Глава 23
— Ешь, Гилберт младший, — велела я, сыпанув сено в кормушку. — Тебе нужны силы, если хочешь покорить сердце Томы. Она не просто крольчиха, она леди. Со своими взглядами на жизнь и... пушистым достоинством.
Кролик посмотрел на меня с выражением: «Я и без сена альфа. А Тома? Она уже моя. Я ей лапой махнул — и всё, сдалась. Так что ты там лучше себе жизнь устрой, заноза в моей пушистой заднице.»
— Что ты на меня пялишься, клок шерсти? — прищурилась я. — Думаешь, ты звезда этого дома? Ну-ну. Не забудь, кто тебя кастрировать может в два счёта.
Но стоило мне открыть рот для ещё одного монолога в стиле «Я и мой кролик: война взглядов», как телефон в кармане завибрировал.
Контакт на экране гласил: Ревнивая фурия.
— Да, Ребекка? — спросила я, зажимая телефон между ухом и плечом и пытаясь впихнуть мешок сена обратно в шкафчик. (Задача не из лёгких, потому что мешок вёл себя как недовольный вампир — шёл в шкаф через скандал.)
— Кристина! У меня проблемы! Бери Кэролайн и бегом ко мне! — прокричала Ребекка так, будто за ней уже гнались с вилами. И сбросила. Конечно. Классика жанра.
Я постояла пару секунд, обрабатывая, что только что произошло. Гудки в ухе, сено под ногами, кролик с лицом начальника смены.
— Ну окей, — выдохнула я, — экстренная операция: «Фурия в беде».
Набрала Кэролайн на автопилоте, одновременно запрыгивая в свою комнату.
— Криси? — ответила блонди на удивление бодро.
— Кэр, Ребекка в беде, надо ехать. — Я уже копалась в тумбочке и вытаскивала пистолет с вербеновыми и аконитовыми патронами. Проверила магазин. Полный. Погладила ствол с видом: «надёжный парень».
— Пять минут, и я у тебя, — уверенно отрезала Кэр и сбросила.
Люблю, когда подруги понимают ситуацию с полуслова. Не то что некоторые мужчины, которым три раза объяснишь, что ты не «милая», а «ядерная угроза»
Запихнула пистолет за спину, за пояс брюк. Прохлада железа сразу напомнила: «ты ж не в платье, слава Богу». Телефон в карман — и вниз по лестнице в прыжке уровня Assassin's Creed.
— Может, арбалет прихватить? — задумчиво посмотрела в сторону кладовки, пока ноги сами не остановились. — Хотя нет, я не Тарзан. Да и куда я его втисну, на лоб, что ли?
Стояла так минуты две (больше), размышляя над логистикой вооружения, пока с улицы не раздался сигнал машины.
— Кэролайн, как всегда, на коне, — усмехнулась я и выскочила из дома.
Потому что когда Ребекка Майклсон просит о помощи — это либо апокалипсис, либо она сломала ноготь. И я пока не уверена, что хуже.
***
Кристина влетела в особняк Майклсонов так, словно тренировалась на курсах по взлому и драмы. За ней, бесшумной пантерой, скользнула Кэролайн — одна с клыками наготове, другая с пистолетом в руках. Идеальная команда: «Оса и Пуля». Осторожно, как ниндзя на каблуках, они прошли вдоль холла, прислушиваясь к каждому шороху. И вот — стон. Где-то между «ужасом» и «романтикой 18+». Источник: гостиная.
— Готова? — прошептала Кристина.
— Всегда, — с боевым прищуром ответила Кэролайн, уже принимая позу, как будто она в трейлере нового блокбастера.
БАХ — двери распахнулись.
Кристина целится. Кэролайн стоит в стойке, готовая уложить любого, кто решит пикнуть.
А в ответ... комедия абсурда!
— Я же говорил, что так и будет, — захлёбывался от смеха Кол, держась за живот и почти валяясь на полу. Не просто смеялся — рыдал, как будто только что увидел запись своего собственного появления на свет.
Комната выглядела, как глянцевая картинка из журнала «Аристократы и их странности»:
Кол у зеркала, в чёрном костюме, как будто сейчас пойдёт вручать себе премию за лучшую роль «Засранец года».
Стефан, невозмутимый, как преподаватель философии, попивает шампанское на диване.
Ребекка, не моргнув глазом, красит ногти с выражением: «Да, я богиня. В чём вопрос?»
Клаус, погружённый в свой альбом, рисует что-то явно кровожадное.
Элайджа начищает туфли до состояния зеркала. Возможно, чтобы в них отражалась его моральная чистота.
Финн... стоит, раскинув руки, как будто его готовят к фотосессии для каталога «Мрачный, но стильный». Его меряют, он смотрит на девушек с лёгкой усмешкой, будто хочет сказать: «О, новое шоу начинается», при этом, стараясь, выгладить серьёзно.
Кристина, выпучив глаза, медленно опустила пистолет.
— Вы че?! — взвизгнула она, кивая на всех. — Издеваетесь?! Я чуть Кэролайн на себе не утащила в чистилище, а вы тут устроили гламурный «день красоты»?!
Кэролайн выдохнула, выпрямилась и оглядела всех:
— Господи, я думала, вас сожрали каннибалы. А у вас тут... модный показ в аду.
— Просто примерка к балу, — лениво прокомментировал Элайджа, даже не поднимая глаз, но губы выгнуты в усмешке.
— У нас были... проблемы, — попыталась защититься Ребекка.
— Ага, проблемы с выбором оттенка лака? — поджала губы Кристина. — Я тут думала, у вас апокалипсис, а вы «Ревущие 20-е» репетируете.
— Не ревнуй, — подмигнул Кол. — Ты тоже получишь свою примерку... и, возможно, массаж стоп в подарок.
— Только если ты хочешь потерять руки, — мило оскалилась Кристина, пряча пистолет. — У тебя, кажется, ещё есть одна для коллекции?
Стефан не выдержал и прыснул в бокал.
Кэролайн только тяжело выдохнула:
— Ну что ж... бал в стиле «семейного цирка» будет с огоньком.
— Ладно, — вдруг вздохнула Ребекка, дуя на свеженанесённый лак, — на самом деле это была идея Кола... разыграть вас.
Наступила тишина. Та самая, после которой обычно происходят убийства в стиле «Кто убил Кена, часть 2».
Кристина медленно повернула голову в сторону Кола и посмотрела на него так, будто в её глазах встроены лазеры. И она вот-вот нажмёт на «огонь». Если бы взгляд мог испепелять — от Кола осталась бы только ухмылка, плавающая в воздухе.
— Я тебя точно когда-нибудь убью, — процедила Кристина, убирая пистолет за ремень джинсов с таким звуком, будто на самом деле выхватила мачете.
— Буду с нетерпением ждать, — с фальшивым поклоном ответил Кол, как театрал на последнем вздохе.
— Но... — спокойно вмешалась Ребекка, закрывая лак. — Я вас и правда позвала не просто так.
Она кивнула в сторону кресел, в духе: «Ну-ка, на подиум, вы мои драмы на каблуках.»
Кэролайн закатила глаза так, что можно было подумать, что она вот-вот вызовет дух своей терпеливости. Но всё же пошла и села, глядя на Ребекку взглядом, способным свернуть хребет слону.
— И? Что там у тебя? — подала голос Форбс, уже заранее вздыхая.
— Не могу подобрать платье, — с такой трагичностью произнесла Ребекка, будто сказала «у нас кончился кислород».
— ...Это вся проблема?! — взвизгнула Кристина, чуть не потеряв равновесие от накатившего сарказма. — У тебя же вкус, как у коллекционера нарядов с Met Gala. Ты нас зачем вызвала — в жертву фэшн-экзорцизму?
— Вот что я выбрала, — Ребекка подошла и торжественно всунула Кристине в руки каталог, открытый на нужной странице.
Кристина взглянула... и у неё скривился нос так, будто ей сунули не каталог, а фотокарточку проклятого платья из сказки «Золушка наоборот».
— Ужас. — вынесла она приговор.
— Дай-ка! — подключилась Кэролайн и заглянула в страницу. И зависла. Потом перевела взгляд на Ребекку. — Ты выбрала вот это?! — переспросила она с таким выражением лица, будто та предложила выйти на бал в мешке из-под картошки.
— Там вообще ничего красивого нет! — возмутилась Ребекка, с трагедией шекспировской героини садясь обратно рядом со Стефаном.
Тот хмыкнул в бокал, явно пытаясь не засмеяться.
— Знаешь, — хмыкнула Кристина, — я тебя люблю, но у тебя сейчас вкус, как у Кола на шутки: сомнительный и требующий медицинской помощи.
— И это говорит человек, который когда-то пришёл со мной в ресторан в байкерской косухе и платье с черепами, — не осталась в долгу Ребекка.
— Потому что я загадка, — театрально подняла бровь Кристина. — А ты — головоломка без инструкции. Но ничего, подберём тебе что-нибудь. Вдруг на балу кто-то решит в тебя влюбиться.
— Или хотя бы не испугаться, — добавила Кэролайн.
Кол тем временем уткнулся в бокал, явно не вмешиваясь. Он ещё переваривал, что пережил эмоциональную атаку в стиле «Гилберт-2.0».
***
Они все сидели в гостиной, как зрители на самом непредсказуемом спектакле года. Кристина, Кэролайн и Ребекка вели модную баталию в трёх актах с финалом «поищи-ка себе вкус в другом измерении», пока все оставшиеся Майклсоны устроили зрительный зал из углов, кресел и теней, наблюдая за этим фэшн-цирком из-под полы.
Клаус, развалившись в кресле, смотрел с явным удовольствием, словно поставил на бой двух тигриц в платьях и поп-корн где-то рядом. Кол — тот вообще светился: для него вся эта сцена была как премьера любимого ситкома, где он — одновременно и автор сценария, и зритель, и главный герой с дежурной ухмылкой.
Элайджа... Элайджа смотрел как будто на концерт в музыкальной школе: сдержанно, строго, но в душе улыбался, как гордый родитель, чьи дети успешно сломали систему.
Финн изображал равнодушие как бог. Вот только его взгляд то и дело срывался на девушек, особенно когда Кристина с Кэролайн скооперировались в модных снайперов и методично расстреливали вкус Ребекки очередными язвительными выстрелами.
— Тащи ноутбук, — скомандовала вдруг Кэролайн, — я знаю сайт, там платья поинтереснее и привозят за пару часов.
Ребекка встала, немного поморщившись, и, как фея, которую вызвали на экзамен по моде, ушла в поисках ноутбука.
Кристина осталась стоять в центре комнаты, потирая переносицу с выражением лица: «Кто-то, убейте меня. Или хотя бы выключите свет и сделайте вид, что меня нет.»
— Криси, — раздался шелковистый, но чересчур довольный голос Кола.
Она медленно — очень медленно, как будто физически страдая от предстоящего разговора — подняла взгляд и упёрла руку в бок, всем видом говоря: «Что теперь, наследник катастрофы?»
— Как думаешь, мне идут костюмы? — подмигнул Кол, театрально выпрямившись, будто позировал для журнала «Тщеславие бессмертных».
Кристина смерила его взглядом с ног до головы. С профессионализмом критика, у которого был тяжёлый день, и перед глазами — уже не первый наряд от «все уже пробовали стать Джеймсом Бондом».
— Как я уже однажды говорила, — лениво начала она, — костюмы больше идут Элайдже. Даже несмотря на то, что вы с ним похожи. Слишком. Но костюмы — это не твоё.
Элайджа, не поднимая глаз от своих идеально начищенных туфель, чуть заметно улыбнулся уголком губ. Но внутри? Внутри он ментально поставил галочку: «Похвала от Кристины».
Клаус фыркнул и закатил глаза: «Да сколько можно лелеять его самодовольство?»
Финн задумался: «А мне, интересно, идёт костюм?.. Надо будет спросить у Ребекки. Или у зеркала.»
А Стефан, который попивал шампанское в углу, уже открыто хихикал, будто смотрел альтернативную версию «Сплетницы» с Кристиной в главной роли.
— Ауч, — Кол прижал руку к груди, словно там что-то действительно ёкнуло. — Ты с каждым разом разбиваешь мне сердце всё сильнее.
— Сердце, Кол? — усмехнулась Кристина. — У тебя нет сердца. Пожалуйста, не заставляй меня снова усомниться в биологии.
— Режешь без ножа, — театрально вздохнул Кол, положив вторую руку на грудь. — Вот бы ты была чуть менее остроумной. Хотя, подожди... тогда ты была бы Елена.
— Ну что, — расправил плечи Элайджа, вставая, — ещё немного сарказма, и мы откроем полноценный театр.
— Уже открыли, — бросил Стефан. — В главной роли — Кристина Гилберт. Жанр — трагикомедия с уклоном в фэшн-катастрофу.
— А в антракте — нервы Клауса, — добавила Ребекка, входя обратно в гостиную с ноутбуком в руках.
Клаус лишь глубоко вздохнул, мечтая на мгновение о мире без саркастичных двойников, братьев-идиотов и лакового блеска. Но кто же его спрашивает?
Кол самодовольно щёлкнул манжетой, словно репетировал выход на подиум «Мистер Первородный 2010»Я не помню год, Исправте если не так, пожалуйста, если я ошиблась.. Новый пиджак сел идеально — по его мнению. В глазах блестела самоуверенность, а в ухмылке — тот самый «я знаю, что ты меня хочешь, но при этом готова меня пристрелить» вайб.
— Костюмы — не твоё, Кол, — с каменным лицом повторила Кристина, даже не подняв взгляда от телефона.
— Для тебя могу и голышом походить, — подмигнул тот, оглядывая себя в зеркало.
Кристина медленно подняла взгляд, медленно, как солнце перед взрывом сверхновой, приложила ладонь к груди и с выражением мученицы в театре абсурда воскликнула:
— Пожалей мои глаза. Они мне ещё в жизни пригодятся — например, чтобы не промахнуться, когда буду в тебя целиться.
— М-да... Такой красоты они точно ещё не видели, — не унимался Кол, поворачиваясь перед зеркалом и подмигивая самому себе.
По комнате разнеслись предательские смешки. Даже Клаус, сидевший в углу, криво ухмыльнулся, а Элайджа... Элайджа издал едва слышный звук, который, возможно, был хрипом удовольствия. Или кашлем. Кто разберёт?
— У тебя бабочка сзади торчит, — лениво, но с пронзительной точностью бросила Кристина, складывая руки на груди. Голос — как нож, вкрадчивый, вежливый, но заточенный.
— Правда? — нахмурился Кол, потянувшись к вороту.
— Дай, помогу, — фыркнула Криси, уже подходя сзади. А дальше всё пошло как по сценарию шпионского боевика с нотками сарказма и сладкой мести.
Всё выглядело так, будто она аккуратно поправляет галстук-бабочку, но в следующую секунду потянула за неё назад и у Кола в спине оказался пистолет, холодный и прямолинейный, как сама Кристина в плохом настроении.
Она склонилась к его уху, прижимая дуло к его лопатке, и прошептала с медовым ядом:
— Ещё раз пошутишь — и вербеновая пуля тебе обеспечена, милый.
Голос её был мягким, как бархат... натянутый на лезвие.
Кол замер. Только на миг. Потом тихо усмехнулся.
— Ты флиртуешь или угрожаешь? — прошептал он ей в ответ. — Потому что я сейчас странно воодушевлён.
Кристина закатила глаза с такой мощью, что ими можно было перезапустить планеты. Пистолет вернулся за пояс, а сама она — на прежнее место, как будто ничего не случилось, кроме как «проверила, не дурак ли он. Увы, всё ещё да».
Но в голове, вдруг, всплыл вопрос: «Кол всегда был таким высоким?»
Смех остальных не утихал. Ребекка прикрыла рот рукой, чтобы не хрюкнуть от смеха. Кэролайн держалась за живот. Даже Финн, обложенный пафосом и мрачностью, фыркнул — а это по стандартам Финна уже истерика.
Элайджа покачал головой, пряча улыбку, но с ноткой: «Всё-таки люблю их, этих идиотов».
А Клаус... Клаус наблюдал с угрюмым лицом, но в глубине души знал: Кол сыграл в русскую рулетку с двойником. И в этот раз, кажется, остался жив — всего-то с прицельным пистолетом в позвоночнике и новой порцией саркастического унижения.
Что ж, для Кола — это почти романтика.
Кристина, закатив глаза и отмахнувшись от внезапного «высотного кризиса» при взгляде на Кола, подошла к диванчику, где уже кипела женская оперативная группа по спасению гардероба Ребекки. Кэролайн и сама первородная сидели в позе гламурных хакеров: одна листала, вторая — критиковала
Бедный Стефан, как изгнанный король, уже отступил на кресло, попивая шампанское и делая вид, что он не в курсе, как сюда вообще попал.
— А ты-то что здесь делаешь? — Кристина прищурилась, скрестив руки, как старшеклассница, поймавшая младшеклассника в женской раздевалке.
— Моя девушка подбирала мне костюм, — пожал плечами Стефан, наливая себе шампанского как будто участвовал в драме «Отчаянные вампиры».
Кристина осмотрела его с ног до головы: взгляд — как сканер в аэропорту, с долей презрения.
— Ясно, — цокнула она. — И где костюм? Или ты решил пойти в стиле «невидимый модельер»?
— Уже в комнате, — кивнул он в сторону выхода из гостиной.
— Ты здесь живёшь?! — приподняла бровь Криси, как будто его неожиданно уличили в том, что он поставил тапки у холодильника.
— Как только закончился ремонт, он с Ребеккой первые кто заселились. Выбрали лучшую комнату, — послышался голос Клауса с оттенком «это не я завидую, это вы мне все надоели».
Кристина обернулась через плечо:
— Клаус? Ты ли это? Молчал целых двадцать минут. Рекорд. Надо внести в книгу «Гиннесса: раздел Претенциозные первородные».
Клаус только фыркнул и закатил глаза с таким усилием, будто хотел этим взглядом отправить всех на луну. Без скафандров.
Кристина, откинув пистолетные мысли и метафоры, склонилась над ноутбуком.
— Нашли что-нибудь, модные ведьмы?
Кэролайн развернула экран и приподняла бровь:
— Как тебе это?
На экране — элегантное синее платье, с открытыми плечами, легким струящимся подолом и глубоким благородным оттенком. Такое, в котором хочется войти в зал под «Toxic» Бритни Спирс, раздав по дороге три инфаркта, пять комплексов и один удар зависти.
Кристина подняла палец:
— А вот это уже не плохо. Это вам не предыдущие балахоны, которые кричали: «Я без вкуса, но зато с оборками».
Кэролайн кивнула, довольная.
Ребекка придвинулась ближе и буркнула:
— Ладно. Закажу. Только если ты тоже найдешь себе платье.
— У меня уже есть платье. Его выбрал Кол. Он теперь мой личный стилист. По совместительству — головная боль и причина большинства моих нервных тиков, — усмехнулась Криси, потянувшись за бокалом Стефана, просто чтобы сделать глоток и показать, кто тут реально хозяйка положения.
В комнате снова повисла атмосфера между сарказмом и модным показом. У Майклсонов всё по классике: ирония, страсть, драма... и, конечно, блестки.
— Вообще-то это меня ограбили, чтобы тебе было в чём пойти, — напомнил Клаус с видом «не забывай, кто тут шьёт этот бал на своих нервах», лениво подняв карандаш, словно это было знамя его мученического терпения.
— Я знаю, — с абсолютно довольной собой ухмылкой отрезала Кристина, устраиваясь поудобнее, будто только что выиграла Олимпиаду по сарказму.
Клаус закатил глаза и вернулся к своему альбому, явно проклиная тот день, когда решил не задушить её при первой встрече. Ну или хотя бы не отослать в Занзибар.
— Так... — Кристина переключилась в режим ревизора: — Платье у Ребекки есть. Элайджа... ну, ты можешь надеть мешок из-под картошки, и всё равно будешь выглядеть, как обложка модного журнала.
— Благодарю, — кивнул Элайджа, как будто это был официальный комплимент на королевском балу.
— Кол... — Гилберт прищурилась, обдав бедного первородного взглядом с рентген-фильтром. — Ну... сойдёт.
— «Сойдёт»?! — возмутился Кол, будто она назвала «Мону Лизу» каракулями. — Ты серьёзно?
— Абсолютно, — махнула она рукой, будто отгоняла комара. Или Кола. Что, по сути, одно и то же.
Кэролайн, сидящая рядом, сделала мысленную заметку в блокнот под названием «Я наблюдаю за вами нелелю»: Поговорить с Криси о назойливом первородном.
— Тебя я уже видела в костюме, думаю, нормально, — кивнула Кристина в сторону Стефана.
— Рад, что прошёл фейс-контроль, — фыркнул тот, отпивая шампанское, как будто его это не трогает. Хотя улыбка на лице намекала, что он доволен, как кот в подушках.
— А вот Клауса я в костюме не видела... — мечтательно прищурилась Кристина, словно это была редкая вымирающая порода: «Клаус в костюме».
— Я не собираюсь устраивать тебе показ мод, дорогуша, — отозвался он, с видом «я — ужас вельветных вечеров».
— И зря, — пожала плечом Кристина. — Тут аж три судьи, чтобы раскритиковать твой вкус. Добро пожаловать в «Подиум Майклсонов». — обвела она рукой женское трио на диванчике.
Именно в этот момент Кристина почувствовала чей-то прожигающий взгляд. Переведя взгляд — увидела Финна. Каменное лицо, пристальный взгляд, пиджак будто сшит на заказ богами стиля.
— Что? Тоже оценку ждёшь? — прищурилась она.
— Нет, — отрезал Финн, будто его застукали за просмотром реалити-шоу.
Кристина скептически вскинула бровь, и с ленивой ухмылкой подошла ближе. Одним движением поправила лацкан его пиджака:
— Тебе идёт костюм, Финн. Больше, чем Колу.
Кол за её спиной подавился собственной гордостью. А Финн... Финн вскинул подбородок на миллиметр выше. Почти незаметно. Почти.
Но достаточно, чтобы Кристина поняла: победа.
Хоть Финн и думал: «Не люблю двойников», — похвала от Кристины неожиданно задела в нём что-то живое. Где-то между «вечным скепсисом» и «мне всё равно» проскользнула эмоция. Настоящая. Хотя по его лицу, как обычно, можно было сделать только один вывод: «Да по тебе вообще не скажешь, что тебе вообще люди нравятся».
Кристина, закончив свой маленький триумф, вернулась на диван рядом с Кэролайн. Элегантно плюхнулась, как будто собиралась править миром — или хотя бы балом.
— А вы нашли себе пару на бал? — вдруг вспомнила она, откинувшись на спинку дивана и глядя на всех сверху вниз. Почти буквально.
— Я иду со Стефаном, — сразу кивнула Ребекка, словно боялась, что кто-то сейчас её парня утащит. — Ты, я так понимаю, идёшь с Колом? — продолжила она, и голос у неё звучал как «Сочувствую».
— Жаль, — с лёгкой ноткой театральной грусти вставил Элайджа, отложив блестящую туфлю и взглянув на Кристину с тем выражением лица, которым обычно сопровождают фразы типа «В других обстоятельствах...»
— У меня два приглашения, — самодовольно ухмыльнулась Кристина, перекладывая одну ногу на другую так, будто сейчас собиралась раздавать пощёчины невидимым претендентам.
— От кого? — удивлённо в унисон выдохнули все Майклсоны. Даже Финн чуть приподнял бровь — а это, по местным меркам, считалось всплеском эмоций.
— Одно от Кола. Второе — от вашей мамочки, — пропела Криси, словно произносила имена на латыни. — Так что уж извините, но я не могу разорваться на всех Майклсонов.
Кол довольно хмыкнул. Элайджа нахмурился, как будто вспомнил, что мать вообще-то ведьма. А Ребекка... уронила челюсть.
— Тебе отправила приглашение наша мать? — переспросила она, будто Криси только что сказала, что воскресила их отца. В юбке.
— Да, и написала, что хочет поговорить, — кивнула Кристина.
— О чём же? — нахмурился Элайджа, инстинктивно уже думая, как спасти всех, если Эстер решит устроить ведьмовской Армагеддон.
— Не знаю, — пожала плечами Криси. — Узнаю — скажу. Если выживу, конечно.
— Тогда хорошо, — с облегчением выдохнул Элайджа.
— А вы с чем пойдёте? — с прищуром спросила Кристина, оглядывая троицу братцев: Клауса, Финна и Элайджу, будто проверяя ассортимент в супермаркете перед акцией «два Майклсона по цене одного».
— Мне не нужна пара, — холодно отрезал Клаус, даже не отрывая взгляда от своего наброска. Вероятно, он рисовал собственное эго. В полный рост. С короной.
— Пойдёшь на бал со своим эго? — подняла бровь Криси. — Тогда уточни в приглашении, чтобы оно не оказалось занято твоей самооценкой. Там тесно.
Клаус медленно поднял голову, прищурившись так, будто сейчас собрался убить взглядом.
— Напомни, почему я не могу убить тебя прямо сейчас?
— Потому что тебе нужна моя кровь для создания гибридов, — пожала плечами Криси, — если бы не этот «малюсенький» факт, мой труп уже валялся бы где-нибудь в канаве, и Элайджа пытался бы его отмыть от твоих художествах.
Клаус махнул карандашом, как дирижёр перед началом симфонии ненависти.
— Помни об этом.
— Я в тетрадке веду счёт, не волнуйся, — усмехнулась Криси и резко повернулась к Форбс. — Кстати, а почему бы тебе, Клаус, не пригласить на бал Кэролайн?
Кэролайн чуть не подавилась воздухом.
— Криси, — прошипела она сквозь зубы, как змея, случайно оказавшаяся в туфлях на каблуках.
Кристина только усмехнулась в ответ, бросив подруге взгляд: «Успокойся. Будет весело. Или катастрофа. Ну, в общем, шоу!»
— Если твоя подруга не против... — произнёс Клаус, внимательно наблюдая за реакцией блондинки, будто та — его следующая картина.
— Она не против, — с абсолютно невинной улыбкой подтвердила Криси, будто только что продала лучшую подругу в аренду демону.
Кэролайн зажмурилась.
— А у тебя есть опыт в организации жертвоприношений? — прошептала она.
— Нет, но я талантлива от природы, — шепнула в ответ Кристина и хлопнула в ладоши.
Кол тихо рассмеялся в углу. Элайджа флегматично налил себе бокал вина. А Финн... Финн задумался, можно ли опоздать на бал на шесть часов — чтобы прийти, когда всё уже закончилось.
— Так, а ты, Элайджа? — прищурилась Криси, разворачиваясь к следующему экспонату Майклсоновской галереи. — С кем пойдёшь блистать своей безупречностью и чистотой лакированных туфель?
— Если ты идёшь с Колом, я приглашу твою сестру, — лениво протянул Элайджа, поправляя запонку с такой грацией, будто объявлял начало королевского бала.
— Хорошо, тогда придётся своровать ещё один наряд у Клауса, — поигрывая пальцем у подбородка, многозначительно произнесла Криси, будто это был серьёзный финансовый план на ближайший месяц.
Клаус тут же поднял взгляд от своего эскиза и метнул в неё взгляд уровня: «В следующий раз ты проснёшься лысой.»
Кристина, в ответ, лишь одарила его такой ядовито-сладкой улыбкой, что если бы сарказм можно было продавать, она бы уже владела корпорацией покруче Майкрософта.
«Чтоб ты сдох», — прозвучало в её голове, как стандартная ежедневная молитва.
— Финн, — с неослабевающим энтузиазмом продолжила она, оборачиваясь к последнему молчаливому воину в комнате, — ты же у нас самый загадочный. Кто твоё загадочное «+ один»?
Финн только пожал плечами. Эмоций — как на похоронах у нелюбимой тёти.
— М-м... Какой развёрнутый ответ, — крякнула Криси, — почти как твоя эмоциональная доступность. Ноль из десяти.
— Я не планировал искать себе пару, — буркнул Финн, словно он был тут по суду, а не на семейном сборище.
— Угу. А мы не планировали жить в особняке, полном драмы, вампиров и людей, которых нельзя убить, но вот где мы, — развела руками Криси.
Кол тихо захихикал, Элайджа чуть приподнял уголок рта, Клаус угрожающе приподнял карандаш, а Кэролайн уже подумывала организовать этот бал исключительно ради драмы — и чтобы у всех была пара. Кроме Финна. Финну можно книжку.
— Ладно, если мы тут больше не нужны, мы пошли, — хлопнула по коленке Криси, как будто только что закрыла родительское собрание в дурдоме.
Кэролайн даже не стала делать вид, что собирается попрощаться, — просто встала и, как истинная мисс «мне надоело всё это», пошла к выходу. Криси последовала за ней, лениво махнув через плечо:
— До вечера, мученики бессмертия.
Дверь хлопнула, оставив после себя лёгкий шлейф духов и тяжёлое послевкусие сарказма.
— Я когда-нибудь не выдержу и убью её, — с тяжестью вздохнул Клаус, будто говорил о налоговой.
— А с кем мне тогда играть в «раздражающего до нервного тика»? — невинно подкинул Кол, облокотившись на спинку дивана.
— Твои игры до добра не доведут, Кол, — отозвался Клаус с видом уставшего родителя, чьё терпение осталось на складе ещё в 10-м веке.
— Клаус прав, Кол. Лучше держись от Кристины подальше, — вставил Элайджа, так аккуратно отставив бокал, что даже мебель вокруг почувствовала уважение.
— Это весело, — пожал плечами Кол, будто только что на спор поджёг чужую дачу.
— Весело до тех пор, пока ты не окажешься с вербеновой пулей в заднице, — подметила Ребекка с маникюрной невозмутимостью.
— Не успеешь оглянуться, как окажешься в её сетях, — пробурчал Стефан, по привычке вглядываясь в бокал, будто там могла быть разгадка жизни. — Деймон тоже думал, что играется. Только теперь, это он тоскует как школьник после выпускного.
— Она что, настолько бесчувственна? — удивилась Ребекка, нахмурившись.
— Нет, — пожал плечами Стефан. — Она просто не любит быть выбором, тем более, который не выбрали. Особенно, если кто-то дерзнул поставить её гордость под сомнение. Там сразу включается режим «ледяной королевы с бензопилой».
Кол сделал вид, что зевает и смотрит в потолок, но запомнил каждую реплику. Он-то думал, что водит Кристину за нос... А на самом деле уже почти протанцевал в её марионеточном театре.
***
Мы с Еленой приехали первыми, как настоящие дивы, которые не опаздывают — пусть лучше публика подождёт. До особняка Майклсонов было рукой подать, так что пока остальные только начинали собираться, мы уже щеголяли у парадной двери. Кэролайн где-то там застряла между прической и «ой, а это не слишком?» — мы ждать не стали.
Как только вошли, на нас накинулись слуги, будто мы голливудские звезды, а не девушки, выросшие в доме, где еле работал звонок. Накидки с нас сняли с такой грацией, будто мы были леди из эпохи дворцовых интриг, а не из Мистик Фоллс, где вчера кто-то снова кого-то укусил в школьной библиотеке.
Мы с Еленой прошли в зал, скользя взглядом по роскоши и напряжению в воздухе.
— Логово змей, — фыркнула Елена, осматривая толпу.
— Не то слово. Только здесь змеи в дорогих костюмах и с шампанским в руках, — усмехнулась я, поправив волосы так, чтобы лучше видно было сверкающий камень у виска. Спасибо, Кол. Ну хоть одно из твоих решений стоило украденного золота.
Елена скользнула вперёд, её многослойное нежно-голубое платье шелестело, как сказка о наивности. Хоть кто-то сегодня выглядит как «верю в добро».
— И кое-кто уже не может отвести взгляд, — пробормотала Елена, кивнув в сторону лестницы.
Кол стоял там, как вампирский Хитклифф, только с более безумными глазами. Смотрел так, будто я — не просто девушка в красном платье, а последняя бутылка виски в доме, полном трезвенников.
Я поймала его взгляд, вздернула подбородок и посмотрела на него, как на выставочный экспонат: красиво, но руками не трогать. Он мог выкрасть для меня платье, но ни одна тряпка не даёт права вторгаться на мою территорию.
— Веселись, а я пойду выпью, — махнула рукой Елена, удаляясь с видом женщины, знающей цену себе и шампанскому.
А я осталась. Стоя посреди зала, как приманка в ловушке. Только вот охотник не понимал, что капкан давно расставлен не им.
Я только шагнула к центру зала, как вселенная решила проверить моё терпение.
— Криси, давай поговорим, — протянул Деймон, появившись как по щелчку раздражения.
Господи, опять он. У него это «давай поговорим» звучит, как у других — «у тебя есть минутка поговорить о спасении души?».
Я закатила глаза так резко, что могла бы увидеть своё терпение, убегающее в дальний угол зала.
— Я сказала всё, что хотела. Ты, как я помню, тоже, — отрезала я ледяным тоном.
Быстро, чётко, с ноткой «уберите этот мусор с прохода».
— Ну что ты дуешься как маленькая? — продолжил он, растягивая слова, будто бы играл роль обаятельного подонка.
Но, спойлер, играл он отвратительно. Таланта — как у табуретки.
— Как маленький ведёшь себя только ты, — прошипела я, — я, в отличие от некоторых, не меняла чувства на жалкую, никому не нужную месть.
В этот момент на лице Деймона промелькнуло то самое выражение, когда понимаешь, что твоя бывшая сожгла мосты и выстроила на пепле ресторан для свиданий с другими.
— Криси, любовь моя, ты пришла, — раздался позади голос, по степени самодовольства конкурирующий с солнцем.
Кол. Конечно же, Кол. Когда тебе хочется драматизма, этот парень всегда под рукой.
Он схватил мою руку, поцеловал её так театрально, что на секунду я подумала: ну всё, сейчас ещё серенада начнётся. Но я была не против. Слишком уж кстати он пришёл.
— Как я могла пропустить такое торжество? — ответила я с милой улыбкой, сквозь которую пробивался сарказм толщиной с вербеновую стрелу.
— Будто ты не пришла просто чтобы меня увидеть, — самодовольно выдал он, приподнимая бровь.
Угу, конечно. Я бы скорее пришла посмотреть, как гибриды станцуют чечётку.
Деймон скривился. Бедный. Его эго только что выбросили из окна четвёртого этажа.
— Деймон Сальваторе, — он всё же попытался остаться вежливым, протягивая Колу руку. — Мы знакомы?
— Я со многими знаком, — пожал плечами Кол, даже не взглянув на руку, — но ты ничем не примечателен.
Я прыснула в кулак. Это была пощёчина, завёрнутая в бархат — элегантно, но со звоном.
— Не против, если я уведу тебя от назойливой компании? — спросил Кол, уже подхватывая меня под руку.
«Боже, утащи меня как можно дальше,» — могла бы сказать я, но вместо этого просто кивнула и позволила ему увлечь меня в другой конец зала.
Он подхватил два бокала с подноса проходящего официанта и протянул мне один.
— За театральность вечера, — усмехнулся он.
— И за умение появляться в нужный момент как побочный эффект хаоса, — чокнулась я с ним.
Пожалуй, теперь вечер действительно начинал играть новыми красками. Особенно теми, которые заливают лица бывших.
— Кристина, дорогая, ты сегодня просто ослепительна, — раздался бархатный голос Клауса, когда он подошёл к нам, откуда-то материализовавшись, как приличный счёт за коммуналку.
— Знаю. Мне идут ворованные у тебя платья, — сладко заулыбалась я, слегка качнув бокалом.
Ах, этот тон между «я фея» и «тебя ограбили и не извинились».
— Даже жаль, что такое великолепие пылилось на моем складе, когда могло бы украшать тебя, прелестная особа, — продолжил он, почти распевая, как оперный певец, который репетирует под балкончиком Джульетты. Только тут скорее Кристина и была балконом — холодным, с коваными перилами и «не трогай руками» табличкой.
— Ты такой галантный, что даже напрягает. Ты отраву подмешал в шампанское или просто проснулся в хорошем настроении? — прищурилась я, поднимая бровь.
— Он просто хочет, чтобы ты после разговора с нашей матерью рассказала, что она там надумала — оживить ещё одного брата, о котором мы не знаем, или устроить массовое крещение в крови, — вмешался Элайджа, как всегда с прямотой дипломата и хладнокровием хирурга.
— Несомненно, — вздохнула я. — Если она решит сделать из вас вампирский фарш, я, конечно же, предупрежу. Может быть. Если не забуду.
— Кол, хватит сверлить меня взглядом, — подал голос Клаус, даже не глядя в его сторону.
Удивительно, как он чувствует раздражение своего младшего брата на расстоянии мысли.
— Не понимаю, о чём ты, — совершенно невинно отозвался Кол.
А я как раз в этот момент посмотрела на него. И да, взгляд у него был такой, будто Клаус только что надкусил его последнюю конфетку... или просто вмешался в нашу компанию, что, по мнению Кола, одно и то же.
Но стоило мне встретиться с ним глазами, Кол тут же сменил режим «мясорубка» на «обаяшка», и положил руку мне на талию. Словно говоря: «Я не ревную, я просто... контролирую ситуацию».
— Мы поняли, Кол. Хватит липнуть к моему двойнику, — скривился Клаус.
— Во-первых, я не твоя, — повернулась я к нему, игнорируя руку Кола. — Я просто донор крови. Причём не бесплатный. Я, между прочим, выставляю счета. С налогом.
Клаус выдохнул так, будто я только что потребовала построить мне замок.
— Что ещё? — спросил он обречённо. Ну да, конечно, по его лицу видно — он уже в фазе внутреннего сгорания.
— А я вот тут подумала... — протянула я милым голосом, — мне отчаянно не хватает на заднем дворе бассейна. С подогревом. И баром. И шезлонгами. И личным барменом желательно без рубашки.
Клаус уставился в потолок, явно призывая древних богов терпения. А Элайджа тем временем, как самый благородный ироничный братец, слегка улыбнулся в свой бокал и, отпив глоток, заметил:
— Мы тебя поняли, Кристина.
Да он вообще с самого начала всё понял. Особенно Клаусову мучительную арифметику: платье + колье + особняк + машина + бассейн = эмоциональный коллапс.
— Нам пора, — с аккуратностью хирурга отложил пустой бокал Элайджа и, как джентльмен столетия, взял свежий у проходящего мимо официанта.
Тот, видимо, прошёл мимо не в первый раз, но понял, что Майклсоны и шампанское — это история без конца, как «Санта-Барбара».
Клаус, скрипнув моральными тормозами, пошёл следом, поправляя манжет — наверняка пытаясь не показать, как его раздражают слова «донор» и «бассейн» в одном предложении.
Кол, между тем, изобразил мученическое страдание и как бы «случайно» провёл рукой по моей пояснице — так легко, как будто хотел стереть с меня воображаемую пылинку... или чувство собственного достоинства. Аж мурашки пошли.
— Подаришь ли ты мне первый танец, любовь моя? — спросил он с тем выражением лица, будто предлагал не танец, а билет в один конец на его нервы.
— А куда я денусь? — закатила я глаза, будто у меня был выбор между ним и, ну не знаю, ядерным взрывом.
Сюрприз: оба оставляют след.
Он довольно оскалился и ушёл в сторону лестницы — туда, где уже выстроились семейные редкости эпохи бронзы: Финн с вечно страдальческим лицом; Ребекка — с выражением «скоро снова начнут танцы, где я выгляжу богиней»; Элайджа — как статуя достоинства и шёлка; Клаус — как человек, у которого забрали последний пульт от телевизора. И, конечно, Кол — как тот, кто считает себя самым умным, хотя все знают, что это, увы, не так.
А на вершине всей этой древней пирамиды стояла Эстер. Торжественно. Загадочно. С видом: «Я воскресла, а вы — всё те же идиоты».
Элайджа уже вещал, как на школьной линейке, про «воссоединение семьи», про «традицию» и что этот древний танец — как дань их воссоединению, такому же старому, как и их семейка. А может, и старше.
И когда Элайджа махнул рукой в сторону бального зала с величием дирижёра, которому подвластна симфония столетий, Кол спустился с лестницы быстрее, чем официанты успевали доливать бокалы.
— Прошу, — протянул он руку, делая вид, что не наслаждается ситуацией.
Я вздохнула, взяла его руку и снова закатила глаза.
— Если наступишь мне на платье — пуля в колено, Кол. Улыбайся, ты на балу.
Кол повёл меня в зал, где все уже строились в чёткие рядочки, как будто мы не на балу, а на уроке хореографии у фанатика с линейкой. Парочки выстроились, словно по приказу древней богини синхронности: правая рука — на спине, левая — сжимает ладонь партнёра, взгляды многозначительные, спины прямее, чем у манекенов в витрине «Дольче & Габбана».
Кол, не теряя момента, положил руку мне на талию, будто в сотый раз убеждался, что у него есть повод жить. Второй рукой он держал мою, и мне показалось, что ток от его пальцев медленно поднимается к плечам. Мурашки пробежались по коже, как пантеры по ночному лесу. Я, конечно, их проигнорировала. Почти. На 78%, не больше.
И тут заиграла музыка. Та самая — древняя, как Эстер, величественная, как самомнение Элайджи, и длинная, как список моих претензий к Майклсонам.
Я обвела взглядом зал:
Елена уже парила с Элайджей, и он, конечно, выглядел так, будто танцует не с девушкой, а с музой эпохи Ренессанса.
Клаус вёл Кэролайн, и, судя по его не довольному лицу, Форбс снова не попалась на приманку «Я могу быть хорошим». Ребекка крутилась в объятиях Стефана, у них там явно «медовый месяц, 15-й сезон». Финн... о, Финн... Финн танцевал с Кэрол Локвуд. Потрясающе. Сколько драм, столько и кроссоверов.
Я уже начала теряться в мыслях, когда Кол резко наклонился ко мне и прошептал в ухо:
— Я ещё не говорил... — (спасибо, Кол, сейчас точно подходящее время) — ...но ты сегодня выглядишь превосходно.
Я вздрогнула. Не от слов, нет. От того, как его дыхание прошлось по шее, будто пыталось оставить автограф.
— Спасибо, — развернулась я к нему с улыбкой. — Чем больше ты мне комплиментов говоришь, тем больше шансов, что Клаус тебя снова заколет. И на этот раз в стиле «крест-накрест».
— Пусть только попробует, — ухмыльнулся Кол и закружил меня, как в каком-нибудь викторианском бреде.
И тут пошла игра в «переставим партнёров, как в дешёвом ситкоме».
— Ты сегодня ослепительна, — произнёс Элайджа, будто продавал мне духи. Сдержанно, но с лёгкой улыбкой. Его руки даже не прикоснулись к телу, будто я была нацеленным лазером с тревожной сигнализацией.
— Это что, сегодня день комплиментов Кристине Гилберт? — усмехнулась я. — Ну спасибо. Хотя можно было и букет приложить.
Но Элайджа неожиданно добавил, будто между делом:
— Не обращай внимания на Клауса.
Что?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я, но в этот момент нас снова закружило, и я оказалась в объятиях Клауса.
— Ты должна расстаться с Колом, — выпалил он, как будто у него был список дел на вечер:
Съесть официанта.
Запороть танец.
Уничтожить личную жизнь брата.
Он что, правда думает, что мы встречаемся? Я чуть не рассмеялась. Вместо этого усмехнулась:
— Какая тебе разница, с кем я встречаюсь? — пауза. — Ааа, ты боишься, что если я встречаюсь с твоим братом, то однажды стану вампиром и тогда тебе не видать моей крови для создания гибридов?
Клаус смотрел на меня как на налоговую в человеческом обличии.
— Ну не переживай, — продолжила я сладким голосом, — вот смотри, сколько вокруг потенциальных спермобаков. Заведу ребеночка и через пятьсот лет. Новый двойник — как новый айфон: всегда появится.
— Не смешно, — буркнул он каменным голосом.
А я, конечно, засмеялась. Потому что очень даже смешно.
— Расслабься, Клаус, между мной и Колом ничего нет.
— А Кол в курсе? — прищурился Клаус, и, не дождавшись ответа, отпустил мою руку и исчез, как грозовое облако за горизонтом.
Я обернулась. Кол стоял поодаль, лицо каменное, будто увидел, как я убила его любимую бабочку. Он развернулся и ушёл в зал с видом: «Не трогайте меня, я драматизирую».
— Что это было?.. — пробормотала я себе под нос.
И ни одна версия в моей голове не звучала как «логичная».
Стоило мне сделать шаг в сторону Кола — ну, чисто поинтересоваться, что он из себя строит: жертву великой трагедии, брошенного героя или очередного персонажа из мыльной оперы, — как меня перехватили. И не кто-нибудь, а сам мистер «Я против всего весёлого» — Финн Майклсон.
— Наша мать хочет встретиться с тобой, — сухо сообщил он, как будто приглашал меня не на приватный разговор, а на казнь.
Он галантно подал мне руку, и я, с легким подозрением, всё-таки приняла жест. Что ж, если меня и собираются принести в жертву, то хотя бы с минимальным комфортом.
— А что ей надо? — спросила я по пути, уже поднимаясь по лестнице в сторону «заколдованных покоев», которые, судя по запаху палынной свечки и мрака в воздухе, давно должны были попасть в раздел «не входить, если не хочешь умереть».
— Если бы я знал, что творится в голове нашей матери... — мрачно протянул Финн, вздыхая с такой тяжестью, будто всю жизнь таскал на спине семейную драму (а ведь так оно и есть). — Но уверен — ничего хорошего ждать не стоит.
— Очаровательно, — фыркнула я. — Семейный ужин в стиле Майклсонов. Меню: манипуляции, ложь и пара древних угроз в мою сторону.
Мы остановились перед дверью, откуда веяло не просто магией, а настоящим ароматом «векового контроля». Я сделала шаг вперёд, но Финн окликнул меня:
— Кристина.
Я обернулась, всё ещё с рукой на дверной ручке. Он смотрел на меня чуть теплее, чем обычно, что уже было на уровне «алерт! Финн взломан».
— Спасибо, что вынула из меня клинок.
— О, не стоит благодарности, — я усмехнулась. — Я сделала это не из сочувствия, а чтобы вы коллективно надрали задницу Клаусу. Альтруизмом и не пахло.
Финн... улыбнулся. Да-да, это был именно он, а не одержимый двойник.
— Всё равно спасибо, — ответил он с едва заметной усмешкой, как будто именно я вручила ему билет в клуб «Моя семья не совсем мусор». — Благодаря тебе, я понял, что моя семья не так уж мне и противна. Что ж, удачи.
— Погоди, ты хочешь сказать, что я как-то поучаствовала в твоём просветлении? — я сощурилась. — Это уже вторая странность за день после того, как Кол не отпустил пошлую шуточку.
Финн лишь загадочно кивнул и пошёл прочь, оставив меня у двери — и в ещё большем недоумении.
— Ау, реальность? — пробормотала я себе под нос, — Финн улыбается, я почти друзья с Ребеккой, Клаус не угрожает каждые две минуты, а Кол... — я замялась. — Ладно, Кол всё ещё Кол.
Собрав волю в кулак, я толкнула дверь. Ну что, мама Майклсон, давай. Сразимся на сарказме.
Я закрыла за собой дверь и прошла внутрь комнаты, где Эстер Майклсон уже ждала, будто косплеила Королеву из «Белоснежки» — только вместо яблок у неё, судя по виду, были моральные лекции и заклинания массового уничтожения.
— Здравствуй, Кристина, — протянула она вежливо, но с этой своей фирменной, липкой, как мёд из магазина за углом, фальшивой улыбочкой. — Рада наконец-то с тобой лично познакомиться.
— Пока не могу сказать того же, — ответила я, холодно сверкая глазами и не без удовольствия наблюдая, как её улыбка на долю секунды дёрнулась.
— Понимаю, — кивнула она, театрально складывая руки. — Мои мальчики... причинили тебе немало боли.
— О да, — усмехнулась я. — Но мне и до них боли было достаточно.
Эстер не подала виду, будто не поняла, что я сейчас максимально дипломатично назвала её сыновей кринжом, вредоносным кодом и эмоциональными торнадо.
— Ты здесь, потому что я хочу предложить тебе сделку, — продолжила она своим мягким, убаюкивающим голосом, от которого у меня зачесалось всё, включая скепсис. — Ты человек. Ты хочешь жить своей жизнью. Без вмешательства сверхъестественного мира. Я могу это обеспечить.
— Вы хотите оплатить мне переезд в Канаду? — прищурилась я. — Или просто стереть из моего мозга «всё это» и отправить в йога-ретрит?
— Я могу избавить мир от монстров, — надменно подняла подбородок ведьма. — С твоей помощью я свяжу своих детей и уничтожу их. Раз и навсегда.
Я моргнула. Один раз. Потом второй. Потом уже специально — чтобы убедиться, что не ослышалась.
— Прошу прощения, это сейчас была реплика из шекспировской трагедии или сценария очередной кровавой сказки от Нетфликса? — язвительно переспросила я, скрестив руки. — Вы... серьезно? Убить. Своих. Детей? Прямо так — без реабилитации, семейной терапии, чашки чая?
— Мои дети умерли тысячу лет назад, — тяжело произнесла она. — Те, кто ходят по земле сейчас, — чудовища. И если ты мне поможешь, мы избавим этот мир от зла.
— Понимаете, я, конечно, не в восторге от некоторых ваших сыновей, — я покосилась на стену, где, наверняка, за магической завесой пытался подслушивать весь Майклсон-табун, — но вы — мать года, серьёзно.
Она чуть улыбнулась, будто ей действительно лестно.
— Так ты поможешь мне? — спросила Эстер с видом, будто предлагала не геноцид семьи, а организацию вечеринки в саду.
Я посмотрела на неё, переваривая всё это. В голове металась одна мысль:
«Если сейчас скажу «нет» — выкинет в окно, превратит в лягушку или спалит дотла. Если скажу «да» — будет думать, что я её марионетка. А если скажу «да, но» — выиграю время. А дальше уже как пойдёт.»
— Хорошо, — вздохнула я с самым трагичным видом, — я помогу. Но с одним условием.
Она оживилась, глаза заблестели как у училки, получившей согласие на факультатив по алхимии.
— Мои близкие не пострадают. Ни сестра, ни Джереми, ни Рик, ни Кэролайн. Ни один волос с их головы. В противном случае я превращусь в монстра хуже, чем все ваши сыновья вместе взятые.
— Согласна, — кивнула она, абсолютно безэмоционально. Прямо как на допросе.
Я села в кресло напротив, откинулась назад и тихо подумала:
«Шахматы, старая ведьма. Только учти — я всегда начинаю с рокировки.»
Я скрестила руки, прищурилась и с самым ледяным тоном спросила:
— Так в чем гениальная суть вашего кровавого вечернего плана? Или у нас тут новый сезон «Охотников за привидениями»?
— Мне нужна твоя кровь, — без тени эмоций ответила Эстер, как будто заказывала кофе на вынос, а не человеческое биотопливо.
Она повернулась к резному столику за спиной и с грацией опытной ведьмы достала оттуда нечто, что могло быть и кинжалом, и ножом, и стилетом, и вообще чем угодно — кроме вещи, которую хотелось бы держать возле своего тела. На конце даже был какой-то винтажный завиток, как будто этот нож доставался из закромов, где хранились древние рецепты и семейные скелеты.
— Сама? — спросила она, протягивая мне орудие.
— Ну конечно, а то ещё подумаете, что я не самостоятельная, — буркнула я и с притворной любезностью взяла в руки это «аксессуарное безумие».
Я прижала лезвие к ладони, словно режу батон, и позволила крови стекать по пальцам. О, да, прекрасный вечер: бальные платья, шампанское... и, конечно же, кровопускание. Классика.
Эстер подставила бокал с жидкостью странного оттенка. Возможно, это был вермут. Возможно — вытяжка из сожалений. Я не уточняла. Пара капель моей крови упала туда, и ведьма удовлетворённо кивнула, будто заварила идеальный чай.
— Как только мои дети выпьют это вместе с шампанским, они окажутся связаны между собой, — говорила она, как телеведущая на шоу «Смертельные рецепты». — Если умрёт один — умрут все.
— Все-все? — я подняла бровь так высоко, что могла бы улететь.
— Да, — подтвердила Эстер с той же ледяной невозмутимостью. У неё явно был абонемент на «хладнокровие deluxe».
Я на секунду задумалась. Ну, шикарно. Просто представила как Кол давится виноградом — и вся семейка валится в обморок. Могла бы быть хорошая сцена в финале сезона.
— То есть шампанское с моей кровью подадут всем Майклсонам. Они, ничего не подозревая, выпьют, а потом как в детской песенке — «упал первый, и остальные как домино»? — переспросила я с той же интонацией, с которой обычно уточняют: «Ты точно уверена, что заказала анчоусы на пиццу?»
— Именно, — улыбнулась она.
— Очаровательно, — скривилась я. — Так мило, когда родители настолько заботятся о своих детях, что хотят сделать из них один смертельный лоток «убей всех одним выстрелом».
— Мир без моих детей станет лучше, — бросила она мне в спину, когда я развернулась к двери. — Поверь, Кристина.
Я обернулась через плечо и язвительно улыбнулась:
— Если мир станет лучше, это будет не из-за них, а потому что вы сами исчезнете первой.
И я вышла, мысленно записав план:
1. Сыграть послушную дочку.
2. Рассказать всем внизу.
3. Надеяться, что Кол не выпьет первым.
4. Или выпьет.
5. Над этим ещё подумаю.
Я влетела в зал как персонаж из фильма «Миссия невыполнима», только вместо шпионского костюма у меня было бальное платье и блестки, а в глазах — чистая паника. Увидев Елену и Кэролайн, я буквально вгрызлась им в локти:
— Найдите первородных. И передайте, чтобы ни при каких обстоятельствах не пили шампанское.
— Что опять? — закатила глаза Кэролайн, как будто я попросила её убрать елку в июле.
— Эстер хочет их всех угандошить через мою кровь в бокалах. Симпатичный массовый суицид в стиле high society. — выдохнула я на одном дыхании.
— Боже... — простонала Елена. — Я думала, это наша семья с психушкой на колёсах. Но эти — ходячий диагноз. Ладно, спасём этих психов, — буркнула она, уже направляясь к Финну и Элайдже, как будто идёт на контрольную, к которой не готовилась.
Кэролайн вздохнула и пошла в сторону Клауса. Вид у неё был такой, будто она хочет сдать резюме в другой сериал.
А я тем временем нашла Кола. Как раз вовремя — официант уже тянул к нему поднос с бокалами. Ещё бы секунда — и я бы могла писать надгробные речи всем Майклсонам.
— Не пей, — прошипела я и вцепилась в его локоть с такой силой, что он наверняка подумал, что это новая форма флирта.
Он удивлённо выгнул бровь, уже почти сделав глоток.
— Ты ещё скажи: «Это яд, Ромео!»
— Я потом объясню, просто не пей. Клянусь, это не очередная «проверка на дурака», — сжала я губы.
Кол принюхался к бокалу и резко нахмурился.
— Пахнет кровью... — произнёс он с нотками вампирского сомелье, и резко схватил меня за руку, уставившись на мой свежий порез. — Она связала нас... через кровь двойника? — его глаза зажглись как у ребёнка, который догадался, что Санта — это батя.
— Поздравляю, Шерлок. Ты прошёл свой первый квест: «Мама хочет всех убить — угадай как», — съязвила я, а Кол, закатив глаза, уже готовился отшвырнуть бокал и пойти рвать семейные узы руками. Причём буквально.
— Подожди! — схватила я его за пиджак. — Будь умнее. Мы сделаем по-другому. Не надо сейчас устраивать драму уровня шекспировского финала.
Он посмотрел на меня в стиле «серьёзно, ты предлагаешь мне быть умным?», но послушно замер. Это уже прогресс.
— Ты хочешь, чтобы я улыбался матери, зная, что она хочет отравить меня твоей кровью? — прошипел он.
— Добро пожаловать в мой мир, Кол. Только я при этом ещё и рожать должна, чтобы у твоего брата-психопата, через пятьсот лет был ещё один двойник, чтобы гибридов клепать. — усмехнулась я. — Так что подыграй. А потом — сделаем ход в ответ.
Кол посмотрел на меня, на бокал, на толпу, и ухмыльнулся:
— Знаешь, я начинаю тебя обожать. Почти как пистолеты.
— Сравнение лестное. Почти расплакалась, — фыркнула я, поджав губы.
А в голове уже разрабатывался план мести для Эстер. С блёстками.
Эстер, как истинная королева вечеринки с манией величия и планом геноцида, вышла на вершину лестницы и начала свою торжественную речь. Голос у неё был такой, словно сейчас объявят победителя конкурса на самую токсичную мать тысячелетия. Спойлер: она уже с короной.
— Нет ничего приятнее, чем видеть мою семью снова вместе... — вещала она с улыбкой, которой можно было бы заморозить лаву.
Она оглядывала зал, как учительница, проверяющую, кто прогуливает контрольную. Особенно тщательно — ряды Майклсонов, чтобы убедиться, что каждый из её деток взял бокал шампанского, приправленного моими, прости, Господи, дарами — то есть кровью.
Она подняла бокал, глядя на нас с выражением: «Всё идёт по плану, сейчас вы все сдохнете, мои солнышки».
— За вас, — выдала она, словно читает тост, а не отрывок из раздела «тёмная ведьмовская магия для чайников».
И отпила. На глазах зала. Глоток. Красиво. С театральным финалом.
Я скользнула взглядом по первородным.
Элайджа — классика: сделал вид, что пригубил, с тем видом, будто дегустирует вино, а не ядовитый коктейль из предательства.
Финн — такой же, с каменным лицом, отдал бокал официанту и даже не дрогнул.
Клаус? Конечно, тот просто коснулся губами и с видом «вы все мне надоели» поставил бокал обратно. Уф.
Но вот я уставилась на Кола. С замиранием сердца. Или скорее — с мысленным воплем: «Только не ты, придурок, не подведи сейчас».
Он закатил глаза (сигнал: «ну да, конечно, мать снова пытается всех убить — стандартный вечер пятницы»), и просто пригубил, не сделав ни глотка, и отдал бокал проходящему официанту.
Фух. Ещё один выжил. Осталось проверить последнюю на месте — Ребекку.
Я начала окидывать взглядом зал, щурясь и почти залезая на цыпочки.
— Если ты пытаешься найти Бекку, то зря, — прошептал мне на ухо Кол с ленивой ухмылкой. — Она после танца сбежала со своим Принцем на белом коне.
От его голоса у меня снова по спине побежали мурашки. Этот голос был оружием массового обольщения. Наверное, где-то в параллельной вселенной он озвучивает рекламу духов с фразой: «Кол Майклсон. Запах беды».
— Со Стефаном? — переспросила я, резко повернувшись.
И... о да. Его лицо было опасно близко к моему. Настолько близко, что я почувствовала, как его дыхание чуть щекочет мне губы.
Я смотрела в его глаза. Он — в мои. И в этой напряжённой тишине между нас было столько недосказанностей, что можно было бы издать томик: «Как флиртовать с охотницей и не умереть».
Я сглотнула. Быстро отвела взгляд. И, как ни в чём не бывало, поправила плечо.
— Да, со Стефаном, — самодовольно ответил Кол, выпрямляясь в свою полную высоту.
А рост у него — как у катастрофы.
Тем временем Эстер уже начинала выглядеть подозрительно. Её улыбка стала дрожать, как у человека, который понял: на вечеринке забыли подсыпать яд в торт.
Она явно не ожидала, что хоть кто-то посмеет не глотнуть от её «прощального шампанского».
Особенно — Ребекка. Которая, к слову, сейчас, видимо, в кустах с Стефаном, разбирается, что снимать первым: корсет или корону.
Эстер судорожно осматривала зал, будто пытается найти «Отсутствующую из плана А».
Ну что, мамочка, сюрприз! Семейный вечер не задался?
И вот тут я поняла — самое интересное только начинается.
***
Вечер шёл своим чередом: музыка играла, шампанское лилось рекой, а я стояла рядом с Кэролайн и Еленой, изображая из себя неподвижную часть интерьера. Типа ваза, только саркастичная.
Кэр толкнула меня локтем:
— Хватит на него пялиться.
Я фыркнула, сморщив нос, как будто словила резкий запах чеснока:
— Я не пялюсь.
— Даже я вижу, что ты на него пялишься, — усмехнулась Елена, лениво вращая бокал в руке. — Ты глаза свернула в бинокли.
Я нехотя перевела взгляд с Кола на девочек. Да, я его рассматривала. Да, он разговаривал с какой-то смехующейся Барби с маникюром в стиле «я сама себе маникюр делала гвоздём». Но я не пялилась. Это был... стратегический надзор.
— Не боишься, что отталкивая его, он просто уйдёт? — спросила Кэролайн, бросив взгляд в сторону того самого Кола.
— Он мне не нужен, — фыркнула я с таким пафосом, что сама чуть не поверила.
— Да-да, — кивнула Кэр, и снова глянула на Кола, а потом на меня.
Я сверлила его взглядом. Точнее, не его, а эту швабру рядом с ним, что смеялась так, будто ей только что пошутили про пять типов капкейков.
И вот тут я подумала:
«Я не ревную. Мне просто... ну... не нравится, когда меня меняют на швабру. Это же очевидно. У меня хотя бы выражение лица есть!»
Официант проходил мимо. Я смачно отдала ему пустой бокал — с видом «всё нормально, у меня всё под контролем, я не устраиваю сцен» — и взяла полный. И вот тут я пошла. Мимо. Случайно. Ну, вы поняли.
Плавно, с грацией, как если бы я играла девушку Джеймса Бонда на задании. И как бы... «нечаянно» пролила шампанское на ту самую блондинистую угрозу цивилизации.
— Ох, простите пожалуйста! Я такая неуклюжая, — прикрыла я рот рукой, с глазами бедного оленёнка. Хотя, честно, улыбка уже рвалась наружу, как пробка из бутылки «Дон Периньон».
Швабра — точнее, девушка — шипяще выдавила:
— Да ничего... — и посмотрела на Кола так, будто хотела швырнуть в него туфелькой. — Я пойду, — добавила она резко и гневно зацокала каблуками прочь, как оскорблённая Золушка на стероидах.
А я... я стояла и улыбалась. Такого рода довольной улыбкой, с которой смотришь, как соперник уходит в офсайд, даже не дотронувшись до мяча.
— И что это было? — вдруг прошептали мне прямо в ухо. Я дёрнулась, как будто меня током ударило.
Кол стоял за моей спиной, глядя на меня с дьявольским интересом.
— Ты что, ревнуешь?
Я отступила на шаг и повернулась к нему с выражением «ты сейчас серьёзно?»
— Я же сказала — просто неуклюжая. Я не виновата, что твоя шваб... барышня стояла у меня на пути, — и с пафосом сделала круговое движение бокалом, как будто разгоняла воздух над головой.
— Ты лжёшь, но это мило, — ухмыльнулся он, а глаза блестели с тем самым «Кол-эффектом». Когда хочется одновременно поцеловать и ударить.
— Ты льстишь себе, — скрестила я руки. — Я просто спасаю тебе вечер. Знаешь, как сложно отстирать блески и духи отчаяния от костюма?
Кол рассмеялся — тихо, но с тем намёком, что он прекрасно понял, что я только что всем видом заявила: «Моё.» И в этот момент я поняла: О, нет. Я правда вляпалась. Потому что теперь он точно не отстанет.
***
О, ну конечно. Вечер только начинал казаться хоть немного стабильным, и вот... БАМ! Судьба решила: «Не расслабляйся, кукла, вот тебе свежий выпуск «Мыльной оперы с Кристиной Гилберт».»
Почему я вообще ожидала, что что-то пойдёт нормально, если моя жизнь стабильно разваливается с эффектами уровня «Мстителей»?
Мы стояли в зале, я — в шикарном платье от Клауса (подарочек, ага), Кэролайн в своём гламурном настроении, Елена с лицом «я снова втянута в чью-то драму, господи, за что», и, конечно, семейка первородных — разбрелась, как королевская охота.
И тут до нас долетают крики, звук ломающейся костей и истерическое «УБЛЮДОК!». Ну а куда же без этого, правда? В нашем кругу без драки и шеек, свернутых на ровном месте, вечера не бывает.
Мы выбежали во двор... и, сюрприз-сюрприз!
Кол валяется на земле, как выбитая кегля, а над ним — довольный, как удав, Деймон. Смотрит на нас с выражением: «Ну вот, я решил проблему. Не благодарите».
— Ты с ума сошёл?! — завопила я так, что перепуганная сова в лесу наверняка упала с ветки.
— Немного, — ухмыльнулся он, закатив глаза. — У меня и в мыслях не было...
— В мыслях?! — переспросила я и влепила ему такую пощёчину, что у него лицо на пару секунд зависло в версии «Windows не отвечает».
Сзади кто-то одобрительно присвистнул. Элайджа? Клаус? Или, может, Финн наконец начал ценить шоу?
— Ты из-за ревности голову потерял?! — продолжила я, вжимая каждое слово, как гарпун в эго.
Деймон сжал челюсть, будто хотел возразить. Но глаза у него были полны той самой тупой боли, которую сам себе устроил, а теперь не знает, как из этого вылезти.
— Ты не имеешь и грамма права на это, — добавила я холодно. — Мы не вместе. И больше никогда не будем. Прими это и живи дальше. Или... ну не знаю, зашей себе рот и уйди в монастырь, если так сильно страдаешь.
Он бросил на меня тот взгляд «ты моя, хоть ты тресни», но, видимо, понял, что если останется ещё хоть на минуту — получит не только пощёчину, а ещё и вставку арбалетной стрелы в попу.
— Придурок! — крикнула я ему вслед, когда он исчез как раздражающая реклама в YouTube.
Позади меня Клаус, как истинный мастер трупов, уже подхватил «обмякшее тело брата» и тащил его куда-то за особняк — видимо, на чёрный вход, чтобы избежать «упс» перед человеческой публикой. Мол, «извините, это просто друг перебрал».
Я посмотрела на Кэр и Елену. Те кивнули мне с выражением:
«Да, детка, ты сделала это. И да, он заслужил.»
Не теряя ни секунды, я подняла подол платья, кивнула в стиле «да начнётся побег» и рванула за Клаусом, который тащил Кола, будто это не брат, а подгулявший хаски.
Да уж. Ничего не скажешь. Вечеринка удалась.
Вишенка на торте вечеринки: я, тащу свою задницу в вечернем платье по лестнице за Клаусом, который вальяжно тащит обмякшего Кола, будто это не брат, а ковёр из IKEA, который надо спрятать до прихода мамы.
Он, конечно, знал, что я за ним иду. Ну да, как не знать, когда каблуки стучат по паркету как выстрелы вестерна, а за спиной тяжело дышит Гилберт, полная ярости и стыда.
Мы вошли в комнату. Типичная вампирская спальня: кровать, как трон Людовика XIV, свечи, камин, книжные полки — в общем, гнездо трагично красивой нежити.
— Будешь сторожить его? — с ухмылочкой спросил Клаус, кладя Кола на кровать так аккуратно, будто тот не вампир, а хрустальная ваза Fabergé.
— Отвянь, — фыркнула я, сажаясь на край кровати с видом «мне не больно, мне просто стыдно за всех».
Клаус, довольный как кот, отошёл к двери, бросил взгляд на неподвижного брата и сказал:
— Он скоро очнётся. — И уже почти вышел, но вдруг обернулся и добавил со злобной усмешкой: — Если что, звукоизоляция в доме отличная.
Я в первые секунды даже не врубилась, о чём он. А потом... его взгляд: «ну, не маленькая же»... О, нет. О. Нет. Он это не... Он именно это.
Я чуть не задохнулась от прилива ярости. Это что, была шутка о том, что я буду переспать с его братом прямо тут?!
Я метнула в него свой клатч с точностью снайпера. Но, зараза древняя, успел улизнуть в дверной проём, словно тренировался в ниндзя-академии.
— Я НЕ СОБИРАЮСЬ С НИМ ЗАНИМАТЬСЯ СЕКСОМ! — заорала я в закрытую дверь, и голос мой разнёсся эхом по коридорам. Где-то внизу официант наверняка выронил поднос.
Идеальный финал. Просто... браво, Вселенная.
Кол пока не очнулся. Но если проснётся и скажет хоть полслова, я вколю в него вербену из чистого принципа.
***
Кол, потирая шею, выглядел как человек, которому не только свернули шею, но ещё и достоинство вместе с позвоночником.
— Этот гадёныш... Он мне шею свернул! Я его убью! Убью и плюну на труп! — зашипел он, вскакивая, как будто не умер минут десять назад.
Я, конечно же, уже была в готовности. На автомате рванула с кресла (на котором почти отрубилась) и вжалась ему в грудь, словно профессиональная охрана по сдерживанию бешеных первородных. Руки вцепились в его плечи так, что у любого другого были бы синяки. Но, увы, это Кол.
— Оставь его, он того не стоит.
Сказала я спокойным, как ледяной душ, тоном. Хотя внутри сама хотела свернуть шею Деймону. Для симметрии.
Кол, как будто только сейчас заметив моё присутствие, замер. А потом... тяжело вздохнул. Настолько демонстративно, что, кажется, даже стены такие: «ой, пошло представление».
Он закрыл глаза, будто собирался умереть второй раз — уже от переизбытка эмоций. И, вдруг, взял меня за запястья. Нежно. Медленно. Подозрительно. Как будто собирался не благодарить, а... заманить.
И потянул на себя!
Я, не ожидая этого «романтического броска», ввалилась прямо на него. Секунда — и я уже на его груди, лицом к лицу с первородным сарказмом и тем самым взглядом «ну вот и попалась». Вот, я на Коле, а не наоборот, как, наверное, мечтают 98% населения Мистик-Фоллс.
Я чуть не вскрикнула от неожиданности, и как только он ослабил хватку — моментально отползла, будто обожглась, хотя это скорее он был бы рад сказать, что «она меня боится, потому что я горяч». Пф, обожаю себя за самообладание.
— Ты всё это время тут была? — спросил он с хитрым прищуром.
Словно ловит на месте преступления.
Я поджала губы, глядя на него так, будто собираюсь сдать сочинение по «Как не выдать свои чувства за 0.5 секунды».
— Нет. Просто... перед уходом решила попрощаться с твоим трупом. — фыркнула я, села рядом на кровать и демонстративно отвернулась.
Типа, «ну и кто ты такой, чтобы я из-за тебя ночами сидела?»
Кол, скотина, улыбнулся. Причём так, что захотелось и пощечину дать, и ещё раз лечь на него — чисто чтобы он запутался окончательно.
— Ты лжёшь, Кристина.
Произнес он с той самой довольной полуулыбкой, от которой у всех девушек в радиусе километра начиналась острая нехватка здравого смысла.
«Может быть,» — подумала я.
Но вслух сказала:
— И не моргай так мило. Я всё равно не признаю этого.
Кол, не торопясь, сполз с кровати с видом героя трагедии, который пережил смертельную драму и теперь заслуживает медаль за храбрость и бурбон за вредность. Подошёл к тумбе, достал бутылку янтарной жидкости — по всей видимости, бурбон, а может, что покрепче — например, «терпение на ледяных камнях».
Достал два бокала, покрутил их в руках и вопросительно повёл в воздухе, будто играл в немой театр: «Ну что, напьёмся от безысходности вместе?»
Я кивнула, потому что ну а что, чай мы с ним пить точно не сядем. Да и как можно отказаться, если ты сидишь в платье, украденном у Клауса, на кровати с Колом, у которого ты только что караулила трупный сон?
Кол подошёл, вальяжно опустился рядом и протянул мне бокал. Манерный до абсурда, словно мы не в спальне, а на каком-то викторианском приёме.
— А ничего, что бокалы для вина? — спросила я, глядя на него как на бармена-самозванца.
— Какая разница? — хмыкнул он. — Я могу и из горла. Но раз уж я в компании прекрасной леди, решил проявить хоть какие-то манеры.
Он налил себе, с видом «дьявола, который научился этикету ради бедной девушки», поставил бутылку на пол и посмотрел на меня, прищурившись.
— За что выпьём? — спросил он, будто мы в уютном баре.
Я посмотрела на бокал, потом на Кола, потом снова на бокал.
— За то, чтобы жизнь стала хоть немного нормальной, — выдохнула я, чокаясь с ним.
И сделала глоток. О, Боже, как же оно горит. Я поморщилась так, будто только что проглотила кипяток со вкусом беспощадной реальности.
— Ты связана с моей семьёй, — хмыкнул Кол, запрокидывая бурбон и даже не дёрнувшись. — Ты уже автоматически не сможешь жить нормальной жизнью.
Он сказал это с таким видом, будто вручил мне пожизненный абонемент в клуб сумасшедших с фамилией Майклсон.
— Иронично, да? — пробормотала я, — Вроде как хотела просто сдавать кровь твоему брату и вернуться к обычной жизни. А теперь у меня: украденные платья, смертельные заговоры, шампанское с кровью и... бурбон с Колом.
Кол довольно усмехнулся.
— Звучит как начало очень мрачной, но чертовски увлекательной сказки.
— С твоим лицом — скорее, как начало катастрофы, от которой не отвести глаз.
Мы оба рассмеялись. Тихо. По-настоящему. Потому что, кажется, на секунду стало чуть легче. Или просто бурбон начал действовать.
***
Спустя час бурбона, ядовитых подколов и совершенно нецензурных откровений, нас с Колом вынесло на балкон — буквально. Душная спальня надоела. Кол схватил какое-то дорогое, явно не своё, покрывало и мы, как два подростка, сбежавших с приёма, устроились на нём прямо на полу. Балкон был высоким, воздух — свежим, а мы — пьяными и язвительными.
— Деймон думает, что делает всё это для меня, — протянула я, уставившись на луну, будто та могла выдать мне диплом психотерапевта. — А по факту он даже не считается с моим мнением!
— Не считается... — Кол с важным видом кивнул, будто вёл конспект и планировал потом написать научную работу: «Синдром благородного идиота: кейс Деймона Сальваторе».
— Я ему говорила: «Я хочу, чтобы мы были вместе... для себя!» — продолжала я, размахивая руками, как дирижёр на симфонии обиженных женщин. — А он как будто меня не слышал!
— Не слышал... не понимал... трагично, — поддакнул Кол, изображая из себя сострадающего святого, хотя по глазам было видно, что внутри он угорает.
— Ха. Никто меня не понимает, — фыркнула я, уронив голову на его плечо, как будто мир разочаровал меня настолько, что оставалось только сдаться.
— Я тебя понимаю, — сказал Кол и театрально положил руку поверх моей, глядя на меня тем самым щенячьим взглядом, который он, вероятно, практиковал веками в зеркале.
Я медленно повернула к нему голову и прищурилась:
— Ты говоришь это, чтобы переспать со мной.
Кол, не моргнув:
— Вот, видишь! И ты меня понимаешь! Судьба же! — засиял он, как будто только что доказал, что он — моя вторая половинка, та самая, у которой в голове бурбон вместо мозгов.
Я закатила глаза, но всё равно хихикнула. Потому что он был дурак. Но, чёрт возьми, мой дурак... хотя бы на этом балконе, в эту ночь, с этим покрывалом и этим невыносимо искренним весельем в глазах.
Помотав головой, я выдернула руку из хватки Кола и, поджав губы, потянулась к бурбону. Прямо сейчас мне казалось, что только алкоголь и сарказм спасут остатки моего рассудка. Я налила нам по новой порции — на удивление ровно, учитывая уровень внутреннего шторма — и подняла бокал.
Но стоило мне поднести его к губам, как капля янтарной жидкости соскользнула по стеклу и предательски скатилась по коже, оставив тёплый след прямо на вырезе платья. Прямо на грудь. Прекрасно. Просто прекрасно.
— Чёрт, — процедила я сквозь зубы и уже протянула руку, чтобы стереть бурбон...
Но Кол, как хищник, выждавший идеальный момент, подался вперёд. Медленно, лениво, с чертовски самодовольным выражением на лице. Его губы коснулись моей кожи так, будто он лизнул не бурбон, а святую воду с алтаря. Он задержался там дольше, чем позволительно, явно смакуя, а потом поднял на меня взгляд снизу вверх.
И это был не просто взгляд — это была проклятая атака. Взгляд, который говорил: «Ты моя. И ты это знаешь.»
— Что ты... — начала я, но не успела договорить.
Он уже выпрямился и в следующую секунду его губы были на моих. Никаких предупреждений. Никаких «можно?». Просто — поцелуй, горячий, дерзкий, требовательный, такой, каким мог быть только он.
Я инстинктивно отшатнулась, осознавая, что за спиной перила — и если откинуться, то можно сильно удариться (шишка была бы обеспечена). Но Кол, будто прочитал мои мысли, выставил руку за моей головой, подставляя ладонь. Я врезалась в неё, как в мягкий барьер, а его другой рукой прижалась к его груди.
Он не дал мне отдышаться. Стоило мне приоткрыть рот, чтобы вдохнуть — и он сразу воспользовался этим, углубляя поцелуй, проникая в мой рот языком, нахально, без стыда. Чёрт. Чёрт.
«Что я могу сказать?.. Тысяча лет практики явно не прошли даром. Проклятие, как же он целуется...» — пыталась я хоть как-то удержать мысль. Бурбон гудел в крови, мысли плавились, а самообладание... ну, оно давно покинуло чат.
Я сдалась. Чёрт с ним, пусть.
Одна моя рука уже скользнула в его волосы — тёплые, мягкие, чертовски приятно держать. Вторая легла ему на шею, прижимая ближе. Он отреагировал мгновенно — обнял за талию, прижимая к себе, будто мы с ним не на балконе, а в каком-то параллельном мире, где здравый смысл — это миф.
Он прижал меня ближе, и наши тела уже почти не имели границ. Только тепло. И желание. И этот поцелуй, от которого можно было либо сойти с ума, либо окончательно потерять контроль.
Мы целовались до тех пор, пока я не почувствовала, как балконный воздух стал чересчур холодным, а спина слишком остро ощущала перила. Или, может, дело было вовсе не в температуре, а в том, как Кол прижимал меня к себе.
— Здесь прохладно, — выдохнула я, наконец оторвавшись от его губ. Голос предательски дрожал. — И вообще, не хочу потом объяснять, почему нас нашли на балконе, завёрнутыми в одеяло, как в студенческом общаговском хорроре.
— Отличная идея, — усмехнулся он. — Хотя звучит как одна из моих лучших вечеринок. Но, раз уж ты не фанатка публичности... — и он подхватил меня за талию, подняв, будто я ничего не весила.
— Эй! Я умею ходить, между прочим! — возмутилась я, но, положа руку на сердце... мне это чертовски нравилось.
— А я умею быть джентльменом. Иногда. — с дьявольской ухмылкой он распахнул дверь и понёс меня обратно в свою спальню, как сцену из плохого вампирского романа. Только это был не роман. Это была реальность. Без фильтров.
Он аккуратно опустил меня на кровать и сам сел рядом, глядя на меня в упор.
— Ты уверена? — вдруг, на удивление серьёзно, спросил Кол. Без привычной самодовольной ухмылки. Без маски.
— Если ты сейчас передумаешь, я выкину тебя с балкона, — выдохнула я и потянулась к нему, перехватывая инициативу.
Всё началось заново — с поцелуев, жарких и жадных. Его пальцы соскользнули с моей талии к молнии платья, но даже это движение он делал с почти ленивым, дразнящим темпом, будто знал, что меня это сводит с ума.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он, будто читая мои мысли. — Хотя, признаться, всегда мечтал, чтобы ты выглядела так — в моём одеяле. И без платья.
— Ты романтик, Кол, прямо сердцеед из девяностых, — выдохнула я, стянув с него пиджак.
— Только если сердце — твоё. Остальные мне не интересны.
Он накрыл меня собой, поцелуи становились всё глубже, а его прикосновения — всё более жадными. Он будто жаждал убедиться, что я реальна, что я — здесь, с ним. И я... я позволила себе забыться. На одну ночь. Может, на одну ошибку. Но чертовски сладкую.
И в тот момент не было ни гибридов, ни ритуалов, ни планов Эстер, ни Деймона с его трагичным взглядом. Была только я. И он.
Кол Майклсон.
И его тысяча лет практики, проклятье.