Слизерин - особый факультет

За час до начала патрулирования Малфой вернулся в Слизерин, проводив в столовую, Гарри, чтобы он поел нормально, ведь на ужин Поттер не пошёл, а предпочёл пообщаться с Драко. Пока студенты ночного факультета занимались Трансфигурацией с профессором Минервой МакГонагалл, блондин прошёл в комнату Лонгботтома. Тот сидел в углу у окна, глядя на полную луну сквозь стекло.

— Пойдем, — произнес глава ночного класса, — пора, Невилл. — Гриффиндорец встал и молча пошёл за Драко.

Они спустились в подвал, потом прошли к каменной кладке стены и Малфой постучал волшебной палочкой по некоторым камням. Камни в стене зашевелились и через несколько секунд открылся проход в какую-то комнату, в центре Лонгботтом увидел наподобие огромного круглого умывальника с десятью кранами по окружности. Когда они вошли, камни за их спиной соединились, закрыв проход в комнату. Блондин подошел к одному из них, на кране которого была выгравирована змейка. Он произнес что-то на парселтанге и круглый, огромный умывальник пришёл в движение: раковины отъехали к стенам, а сам цилиндр опустился вниз, открыв проход. Темнота открывшегося тоннеля пугала. Тоннель вёл вниз. Драко произнес заклинание «Люмос Максима» и появились маленькие светящиеся сферы. Они начали опускаться в туннель на полтора метра друг от друга. Первым в него прыгнул глава Слизерина и крикнул Невиллу, чтобы и он спускался. Грифф исполнил приказ. Внизу парень увидел несколько гротов с арками, ведущими в разные стороны, но Малфой повел его вперёд, к центральной арке с изображением огромной змеи с красными глазами. Арка светилась и закрывала проход. Вампир снова что-то проговорил и арка их пропустила.

Огромный грот поразил своим масштабом Невилла. В центре его стояла каменная голова статуи, в ней Лонгботтом узнал основателя факультета Слизерина. В области губ и рта находилась дверь и сейчас она была закрыта. Драко взмахнул рукой и по углам грота зажглись  масляные небольшие светильники, по три рожка в каждом.

— В пасти головы, — произнес Малфой, — живёт огромный змей, Невилл, и он — страж подземелья и защитник Хогвартса. Придёт время, когда академии будет грозить беда, все мы будем ему благодарны, потому что змей — древний магический артефакт, созданный более тысячи лет назад основателем ночного факультета, Салазаром Слизерином. Он набирает силу и питается магией этой древней школы, магией природы и силой самих магов которые учились от начала времен в Хогвартсе, и которые ныне учатся здесь. Когда я прикую тебя к этим оковам на десять дней, ты в течение этого времени захочешь сбежать отсюда. Яд, что в тебе, он будет гнать тебя отсюда,  чтобы ты не прошёл испытание. При твоих попытках сбежать, змей выползет из пасти статуи и начнёт тебя бить своим хвостом. Выход из пещеры с левой стороны. Он будет манить тебя, ибо жажда станет одолевать все твоё нутро первые пять дней особенно, а тьма сгущаться. Галлюцинации, химеры прошлого будут появляться здесь, Невилл, и не только твои кошмары, но и тех, кто был закован в эти цепи до тебя из укушенных вампирами, оборотнями или василиском — змеем-артефактом ещё во времена самого Салазара Слизерина. Раз в сутки, в полночь, я буду спускаться к тебе и питать тебя своей кровью. Она в течении суток будет выжигать яд, живущий в твоих жилах. Это очень больно. Я желаю одного, чтобы ты выдержал испытание, исцелился и не превратился в уровень «Е».

— Я выдержу, Малфой, я не могу превратиться в чудовище, даже ради своего друга Гарри не могу. Что скажет он, что подумает Поттер, если я стану этой тварью? Я не должен, не имею права.

— Моя кровь будет исцелять тебя, но в ней живут мои воспоминания прошлого. Поклянись мне сейчас, что ты, увидев их, никому не расскажешь, ни вида никакого не подашь, что знаешь тайну моей жизни. Произнеси сейчас «Непреложный обет» молчания.

— Мне твои вампирские тайны не нужны, и до фени вся ваша жизнь. Да, я клянусь и даю «Непреложный обет» молчания, что все, что увижу в воспоминаниях Драко Малфоя, буду молчать навеки и ни коим образом не выдам эти знания. В противном случае, пусть сила древней магии поразит меня. Да будет так.

Этот обет он произнес трижды и сила древнейшей магии приняла эту клятву: серебристые нити окутали Лонгботтома и впитались в парня.

— Дороги назад нет, Невилл, — вздохнул Драко.

— Давай уже, вампир, заковывай меня в цепи, не томи ожиданием. Я из семьи потомственных охотников и во мне нет трусости.

Малфой застегнул на его щиколотках и на запястьях магические оковы, активировал их. Потом прокусил свое запястье и поднес свою руку к губам гриффиндорца. Морщась и отплёвываясь, Лонгботтом принялся всё-же пить кровь чистокровного вампира. По его венам потек живой огонь и дикая боль пронзила Невилла. Он отшатнулся от запястья Малфоя и завыл в дикой болевой агонии. Драко выпрямился и положил свою ладонь на голову гриффа. Чистокровным такого ранга, как Малфой, не понять того, что испытывал сейчас человек, укушенный вампиром, но боль этого парня была и болью главы факультета Слизерин, ведь через кровь, которую он дал выпить Невиллу, Драко чувствовал весь ужас и агонию парня. Он снял с одежды волосок гриффиндорца, ведь Драко сейчас идти вместо него на патрулирование.

Блондин покинул пещеру, оставив парня с его болью в подземелье. Он вошел в класс профессора Снейпа (Трансфигурация уже закончилась), и Драко сразу атаковали вопросами: «Чья кровь сегодня пролилась в дневных факультетах?», «Кто от кого пострадал?», «Сорвался ли Лонгботтом?» и тому подобные вопросики. Малфой на все ответил и сказал, что действительно Невилл сегодня сорвался и укусил девчонку из Когтеврана.

— Я наказал Лонгботтома и он сейчас закован на десять адаптационных дней в цепи. Вместо него я сам пойду патрулировать по академии вместе с Гарри Поттером из Гриффиндора, — произнес Малфой.

— Драко, ты не должен опускаться до уровня людей, ты из королевской чистокровной династии, — возразила Пэнси. — Как ты можешь? Это позор для уважающего себя бессмертного. Зачем? Кто этот Поттер для тебя?

— Придёт время и вы все всё поймёте, — ответил блондин.

На патрулировании ночью как только Долорес Амбридж не изголялась проверяя мнимого Лонгботтома на предмет вампиризма, но женщине было невдомек, почему её хваленая сыворотка пробуждения сущности не срабатывает? Все оказалось просто: Гарри Поттер накинул на себя мантию невидимости и пролез в кабинет «Розовой жабки», пока та сидела в кабинете ректора Хогвартса и потягивала чай. Гриффиндорец поменял сыворотку на просто воду, побоявшись, что она на Драко подействует отрицательно, но он не учел одного: в кабинете Амбридж имелось её собственное оружие — «всевидящее око». Это такой искусственный глаз, который был установлен на люстре, и вращался он на 360 градусов, просматривая всю комнату и стол, где стояли все её склянки, привезенные с собой, а также розовые блюдца с её любименькими кошками-доносчицами.

Долорес на рассвете ничего не поняла, почему это её сыворотка не работает, но, придя в свой кабинет, она услышала интересные подробности подмены сыворотки на воду.

— Кто посмел? — зашипела Долорес, глядя на своих котят, нарисованных на тарелках и двигающихся, словно, картины в Хогвартсе. — Кто, ты сказала, моя Джулия? — спросила она у примерзкой кошечки на большой тарелке. — Это был мальчишка со шрамом на лбу? Он снял накидку и подменил? Что, во всех флаконах вода, а не нужные мне растворы? — Кошки запищали и замяукали истошно, принялись кивать.

Да, этого грифф не учел, поэтому Гарри очень удивился, когда увидел разъяренную Амбридж и ректора МакГонагалл в своей комнате. «Розовую жабку» просто трясло, она шипела, изо рта её брызгала слюна, глаза метали молнии.

— Да как ты посмел? — шипела она, славно, змея на парселтанге. — Ты не посме-е-шь сорвать мне план!

— Что? Я ничего не понимаю, — удивился грифф.

— Минерва, скажите же этому несносному мальчишке, в чем его вина?

— Профессор, объясните же! — удивился Гарри, глядя на ректора, которая серьёзно смотрела на парня.

— Мистер Поттер, скажите мне, где вы были вчера в 23.30? — спросила МакГонагалл.

— Где я был? О чем это вы? — решил прикинуться дурачком Гарри.

— Да он из-де-ва-ет-ся! — зашипела Амбридж. — Вот, смотри, гадкий мальчишка!

Она показала глаз «всевидящее око» и тарелку с кошкой. Парень все увидел сам.

— Гарри, мы вынуждены наказать тебя за это, — проговорила ректор Хогвартса, — инспектор Министра Магии хотела исключить тебя за проделки, но в последний момент смиловалась. Прошу, Долорес…

— Вы, мистер Поттер, — произнесла жабка, — будете приходить ко мне в кабинет, куда вы пробрались прошлым вечером и там будете писать то, что я прикажу. С семи часов утра до начала завтрака. Часа вполне хватит. Все дни подряд, пока я испектирую Хогвартс. Корнелиусу я уже доложила о вашем поведении и с Гриффиндора мы с Минервой сняли сто баллов. Ещё один проступок, мистер Поттер и вы покинете академию. Все ясно? Как бы вы не старались, — снова слащаво запела Долорес, словно, не она секунду назад исторгала из себя яд, и не вращала бешенно свои жабьи глазища. — А вашего напарника, которого вы так яростно защищаете, Лонгботтома, не спасти, он все равно проколется, сорвется и покажет свое истинное лицо зверя и монстра. А сейчас, мистер Поттер, за мной, время как раз подходит к семи часам утра.

Делать нечего. Вместо отдыха перед завтраком Гарри вынужден был последовать за Амбридж. Она завела его в свой кабинет и велела сесть за стол. Вынула из сумки чернила и свое перо, поставила все это на стол, достала тетрадь в линейку и произнесла:

— Пишите: «Я не должен брать чужое». Написали?

— Да, — ответил гриффиндорец. — А сколько раз писать?

— У вас час времени, Поттер. Выводите слова и буквы тщательно, чтобы смысл в вас впечатался, — ответила она.

С каждой новой строчкой слова появлялись на левой руке, буквы жгли кожу и проникали глубоко в плоть. Это было больно, очень больно.

Гарри пришёл на завтрак вымотанный в кабинете Амбридж. Кусок не лез в горло от саднящей и ноющей боли левой руки. За столом Гриффиндора это заметили его друзья и спросили, в чем дело. Поттер рассказал, что его обнаружили в кабинете «Розовой жабы», когда он уничтожил её зелья, чтобы она не могла навредить «Невиллу». Он, правда, не сказал, что Лонгботтом липовый, а вместо него пришёл сегодня и будет все десять дней патрулировать сам глава Слизерина.

— Ты только намекни Малфою, что тебя час заставляют писать и не дают спать, он башку оторвет этой Долорес, — проговорил с набитым ртом Рональд.

— Нет, и вам не советую ему ляпнуть при встрече. Это моя небольшая война с Амбридж и Драко она не касается, ему и без меня достанется от лиги охотников, Совета вампиров и вызова в Министерство Магии. Фадж — маразматик и за свою власть очень боится.

После завтрака у кабинета истории магии Гарри поджидал Малфой. Его «глаза метали молнии», он был серьёзен и суров, можно сказать. Поттер сунул руку под мантию и постарался улыбнуться, хотя, кисть ныла и пульсировала жутко, хотелось просто завыть от тянущей боли.

— В ночном общежитии у нас переполох, народ учуял твою кровь, Гарри. Что произошло? Ты ранен, кто-то напал на тебя? Покажи, — попросил блондин.

— Да я просто поцарапался, все нормально, Малфой. Я уже перебинтовал руку, — ответил гриффиндорец.

Драко вынул его левую и руку и ахнул, повязка пропиталась кровью.

— Что это такое? — Он в ужасе двинул указательным пальцем, и бинт упал, словно, его кто-то разрезал на двое. У Малфоя глаза стали круглыми, а ногти на пальцах рук удлинились, стали чёрными. — Кто это сделал? Надпись «Я не должен брать чужое?» Что это?

— Драко, это моя битва с… Не надо, Малфой, не лезь в это дело, — возразил брюнет.

— А ну-ка, Поттер, идём со мной! — потащил было за собой Гарри вампир.

— К нам на урок придёт Долорес Амбридж, я должен быть на занятии, Малфой. Увидимся вечером… Драко.

Глава Слизерина прикоснулся губами к поврежденной руке, поцеловал и своей слюной исцелил раны, остались только розовые следы, а кровь прекратила сочиться. В этот момент мимо них проходила «Розовая жабка» посмотрела на вампира и глаза её сузились в хищном,  и ненавистном прищюре.

— Что вы здесь забыли в дневное время? Нарушаем устав, да? — поинтересовалась она. — А вы, Поттер, живо в класс. За два дня множество нарушений, мистер Малфой. Министр Магии будет крайне удивлён тому, что я вижу: нарушения правил, самоволие, громкий хохот, поцелуи по углам и прочее. Искоренять безобразие — дело первой важности. Вам, наверное, не сказали, но этот зловредный студент влез ко мне в кабинет и натворил дел.

— И поэтому вы истязуете студентов? — возмутился глава ночного факультета. — До крови? Я доложу Совету вампиров, попечительскому совету немедленно.

— У меня есть все полномочия от Корнелиуса Фаджа, дорогой мой! — сладко-пресладко пропела Амбридж. — Желаете доложить вампирам — вперёд, и тогда навлечете на свою и головы других кровососов гнев людей. Желаете развязать войну?

Драко ринулся на «Розовую жабу», но Гарри преградил ему дорогу, положил на грудь блондина руки.

— Не надо. Нам надо потерпеть её десять дней. Драко, пожалуйста… — произнес грифф.

— Иди на урок, Гарри, иди. Встретимся вечером, мой хороший, — ответил блондин и поцеловал руку брюнета. — Иди, а я подумаю, что сделать.

— Живо на урок, Поттер, иначе вылетите из Хогвартса, — взвизгнула Долорес, но потом сладко улыбнулась. — Заходите.

Малфой, конечно, пошёл к ректору МакГонагалл и она рассказала вампиру все, что произошло, а Драко — ей, все, что Амбридж сотворила с Поттером. Минерва ахнула. Она тут же написала везде, куда только можно и послала письма с почтовыми совами. Долорес перешла все рамки, и нужно было созвать совет.

Уже к вечеру в Хогвартс приехали: Министр Магии, Корнелиус Фадж; Сириус Блэк с Ремусом Люпином из лиги охотников; Виктор Крам из Совета вампиров и Люциус Малфой из попечительского совета. Приехал Министр Всемирной Магии из Америки, Абрахам Арнольд Дэвидсон, Фадж пригласил его с собой, чтобы показать, как в Британии расправляются с нечестью. Не знал Корнелиус, что Министр Магии Штатов и сам был не только чистокровным магом, но и вампиром. Опрометчиво вышло…

Все собрались в кабинете Минервы МакГонагалл. Вызвали туда и Гарри с Драко. Мадам Амбридж говорила много и нудно. Сириус возмутился такому отношению к его крестнику. Все долго обсуждали поведение Гарри, когда он пробрался в чужой кабинет и все ценные зелья вылил, заменив их водой. Тогда дали слово самому гриффиндорцу. Брюнет много разглагольствовать не стал, он только сказал:

— Провоцировать укушенного парня сывороткой пробуждения сущности? Это нормально, скажите мне, господа? Вот уже три века, как вампиры и оборотни живут в мире с людьми в магическом сообществе Британии. Дети учатся вместе, но мадам Амбридж решила начать войну. Неужели это приказ уважаемого Министра Всеобщей Магии?

После Гарри слово сказал Всемирный Министр Магии, мистер Дэвидсон. Он сказал, что кроме Британии во всех других странах давно все живут в мире: вампиры, оборотни и люди (маги и немаги), и что сам он вот уже пять веков как состоял в Совете вампиров, а сто лет, как является Всемирным Министром Магии. Если Корнелиус не решит проблему, тогда в Великую Британию будет послан из Америки новый Министр Магии.

— Нет, это не было моим приказом, — возразил Фадж. Он жутко испугался и «страшными» глазами посмотрел на свою верную крыску Долорес, которая в этот раз перегнула палку. — Я бы никогда не дал добро на то, чтобы истязать ребёнка таким образом, или провоцировать вампиров. А Поттер — он всего лишь мальчик. Подумаешь, вылил сыворотку… Вам, Долорес, не было велено привозить в школу зелья, которые мы используем в Аврорате или в тюрьме Азкабан. Вы совершили это самовольно, да ещё и ребёнка искалечили.

Разбирательство закончилось тем, что за превышение полномочий, Долорес Джейн Амбридж была снята с поста инспектора Хогвартса, и за то, что покалечила тяжёлым заклятьем руку Поттеру её Всемирный Министр Магии, Абрахам Арнольд Дэвидсон, наказал лишением магии и свободы на год в Азкабане. Авроры тотчас арестовали «Розовую жабку», но она успела шепнуть, проходя мимо Драко, что тот сдохнет вместе со своими вампирами, ибо Тёмный Лорд совсем скоро нападет, и он освободит её досрочно.

— Мне не удалось сдать Министерство Магии Повелителю, но он легко его одолеет и сам, с его то силой и мощью, — усмехнулась Амбридж.

Корнелиус уехал следом за своей крыской, не захотел и минуты оставаться в Хогвартсе, а вот Абрахам Дэвидсон наоборот решил остаться и осмотреть академию, познакомиться ближе с главой Слизерина и юными вампирами. Сириус тоже задержался, чтобы поговорить с Гарри.

Драко долго беседовал с Всемирным Министром Магии и рассказал ему о угрозах, сказанных Долорес на прощание.

— Фадж — параноик, он трясется за свою власть и кресло, но опасность грозит не только Министерству Магии, но и Хогвартсу, всему магическому сообществу Британии, а также всему миру. Том Реддл начнёт с Англии, но в меню у него весь мир. Он создал десятки и сотни подобных себе гибридов, и его армия вот-вот нападет. На пост Министра нужен умный, деятельный и бесстрашный маг.

— Я бы хотел, чтобы это был ты, но я знаю, как сильно ты переживаешь за Хогвартс, за детей чистокровных вампиров и оборотней. У меня на примете есть один из наших чистокровных магов и бессмертных, Кингсли Шеклболт. Он умный, хваткий, бесстрашный Британский лев. Фадж должен уйти, я согласен с тобой Драко.

— И ещё, Министр, позвольте Хогвартсу стать самостоятельной, не зависящей от Министерства Магии, академией, — попросил блондин.

— Конечно. Принеси мне бланк Хогвартса и я напишу, моя личная печать со мной, — ответил Абрахам Арнольд Дэвидсон.

Прощаясь с Малфоем, Всемирный Министр Магии спросил:

— Когда говорил этот мальчик… Гарри Поттер, он показался мне не совсем человеком. Драко, паренёк ведь из наших, в нем чувствуется чистая кровь вампиров, очень древняя, в нем дремлет мощь.

Блондин вкратце рассказал о Гарри, о его родителях, о том, что они помолвлены, и о том, что наступает пробуждение Поттера.

— По воле его родителей, обе наших семей помолвили нас, когда мальчик был ещё совсем младенцем, и я все эти годы защищаю его. Род Поттеров древний, как и Малфои.

— Что ж, это весьма похвально, мистер Малфой. Когда вы пробудите его, я сам желаю вас сочетать магическим браком. А пока мы об этом умолчим, чтобы враги не услышали, — улыбнулся Всемирный Министр Магии. — Ну, мне пора, друг мой.

После того, как Абрахам Арнольд Дэвидсон уехал в магической карете, запряженной дюжиной крылатых коней, Драко вернулся в свой факультет. Покинув Хогвартс, крылатые кони вскоре станут невидимы, ведь магглам нельзя лицезреть магических существ.

До полуночи остался час, и Драко направился прямиком в подземелье, в Тайную комнату, где нашёл в бессознательном состоянии Лонгботтома. Кожа лица его и руки, все тело покрылось будто паутиной, это признак жажды, ведь кровь Драко выжигала яд, а с нею и кровь в Невилле. Парень был голоден и вымотан. Химеры собственных мыслей в пещере первооснователя приобретали иллюзорно-материальный эффект. Конечно, они были лишь фантазиями самого гриффиндорца и воспоминаниями тех, кто частичку души, сотканную из страданий, оставил в этом гроте.

Малфой прокусил свое запястье и поднес его к губам парня. Лонгботтом пришёл медленно в себя, его кожа разгладилась. Он тянулся к Драко, кровавые слезы полились из алых глаз гриффа.

— Все хорошо, Невилл, ты выдержал первую ночь. Попей, а потом расскажи, как ты боролся со своими внутренними демонами — мыслями.

И Лонгботтом рассказал, что ползучие гады с огненными глазами устремлялись на него, а потом парень вспомнил фильм о волшебной стране Нарнии. В третьем фильме, который назывался «Повелитель Зари», был в заколдованной пещере страшный змей, огромный и очень противный на вид. Химеры превратились в него жалили Невилла то в пятки, то в колени, то в живот, то в шею, а после и вовсе огромная пасть змея вонзилась в его сердце, и тогда гриффиндорец начал умолять от нестерпимой боли и дикого отчаяния, которое овладело его сердцем и душой, чтобы змей убил его. Но он не убивал, а издевался. Химера то вползала в грудь парня, то выползала, оставляя зияющую дыру. А потом Невилл просто потерял связь с реальностью.

— Когда химеры приближаются к тебе, а кровь внутри бурлит и горит, — произнес Драко, — постарайся не думать о них, не представлять образы, а дышать спокойно.

— Тебе хорошо говорить, Малфой, — возразил устало Лонгботтом, — это ведь не ты страдаешь.

— Я отчасти чувствую то, что ты переживаешь, моя кровь, хоть и выжигает в тебе яд безумия, но и исцеляет. Уже через пять, через четыре ночи ты почувствуешь облегчение, исцеление. Тяжело первые три — пять дней, а потом ты днем даже сможешь поспать, — ответил глава ночного факультета. -- Давай, выпей немного ещё и я уйду.

Выйдя из Тайной комнаты, Драко направился в свой класс, чтобы успокоить юных вампиров, они ждали от него новостей.

— Хогвартс стал самостоятельным учебным заведением, — произнес блондин. — Всемирный Министр Всеобщей Магии собственноручно подписал документ, а еще к нам пришлют на пост Министра Магии вампира чистокровного, он сам из Англии.

— А что с Амбридж, Драко? — поинтересовался Блейз Забини.

— Авроры схватили её за зверское отношение к студентам, и сейчас она уже заточена в Азкабан, — ответил Малфой, — но Амбридж предупредила, что Том Реддл набирает силу. Я прошу каждого из вас быть бдительными, осторожными, а в Хогсмиде особо ни с кем не общаться, потому что наш враг легко может принять любой облик. Ходить всем вместе. Все ясно? — Подростки закивали головой.

— Так это Поттера истязала Амбридж? — поинтересовалась Пенелопа Кристал. — Это снова его аромат крови будоражил наши ноздри сегодня?

— Да, она жестоко обошлась с Поттером, — кивнул блондин. — Сегодня у нас ночуют охотники — глава «Ордена Феникса» и его зам. Никаких шатаний по улице, ясно?

Вампиры и Крэбб с Гойлом закивали.

Драко вышел из аудитории и решил в своей комнате перекусить. Он достал пакет с кровью из холодильника и выпил залпом, потом ещё один. Вот теперь он может пойти к Поттеру.

За воротами лунного факультета Слизерин Драко увидел Гарри, Сириуса и Люпина. Блэк отозвал Малфоя в сторону и сказал:

— Гарри рассказал мне, что его укусил Лонгботтом. Я должен увидеть его и убедиться, что Невилл не превратился в уровень «Е».

— Я занимаюсь им сам и не позволю, пока есть шанс спасти его, забрать вам парня в ваш «Орден Феникса». Если всё-же он обратится в уровень дикаря через десять дней, тогда я сам передам вам его.

— Но он укусил моего крестника! — возмутился глава охотников.

— Насколько я знаю, мистер Люпин после обращения в оборотня, тоже нападал на людей, однако, он жив. Блэк, дай парню шанс. Если ты заберешь Лонгботтома и пустишь в расход, Поттер не простит тебя, потому что они с Невиллом друзья с детских лет, и даже я не лезу в их отношения. Ты хочешь потерять Гарри?

— Хорошо, — кивнул через силу Сириус. — Сегодня у нас среда, я приеду проверить Невилла либо в четверг, либо в пятницу следующую.

— Прекрасно, — кивнул глава Слизерина.

— И ещё, Малфой, коль Волдеморт идёт на всех нас, «Орден Феникса» выделит для охраны Хогвартса двадцать боевых магов. Пятеро будут дежурить днем, а пятнадцать — исключительно ночью. Дети больше не должны патрулировать.

— С этим я полностью согласен, — ответил я, посмотрев на любимого, который жевал шоколад, данный ему Люпином. — В Хогсмиде появляются приверженцы Тёмного Лорда, на днях я убил двоих, но не факт, что больше их нет. Я подключу Совет вампиров, Волдеморт все чаще будет посылать своих к нам.

— Я понял, — изрек Блэк. — Малфой, посмотри руку Гарри, я что мог — сделал, но, может, у тебя получится лучше исцелить её. Мы с Люпином пройдёмся, проверим всю территорию Хогвартса, а ты пока побудь с моим крестником.

Мужчины ушли и мы с Поттером, наконец-то, смогли остаться вдвоём. Я увел его в Астрономическую башню и обнял. Мальчик такой тёплый и отзывчивый, он отвечал на мои поцелуи горячо, осознанно и очень нежно.

— Расскажи мне, Гарри, какие сны тебе снились? — попросил я, когда мы нацеловались вдоволь и гриффиндорцу необходимо было отдышаться, а я принялся залечивать его руку.

— Ну, — ответил парень и притянул меня ближе к себе, — ты снова поймал меня во сне, но сегодня я долетел до сотого этажа, а это на двадцать этажей ниже. Мне было хорошо в твоих объятиях, словно, так и должно быть, будто это всё правильно.

— А потом, Гарри? Что было потом? Не замолкай, мой хороший, твой голос очень нравится мне, я бы только и слушал его.

— Ты опустил меня на край балкона ногами, переплёл наши пальцы рук и мы с тобой полетели по воздуху. Ты показывал мне города Англии, Ботанический Королевский Сад…

— Продолжай, мой хороший. Что было в том саду? — поинтересовался я, притянул парня ближе к себе, начал целовать его шею, посасывать мочки ушей и сонную артерию, которая трепыхалась сейчас, словно, заячий хвостик.

— Драко, — прошептал он прирывисто, — сделай это. Я знаю, что ты хочешь. Укуси… меня.

— Не сегодня, мальчик, — ответил я и жадно накрыл его губы своими. Я расстегнул его мантию, рубашку почти всю и принялся ласкать острые юношеские соски. Гарри застонал и опоясал меня ногами.

— Драко?.. — застонал он и сам поцеловал меня, но поранил губу о мой правый клык. Я кровь остановил, ранка затянулась от моей слюны.

— Малыш, осторожнее, иначе твоя кровь снова сведет с ума ночной класс. Всему свое время, Гарри, — ответил я, но сам вновь приник к зовущим губам.

— Драко, я хочу тебя, — взмолился Поттер. — Пожалуйста… Пожалуйста, любимый!

Я проник в его брюки, обхватил горячий член мальчика, растер капельку страсти по его головке и брюнет вскрикнул. Мои губы наслаждались устами Гарри, а язык ласкал глубины рта парня синхронно руке, которая была сейчас на его члене и доставляла ему блаженство. Гарри принялся непрестанно стонать мне в рот, а я ускорился рукой, и через минуту мой сладкий гриффиндорец кончил. Я обнял его свободной рукой, все ещё дрожащего после бурного оргазма, прижал к себе, а моя вторая рука все ещё поглаживала член Поттера. От этого мальчик подрагивал и по телу его проходили мини-судороги, его будто подбрасывало вверх.

— Я люблю тебя, Драко, — всхлипнул он и поднял на меня свое, покрытое ярким румянцем, лицо. -- В Королевском Ботаническом Саду мы стали близки в тени цветущей вишни. Там ты и обратил меня.