[6] заверяя
Сколько бы ни готовился — смерть всегда приходит неожиданно. Но и жизнь на этом не заканчивается, по крайней мере у других, тех, кого смерть обошла стороной. Возможно, на время.
Но лучше позже, чем никогда, верно?
Мы, обычные (либо не совсем обычные) смертные, можем только догадываться, каково это — жить целую вечность и не иметь проблем со здоровьем. Конечно, минусы в вампиризме тоже имеются. К примеру — жажда. Это борьба длиною в вечность, и не каждый умеет её выигрывать. А это значит — вечные проигрыши. Для перфекционистов в человеческой жизни — это ад.
Что может быть хуже, чем вечность бороться со своей сущностью и ненавидеть себя? Эдвард мог бы дать на это ответ. Хуже — подвергать опасности свою семью и человека. Человека, чья жизнь в его руках. Худшее для Эдварда — быть тем, кто решает чужую судьбу.
Его натура наполнена трагедией. Члены его семьи уверены, что это отчасти из-за не найденной пары. Вся жизнь наполнена муками, и только один человек может их прекратить.
Эдвард ощущает, как стоит у пропасти, собираясь прыгнуть на другую сторону. Раскрыться или остаться тенью. Шагнуть в пропасть и летать, или приземлиться и упасть.
Выбор без выбора.
Именно такой выбор поставил Сандр перед Калленами.
У них с сестрой не было секретов друг от друга. Неважно: спрятанная шоколадка, поджог машины главной суки школы, марихуана под порогом или новая неизведанная раса. Рано или поздно Лисса узнает, и если это будет поздно, то это означает тихую злость Лиссы. А это страшнее злой Розали или хмурого Эдварда. Впрочем, Элис светилась от этой идеи, Эсми не особо возражала. В отчуждённости Эмметта Сандр был уверен: поучаствовала Розали, точнее — нежелание нарваться на её хмурый взгляд. Эдвард поддерживал позицию, понятную только ему: что-то вроде «они без души, а вы вообще люди, и это опасно». В чём-то он прав. Но Сандр правильно заметил, что Лисса — сама опасность. Карлайл был задумчив, но всегда опирался на разум и дар Элис, так что его решение было понятно. А вот Джаспер, на удивление, просто молчал. Нет, конечно, он не особо разговорчив, особенно с Сандром. Как-то не срослось, что ли. Ну, они особо и не старались, но и не собирались. Но Алессандру казалось, что он встанет на сторону Розали. Хоть они и названые близнецы, но, кажется, прикипели друг к другу сполна и правда считают себя таковыми.
— Это абсурд! Четверо людей будут знать, кто мы такие!
Сандру казалось: умей вампиры краснеть, то Розали покрылась бы цветом спелых помидоров с ног до головы — от злости, разумеется.
— Сдаётся мне, с близнецами вы не сильно считались.
— Моё мнение остаётся таким же, как и тогда.
— Не будь упряма, Роуз. Всё будет чудно.
На слова Элис Розали сцепила зубы до противного скрипа и, подорвавшись, удалилась из комнаты. А за нею и её пара.
Уже спокойнее, Сандр продолжил:
— Бросьте, Лисса ведьма, — на секунду запнувшись, представляя, как Лисса кривится от последнего слова. — Нам известно про оборотней, так что наличие вампиров не будет удивлением. Тем более у нас есть свой кодекс.
— Известно про оборотней?
— переспросил Карлайл. Эсми удалилась в глубины дома, как и Эдвард, а Никки, вероятно, ещё дрыхнул на огромной кровати.
— Рядом с нашим городом жила стая. Между старшими всегда были недомолвки, их решили договором, хотя, кажется, позже его нарушали. Но не суть. По нашей природе мы не сильно... дружим, так сказать.
Доктор кивнул, принимая информацию.
— Элис, что ты видишь?
Элис открыла рот, но тут же закрыла, переведя взгляд на Джаспера, тенью стоявшего в углу. Не отрывая от него взгляда, она произнесла:
— Как я и говорила — всё будет хорошо. И даже лучше.
Карлайл кивнул. И неожиданно для всех мужской баритон заполнил комнату:
— Ты говорил, что, уходя, правила ковена на вас не действуют. Можем ли мы тогда быть уверены в вашем кодексе?
Джаспер перевёл немигающий взгляд чёрных глаз на Сандра. Вот кто пугал в семье Калленов Сандра — так это он. Вечно молчаливый, с идеальной осанкой и не пустой головой. Его дар пугал не меньше: развить его до предела, которого никто не знает — и, по желанию, он может захватить города, а то и весь мир. Вот кто тёмная лошадка на стороне белых шахмат.
— Невозможно отречься от своей сущности. Можно только на время спрятаться.
Эти слова канули в пустоту, заполняя её. Слова, что каждый в доме мог подтвердить. Вот ещё один минус вампиризма.
~~~
Тишина была спутником и Лиссе, и Микаэлю. Никто не сказал ни слова. Еле сохраняя разум и дань своим обещаниям.
Не сомкнутые глаза парня и его серьёзный взгляд давали повод Лиссе переживать.
«Хоть бы делов не наделал».
Лиссандра знала, каково это — падать, и каково — вставать. Она также знала, каково унывать и как тяжело возвращаться назад. Ей хотелось, чтобы мысли потеряли свой вес и перестали так давить на голову. А лучше — чтобы они полностью испарились, забрав с собой головную боль. Но разве это возможно — не думать?
Перед глазами застыли безжизненные глаза. Руки Лиссы, будем честны, не чисты. Она могла каяться в грехах, но не хотела, считая, что всё, что она делала, было заслуженно. Также она считала, что заслуживает и свою участь — в полной красе. С адом в конце.
В рай ей путь заказан, да и как туда попасть, когда враждуешь с самим Богом и его проповедями.
И всё же, несмотря на свои не замоленные грехи, чужие она не маралась осуждать.
Она презирала враньё, но это не мешало ей врать. Она осуждала убийство —
Но держала алый цветок крепко в руках.
Всё понятно без слов.
Кто-то молится в прощании, кто-то просит молить о пощаде.
Лисса осуждала и тех, и тех. Благо, выбирать ей не приходится — она была одновременно и тем, и другим.
Траур?
Чёрный был с нею всю осознанную жизнь. За нею шла тень, что никогда не смогла бы стать синей или белой. Как надежда и невинность.
Тень следила, пятнала и путала. Лисса стала тенью.
Но тень появляется только при свете.
Светом у них был Сандр.
Всегда добрый, обаятельный парень. Его жалели больше, но про него и забывали.
Этот парень надевал чёрное только на похороны — и тогда они были с Лиссой на равных. На дне.
Дно они видели не раз. Но каждый раз, как кастрюлю хотели наконец-то закрыть крышкой — они вылезали быстрее. А главное — вместе.
И сейчас её эгоистичная натура проснулась. Вот её брат отодвигает крышку и вылезает наружу, а Лисса остаётся вариться в котле.
«Забавно представлять ад — кастрюлей, Лисса. Просто молодец. Так держать, и от тебя отвернётся сам Сатана».
Кто бы что ни говорил, но Алиссандра Харкнесс пыталась оттянуть неизбежные мысли о будущем. Даже если это означало думать о прошлом.
~~~
Машина плавно затормозила, и свет от фар погас, погружая во тьму. Но из неё так никто и не вышел.
Лисса крепко ухватилась за руль, чувствуя осуждение к себе. Она презирала себя. Теперь, когда она наконец-то вернулась в настоящее, Лисса считала, что никогда не заслуживала находиться на свету. И быть даже тенью.
Микаэль не выдержал первым и открыл дверь, позволяя холодному воздуху пробраться под кости.
Встречать их уже шёл Сандр и Никки, что плёлся следом.
Забавно, что говорить они могли, но молчали. Всё и так станет понятно — стоит только выйти наконец-то Лиссе и протянуть алый цветок брату.
Рука не дрогнула. Слеза не прокатилась. Она осталась холодной, как ветер.
В то время как Микаэль отвернулся, судорожно вдыхая воздух, стараясь стать с ним единым целым.
В то время как Николас застыл в неверии, большими глазами глядя на увядший цветок.
В то время как Сандр поднял с цветка взгляд, но так и не коснулся его — словно боялся замараться в смерти. Он смотрел ей прямо в глаза и надеялся увидеть больше, чем застывший лёд.
Но Лисса смотрела в ответ. Пальцы, что держали стебель, замёрзли, всё ещё едва его держа.
Рука в бессилии опустилась, и Лисса молилась, чтобы Сандр отвёл взгляд.
Совсем скоро её за тошнит от себя, и хоть бы это было позже, чем никогда.
Немая сцена, словно из фильма, затянулась.
— Я уезжаю.
Взгляды мигом перевелись на того, чьи это были слова.
— Куда это, Микки? — сказал Сандр с напускным спокойствием.
— Нужно найти остальных. — Молчание снова поселилось в темноте. — Ник, ты со мной?
— Конечно, куда я денусь.
— Тогда сейчас.
— Сейчас? — Никки глянул в красные от солёных слёз глаза брата, а после медленно кивнул. — Хорошо. Тогда пошли, я покажу, как круто мы машину обновили.
Как бы ни старался Николас — не смог разбавить напряжение.
Брат и сестра тоже не остались стоять на ветру и прошли в уже знакомый Лиссе дом.
Но вот чего она не ожидала, так это вихря возле себя.
Низкая девушка мигом оказалась рядом с Лиссандрой и сжала ту в уж очень крепких объятиях. Так, словно они уже были знакомы и более того — дружили многие годы.
Лисса замерла в чужих руках и медленно подняла правую руку, коснувшись плеча незнакомки. Одновременно с этим максимально покосилась на брата в недоумении.
Тот стоял как ни в чём не бывало — расслаблено, отпустив плечи и сложив руки в карманы, с улыбкой наблюдал за разворачивающейся сценой.
Среди всей толпы людей Лисса могла ухватить только лицо уже знакомой Эсми. Она ободряюще улыбалась, сжимая руку мужчины рядом.
Блондин сделал к ним шаг вперёд.
— Элис, не переусердствуй, — с попечительным видом произнёс тот, не сдерживая тёплой улыбки. А после обратил взор на гостью:
— Приветствую тебя в нашем доме. Элис очень желала с тобой наконец-то познакомиться.
«Оно и заметно», — пронеслось в её голове, когда её, наконец, выпустили из плена, и та смогла сделать вдох полной грудью.
— Я Карлайл Каллен, глава семейства. Это моя жена Эсми, с ней вы уже знакомы. Это мои дети — Элис... — Лисса уже просекла, кто такая Элис, и медленно старалась не сойти с ума от новых имён. — Это Эдвард, Розали, Эмметт и Джаспер.
Первое, что зацепило взгляд Алиссандры, — это сногсшибательная красота Розали. Она величественно стояла посредине гостиной, и невольно её образ напомнил о той, кого Лисса никак не может забыть, вспоминая даже в кошмарах.
Неловкость быстро перетекла в лёгкую злость, как шлейф её духов, следуя за ней безоговорочно. Испытывающие её терпение взгляды неприятно прилипали к коже, как мокрая одежда.
«Если Каллены... — Лисса с издёвкой протянула их фамилию в мыслях, — ждут моего представления, то пусть обломаются».
В любое другое время её бы охватила знакомая ярость от своей слабости, но сейчас она чувствовала только гудящую усталость, а пламя она давно накрыла крышкой, перекрыв питающий его кислород. Всё, чего она хотела, — это быстрее разобраться. Но на её желания привычно забили фиг, и Сандр, как герой-спасатель, не иначе, взял на себя роль её голоса. Но справлялся он, очевидно, плохо, говоря без ехидства и сарказма, как начала бы Лисса.
Крепко сжав зубы, когда рука Сандра опустилась на плечо, приобнимая и одновременно с этим произнося:
— Прошу любить и жаловать, Алиссандра Харкнесс, моя любимая и единственная сестрица.
«Словно обезьяна в цирке, ей-богу».
От своего же богохульства её ехидная душа скривилась, но благо — душа её давно не владеет телом. А то жители этого кошерного дома неверно бы поняли кислую физиономию.
— Уверена, мы с тобой подружимся! — хватая Лиссу за руку, своим мелодичным голоском обхватила её уши словно мечтательно мягкие облака. Энтузиазма у той было не занимать — и та даже спрашивать не собиралась, просто ставя перед фактом!
Лисса едва сжала руку той в ответ, ощущая ледяную кожу. Отпустив на сплетённые конечности глаза, а после — с ехидной улыбкой — перевела взгляд прямо в глаза рыжеватого паренька.
Грохот мотора прервал гляделки, но только со стороны Лиссы — Эдвард так и остался глядеть на неё, всё так же выражая искреннее удивление.
Близнецы уже собирались уезжать, но не попрощаться никак не могли.
Розали и Эмметт успели проникнуться к Николасу, и оттого Джаспер ощущал лёгкую грусть от своей названной близняшки.
Но его внимание привлекло замешательство другого брата, которое никто не заметил.
Сам Джаспер чувствовал себя так же: он даже едва смог различить чужое замешательство со своим.
Запах томной чёрной ванили, сандала, старого пергамента и океана щекотал нос, а кровь его обладательницы заставляла глотку жечь яростным огнём — ярче, чем любая человеческая кровь.
Джаспер мог бы подумать, что Она — его певица крови, но притяжение обычно взаимно. Например, как было в случае Эдварда и Беллы.
А девушка не окатила его даже взглядом — ни заинтересованным, ни холодным. Он чувствовал, как теряет ориентацию в пространстве. Всё смешалось воедино. Все эмоции, чувства и запахи.
Джаспер чувствовал, как гробовая тяжесть поселилась сразу в четверых — бывших, по видимости, членов ковена. Он не спутает это ни с чем.
Утрата.
Но, вопреки всепоглощающему хаосу, он смог ухватиться за нить рассудка. Она была алой — как нить судьбы, холодной — как его навеки застывшее тело, и слабой — как его понимание происходящего сейчас.
Лисса была этой нитью.
От неё веяло спокойствием — пусть и могильным.
«Что, чёрт возьми, с этой девушкой?»
Удивительно — Джаспера и Эдварда сейчас сплетали не только эмоции, но и мысли.
С улицы послышался обеспокоенный голос Эсми:
— Не лучше будет подождать до утра? Отдохнёте — и отправитесь в путь.
— Извините, мисс Каллен, но наше время не вечно, — твёрдо произнёс Микаэль, слегка грубо и резко. Отчего его брат виновато сжал губы.
Сандр выступил вперёд, при обнимая почти по-семейному, по братски ,сначала младшего, а после — старшего, задерживаясь у того больше, роняя пару важных слов:
— Вы всегда можете обратиться к нам.
Отстранившись друг от друга, Микки посмотрел на Лиссу.
И та хотела шагнуть ближе, как заметила его взгляд на уже увядшем цветке.
Лиссе не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что тот замышляет. И, отрицательно покачав головой, не сдвинулась ни на шаг, вопреки своим желаниям.
Старший брат стиснул зубы и молча сел в машину, заставляя младшего ускориться.
Сандр глубоко вздохнул, и рядом с ним замаячила милая Элис.
Долгая дорога хорошо вымотала Лиссу, так что предложение Эсми отдохнуть казалось таким заманчивым, что она без раздумий согласилась.
Но, упав в просторные объятия кровати, её начали съедать мысли, не позволяя попасть в царство снов.
Алиссандра — не глупая девушка. Просто без инстинкта самосохранения, всего-то.
Часто её жизнь не была важна для неё.
Отчаянные поступки ради веселья. Было смешно наблюдать за недоумёнными лицами надуренных ею людей.
Лисса соврёт, если скажет, что ей не нравится, когда её не переносят на дух. Уж такой она человек.
Со всем этим её брат давно смог смириться. Особенно когда попадал на её крючок не раз.
Но как сказать ему, что она дразнила вампира?