Слизерин - особый факультет

Ректор Хогвартса, конечно же, пошла навстречу главе факультета Слизерин и не написала рапорт в Министерство Магии. Были лишь отправлены письма самой Минервой родителям Маркуса Флинта, а также руку к этому приложил декан, Северус Снейп, и сам Драко Малфой. Но Министерство не было бы вездесущим, если бы до него не дошли слухи о ночном инциденте, когда студент ночного класса обнажил перед студентами дневных факультетов свои вампирские клыки. Тут же Корнелиус Фадж, этот старый интригант и трусливый маг, послал в Хогвартс свою крыску, не менее вездесущую и пронырливую — Долорес Джейн Амбридж. О её слащавом и подхалимском, но истинно-садистком нраве знали все в магическом сообществе Британии. Она пытала неугодных ей людей, вампиров, оборотней и магглов в авроратской тюрьме со сладкой улыбкой на лице. Перед ней заискивались все в Министерстве Магии, а сам Министр даже побаивался. Вот её то и послал в Хогвартс Корнелиус. Гроза, которую ожидал Малфой пришла, но немного не с той стороны.

Долорес была высокого мнения о Люциусе Малфое, считая его сильным магом и вампиром, всегда безупречным. Но к Драко Амбридж относилась весьма прохладно, считая его слишком мягким, или лучше сказать, слабым наследником древнего, мега-аристократического рода. Женщине было непонятно, что Принц вампиров забыл в Хогвартсе? О, если бы ей дан был такой шанс, если бы Проведение или Судьба позволили Долорес иметь в своих жилах кровь чистокровного вампира и мага, наделенной властью, силой и всемирным почетом, разве возилась бы она со старым и чокнутым Министром Магии? Но и то, что её направил Фадж в качестве инспектора Хогвартса, за неимением лучшей должности, Долорес тоже пока весьма устраивала. Всегда греет душу ощущение, что от твоего слова зависит чья-то жизнь. Вот и Амбридж это ощущение согревало.

Драко прочитал письмо Министра Всеобщей Магии Британии, написанное Корнелиусом Минерве МакГонагалл, она сама дала его почитать Малфою.

— Письмо пришло в три часа ночи сегодня. Вы же понимаете, Драко, — произнесла ректор Хогвартса, — что Амбридж не просто так едет сюда. Она будет посещать уроки, влезать своим длиннющим носом во всю нашу жизнь, я уже не говорю о вашем родном факультете! -- В сердцах воскликнула женщина, и повела плечами. --  Скажите, Драко, что нам делать с Невиллом, ведь он не сегодня — завтра обратится в вампира. Мальчику тяжело, он сам не свой и очень переживает, не желая превращаться в дикий уровень «Е». Как мне защитить его? Долорес ведь каждого проверит и ни я, ни вы со своим авторитетом не сможем ей противиться, она приедет со всеми документами и полномочиями. Но я рада, что с нею к нам пожалует и ваш отец. Может, Лорд Люциус сможет нам помочь?

— Будем надеяться, ректор, — ответил Малфой. — Что насчёт Лонгботтома, то ему пора переходить на наш факультет. У нас мы сможем с ним справиться и поможем не стать уровнем «Е» — потрошителем.

— Вот только он и слышать не хочет о Слизерине, — возразила МакГонагалл. -- Я много раз говорила с ним на эту тему, но он не желает переходить к вам. В Гриффиндоре он просто выдаст себя, тогда авроры и лига охотников заберут его вообще из Хогвартса. Этого нельзя допустить, мы не можем позволить Невиллу погибнуть. Я не сомкнула глаз сегодня вообще. Сначала переживала за мистера Лонгботтома, затем все думала об этом письме. Нам надо как-то сделать так, чтобы Министерство Магии не вмешивалось в жизнь Хогвартса.

— Все Дети Ночи и полнолуния думают об этом, но если выйти на мировой уровень, то тогда о нас узнают магглы и к магоохотникам прибавятся ещё и те, кто не знает о магии.

— Но ведь другие страны смогли в своих Министерствах Магии навести порядок, почему же у нас не как у нормальных людей? — вздохнула женщина.

— Время расцвета магического сообщества скоро наступит, немного осталось ждать, Минерва.

Возвращаясь после встречи с ректором академии, Драко встретил у Чёрного озера Невилла. Последний даже не взглянул в сторону вампира.

— Здравствуй! — поздоровался глава Слизерина. — Я рад, что встретил тебя одного, надо поговорить, Невилл.

Гриффиндорец облокотился на дерево, и посмотрел, наконец, в глаза Драко. Блондин рассказал ему о полученном письме, и о визитерше из Министерства Магии.

— К чему, Малфой, ты все это рассказываешь мне? — поинтересовался Лонгботтом.

— Осталось не более трех дней, Невилл, и ты обратишься. Если эта женщина увидит тебя в состоянии жажды, особенно в первую неделю после обращения, то они уничтожат тебя. Я думаю, что с Амбридж приедет кто-то из лиги охотников, из Совета вампиров и попечителей Хогвартса. Я не смогу помочь тебе, Невилл, если ты не послушаешься меня.

— К чему ты ведешь, вампир? — ощерился грифф. — Намекаешь, что я должен в ваш гадюжник перебраться? Даже и не начинай, Малфой!

— Тебе нужна моя кровь, Невилл, кровь чистокровного вампира, выше меня по рангу и статусу разве что король бессмертных Италии. Я — спасение твоё, Лонгботтом. Ты сегодня же перейдешь в ночной факультет и я займусь тобой, Невилл. Без моей крови твоя сгорит и превратится в яд, от чего ты обезумишь и тебя утилизируют.

— Я лучше сдохну, чем выпью твою кровь, Малфой! — воскликнул гриффиндорец. — Ты ведь племянник той сучки, что убила мою семью, моего брата-близнеца и обратила меня на зло родителям и на потеху себе, всему миру в вампира. У тебя с той гадиной… Беллатрисой Лестрейндж, одна кровь. В твоих жилах течёт та же мерзость, что и в ней, что и во мне теперь. Ненавижу тебя, Малфой!

Драко поймал за руку Невилла и прижал к дереву.

— Я не такой, как Беллатрикс! — ответил вампир. — Я не дам тебе сдохнуть, Лонгботтом. Клянусь Мерлином, что ты не умрешь и никто тебя не заберет из Хогвартса.

— Я могу просто спрятаться где-нибудь… в Астрономической башне, скажем, или в Гриффиндорской, там меня инспекторша не найдёт, — возразил Невилл.

— Наивный мальчик! — усмехнулся блондин. — Тебя обязательно выдаст Аргус Филтч или его миссис Норрис. Переедь к нам хотя бы дней на десять. Ты — вампир, Невилл, хочешь того или нет, но назад пути нет, ты никогда не станешь человеком. Впереди у тебя два пути: послушать меня и поступить по уставу бессмертных, либо потерять Хогвартс, потерять друзей, любимого друга, лишиться дома, лишится жизни, в конце концов. Я знаю, что ты очень любишь в хорошем смысле, Гарри Поттера и дорожишь его дружбой, его вниманием. Подумай, Невилл. Времени у тебя всего час на размышления, и не торопись сейчас мне отвечать. В Слизерине есть Тайная комната, о ней знает Минерва, профессор Снейп и я. Когда ты обратишься, я закрою тебя в ней на неделю, пока будет длиться адаптационный период, но не факт, что ты перенесешь пробуждение в вампира легко. Я буду рядом и помогу. Доверься нам…

— Кому? Упырям и кровососам? Поверить монстрам? — перебил Лонгботтом главу факультета Слизерин.

— Доверься мне, Невилл. Я клянусь своей жизнью, что не причиню тебе страданий, ты уже сполна натерпелся за свои пятнадцать, почти шестнадцать лет. Давай, сейчас у нас 8.30 утра, в 10.30 я жду тебя в гостиной Слизерин. Я даю тебе два часа на сборы.

Блондин ушел, а Невилл устало сполз спиной по стволу дуба, на который опирался. Все это было дико для Лонгботтома, но он и правда был не в силах покинуть Хогвартс, который четыре года считал своим домом, ни Гарри, ни других друзей.

— Невилл, — сказал он сам себе, — ты сильный и сможешь выдержать каких-то гребанных десять дней в гадюжнике «слизней» (так многие гриффиндорцы называли студентов ночного факультета). Десять дней кошмара, а потом обретешь свободу духа. Может, после этого ад покинет твои сердце и душу?

***

А тем временем в Слизерине глава ночного факультета объяснил суть своим ребятам.

— Немедленно приведите в порядок свои комнаты, душевые и гостиную. Ничего лишнего, ничего подозрительного, — вещал Северус Снейп, поглядывая на юных вампиров. — Драко сейчас разговаривает с мистером Флинтом и его родителями. И ещё объявление… Сегодня к нам переедет пока на пару недель, но возможно и навсегда Невилл Лонгботтом. Это не обсуждается, это приказ вам всем от Драко и от меня — никаких издевательств, насмехательств, подколов или косых взглядов на гриффиндорца. Мы — слизеринцы, а наш устав?.. Пэнси, какой устав у слизеринцев?

— Всегда подавать руку помощи своим, не бросать в беде и защищать! — ответила девушка, сверкнув на декана своими бледно-зелеными глазами.

— Верно, зачёт ты сдала на «Превосходно». Обещаю, кто не выполнит приказ, поедет домой и останется на второй год. Кто справится со своим гневом и злобой, того я возьму на охоту в лес, но после отъезда Долорес Амбридж. Лонгботтом остался сиротой четыре года назад, всю его семью уничтожили вампиры, а его укусили. Парень все помнит, он расстроен и ненавидит уровень «Е». Он очень страдает и мы должны помочь ему, как нашему собрату.

— Профессор, этот грифф ненавидит нас, — возразил Нотт. — Видели бы вы его глаза, когда Лонгботтом пересекается с нами в академии.

— Я видел, Тео, и знаю. Лонгботтом — напуганный мальчишка, но весь ужас пережитого в детстве, он прячет за маской ненависти и агрессии. Вы помогите ему стать другим, покажите, что вы — не уровень «Е», не дикари, вышедшие из джунглей. А сейчас все марш убираться в своих комнатах.

Невилл в 10.30 пришёл к воротам ночного факультета, и сам профессор Снейп встретил его. Насупившийся гриффиндорец пошёл за ним -- деваться некуда. В холле Слизерина его увидели все студенты ночного факультета, или как его называли «лунное». Первым пожал руку гриффу глава змеиного общежития, Драко Люциус Малфой, за ним последовал Блейз Забини и прочие. Лонгботтом понимал, что они пожимают ему руку не по собственной воле, а потому что их заставили, но выдержки слизеринцам не занимать. Малфой сам проводил парня в его новую комнату на третьем этаже, которая была по соседству с комнатой главы лунного факультета. Блондин открыл дверь,  пропустил Лонгботтома внутрь, а потом и сам вошел.

— Ребята у нас хорошие, привыкай. Туалет и ванная у тебя свои, фитнес-зал этажом ниже, сауна там же. Дантист у нас тоже свой, его кабинет на нашем этаже, прямо по коридору. Что ж, Невилл, осваивайся, не буду мешать, но в 16 часов у нас посещение Хогсмида, ты пойдёшь с нами, тебе надо купить одежду Слизерина в дочернем магазине Мадам Малкин. Сейчас время отдыха.

Сказав это, Драко вышел. Невилл подкатил свой чемоданчик к кровати и вынул из него чистое белье, домашнее трико и футболку. Спать хотелось неимоверно, поэтому он по-быстрому ополоснулся под душем и лег в постель.

В лунном общежитии все иначе, чем в гриффиндорской башне. Все в малахитово-серебристых тонах, очень стильная мебель, удобнейшая в мире кровать (почему-то двухспальная); окна закрыты плотной драконьей кожей, не пропускающей ни солнце, ни дневной свет; две прикроватные тумбочки по обеим сторонам ложа, и включенные два ночника; у одной стены стоит шкаф-купе, у другой — книжный стеллаж. Все красиво и стильно, не просто, как в их с Гарри гриффиндорской спаленке. Здешняя комната раза в два с половиной больше его бывшей. Много воздуха и кругом царит чистота.

— Выпендрёжники! — фыркнул, засыпая, гриффиндорец. Он успел только на 15.30 наколдовать Темпус и погрузился в объятия Морфея.

***

Гарри о том, что на десять дней Невилла перевели в ночной факультет, узнал от Минервы МакГонагалл. Она сказала ему после занятия по Трансфигурации, на которое Лонгботтом не явился.

Долорес Джейн Амбридж приехала в Хогвартс как раз к обеду. Она сказала «проникновенную», а в реальности очень занудную речь о том, что студенты должны быть бдительными, и если они заметили или знают что-то интересное, то всегда могут прийти к ней, рассказать все, как есть. У студентов даже аппетит пропал.

— В Министерстве Магии эту Амбридж все ненавидят, кроме Фаджа. Она противная бабенка, её называют «Розовая жаба», — кивнул на женщину Фред Уизли, а Джордж поддержал: — Отец с твоим крестным, Гарри, не пустили её в лигу охотников. Вы бы видели, как квакала эта жабка, жалуясь Корнелиусу. Но Министерство Магии — не «святая инквизиция», как у магглов, у Фаджа и его крыс есть ограничения, жаль, что не на всё.

— Ага, — хмыкнул Поттер, — вот бы поотрубать лапы Министерства Магии, чтобы на Хогвартс у него не осталось клешней. Авроры, проверки, наверняка будут репрессии в некоторых факультетах.

— Ты намекаешь на Слизерин? — поинтересовался Фред. — Слышал, что Фадж копает под их главу — этого заносчивого аристократа Малфоя. Он засел здесь, хотя ещё лет десять или одиннадцать назад дрался против того, Чьё-Имя-Нельзя-Называть, против восставших против его клана.

— Да, даю сто тысяч галлеонов за то, что Сами-Знаете-Кто уделал бы всю эту напыщенную семейку архи-чистокровных вампиров, если бы не ты, Гарри. Слышали мы от отца, что твои родители тоже были из элиты, — произнес следом Джордж, — но нам не следует особо распространяться об этом.

— Мой род — потомственные маги! — почти прошипел Гарри.

— Ага! — усмехнулась, сидевшая рядом Джинни. — Тёмные маги, древние и жестокие. Удивительно, Гарри, что этот дар не передался тебе, ведь Сам-Знаешь-Кто не просто так пришёл в ваш дом. К простым волшебникам он бы не явился, но твой род, Лонгботтома — это роды элиты даже в магическом сообществе. Наша мать урожденная Пруэтт — тоже древний род, но не такой, как твой, мы более светлые маги. Возможно, Гарри, тебе ещё предстоит «проснуться», стать тем, кто ты есть. Поверь, этот мерзкий кровосос Малфой не стал бы возиться с тобой, не будь ты либо равный ему по званию, либо по происхождению, либо по дарованиям.

— Что ты имеешь в виду, Джинни? — удивился брюнет.

— Ты рассказывал, что не помнишь того, что было с тобой до пяти лет, твои воспоминания начинаются с того момента, как Тёмный Лорд убивает твоих родителей. Не кажется тебе это странным? Общаясь с Малфоем, ты уверен на все сто, что он не подправил твою память, не стёр с твоих извилин инфу о том, кто ты есть на самом деле?

— Джинни, не намекай Гарри, что он — вампир! — возразила, до того молчавшая Грейнджер. Она читала учебник по истории магии, готовясь к сдаче С.О.В, но треп сестрички её парня порядком достал стража и старосту. — Гарри — обычный парень. Даже, если он и из рода тёмных магов, это не значит, что в нем спит зло. Вы из семьи охотников и знаете, что Невилл тоже потомственный воин, потерявший в детстве всех родных и даже свою бабушку Августу. Всех моих убили нелюди, поэтому я здесь, но мы все — всего лишь дети-сироты. Ну, кроме вас, Уизли.

— Мне сняться в последнее время странные сны, — ответил Поттер. — Как всегда — прошлое, а еще высокий человек в чёрном плаще, голова которого покрыта капюшоном. Он шепчет мне, разговаривает со мной на парселтанге.

— На змеином языке? — воскликнул Рональд, отвлекшись от поедания десятой куриной ножки. Его девушка отвесила тому подзатыльник, чтобы он не орал, а разговаривал шёпотом.

— Именно! — кивнул Поттер.

— И что, Гарри? Что тот человек во сне говорит тебе? — спросила Грейнджер.

— Что он совсем скоро вернётся, — выдохнул Поттер.

— Но ведь его, если верить отцу, — сказал Рон, — убил ты, когда «Авада», поразившая твоих родителей, не смогла умертвить тебя. Оно ведь вернулось в сердце Тёмного Лорда?

— Я знаю, — снова вздохнул Гарри, — и сам видел, как умерли родители... и ОН, но сны, они стали постоянными о Том-Кого-Нельзя-Называть. Четырнадцать лет назад весь магический мир сотрясался от его злобы и ненависти, нет семей в Альбионе, которые не потеряли бы кого-то из родных в той первой магической войне. Сириус рассказывал, что, скорей всего он жив, хоть и слаб очень, но он точно вернётся. А ещё, что нас ждёт вторая магическая война.

— Теперь понятно, почему Малфой баландается с тобой, он знает, что Тот-Кого-Нельзя-Называть выжил и поэтому блондин не сводит с тебя глаз. Он оберегает!.. — заговорщически и прищурившись, прошептала Джинни. — Вопрос только — почему он оберегает свой Слизерин, тебя и Невилла?

После обеда Амбридж, со своей омерзительно-слащавой улыбочкой, но отвратительно-злющими глазами, процокала на розовых каблучках на урок Зельеварения в подземелья замка. Профессор Снейп в присутствие Долорес держался чинно, величественно, как и всегда, но у Гарри сложилось впечатление, что сегодня Северус выглядел так, словно, проглотил палку и она застряла у него в позвоночнике. Вёл он свое любимое Зельеварение безукоризненно, но у «Розовой жабки» всегда на языке имеется ядовитая икра.

— Северус, — сладко проквакала Амбридж, — я знаю, что вы хотели пятнадцать лет назад занять пост ректора академии Хогвартс после смерти Альбуса Дамблдора? Это было ваше желание или приказ тех, кому вы верно служите?

— Это было желание самого ректора Дамблдора, — невозмутимо и спокойно ответил мужчина, глянув без страха в огромные жабьи глаза своими агатовыми очами. --  Вы задаёте мне этот вопрос на каждом моем слушании раз в месяц, мадам, и слышите лишь один и тот же ответ.

— И что нашёл в вас особенного старый Дамблдор? Что в вас есть такого, чего нет у меня? — пропела сладко ядовитым голосом Долорес.

— Наверное, Вечность, мадам. У меня её много, а у вас только «семьдесят, а если в силах — восемьдесят лет» жизни, — в манере «Розовой жабки» произнес Снейп.

Он знал, что в свои пятьдесят лет она жутко завидовала вампирам, которые её, ну никак не хотели обращать в бессмертную. Годы бежали вперёд, молодость пролетела как один миг, а этот профессор Зельеварения вот уже много веков живёт на земле, все также молод, представителен и красив.

Придраться к декану Слизерина было невозможно, он во всем был безупречен и этим жутко бесил крыску Корнелиуса Фаджа — человека весьма недалекого ума, но с раздутым самомнением и значимостью. Когда-то он был неплохим смертным, но, состарившись, разум его помутился из-за страха потерять власть. А эта Долорес Джейн Амбридж весьма удачно для своей выгоды поддерживала во всем Министра Магии Британии.

Так вот, «Розовая жаба» покинула подземелья мага-зельевара и отправилась «поболтать» к Минерве МакГонагалл.

А тем временем, пришло время слизеринцам выйти в Хогсмид. Пока их не будет хитрющая Амбридж проберется в лунное общежитие, и пройдётся по комнатам вампиров-подростков в сопровождении Нины Эльстром, представителя лиги охотников, двух авроров, Лорда Малфоя-старшего и профессора Снейпа.

— А где комната новоиспеченного вампира, Невилла Лонгботтома? Он обратился уже в уровень «Е?» — спросила Долорес у Северуса.

— Мальчик в порядке, он пока не обратился, но живёт с нами. Мистер Лонгботтом полностью адекватен, — ответил профессор Зельеварения. — Сегодня у них день посещения Хогсмида, они пошли в деревню.

— Зачем, за сладостями? — поинтересовалась женщина, пристально всматриваясь в агатовые глаза. — Они пошли одни?

— С ними глава факультета, Драко Люциус Малфой, двое авроров. Они вернутся в 18.00 ровно, — ответил спокойно Снейп.

— Лонгботтома, — покачала своим пухлым, похожим на сардельку пальцем, «Розовая жабка», — ко мне, как только он появится, Северус! Авроры, вы слышали?

Она прикусила свою нижнюю губу и процокала на каблучках на выход.

***

Гарри через статую «Одноглазой ведьмы», применив заклятье «Диссендиум», прошёл в магазин «Сладкое королевство», накупив там сладостей себе и Невиллу. Далее он накрылся мантией невидимости — семейной реликвией, которую в свои одиннадцать лет получил в подарок от крёстного Сириуса на Рождество.

Так вот, накинув мантию невидимости, Гарри вышел на улицу и увидел компанию слизеринцев. Драко оглянулся назад и подошел к Поттеру. Парню пришлось снять с себя мантию и сложить её в рюкзачок, к пакетам со сладостями. Конечно, меч за плечами, за поясом шокер «Роза крови», волшебная палочка в руках — оружие стражи носили всегда с собой, снимая все только перед сном. Без всего этого стражи не выходили из Хогвартса.

— Как ты узнал, что это я? — удивился гриффиндорец, глядя в глаза Драко.

— Я почувствовал тебя, — ответил блондин. — Почему ты в Хогсмиде, да еще и один?

— Я знал, что смогу увидеть Невилла сегодня здесь с вами, поэтому и пришёл, — ответил брюнет. Он подошел к Лонгботтому. — Как ты? Десять дней — не вечность, Невилл, они закончатся и ты вернёшься. Ты ведь вернёшься на Гриффиндор? — поинтересовался он у напарника-стража.

— Конечно, вернусь, — кивнул Невилл. — А ты чего болтаешься один? Минерва, небось, и не знает, что ты здесь, да? Пробрался по коридору «Одноглазой ведьмы?» — Гарри тоже кивнул в ответ. — Так, ты идёшь с нами.

В дочернем магазине Мадам Малкин (первый находился в Лондоне) Поттеру стало скучно. Вампиры разошлись парами по Хогсмиду, а Малфой остался с Лонгботтомом выбирать костюм, рубашки и прочее для Невилла. Брюнет тихой сапой ушел, пока Драко не видит его. Он решил зайти в любимое кафе, там продавали удивительные магические пирожные. Горячий шоколад и пирожное он всегда любил есть, когда они бывали с Невиллом в деревушке. Он и для напарника купит, и денег не пожалеет. Поттер пошёл чуть вперёд, завернул за угол и вдруг увидел какую-то женщину в длинной одежде. Она странно и очень пристально посмотрела на Гарри.

Возле кафе играл ребёнок с шариком. «Наверное, он из деревни, похож на крестьянского мальчика», — подумал ещё гриффиндорец. Вдруг порыв ветра подхватил шарик, и унес прочь к лесу, а мальчик побежал один за ним. Гарри не смог оставаться равнодушным, он побежал следом и догнал малыша лет семи уже в самом лесу. Шарик красный запутался в ветвях дерева и ребёнок захныкал. Пришлось влезть на дерево, чтобы достать  его. Гарри, он такой как и всегда. Нет, чтобы магией призвать шарик, так он лезет на дерево. Когда Поттер протянул его малышу, тот набросился на гриффиндорца попытался укусить, обнажив клычки вампира. Гарри ахнуть не успел, как появилась та самая женщина, которую он видел в переулке. Она схватила брюнета и понеслась сквозь деревья, все дальше унося его прочь от Хогсмида. Через минуту или две они оказались на какой-то башенке. Женщина мгновенно привязала Гарри веревками к какой-то балке, выбила из его рук волшебную палочку. Тут и ребёнок появился, нашёл их и они напару начали медленно подходить к нему, зверея. Поттер читал, что дикие вампиры начинают пожирать мозги сначала, а только потом кровь. Глаза женщины и мальчика налились кровью и улыбка превратилась в звериный оскал. Руки связанные у Гарри, и воспоминания накрыли парня с головой: детство, снег, все пропитано кровью.

— Эй, ты кто? — заговорил гриффиндорец.

— Брат… — проговорила каркающим голосом женщина.

Ребёнок запрыгнул на плечи женщине и они были уже в метре от брюнета. Тогда Гарри закричал во весь голос:

— Дра-ак-ко!

Потом снова и снова, пока они, эти нелюди, смотрели на него, истекая кроваво-пенистой слюной. И Драко пришёл. Малфой появился мгновенно и оказался рядом с гриффом.

— Я здесь, мой хороший, — ответил он и взмахом руки развязал верёвки, прижал к себе. Потом посмотрел на застывших в позе зомби нелюдей и произнес: — Жалкие подобия вампиров! Вы причинили вред очень дорогому мне человеку.

— Пощадите нас! — произнесла женщина, а ребёнок, похожий на дьяволенка с клыками и в крови, захныкал.

— Нет! За причиненный вред человеку, вы умрёте, — ответил блондин.

Драко обнял Поттера, на мгновение лишив его слуха, и прижал к себе, накрыв их магическим куполом. Взмахом руки он уничтожил вампиров уровня «Е». Потом магией убрал кровь и останки после разрыва.

Гарри дрожал в его руках, но не от страха вампиров, а от воспоминаний прошлого. Драко пропустил через себя силу вампира, которая согрела и начала исцелять его внутреннее «Я», сердце и разум от боли воспоминаний. Прошли долгие пятнадцать минут, пока гриффиндорец успокоился. Согревающие объятия блондина были надёжные, и Гарри свободно выдохнул.

— Поттер, — проговорил глава ночного факультета, — поделись со мной, что происходит с тобой? Расскажи, я ведь твой самый надёжный друг.

И Гарри рассказал о своих снах, о разговоре с друзьями за столом в Большом зале на обеде, о своих порочных мыслях, но утаил имя парня,  к которому тянет.

— Ты любишь его? — спросил блондин, думая, что грифф увлечен Невиллом. Он приподнял парня за подбородок и посмотрел в глаза. — Скажи мне, Гарри, ты по-настоящему любишь этого парня?

— Да! — выдохнул брюнет. — Эти мысли, что я люблю его, сводят меня с ума. Это неправильно, ведь он — парень, очень красивый и желанный для всех. И потом… это нехорошо, когда влечет не к девушке, а к человеку одного с тобой пола.

— Не хорошо ненавидеть, убивать, обижать, а любить? Разве любовь — не высшая добродетель людей, Гарри? — поинтересовался вампир.

— Все верно, Драко, ты все отлично сказал и я признаюсь ему… когда-нибудь. Пойдем, а то там, наверное, Невилл с ума сходит, не найдя ни тебя, ни меня.

«Вот почему ты год избегаешь меня? Маленький оленёнок с доверчивыми глазами, такими реалистичными и, не умеющими лгать. — Размышлял Драко, когда они вышли на улицу. — Твоя мать, чувствуя опасность нападения на семью Волдемортом, попросила Нарциссу и меня позаботится о тебе, если они с Джеймсом погибнут. Вы по выходным оставались у нас в мэноре, и ты привыкал ко мне с пеленок. Ты родился чистокровным и до пяти лет питался только кровью. В пять лет, когда Тёмный Лорд обрёл силу и мощь, твои родители и мои провели над нами ритуал помолвки, а потом ритуал, который сделал тебя почти человеком внешне, запечатав магию чистокровного вампира до дня пробуждения. Но ты, спустя годы, полюбил человека, а не меня. Как я не старался, не согревал тебя своей любовью, ты полюбил не меня, Гарри. Как мне отпустить тебя? Как расстаться с тобой? Вампиры моего титула и ранга влюбляются раз в жизни. Я полюбил тебя всем сердцем, когда ты только родился. Ты жил у нас в мэноре неделями, мы спали вместе. Ты был годовалым малышом, а я не выпускал тебя из рук. То, что ты рассказал мне о гибриде Томе Реддле, что он жив? Я знаю, что он создаёт армию, мой отец также создает её, и битва не за горами. Цель Волдеморта мы с тобой — наследники царственной крови вампиров. Он придёт за нами. Я думал, что мы сможем с тобой пожениться, завести малыша, пока живы, но ты полюбил не меня, а Невилла Лонгботтома».

— Драко? Что с тобой? Ты слышишь меня? — услышал блондин голос Поттера.

— Что? — переспросил глава Слизерина. — Повтори, пожалуйста, что ты до этого спрашивал?

— Ты совсем не ешь сладости? — спросил парень снова.

— Ну, я же вампир, — улыбнулся Малфой. — Если ты  подаришь  мне шоколад, я буду хранить его, как реликвию от тебя.

— Эх! — вздохнул брюнет. — Вы многое теряете, не употребляя шоколад, вампиры. Что, хранить в тумбочке его будешь? Нет, его надо съесть.

— Тогда съешь его за меня, Поттер, — грустно улыбнулся глава Слизерина.

— Эй, ты чего такой кислый, м? — поинтересовался брюнет, запрыгнув, как в детские годы, на спину Малфоя.

Блондин подхватил его под коленями, и они быстро пошли по лесной тропинке. Пройдя полкилометра, Малфой свернул направо и они вышли почти к хижине Хагрида. Полувеликан помахал Гарри своей огромной рукой. Дойдя до слизеринского корпуса, парни заметили Люциуса Малфоя, который, увидя их, всплеснул руками, а Гарри поспешил слезть со спины главы факультета Слизерин.

— Здравствуйте, Лорд Малфой! — поздоровался гриффиндорец с отцом Драко.

— Здравствуй, мистер Поттер! — ответил, сверкнув свинцовым взглядом, Люциус. — Драко, почему так долго, где вы были?

— Это я виноват, милорд! — сказал брюнет.

— На Гарри напали, я еле успел помочь. Уровень «Е». Они близко, отец! Гарри, ты беги, увидимся позже. — Когда страж Хогвартса ушел, Малфой продолжил: — Напала на Поттера Алекто Кэрроу — приверженка Тома Реддла и её племянник. Я понял сегодня, отец, что они начинают прощупывать почву. В Хогвартс сунутся не могут, поэтому действуют в окрестностях, и я не уверен, что моя тётка, Беллатрикс Лестрейндж, так уж и спит, замороженная в саркофаге на самом верху тюрьмы Азкабан. Съезди туда, отец, и посмотри сам, чувствует моё сердце, что сестра Нарциссы давно со своим возлюбленным хозяином.

— Хорошо, Драко, — ответил Люциус, — я пройдусь по всей территории Хогвартса и закрою академию защитным куполом. Долорес лояльна к Тёмному Лорду, она и нашим служит, и — чужим. Сейчас Амбридж допрашивает Невилла Лонгботтома в присутствии Снейпа.

— Мальчишка пока не обратился, у неё нет шансов арестовать его, — ответил глава Слизерина, — а крёстный в обиду своих не даст.

— Я заметил у Поттера сегодня алый ободок появился вокруг зрачка. Ты видел?

— Нет, отец, — удивился Малфой-младший. — Мальчишке 16 исполнится только в июле.

— Драко, не медли с его пробуждением, Поттер — сильный маг и вампир чистокровный, вы с ним должны выжить в грядущей войне. Мама прислала тебе коробку с пакетами крови, чтобы ты и твой Гарри не голодали после того, как ты пробудишь его.

Малфой-младший рассказал Люциусу о снах Поттера, из чего маститый аристократ заключил, что Тот-Кого-Нельзя-Называть действительно жив и пробивается в сознание Гарри.

— Ему нужна практика по занятиям «Лигилиментса», — ответил Люциус.

— Но если Северус растормашит его сознание, память, которую я закрыл, тогда Поттер все вспомнит?! — возразил блондин.

— Уж лучше ты и Северус растормашите его, чем это через сны сделает Тёмный Лорд. Хорошо, если мальчик будет спать с тобой, как в детстве, тогда твоя ментальная сила древнейшего в мире Носферату не даст проникнуть чужеродной силе полукровки-гибрида.

— Отец, сегодня Гарри признался, что любит парня, но не меня, — вздохнул глава ночного факультета.

— Сын, Поттер любит тебя и только тебя. Пока ты его нёс, я видел, как счастливо он жмурился, хотя солнце село давно. Его губы тонули в твоих волосах. Пробуди его скорее, — улыбнулся Малфой-старший.

Неожиданно до них долетел запах крови Гарри Поттера, и оба Малфоя рванули в главный замок Хогвартса. Драко с Люциусом нашли шрамоголового гриффиндорца на Астрономической башне. Гарри держался рукой за горло, а Невилл, с алыми глазами и перепачканный кровью, стоял на коленях перед своим другом и напарником. Люциус живо запечатал чарами двери и окна, а Драко подлетел к любимому.

— Малфой, — произнес Лонгботтом, — я — чудовище! Я натворил дел. — Гарри, прости меня, пожалуйста, я не хотел.

— Кровь Поттера уже достигла ночного факультета и ребята понимают, что в Хогвартсе пролилась кровь, — ответил Малфой-старший. — Я бы забрал тебя сейчас прямиком в Азкабан, но мой сын гуманный. — Он привел в порядок форму, очистил её и лицо с руками Невилла от крови. — Что произошло, почему ты сорвался?

Драко пока очищал магией всего в крови Гарри и залечивал укус на шее.

Лонгботтом рассказал, что Амбридж целый час мучила его допросами с применением сыворотки правды, ей все хотелось узнать, вампир ли Невилл?

— Я отвечал ей раз за разом, что не вампир, что адекватен и нормально себя чувствую, а потом она меня снова чем-то напоила, отчего я почувствовал пламя в горле. Покинув кабинет Долорес, я решил подняться сюда, но здесь встретил Гарри и… вот. Я не помню,  как все произошло.

— Сыворотка пробуждения сущности, — кивнул Люциус. — Зверство. Долорес нужен «козёл отпущения», жертва.

— Что? — ужаснулся Поттер. — Лорд Малфой, вы же не хотите сказать, что Невилла из-за этого увезут в Азкабан, арестуют, как дикий уровень «Е?!» Нет! Этого нельзя допустить! Пожалуйста,  милорд!

— Мы не дадим в обиду мальчика, много лет страдавшего из-за укуса, на глазах которого убили всю семью, но наказание он получит, — ответил Драко.

— Она сказала, что сегодня сама будет патрулировать со мной ночью. Гарри, я и Амбридж. Она должна все зафиксировать для отчёта, завтра вместо неё пойдёт Нина Эльстром из департамента лиги охотников. Поить она меня собирается сывороткой… второй, от которого у меня тормоза сдали. Я боролся все четыре долгих года с собой. Вам, чистокровным, не понять, что чувствуют люди, обращенные в вампиров, ведь в моих жилах течёт алый яд, и это — высшая степень уродства, это ад. Четыре года непрестанной боли и борьбы с внутренним зверем, когда ломает все кости, а жилы горят огнём. Минерва каждый день уговаривала меня держаться, и я стонал, выл, но держался, а сегодня я укусил друга и моего напарника. Но странное дело, я почувствовал его кровь не просто как кровь, а как нектар. Она. Исцелила. Мою. Боль. В крови. Мою душу исцелила. Мне стало легче.

Малфои переглянулись. Они понимали, что это значит. Кровь Гарри целебная. Каким бы Волдеморт не стал крутым гибридом, как бы не хвастался этим перед своими «Пожирателями Смерти, как он называл своих прихвостней, но и ему нужно лекарство от той боли, что день и ночь его мучает. Тёмный Лорд просчитался. Два вида сущности не может жить в человеке смертном. Будь ты либо вампиром, либо — оборотнем, одна кровь не совместима с другой. И даже, если ты каким-то чудом выжил, это не надолго. Нужно лекарство и кровь не каждого чистокровного вампира здесь подойдёт.

Люциус отвел Лонгботтома в его комнату, в корпус Слизерин, а Драко придержал Поттера на Астрономической башне.

— Я сам буду патрулировать с тобой сегодня и завтра, и всю неделю, пока Долорес не уедет. Невилла я закую на десять дней в цепи, пока буду заниматься исцелением его крови. Она у парня выгорает и ему нужна моя помощь, — произнес Малфой.

— Это необходимо? — спросил брюнет и поднял на блондина свои глаза.

Глава Слизерина обхватил руками лицо Поттера, и начал всматриваться  в его изумрудные очи. Отец оказался прав — вокруг зрачка появился алый, пока ещё мало заметный ободок, который, однако, уже говорил о том, что превращение в вампира не за горами. Брюнет подался вперёд и прижался ближе к Малфою, глаза его наполнились влагой.

— Драко? — произнес он дрожащими губами. — Драко…

— Да, Гарри? — спросил вампир.

— Знаешь… сегодня, когда Невилл прокусил мою шею…

— Да, мой хороший, продолжай, выскажись, я все пойму, — тихо проговорил глава Слизерина, глядя в любимые глаза.

— Я пожалел, что эти клыки были… не твои. Я мечтал с детских лет, что когда-нибудь ты первый сделаешь это, — тихо, почти невесомыми  словами, проговорил гриффиндорец.

— Ты хотел, чтобы я первым испил твою кровь? — также тихо губами в губы Гарри задал вопрос Малфой.

— Это дико с моей стороны, — ответил брюнет, — хотеть такое, ведь мои родители были убиты ночной тварью, но я хотел, — всхлипнул он. — А еще, Драко…

— А еще, Поттер… — Губы главы лунного факультета едва касались уст стража Хогвартса.

-- Я давно мечт… хотел… — Это безумие, это неправильно… — часто и отрывисто заговорил Поттер. — А морально и…

Губы Малфоя накрыли-таки рот Гарри и брюнет весь подался вперёд, приоткрыл рот, и встретился с языком вампира. Малфой обнял мальчишку, посадил того на подоконник и принялся целовать по-настоящему, как мечтал очень давно: глубоко, горячо, нежно, порывисто и чувственно. Поттер выгибался в его руках и плакал от счастья, что он получил-таки то, что давно видел в своих эротических снах.  Сочные поцелуи сводили с ума. Но если Драко, в силу своей сущности вампира, мог и не дышать, или делать это раза через три, то пока ещё не проснувшемуся вампирчику дышать приходилось по-человечески. Прерывая поцелуи, они не разъединялись совсем губами, горячая общая слюна тянулась и связывала их губы.

— Я не мог признаться тебе за весь год, когда впервые почувствовал, что хочу вот этого, — произнес снова Поттер и накинулся на губы блондина.

— Осторожно, любимый, мои клыки очень острые, можешь пораниться, — ответил Малфой и поцеловал Гарри в кончик носа.

— Скажи ещё раз, Драко, — заливаясь слезами, попросил гриффиндорец.

— Любимый? — И Гарри кивнул, потом с криком бросился к Драко и снова они начали целоваться. — Я люблю тебя, Поттер, очень люблю и  давно.

Брюнет принялся сам вылизывать рот вампира, и аккуратно ласкал юрким язычком клыки Малфоя, и, похоже, это ему очень нравилось.

— Расскажешь, как давно ты любишь и молчишь? — нацеловавшись вдоволь, поинтересовался грифф.

— Я покажу тебе, когда наступит твой день рождения, — ответил Драко.

— На мои шестнадцать лет? — улыбнулся Гарри. -- Подарок?

— Да, на твои полные и достаточно весомые шестнадцать лет, Поттер, — кивнул глава Слизерина и снова склонился к губам Гарри.