Глава 8
— Елена, мы опаздываем! — прокричала я, торопливо зашнуровывая кеды и подскакивая у входной двери.
— Иду, иду, — откликнулась сестра, наконец появившись рядом со мной. На лице — сонливость, в руке — наполовину намазанный тост.
Я уже тянулась к ручке двери, когда мы одновременно её открыли... и замерли. На пороге стоял он.
— Папа... — выдохнула я и машинально улыбнулась, но тут же сжала челюсти. Внутри все сжалось от воспоминаний и обиды, но сердце предательски дрогнуло. Чёрт с ним, с достоинством — я бросилась ему на шею. Он крепко обнял меня, будто никуда и не уходил.
— Дядя Джон... — тише прошептала Елена. Она не могла назвать его «папой». И он это знал. Не настаивал, и, похоже, не собирался.
Я отстранилась первая, делая шаг назад, будто напоминая себе: это не «добро пожаловать домой», это просто визит.
— Были дела в городе, вот и подумал — почему бы не навестить? — сказал он с той самой полуулыбкой, которую мы с Еленой унаследовали от него. Он прошёл в дом как ни в чём не бывало, оставив после себя тот самый запах — вербена и бензин, вечная классика.
Я же, наоборот, сделала шаг из дома. Свежий воздух был нужен как глоток реальности.
— Ну и отлично. Располагайся, чувствуй себя как дома, только без фанатизма, — проговорила я быстрее, чем думала, и схватила Елену за руку. — А мы опаздываем. Школа не ждёт.
Мы выбежали на крыльцо, словно убегали от призрака прошлого. Машина уже ждала, двигатель гудел, а мысли в голове шумели куда громче.
— Думаешь, он надолго? — спросила Елена, когда мы отъехали.
— Надеюсь, нет, — пробормотала я, сжимая руль. — Но почему-то предчувствие — что всё только начинается.
***
Мы с Еленой заскочили в школу, как два шпиона, успевающие на задание в последнюю секунду. У входа кивнули друг другу, как будто это последняя встреча перед войной, и разбежались в разные стороны. У меня по расписанию — математика, и я уже почти влетела в кабинет, как вдруг... засада.
Меня перехватил Аларик. Причём не просто остановил, а с видом секретного агента затащил в свой кабинет, будто собирался вручить мне код ядерной ракеты.
— Это ещё что такое? — нахмурилась я, глядя на протянутую стопку бумаг так, будто он только что предложил мне удочерить крокодила. — Если это бумаги о заговоре, как убить Деймона, то не стоит. Это уже у меня в заметках на субботу, между маникюром и сериалом.
Я попыталась вернуть ему папку, но он упрямо ткнул пальцем в одну из строк.
— Это доклад Джереми. Прочти, — сказал он с серьёзностью, будто говорил о священном писании.
Я закатила глаза, но прочла вслух:
— «Вампиры в Мистик Фолс?» — приподняла бровь. — О, малой не так уж и туп. Прогресс. Ещё чуть-чуть — и догадается, что Санта — это пьяный сосед на Рождество.
Аларик тяжело вздохнул.
— Он чётко дал понять, что не верит в это, — добавил он.
— Ну да, классика. Типа «не верю, но на всякий случай солью всё в докладе». Ладно, разберусь, — буркнула я, вернув бумаги и бросившись к двери. — Ох, Джереми, какая же ты заноза в моей шикарной заднице... Хотя, вру. В моей заднице шикарна только я.
***
— Джереми, постой! — крикнула я, догоняя брата.
Он остановился, вытащив наушники из ушей, и обернулся. Вид у него был такой, будто я прервала священное таинство прослушивания любимого плейлиста.
— Что случилось? — спросил он, слегка нахмурившись.
— Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Как брат с сестрой, — ответила я и кивнула на скамейку неподалёку.
Он сразу сел. Я — рядом. Поза классическая: локти на колени, взгляд вперёд. Только вместо душевного разговора у нас был разговор про... вампиров. Типично, да? Я прочистила горло, будто собиралась выдать государственную тайну:
— Ты написал доклад по истории... про вампиров.
— А, это, — Джереми почесал затылок, будто только сейчас вспомнил. — Да это же просто... сказки.
— Мы оба знаем, что это не сказки, — сказала я тихо, но достаточно холодно, чтобы он понял: шутки закончились.
Он посмотрел на меня. И этого взгляда мне хватило — он знает. Не всё, возможно, но знает. Я вздохнула. Глубоко, тяжело, как будто сбрасывала с плеч груз молчания длиною в поколение.
— Значит, всё-таки что-то слышал, — медленно проговорила я, вглядываясь в брата.
— А ты откуда знаешь? — нахмурился он, будто я нарушила правила игры, в которую он решил играть в одиночку.
— Я — Гилберт, — пожала плечами я, как будто этого было достаточно. — А Гилберты всегда были охотниками. Только не на оленей и не на зайцев. Мы охотимся на вампиров.
— Что?! — его голос сорвался на истерику, но я строго подняла руку.
— Не перебивай. Слушай. Наш род охотников тянется с основания Мистик Фолс. Все поколения защищали этот город, и свою семью. Может, я здесь всего четыре месяца, но в моём родном городе я уже стала охотником. Знания передал мне папа.
— Джон? — в голосе Джереми было и удивление, и почти восхищение, и лёгкий ужас.
Он уставился в землю, а пальцы начали судорожно мять ладонь — явный признак того, что в его голове сейчас катастрофический коллапс: «Семья — охотники. Дядя — охотник. Сестра — охотница. Что дальше? Елена — пришелец?!»
Я мягко продолжила:
— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать. Снова начну тренировать тебя — помнишь, как ты жаловался на растяжку и царапины от арбалета? — улыбнулась я. — Но мне нужна правда, Джереми. Честная. Откуда ты знаешь о вампирах?
Он сглотнул. Посмотрел на свои руки. Начал крутить пальцы, будто проверял, не растает ли он, если вдруг расскажет мне правду.
— Ну?.. — подтолкнула я, внимательно следя за его лицом.
Он глубоко вздохнул и, наконец, заговорил:
— Только никому не говори, ладно?..
О, эта история — сплошной водоворот глупостей, чувств и семейных секретов. Джереми, как оказалось, не просто тинейджер с драмой — он ещё и романтик, решивший, что лучший способ узнать правду от вампирши — это рана. Проверка на прочность прошла успешно. Да, он буквально порезал себя, чтобы проверить, сработает ли на вампиршу метод «вынь и положь» с кровью.
И Анна, вместо того чтобы устроить ему натуральный ужин, выдала ему всё. Ну, а что? Мальчик старается, кровь льёт, секреты требует. Правда, сделала это не по доброй воле, а потому что Джереми — ходячий набор плохих решений с лицом щенка.
Конечно же, у них «всё сложно». Симпатия, любовь, кровь, немного страха — типичный мистикфоллсовский роман. И нет, Джереми никому ничего не рассказал об Анне. До тех пор, пока не появилась я — старшая сестра, охотница по семейной лицензии и главный разрушитель подростковых тайн. Я, как трактор в оранжерее: вошла — и всё, привет, Анна, не только у тебя секретики.
И тут у Джереми случилась паника: «а вдруг я прикончу его вампиршу?» Паника — это слабо сказано. Мальчик буквально обнял свою драму и заплакал внутренне. А я, в свою очередь, пообещала, что пока Анна никого не грызёт, пусть живёт. Хотя по глазам Джереми было видно — он мне вообще не верит. Чтобы убедить меня окончательно, он ещё и клялся, что Анна пьёт только донорскую кровь. Словно я не знаю, как вампиры умеют врать, смотреть жалобно и грызть втихаря.
В итоге, мы договорились — я не кидаюсь на Анну с колом в зубах, он не режет себя больше ради романтики, и мы устраиваем знакомство. Мне, охотнице. С вампиршей. На свидании. Где я не должна достать арбалет.
Да уж. Мистик Фолс. Тут даже кофе не выпьешь спокойно — обязательно кто-то окажется нежитью или тайным убийцей.
Откровения — это, конечно, хорошо. Но когда ты сидишь с братом, только что рассказавшим о своей вампирской подружке, и такой: «Кстати, мелкий, держи ещё бомбу: мы с Еленой тебе вообще не сёстры...», — это уже семейное реалити-шоу уровня «Санта-Барбара в гробу крутится».
Так вот. Сижу я, смотрю в глаза Джереми и вываливаю: «Ты нам не брат, ты нам кузен. Джон — наш биологический папаша. А мамка у нас вообще кукушка-Исабель, которая сбежала в закат и, видимо, до сих пор где-то бегает, делая вид, что потерялась в сумерках».
Шок у Джереми был такой, что если бы рядом стояла бы шкала его шока — она взлетела бы до небес. Но смирился. Ну или изобразил, что смирился. Видимо, в глубине души он уже начал вести дневник: «Мои родственники: Часть 1. Все врут.»
Дальше пошёл бонусный уровень драмы: я призналась, что Елена в курсе и темы вампиров, и нашего удочерения. Тут он дулся уже по полной программе. Примерно так, как будто его обманули в конфетах: обещали с начинкой, а там просто фольга и боль.
Пришлось объяснить, что мы и сами были не в восторге от новостей, что всё это как сериал без сценария, где каждую неделю меняются авторы и персонажи. Мы тут, между прочим, до сих пор играем в «угадай, кто на самом деле твоя мама», а ещё и с вампирами боремся.
Он дулся. Сильно. Мрачно. Смотрел, как будто я съела его последнюю пиццу. До тех пор, пока я не вытащила козырь — персональный арбалет. Его глаза загорелись как у ребёнка на Рождество. Всё, обиды забыл. Семейная тайна? Вампиры? Плевать. У него теперь будет свой арбалет. Маленький охотник, большая радость.
— А ещё Стефан и Деймон — вампиры, — как бы между делом кинула я, будто сообщила, что в холодильнике закончился йогурт.
Глаза Джереми выкатились с такой скоростью, что, будь у него суперспособности, он бы уже лазерным зрением подпалил ближайшее дерево. Он зашипел, как сковородка с беконом, и начал панически оглядываться, будто вокруг были установлены микрофоны спецслужбы «Гилберты против кровососов», и сейчас заорет сирена: «Среди нас предатель!».
— Елена встречается со Стефаном! Как ты его ещё не убила?! — в его голосе была трагедия вселенского масштаба.
Я лишь спокойно выгнула бровь, как профи из отдела «Холод и сарказм», и бросила:
— А ты правда думал, что я «шанс на отношения» выдала только тебе и твоей романтичной вампирше Анне? Только потому что она пьет донорскую кровь.
— Я в шоке с этой семейки, — простонал Джереми, уже на грани принятия монашества и отказа от всех родственников.
— И это только начало, — усмехнулась я, вставая. — Добро пожаловать в клуб, охотничек. У нас форма — арбалет и сарказм.
Подмигнула ему напоследок и ушла, оставив Джереми на скамейке пересматривать всю свою жизнь, особенно ту часть, где он думал, что «у нас обычная семья».
***
— Кто придумал эти светские вечера? — фыркнула я, влетая в особняк Локвудов с видом, будто меня сюда сослали за государственную измену.
— Тот же гений, что и шпильки, — буркнула Елена, страдая от боли в ногах и жизни в целом.
— Не, ну шпильки — это хоть красиво, в отличие от этого бала лицемерия, — хмыкнула я, расправляя складки сиреневого платья так, будто собиралась драться в нём насмерть. Мой взгляд моментально нашёл мини-бар, словно встроенный в глаза радар настроился на «алко». Я подошла, выудила два бокала с чем-то, что на вкус точно не компот, и протянула один Елене. — Расслабься, мы же тут не на казни.
— Кто бы говорил, мисс «если кто-то начнёт скучную речь — я сброшу с балкона», — хмыкнула Елена, принимая бокал.
— Так я заботливая. Я за всех переживаю. Чтобы никто не страдал. Долго, — улыбнулась я с видом будущей королевы алкоголиков-преступников.
Я заметила Стефана взглядом — он выглядел так, будто вот-вот залезет под рояль и будет там рычать. Дёрганый, нервный, как наркоман у которого ломка. Я кивнула Елене, и она, уловив мой посыл, сразу направилась к своему «святому» парню, а я, с достоинством самки-альфа в вечернем платье, продолжила изучение содержимого мини-бара Локвудов.
— Мне зануда-Стефан нравился больше, — прозвучал голос за спиной. Конечно, Деймон. Кто ж ещё будет появляться без предупреждения, как бонусная сцена после титров?
Я грациозно развернулась на каблуках, взяла бокал шампанского, набрала в рот приличный глоток, как будто собиралась сделать глотку последние поминки — и только потом ответила:
— А что с ним не так?
— Пьяный младший брат не равняется веселью, — ухмыльнулся Деймон.
Я снова посмотрела на Стефана — и только сейчас поняла, что в его глазах сияет не любовь к Елене, а яркий блеск «мне бы сейчас глоточек свеженького». Он и правда пьян.
— Что такого произошло, что святой Стефан Сальваторе решил уйти в отрыв? — допив свой бокал, я поставила его обратно с видом Шерлока на приёме у вампиров.
— Ломка, — пожал плечами Деймон. — Он хочет человеческой крови, но борется с этим, как наркоман с рекламой таблеток.
— Почему не пьёт донорскую? — нахмурилась я. — Это ведь безопасней.
— Безопасней? Только не для него. Он потрошитель. С человеческой кровью у него два режима: «всем конец» и «резня века». Промежуточного не бывает.
Моя улыбка медленно погасла. Чёрт. Это я... Я заставила его выпить тогда свою кровь. До этого он держался. А теперь он на грани.
— Это моя вина, — пробормотала я, и впервые за вечер мне захотелось не шампанского, а способа перемотать время назад.
— Он либо научится контролировать это, либо вернётся на диету из белочек, — пожал плечами Деймон. — Хотя лично я за первый вариант. Будет повеселее.
— Повеселее — это когда он не рвёт людей на части, — рявкнула я. — Он не готов. Лучше начать с малого. Постепенно. Животные — безопасней.
— Зануда, — фыркнул Деймон, но уже без колкости. — Ладно, разберёмся. А пока... не хочешь потанцевать?
Он протянул руку с театральной грацией, и мне даже стало любопытно, сколько лет он репетировал это перед зеркалом. Я с сомнением посмотрела на его ладонь, но вложила свою — и он с привычной уверенностью повёл нас в центр зала, где пары танцевали медленный танец, будто мы и не обсуждали сейчас вампирскую зависимость. Потому что в «Мистик Фолс» именно так всё и работает: днем — школа, вечером — танцы, ночью — убийства.
— Следи за своим братом, — прошептала я, положив руки на плечи Деймона. Правая рука скользнула вниз по его груди и остановилась кулачком в районе сердца — тонкий, но понятный намёк на кол. — А то мне придётся воткнуть кол в его сердце.
— А ты следи за своим отцом, — беззаботно парировал Деймон, резко закружив меня в танце. Я едва удержалась на каблуках, как он тут же притянул меня спиной к себе, и одной рукой слегка повернул мою голову вбок, словно готовился сломать шею. Прямо посреди бала. Такой вот у нас флирт. — А то мне придётся свернуть ему шею.
— Не трогай моего папу, — строго сказала я, вернувшись лицом к лицу и медленно продолжая танец.
— Я и не трогал. Пока, — отозвался он с той же невозмутимостью, с какой кто-то обсуждает прогноз погоды. — Но он сам нарывается.
— Игнорируй, — отмахнулась я, как будто речь шла о надоедливом комаре, а не об отце.
— О, ну да, конечно. Как мне игнорировать человека, который, глядя мне в глаза, телепатически передаёт: «Я знаю, кто ты. И я запасся осиновыми дровами». — Деймон склонился ближе, его голос стал тихим и игриво-заговорщицким. — По секрету скажу... я вампир.
Я закатила глаза так высоко, что почти увидела, как у потолка крутятся люстры. Немного отстранилась, восстанавливая границы личного пространства, потому что слишком уж он уютно устроился.
— А ещё он хочет раскрыть меня и Стефана всему городу, — добавил Деймон уже совсем серьёзно.
— Я поговорю с ним, — вздохнула я, чувствуя, как на плечи снова садится груз фамильных проблем.
— Надеюсь, ты убедительнее, чем твой взгляд, — пробормотал он, ловко подхватив меня в очередном повороте.
***
В итоге вечер в особняке Локвудов оказался скучнее, чем лекция по биологии без Стефана в роли наглядного пособия. Никто никого не убил, не укусил, даже ни одной знатной драмы не случилось — полный провал, если честно. Единственное, что запомнилось, — это как Деймон слишком уж вальяжно кружил меня в танце, будто мы в каком-то вампирском «Танцах со звёздами». Но, увы, без конфетти и крови.
На следующий день, едва я проснулась с лёгким похмельем и раздражением от каблуков, Джереми заявил, что пришло время познакомить меня с той самой вампиршей Анной. Его голос дрожал, как будто он вёл меня на встречу с невестой, которая ещё и может съесть меня заживо.
Встретились в нейтральной обстановке: библиотека, день, много солнечного света. Анна была... на удивление нормальной. Даже одета была вполне прилично, хотя я ожидала что-то между «готической леди».
Я, конечно, держалась холодно — вся настороженность охотника была написана у меня на лице капслоком. Смотрела на неё так, будто вот-вот запущу в неё осиновым взглядом. Но к концу встречи, когда она не попыталась ни сбежать, ни съесть кого-то по дороге к выходу, я просто чётко и ясно обозначила границы. Если причинит вред хоть одному человеку — конец. Быстрый, безболезненный, и очень, очень деревянный.
И да, Джереми после этого дышал, как будто только что избежал ядерного взрыва. Ну а я ушла, оставив за собой след уверенного каблука и предостережения, которое, надеюсь, Анна запомнит крепче, чем школьные уроки.
Едва мои каблуки коснулись тротуара в сторону дома, как телефон заорал, будто ему срочно нужно внимание. Я с опаской достала его из сумки, как будто там мог быть не гаджет, а граната. На экране горело имя блондинистой грозы социальных мероприятий — Кэролайн.
— Да, Кэр, — вздохнула я с обречённой интонацией.
— Перейду сразу к делу, — затараторила она с такой скоростью, будто её кто-то перемотал на x2 — скоро конкурс «Мисс Мистик Фоллс», и я записала тебя, так что придумай анкету, цель в жизни, заслуги городу...
—Стоп-стоп-стоп, — я аж чуть не уронила телефон от шока, — ты что, решила меня принести в жертву духу гламура?! Я не собираюсь дефилировать перед всей деревней с выражением «я не отсюда, но очень хочу вас всех впечатлить!»
—Уже поздно, я тебя записала, — сладенько перебила она. — Хочешь отменить — иди спорь с миссис Локвуд. Пока!
И, как любая уважающая себя светская маньячка, повесила трубку без шансов на апелляцию.
Я осталась стоять, как актриса, которую внезапно выдвинули на «Оскар» в номинации «Лучшая роль жертвы подставы». Закатила глаза, выключила телефон и с видом героини, идущей на плаху, опустила его обратно в сумку. Ну что ж, мисс Мистик Фоллс, встречай своего самого саркастичного участника. Чувствую, меня выгонят, я даже не успею войти...
Пришлось выклянчить у Кэролайн адрес этого бала сатаны, иначе никак. Она, к моему удивлению, скинула его почти сразу, будто только и ждала момента порадоваться моим мучениям. И вот я неслась туда, как проклятая, влетела в зал, где миссис Локвуд с лицом директора Хогвартса подбирала цвет скатертей под ауру участниц, и, даже не отдышавшись, заорала на весь зал:
— Я отказываюсь участвовать!
Кэрол посмотрела на меня, как будто я только что испортила репетицию свадьбы королевской семьи. Я закатила глаза.
— Я Кристина, — уточнила я, уловив её замешательство.
— А, Кристина, — оживилась миссис Локвуд, как будто вспомнила, что я одна из жертв, — для начала заполни анкету.
Она протянула мне лист бумаги. Я, естественно, его проигнорировала с выражением «женщина, вы в своём уме?»
— Я говорю, я не буду, — скрестила руки я, изображая стойку охотницы на здравый смысл.
— Заполни, — сказала она так, что мне показалось, где-то вдалеке рухнуло чьё-то самоуважение.
Мы прожгли друг другу взглядом мозги и души, но через пару минут моего упорного фырканья я сдалась. Ну, не потому что испугалась. Просто решила превратить это в персональное шоу абсурда.
Схватила анкету, ручку, подошла к столу и начала заполнять.
АНКЕТА УЧАСТНИЦЫ КОНКУРСА «МИСС МИСТИК ФОЛЛС»
ФИО: Кристина Гилберт (да, я та самая)
Возраст: Красивый и опасный
Хобби: Подрывать систему.
Любимый цвет: Кроваво-красный и саркастично-чёрный.
Что вы сделали для города?
Абсолютно ничего. Но зато не разрушила его, и это уже достижение.
Почему вы хотите стать «Мисс Мистик Фоллс»?
А я не хочу. Но если уж вынудили — пусть у города будет самая честная победительница. Или самая хаотичная. Кэролайн записала, так что выбора не было.
Какие изменения вы бы внесли в город, став победительницей?
— Вместо звонка на уроки — саундтрек из «Звёздных войн». Учителя выходят под марш Империи.
— На месте каждого памятника — памятник моему терпению.
— Кэролайн обязана проводить день в костюме тыквы за то, что записала меня без согласия.
— Спать на уроках — законно. Учителя обязаны говорить шёпотом.
— Если человек тебе не нравится — можно воткнуть в него карандаш. В глаз. Главное — с чувством.
— Все официозные мероприятия проходят в пижамах.
— У собак теперь есть права: если хозяин не убирает за ними — собака имеет право покусать его.
— Программа «Обними своего врага» — а потом сбрось его в пруд.
— На собраниях мэр обязан говорить голосом Микки Мауса. Серьёзность — удел слабых.
— Вводится налог на тупые вопросы. Ставка зависит от степени тупости.
— Вместо школьной формы — костюмы динозавров. Удобно, стильно, никто не узнает, что ты снова проспал.
Ваш девиз: «Я пришла, увидела, и сделала ещё более неловко».
Подпись участницы: (нарисовала смайлик с клыками)
P.S. Если вы заставите меня учавствовать, я вас покусаю.
Я с пафосом бросила ручку на стол, будто подписала указ о падении Римской империи, и протянула лист миссис Локвуд с выражением лица «держите, это шедевр».
Сначала она читала спокойно. Брови чуть дрогнули на словах о спать на уроках законно. Потом начали дергаться, когда дошла до «воткнуть карандаш в глаз, если человек тебе не нравится». А на моменте с динозаврами её лицо стало похожим на переспелый помидор, и, казалось, ещё чуть-чуть — и она сама взорвётся как в мультике.
— Ты дисквалифицирована! Вон! — заорала она с такой злостью, что даже цветы в вазе на подоконнике поникли от страха.
А я, с видом победителя и душой бунтаря, гордо развернулась и вышла, будто это был не провал, а гениальный саботаж. И, честно говоря, мне даже аплодисментов не хватило.
Вечер завершился тем, что я, в роли самопровозглашённого дипломата между вампирами и охотниками, читала отцу нотацию о сдержанности. Он сидел на диване с тем самым суровым лицом, которое в детстве заставляло меня признавать вину даже за преступления, которых я не совершала.
— Почему ты их защищаешь? Я тебя не тому учил, — строго произнёс он, скрестив руки, словно готовился вычитать меня за двоечку по физкультуре.
— Потому что всё не так однозначно, как ты думаешь, — отбила я в ответ, вставая в позу «обиженный правдоруб». — Во-первых, Стефан — хороший парень. Он пьёт белковый коктейль из белок, а не из людей. А во-вторых — Деймон козёл, и если ему что-то не понравится, он может превратить тебя в мешок костей за три секунды. Так что в наших же интересах — сотрудничество, а не поход на бойню.
— То есть преклониться перед упырём? — повторил он мой жест, скрестив руки и с видом, будто я предложила продать душу дьяволу по скидке.
— Нет, просто не лезть на рожон. И использовать. Он знает других вампиров в городе — значит, может быть полезен. Живой информатор лучше мёртвого, — я пожала плечами.
Он молчал. Молча хмурился. Молча выглядел как человек, который уже мысленно строит ловушку из колов и вербены. Я подошла, взяла его руки в свои, включила щенячий взгляд на максималках и выдала:
— Доверься мне. Пожалуйста.
Он закатил глаза так, будто увидел весь мой род до десятого поколения, и нехотя кивнул. Я выдавила победную улыбку, развернулась и пошла к себе, но внутри уже знала: если папа кивает — это вовсе не «да». Это его способ сказать «отвали, я всё равно сделаю по-своему».
Так что теперь оставалось только надеяться, что его «по-своему» не закончится трагедией, потому что спорить с ним — всё равно что кричать на ураган. Только голос сорвёшь.
— Кстати, за сегодняшний прогул в школе, ты наказана. Завтра на конкурс «Мисс Мистик Фолс» ты не пойдёшь! — крикнул мне отец в спину, на что я в полуоборота ответила:
— Ты сделал мне услугу!
***
Я спустилась на кухню и замерла в дверях, наблюдая, как Елена с Дженной суетятся, будто готовятся к вручению «Оскара», а не к городскому конкурсу красоты. Повсюду были рассыпаны шпильки, тушь, лак, духи, и... почему-то тост с джемом на гладильной доске.
— Удачи на конкурсе, — бросила я, лениво махнув рукой, как королева, не особо впечатлённая представлением.
— Ты не идёшь? — Елена выгнула бровь так, будто я только что призналась в любви к носкам с сандалиями.
— Папа запретил. За вчерашний эпичный прогул, — отмахнулась я, словно это была мелкая формальность, а не строгий отцовский приговор. — Домашний арест — новая форма поддержки талантов, знаешь ли.
Не дожидаясь ответа, я направилась на кухню, где в отличие от конкурсной истерии царили покой, кофемашина и отсутствие блесток. Заварив себе чашку чёрного кофе покрепче (как мои нервы после разговора с миссис Локвуд), я с важным видом проследовала в столовую. Сегодня я была не «мисс Мистик Фолс», а мисс «оставьте-меня-в-покое-с-моим-кофе».
На кухню вошёл папа. Сделал себе кофе, как по сценарию, и встал рядом, будто мы участвовали в синхронном чемпионате по молчаливому созерцанию жизни с кофе в руках. Наши позы были идентичны — даже чашки мы держали одинаково. Всё-таки что-то я унаследовала, кроме сарказма и любви к оружию.
— Раз мы остались одни дома... может, поговорим? — нарушила я молчание, глядя на отражение в окне.
— О чём же? — его голос звучал спокойно, почти отстранённо.
— Ну, например... — я изобразила «глубокую мысль» и подняла глаза к потолку, — про тебя и маму.
Он вздохнул, медленно опёрся на спинку стула и посмотрел в потолок, будто вспоминал не просто свою молодость, а целую прошлую жизнь. А может, так и было.
— Мы были молоды. Подростки ещё. Я влюбился как идиот. Быстро, сильно... и, как это обычно бывает, без головы. Всё завертелось, закружилось... и вот твоя мать уже беременна вами.
— О, как романтично, — я сделала глоток. — Контрацепция была тогда мифом?
Папа посмотрел на меня, как будто я только что оскорбила святое, но я лишь пожала плечами:
— Не смотри так. Я уже не маленькая, и, спойлер — биологию проходила. Но вы ведь не в эру динозавров встречались... не могли сложиться на пачку презервативов?
— Иси, — шикнул он, но в голосе не было злости. Только утомлённое смирение. — Я не жалею, что у нас появились вы с Еленой.
— Не «у вас», а я у тебя, а Елена у дяди с тётей. Легкая путаница, да? — усмехнулась я.
Он на секунду замолчал, глядя в чашку, будто на дне кофе был хрустальный шар.
— Я забрал тебя у Грейсона и Миранды... через какое-то время. Грейсон сказал, что может отдать тебя. Но не Елену. Не знаю, почему. Но, если честно, мне это только упростило всё. Ты не плакала. Вообще. Ты только молча лежала в своей кроватке, уставившись в потолок или следила за мной глазами, как будто... анализировала. Понимаешь? Как будто ты уже тогда всё понимала и просто ждала, пока станешь достаточно большой, чтобы заговорить. Я даже врачей звал. Думал — может, ты больна. А они разводили руками: здорова как бык.
— «Взрослый младенец» звучит как название ужастика, — хмыкнула я.
— А потом мне говорили, что Елена вечно орёт, капризничает, требует внимания. Плакала от любого шума, от света, от голода, от тишины. Я волей-неволей сравнивал вас. До пяти лет ты была будто из другого мира. А потом — начала вести себя, ну, почти как другие дети. Почти — ключевое слово.
Он снова усмехнулся, но на этот раз с лёгким оттенком гордости и ностальгии.
— Ты отбирала у мальчиков вольные пистолеты, строила себе крепости из подушек и устраивала водные казни воспитательницам. Причём не просто вырывала, а делала это с планом. Один раз отвлекла мальчишку конфетой, потом — рассказом про монстра под столом. А потом... бах! И вся смена воспитателей мокрая. Один раз ты даже шланг от пожарной системы откопала — в три года. Это как вообще возможно? Мы меняли детские сады, как носки. Я тогда подумал: «Вот она, будущая охотница». И начал тебя учить. Думал — судьба. А теперь понимаю: ты просто хотела внимания. Это были не знаки, а твоя манера сказать миру «эй, я здесь». Бунтарка с шилом в одном месте, которой не хватало тепла.
Я молча слушала, ощущая, как в горле встаёт ком. Он впервые говорил так откровенно.
— И, может, если бы я тогда просто дал тебе больше простых, тёплых вещей... скрывал от тебя правду о сверхъестественном, держал бы подальше от мира крови и чудовищ... ты выросла бы обычной девчонкой. Такой, как Елена. Жила бы без этой тяжести на плечах.
— Время не отмотать, — сказала я, поджимая губы. — Мы играем теми картами, что раздала жизнь.
Мы снова замолчали. Тишина не была неловкой. Напротив, она была будто уютным пледом, которым нас накрыло с головой. Двое людей на кухне, связанных не только кровью, но и тайнами, решениями, которые не исправить... и взаимной попыткой понять друг друга — хотя бы сейчас.
***
— Ну, вы ребятки даёте... — присвистнула я в трубку, приподняв бровь. — И что теперь? Что?! Вы закрыли его в подвале?! А если он сбежит?.. ммм... ясно... — Я закатила глаза. — Ладно, скоро буду.
Сбросив вызов, я развернула машину, резко вывернув руль, и покатила в сторону зоомагазина. Идея уже крепла в моей голове, как дрожжи в тепле. Глупая, но возможно гениальная. Или наоборот — гениально глупая.
Минут через пятнадцать я затормозила у нужного магазина на окраине города. На витрине красовалась надпись: «Животные — наши друзья!» и нелепый рисованный попугай с глазами маньяка. Отличное начало.
Когда я вошла внутрь, меня окутал микс запахов — сено, рыбьи хлопья, корм для кошек и, почему-то, запах бананов. Не спрашивай. Тут было всё: клетчатые шиншиллы, непонимающие морские свинки, змеи, сонные игуаны, золотые рыбки и даже одна весьма надменная курица в отдельной вольере. Кажется, она здесь главная.
Я медленно прошлась вдоль рядов, оценивая размеры клеток, их замки, толщину решётки. На меня настороженно смотрел хомяк. Ему явно не нравился мой деловой прищур.
— Простите, могу помочь? — продавец, паренёк с синими волосами и серьгой в брови, подошёл ко мне, оглядывая мою кожаную куртку с таким видом, будто она могла укусить.
— Да, — кивнула я, — Мне нужен кролик. Желательно вредный.
Он моргнул.
— Вредный?
Я, не теряя времени, вытащила из кошелька несколько купюр и разложила их веером, как карты. У него в глазах тут же вспыхнул огонёк предпринимателя.
— Вредный, так вредный, — пожал плечами он. — Пойдёмте, у нас есть... особенный отдел.
Он провёл меня через узкий проход в другую комнату, где клетки стояли чуть дальше друг от друга — как будто сами зверьки требовали личного пространства.
— Здесь у нас сидят самые... характерные, — с намёком произнёс продавец и жестом указал на клетку с табличкой «НЕ ПОДХОДИТЬ БЕЗ ПОВОДКА».
Я медленно осматривала «заключённых». Один белый кроль меланхолично грыз металлическую решётку, другой рыжий демонстративно игнорировал корм, лежа как прима на подстилке. Но взгляд мой зацепился за чёрного.
Он сидел в углу клетки, развернувшись ко мне фронтально. Его уши были заложены назад, лапы пружинисто напряжены, а в глазах плескалось такое презрение, будто он только что оценил мой налоговый отчёт и остался недоволен. Этот взгляд говорил: «На колени, смертная».
— Этот. Мне нужен вот этот, — уверенно ткнула я пальцем в сторону маленького мехового дьявола.
Паренёк слегка побледнел.
— Эм... боюсь, этот — не для домашних обнимашек. Он вчера прокусил палец моей сменщице. Ещё немного — и от фаланги остались бы воспоминания. Мы его по приколу зовём Властелином Пушистого Зла.
Я заулыбалась:
— То, что надо. Упакуйте мне, пожалуйста, Властелина — и клетку покрепче. Желательно такую, в которой можно хранить секреты правительства.
Продавец шумно сглотнул.
— Я... сейчас схожу за перчатками. И крестом. На всякий случай.
А я лишь довольно скрестила руки на груди. Упырю нужен обед — вот пусть попробует справиться с кроликом, у которого, судя по взгляду, диплом по разрушению психики.
***
— Что это? — Елена встретила меня у двери, уставившись на клетку в моих руках так, будто я притащила в пансион ядерную боеголовку.
— Это Деймон, — не моргнув, ответила я, поднимая клетку повыше. Внутри неё бешено носился чёрный кролик, периодически бросаясь на прутья, будто собирался их прогрызть зубами ненависти.
— Что?! — рядом уже материализовался настоящий Деймон Сальваторе, сложив руки на груди и скептически глядя на мой «багаж».
— Кролик по имени Деймон, — я широко усмехнулась. — У него такой же характер и взгляд, как у тебя. Только шерсти больше. Хотя... не факт.
Кролик в этот момент зарычал. Я не шучу — он издал звук, который был смесью хрипа, шипения и желания убить. Он метнулся к дверце клетки с такой яростью, что та едва не поддалась.
Я посмотрела на него, прищурившись:
— У него сейчас либо ПМС, либо он на дух не переносит тупые вопросы. Один в один ты, Сальваторе.
— Очень остроумно, — проворчал Деймон, хмурясь на своего пушистого тезку. — Если он укусит меня — я его съем.
— Можешь попробовать, — пожала я плечами. — Но предупреждаю, он уже один палец покалечил. И, по слухам, душу вытащил через ноготь. Не уверена, но парень из зоомагазина больше не говорит на «р».
Кролик снова рванулся вперёд, и мы все инстинктивно отшатнулись.
— Господи, — пробормотала Елена. — Почему именно он?
— Потому что если этот монстр выживет рядом с нами — значит и мы с вами ещё не совсем безнадёжны, — с ухмылкой сказала я и прошла мимо, унося с собой шипящее воплощение пушистого хаоса.
Деймон провёл меня в подвал, наши шаги гулко отдавались от каменных стен, словно само здание знало, что здесь творится нечто тёмное. Мы остановились у массивной двери, закрытой на несколько замков. За ней — Стефан.
— Стэфи, я принесла обед, — протянула я сладким голоском, поднимая увесистую клетку повыше, чтобы её содержимое было видно сквозь решётку в двери.
Внутри метался чёрный кролик, полный ярости и презрения ко всему живому. Или мёртвому. Особенно мёртвому.
— Ты издеваешься? — Стефан выглядел ужасно: вспотевший, с покрасневшими глазами и с таким видом, будто вот-вот сорвётся с цепи.
— Более чем, — усмехнулась я и, не без удовольствия, передала клетку Деймону. — На, держи. Покорми брата. Если повезёт — один из них выживет. Если выжившим окажется кролик, отдашь мне обратно своего пушистого тезку. Считай, аренда с риском для жизни.
Деймон закатил глаза, но принял клетку. Кролик в этот момент зловеще зашипел, как будто понял план и был категорически не согласен участвовать в нём.
— Иди уже, пока я не запер и тебя, — пробормотал Деймон, мягко, но настойчиво подтолкнув меня к лестнице.
— Бе-бе-бе, — передразнила я, пятясь к выходу с самой дурацкой рожей на лице. — Да начнутся Голодные игры.
И пока за моей спиной захлопывалась дверь, я всё ещё слышала, как кролик с боевым кличем штурмовал клетку, а Стефан зарычал, будто надеялся, что это всё — странный сон.
Спойлер: нет.
Когда я вошла в гостиную, Елена уже металась по комнате, нервно заламывая пальцы и бросая тревожные взгляды на дверь в подвал. Она выглядела так, будто вот-вот начнёт грызть себе ногти до крови — классика её панических атак.
Но стоило нам поравняться с лестницей, ведущей вниз, как оттуда раздался сдавленный крик Стефана — с надрывом, с эмоцией.
— Что там происходит?! — ахнула Елена и рванулась к подвалу.
Я мягко, но уверенно перехватила её за локоть:
— Стой, не стоит туда соваться. Там... эксперимент.
— Какой ещё эксперимент?! — её глаза округлились, а голос стал тревожно высоким.
Я не удержалась от ехидной усмешки:
— Забыла сказать — перед тем как принести кролика, я его немного подкормила. Вербеной.
— Ты что?! — зашипела Елена, вскинув руки, будто готовая врезать мне подушкой, если бы та была под рукой.
— Расслабься, — закатила я глаза. — Это ради его же блага. Стефана, в смысле. Ну и кролика, если повезёт. Немного жжения, немного страданий — чистая терапия. Хочу вернуть кролика себе, но только если он проявит характер. Пусть между ними всё решится честно, по зубам.
Снизу вновь донёсся шорох, сдавленное «Чёрт возьми!» и глухой удар, будто кто-то — или что-то — кинулся в стену. Елена побледнела, а я лишь довольно хмыкнула. А из подвала вновь донёсся отчаянный, задушенный визг. На этот раз, кролика.
Спустя какое-то время из подвала наконец-то поднялся Деймон. Вид у него был... эпичный: волосы торчали в разные стороны, рукав рубашки был наполовину оторван, а взгляд — как у человека, вернувшегося с войны. В одной руке он держал клетку, которая угрожающе скрипела при каждом шаге.
— Забирай этого паразита и переименуй его немедленно! — процедил вампир, зло впихивая мне клетку, будто она могла взорваться у него в руках.
— Всё так плохо? — приподняла я бровь, сдерживая смешок.
— Из всего, что произошло там, — буркнул он, тряхнув головой, — мне понравилось только одно: как этот ушастый псих смачно зарядил Стефану в челюсть задней лапой. Я даже на секунду подумал, что хочу себе такого. Потом он укусил меня. Дважды.
— Очаровательно, — усмехнулась я, с любопытством заглядывая в клетку. Чёрный кролик сидел посреди опилок, гордо выпрямив уши, и смотрел на нас как на неудавшихся лакеев.
— Но имя, — продолжал Деймон, — смени. Сейчас же. Стефан теперь ненавидит меня ещё больше. А этот пушистый дьявол, носящий моё имя, — плевок в мою репутацию.
— Переживёшь, — фыркнула я, уже перебирая в уме варианты. — Может... Кол? От слова «кол» в сердце.
— Очень смешно, — Деймон скрестил руки на груди и закатил глаза.
— Тогда не жалуйся, придурок, — хмыкнула я, хлопая по клетке, — новый король дома требует уважения. И морковку.
Кролик злобно фыркнул. Кажется, он был согласен.
— Раз выжил кролик — я его забираю домой, — бросила я, подхватывая клетку и направляясь к выходу из пансиона с видом победителя.
— Он будет жить у нас?! — ахнула Елена, догоняя меня с расширенными глазами, будто я только что объявила, что поселила у нас дракона.
— Конечно, — самодовольно усмехнулась я, — это теперь новый член семьи. Правда же, Гилберт младший?
Кролик в клетке угрожающе застучал лапами по прутьям, словно подтверждая свой статус. Я гордо прошествовала к двери, чувствуя на себе изумлённые взгляды. Осталось только установить для него отдельный уголок... Желательно, с укреплённой защитой, камерой наблюдения и, возможно, бронежилетами для всех, кто попытается его покормить. Но ничего. Я его перевоспитаю. Или он — нас.
***
Я втащила клетку в свою комнату, закрыла за собой дверь ногой и поставила кроля в самый центр — пусть знает, кто здесь теперь звезда.
— Так, Гилберт младший, — прищурилась я, усаживаясь на корточки перед клеткой, — добро пожаловать в твою новую берлогу. Но знай: тут правлю я.
Он в ответ недовольно фыркнул и снова ударил лапами по решетке, как будто проверял её на прочность. Ну-ну.
Я достала из шкафа старую тумбочку, которую собиралась выбросить — теперь она стала постаментом для клетки. Сверху положила прорезиненный коврик, чтобы, если кроль решит устроить побег, у него не было сцены для громкого финала. Рядом поставила миску с водой, насыпала корм, а для эстетики — пару веточек петрушки. Чисто для обмана доверия.
На пол возле клетки постелила коврик в форме черепа (бонус от Хэллоуина), а заодно и картонный тоннель — пусть тренирует бег, прежде чем опять с кем-то сцепится.
В углу поставила табличку, на которой написала фломастером:
«Зона гнева. Заходишь — прощаешься с пальцами.»
Кролик как будто одобрительно моргнул.
— Ну всё, устраивайся. Только попробуй грызть мои наушники — сдам тебя обратно Деймону. Он уже дрожит при одном слове «лапа».
Кролик молча обернулся ко мне спиной и демонстративно устроился спать. Ну, или вынашивать план побега.
— Чудесно, — вздохнула я. — В доме появился ещё один социопат.
Я встала, отряхнула колени и оглядела комнату. Раньше она казалась мне уютной, но теперь, с этим мини-босом в клетке, чувствовалась настоящая власть. Хотя, кто тут хозяин, ещё вопрос.
Я подошла к шкафу и достала старое одеяло. Отрезала от него кусок и аккуратно накинула сверху клетки, чтобы у кроля было личное пространство. Ему ведь тоже нужно уединение — он, кажется, интроверт. Агрессивный интроверт с приступами гнева.
— Завтра, — проговорила я, обращаясь к нему как к соседу по комнате, — куплю тебе когтеточку, игрушку и этот... как его... домик с лестницей. Хоть поживёшь как бунтарь в отставке.
Кролик лениво приоткрыл один глаз, будто намекал: И при этом не забудь, кто тут приносит еду.
— Ещё я подумала... — я села на кровать, поджав ноги. — Если тебе дадут возможность грызть кого-то, ты бы выбрал Джереми или меня?
Кролик молча вытащил лапу сквозь прутья и перевернул миску с кормом. Молча. МЕДЛЕННО. Очень в духе Деймона.
— Поняла. Джереми. Хороший выбор, — хмыкнула я и потянулась за пылесосом.
Когда я закончила наводить порядок после корма-апокалипсиса, он снова улёгся спать. Но теперь головой к двери. Как будто охранял. Или считал себя стражем.
— Окей, Гилберт младший, — сказала я, выключая свет. — Добро пожаловать в сумасшедший дом.
В ответ — тишина. Ни шороха. Ни движения. Только лёгкое фырканье, словно он смеялся надо мной. Кролик. С чувством юмора. Ну всё, теперь мне точно крышка.
Я выключила свет, устроилась поудобнее на кровати, но заснуть не смогла. В темноте слышалось тихое пофыркивание — кролик устроился так, будто это я вторглась в его владения, а не наоборот. И тут меня словно током пробило.
— Чёрт... — пробормотала я с полуулыбкой. — Ты вылитый... Мистер Доллар.
Да-да, три года назад у меня был кот. Чёрный, наглый, с характером сатаны и повадками мафиози. Я назвала его Мистер Доллар — потому что нашла его на парковке возле обменника, а ещё потому что он с самого начала смотрел на меня как на должницу, у которой просрочена ипотека души.
Он был настоящей занозой: будил по ночам, прыгал на спину из-за угла, шипел на гостей и обожал царапать людей за просто так — особенно если они были слишком вежливы. Этот хвостатый засранец любил спать на подушке, а потом в четыре утра сбрасывать на пол всё, что плохо лежит. Когтями открывал кухонные шкафы, игнорировал любые запреты, и если ты был ему не по нраву — мог напрудить в ботинок. И всё равно я обожала его до безумия. И да, он знал, как открываются холодильники. И я до сих пор не понимаю, как.
Мистер Доллар был идеальным воплощением хаоса. Моего хаоса. Моей зверушки. А потом... он просто исчез. Год назад.
Однажды я пришла домой, а его не было. Ни следа. Ни лужи на ковре, ни выпотрошенной подушки. Просто — пустота. Обошла весь район, развесила объявления, обшарила каждый угол. Ноль. Будто испарился. Как истинный свободолюбивый психопат с усами. Некоторые говорили — мол, ушёл умирать, как настоящие кошки. А мне казалось — просто свалил. Потому что так захотел. Потому что у Мистера Доллара были свои правила. Он пришёл, когда хотел. И ушёл так же.
Я посмотрела на чёрного кролика, который пялился на меня из клетки с видом «Ты чё тут хозяйка, а?».
— Переехал в новую шкурку, да? Ну держись, Мистер Доллар 2.0, — усмехнулась я. — Но тапки мои — не трогай. Второго раза ты не получишь.
***
— Кто вообще это придумал?! — возмущалась я, бросая злобные взгляды на баннер с надписью «Подготовка к платформе карнавала — обязательна!». — Лучше бы уроки были, чем эта клоунада. Я же не участвовала в «Мисс Мистик»! Почему я должна в этом участвовать?!
— Потому что этим занимаются все. Без исключения, — спокойно ответила Елена, будто я жаловалась на погоду, а не на издевательство века.
— У меня кролик дома совсем один остался... — с намёком на жалость добавила я. — Может, пойду покормлю его? Ну, он без меня страдает. Психологически.
— Нет, — почти садистски улыбнулась сестрёнка и толкнула меня в сторону школьной столовой.
— Вы как раз вовремя, — раздался голос Аларика, и мы обернулись. Учитель смотрел на нас с выражением «шутки кончились».
— О, Рик, ты просто спаситель, — облегчённо выдохнула я. — Скажи, что ты зовёшь нас потому, что у меня двойка по истории. А не потому, что в этом городе снова кто-то кого-то сожрал.
— У тебя «отлично» по истории, — хмыкнул он и уже направился к двери, жестом приглашая нас следовать. Я, как ласточка в сторону свободы, рванула за ним, подхватив Елену.
Мы зашли в его кабинет, и буквально через минуту туда же вкатились братья Сальваторе, оба как с обложки, только Деймон почему-то весь измученный и с клочком сена в волосах.
— Простите за опоздание, кролик съел мою... — начал он, махнув рукой, — да неважно. Что случилось?
Аларик напряжённо сжал челюсть.
— Изабелль.
Тишина. Как будто кто-то нажал на «пауза». В воздухе повисло имя, от которого у всех — раздражение.
— Мать-кукушка приходила? — фыркнула я, сжав руки на груди. — Что она хотела?
— Она хочет встретиться. С вами обеими.
Вот тут даже Деймон перестал ерничать, а у Елены исчезла вся розовенькая невинность с лица.
— Ну конечно. Что может быть лучше, чем семейный сбор с женщиной, которая отдала своих детей и исчезла? — пробормотала я и села на край стола.
— Вы можете не идти, если не хотите, — вставил свои пять копеек Деймон, лениво облокотившись о шкаф.
— Если они не пойдут — Изабель пригрозила начать убивать людей в городе, — сухо перебил его Аларик. В голосе — усталость человека, которому явно надоело быть между молотом и бешеной вампиршей.
— Чёрт, она мне всё больше не нравится, — фыркнула я, сцепив пальцы за спиной.
— Мы пойдём, — шагнула ко мне Елена, и, как всегда, включила свой оленьий взгляд. Глаза огромные, влажные, как у персонажа из диснеевской драмы, и в них целая просьба века: давай спасать мир вместе.
Я закатила глаза, но её ладонь уже легла на мою, такая мягкая, тёплая и решительная, что спорить стало бессмысленно.
— Раз ты так хочешь, ладно, — буркнула я и сжала её руку. — Но мне понадобится кол.
— Ты собираешься убить свою мать? — неожиданно подал голос Стефан. Он до этого молчал, как будто переваривал внутреннюю травму от недавнего кролика-боксера.
Я бросила на него взгляд. Он выглядел... мирно. Почти по-человечески. Даже волосы лежали не как обычно в вампирском безумии, а аккуратно. Видимо, «кролико-терапия» и правда даёт результаты. Ещё пару сессий — и можно в люди выпускать.
— По обстоятельствам, — отмахнулась я. — Если она при встрече решит бросить в меня мамскую фразу типа «я это всё ради вас», я не отвечаю за свои действия.
***
— Расслабься, Елена. Это же ты хотела встретиться с ней, — усмехнулась я, небрежно макнув картошку фри в соус и запивая всё это газировкой.
Елена сидела, словно на раскалённой сковородке — теребила чашку с кофе, стучала пальцами по колену и в целом выглядела так, будто вот-вот на неё должен упасть метеорит. Или, на худой конец, нерадивый родитель с чемоданом травм и претензий. Впрочем, это и случилось.
Перед нами, как ни в чём не бывало, опустилась женщина. Изабель. Да, сразу видно — мать-кукушка собственной персоной. Поставила сумочку, смахнула невидимую пылинку с рукава и уставилась на нас с видом, будто мы витрина в дорогом бутике.
А я уставилась на неё. Без стеснения. С любопытством. С интересом, каким обычно смотришь на редкое насекомое или старую кассету из девяностых. Брюнетка, холодно-голубые глаза, ухоженность, словно она только что сошла с подиума или съёмок сериала про гламурных шпионок.
— Привет, девочки, — её голос прозвучал слишком мягко, как для той, кто исчезла из нашей жизни, как пробел на клавиатуре.
— Чё надо? — отозвалась я, скрестив руки и поставив коробочку с фри в сторону. Всё. Игры окончены.
— Не будь такой грубой с матерью, Криси, — с показной мягкостью пожурила она, а потом добавила с усмешкой: — Ты так на неё похожа.
— На Кэтрин? Слышала, — откинулась я на спинку диванчика. — Но мне не привыкать видеть своего клона. Сорри, Елена.
Моя сестра только поджала губы, глядя в сторону, словно пыталась слиться с интерьером.
Если Изабель и думала, что сможет нас удивить, напугать или растрогать — она зря тратила помаду. После Елены и тех событий с перевёрнутыми жизнями, новость о третьей копии — это даже не шок, это как «понедельник опять». Реакции — ноль. Сюрприза — минус один.
— Если ты пришла разыгрывать семейную драму — опоздала лет на семнадцать, — спокойно сказала я, пристально глядя на неё. — Так что давай ближе к делу. Почему ты здесь?
Но Изабель, словно не слыша меня, продолжала рассматривать нас с Еленой, как будто мы были экспонаты в музее её упущенных возможностей.
— Ты больше на неё похожа, — медленно сказала она, слегка наклонив голову, будто хотела рассмотреть меня под другим углом. — Это твой парень у бильярдного стола?
Вопрос был адресован мне, но я только покачала головой и кивнула в сторону Елены.
— А-а... значит, ты выбрала Деймона, — довольная ухмылка расползлась по её лицу, как масло по тосту. — Хороший выбор, кстати.
— Во-первых, я никого не выбирала, — отрезала я, закатив глаза. — А во-вторых, я одиночка. Мне не нужны подвески в виде парней.
Я снова подалась вперёд, холодно глядя на неё:
— И не переводи тему. Зачем ты здесь, Изабель?
Она наконец перестала играть в «угадайку» и перешла к делу:
— Мне нужно изобретение Джонатана Гилберта.
Я моргнула, совершенно не понимая, о чём речь. Елена тоже нахмурилась.
— У нас нет того, что ты ищешь, — сказала она спокойно, но с лёгкой дрожью в голосе.
Изабель проигнорировала её слова и посмотрела прямо на неё:
— Скажи своему парню уйти.
Елена бросила на меня быстрый взгляд — как будто искала поддержки. Я медленно кивнула. Потом посмотрела на Стефана и слегка кивнула в сторону выхода. Он прищурился, но молча ушёл, явно не в восторге от происходящего. Когда дверь за ним закрылась, я резко повернулась к Изабель:
— Ну? Что дальше?
— Устройство у Деймона, — спокойно ответила она. — Просто достань его. И отдай мне.
— Я? — я фыркнула. — Не знаю, что это за устройство, но он не отдаст его. Ни мне, ни кому-либо ещё.
— Тогда кровь будет на твоих руках, — произнесла она тихо, но зловеще. Подняла сумочку, будто встреча была просто деловой формальностью, и вышла из кафе, оставив за собой шлейф дорогих духов и мерзкого послевкусия.
Я проводила её взглядом, пока дверь не захлопнулась.
— Вот сучка, — процедила я сквозь зубы. — Если она ещё раз назовёт меня «Криси», я сама ей это устройство скормлю.
***
Если говорить кратко, то всё началось с того, что мне пришлось чуть ли не вымаливать это дурацкое устройство у Деймона. Он, как и следовало ожидать, упирался до последнего — вредина ещё та. Но, к счастью, в дело вмешалась Елена, которая торжественно поклялась, что Бонни — да, та самая Беннет, неожиданно вернувшаяся в город, — расколдует эту шайтан-машину.
Оказалось, что эта побрякушка — не просто кусок металла с историей, а самая настоящая смерть в кармане для всех местных вампиров. А у нас, как назло, в ассортименте имелось аж два клыкастых экземпляра, которых нам было как-то жалко — Стефана и Деймона, несмотря ни на что, всё-таки не хотелось видеть в виде груды пепла. Поэтому план был простой: Бонни колдует, устройство теряет свою смертоносную силу, и мы торжественно передаём бесполезную железяку Изабель. Всё счастливы, все живы.
И, как бы это ни звучало, план сработал. Бонни поколдовала — не без драматизма, конечно, как же без него. Ну а мы с Еленой — нарядные, с холодной решимостью в глазах — отправились на встречу с нашей милой «мамочкой», чтобы сдать ей этот трофей.
Мы пришли на поляну точно по времени, но Изабель всё равно заставила себя подождать — видимо, решила добавить драматизма. Елена нервно ёрзала рядом.
— Как думаешь, она отстанет от нас после этого? — спросила она, сжимая пальцы так, будто держала себя от паники.
— Надеюсь, — фыркнула я. — У меня и без неё воздуха не хватает, а рядом с ней дышать вообще не хочется.
Но, как по заказу, послышался шелест травы. Я резко развернулась.
— Помяни черта, — буркнула я, — и вот он, лично.
Изабель стояла метрах в пяти, вся из себя такая уверенная, холодная и раздражающе спокойная.
— Где устройство? — без прелюдий спросила она.
— А где наш брат? — спокойно ответила Елена. Упс, да. Забыла упомянуть — эта змея в кожаном пиджаке похитила Джереми. Просто так, между делом. Семейные ценности, ага.
— Это не переговоры. Где изобретение? — её голос зазвенел, как лезвие ножа по стеклу.
— Это переговоры, — я усмехнулась, доставая из кармана металлическую штуковину, — и пока ты не ответишь, ничего не получишь. Где Джереми?
— Вы думаете, я пришла одна? — язвительно усмехнулась Изабель.
Из кустов вышли двое — парень и девушка. Но я даже не вздрогнула — не впечатлили.
— А ты думаешь, мы дуры и пришли одни? — хмыкнула я.
И тут из-за деревьев показались братья Сальваторе — молчаливые, сосредоточенные, но готовые ко всему. На этом сюрпризы не закончились — я медленно достала пистолет и навела его прямо на Изабель.
— Внутри — концентрированная вербена. Так что лучше не дёргайся. Где Джереми?
— Он дома, — процедила она сквозь зубы, и добавила: — Позвони ему.
Елена тут же набрала домашний номер. Один гудок. Второй. Потом — голос. Джереми. Живой. Спокойный. По глазам сестры я поняла — всё в порядке. Я убрала пистолет обратно под куртку и медленно выдохнула.
— Ладно, — лениво протянула я и бросила устройство в её сторону. Она поймала его на лету. — А теперь катись отсюда. Чтобы я тебя даже в воспоминаниях больше не видела.
Не дожидаясь ответа, я обняла Елену за плечи и развернулась в сторону города. Холодный ветер бил в лицо, но впервые за день мне было плевать. Мы вернули Джереми. И выжили. А остальное — не так уж важно.