, удивлённая и озадаченная такой откровенной неприязнью, но тут же почувствовала, как её пальцы невольно потянулись к чокеру, словно ища защиты. Улыбка Аримана была острой, как клинок, а глаза, холодные, как мрамор, пронзительными. Он поднял бокал в сторону Каина, едва заметно, и озноб пробежал по её спине, как будто кто-то провёл ледяным пальцем по позвоночнику. Она сжала губы, её пальцы мяли подол платья, путая ткань в складки, пытаясь заглушить страх.

​Каин заметил её напряжение. Его ладонь скользнула по её спине, успокаивающая, но заряженная, словно проводник силы.

​— Ты в порядке? — шепнул он, его дыхание коснулось её уха, и Лия почувствовала, как жар пробегает по коже, отгоняя холод.

​— Да, — солгала она, её голос дрогнул, но Лия изо всех сил старалась удержать эмоции. Но его близость, его тепло были якорем, удерживающим её от пропасти воспоминаний, самым надёжным укрытием.
​
​Сцена ожила, тяжёлые занавеси раздвинулись, и девушки вышли. По традиции они танцевали, но их глаза метались по залу, они были растеряны... Кто-то и вовсе выглядел смирившимся и сломленным. Толпа загудела, крики и смех смешались со звоном хрусталя. Внизу, у самой сцены, среди первых рядов, Лия заметила Алексиса. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, его взгляд лихорадочно выискивал Клару среди танцующих. Лия замерла, её рука сжала бокал до скрежета, когда она увидела еë — бледную, с опущенными глазами, её рыжие волосы падали на лицо, как саван. Её взгляд был пустым, как у куклы, лишённой души. Лия застыла в оцепенении, флэшбэки вернулись: её собственные шаги по сцене, страх, смех толпы. Её ногти впились в ладонь, и Каин снова заметил это.

​— Смотри на меня, — шепнул он, его голос пробился сквозь гул, достигая её сознания. — Ты здесь, со мной. Кларе ничего больше не угрожает.

​Лия кивнула, её глаза встретили его, и она ухватилась за его взгляд, как за спасательный круг в бушующем море.

Каин поднял руку, назвав цену — голос его был твёрдым, как удар молота, не терпящий возражений. Зал затих, аукционист кивнул, и Клара была его. Никто не посмел попытаться перебить ставку, зная, чья это будет жертва. Лия выдохнула, её пальцы дрожали, но она не отводила глаз от Каина. Его рука всё ещё сжимала её, и это тепло было единственным, что держало её в реальности, единственной опорой.

​Она взглянула на Аримана. Он шепнул что-то своим людям, его улыбка не дрогнула, но глаза сузились, как у хищника. Лия напряглась.

​— Каин, — прошептала она, — он что-то задумал. Он точно отдал своим людям какой-то приказ.

​— Пусть, — ответил он, его голос был холодным, безэмоциональным. — Мы не уйдём, пока вечер не закончится. Страх — не мой путь.

​Лия кивнула, но её взгляд вернулся к Кларе, которую уводили за занавеси. Её виски пульсировали, но тепло руки Каина, его тихий шёпот, его присутствие были сильнее, чем любой страх. Она видела ужасы вокруг — девушку в ошейнике, которую увели в ложу, раба, покорно подающего вино, — но они были фоном, далёким, словно лишённым связи с её реальностью. Её реальность другая: в ней безопасно, в ней есть Он. Рядом с ним она чувствовала тепло, защиту, что-то настоящее. Она не была жертвой. Она была его — и это давало ей невероятную силу.

​Когда вечер закончился, Каин помог ей встать, поддержав под руку.

​— Пойдём, — сказал он тихо, и повёл её за собой через зал к выходу, оставляя за их спинами звон цепей и холод мрамора, всё то, что осталось позади..

***
На улице дождь стих, воздух был сырым, а ветер усилился, принося свежесть ночи.
Когда они вышли, искорка промелькнула между ними. Его губы нежно коснулись её лба — не спеша, будто боясь разрушить этот хрупкий, священный момент. Лия закрыла глаза, впитывая в себя это прикосновение, в котором было больше искренности, чем в любом поцелуе, больше, чем она могла себе представить.

Машина мягко скользила по мокрой дороге, будто весь остальной мир перестал существовать, оставляя их вдвоём — в этом коконе из музыки, дождя и невыраженных чувств, которые говорили сами за себя.

Каин осторожно убрал прядь волос с её лица, его пальцы задержались на щеке, обжигая кожу своим теплом, оставляя след.

— Всё хорошо. Ты справилась. Видишь, какая ты сильная? — усмехнулся Каин и продолжил: — Алексис с Кларой уже ждут нас дома, скоро вы встретитесь, но я не хотел бы, чтобы ты делилась с ней слишком многим.

Лия снова кивнула, не в силах выговорить ни слова, лишь ощущая его присутствие. Впервые за долгое время её не разрывали сомнения — она просто доверилась этому моменту. Им. Ему.

Вдалеке показались огни особняка, куда им предстояло приехать — большого, мрачного дома, окружённого глухими садами, таящего в себе новые загадки. В этот раз Каин не собирался везти её в домик в лесу, он вёз свою женщину к себе домой.

Но сейчас Лия не думала об этом.
Сейчас был только Каин.
Только его рука в её руке.
Только его дыхание рядом.
Только его голос, звучащий внутри неё сильнее любых страхов, заглушающий весь мир.