Глава 9
Сегодня был не просто день города — это был юбилей: 150 лет нашему славному Мистик Фоллсу, и весь этот дурдом, именуемый населением, выполз отпраздновать. Повсюду развевались флажки, пахло сахарной ватой, дети визжали, взрослые делали вид, что им весело. Джереми где-то потерялся в толпе, как и положено младшему брату в фильмах ужасов. Елена слилась со Стефаном — стандарт. А я, вооружённая стаканчиком лимонада и отсутствием настроения, выискивала Кэролайн, чтобы махнуть ей рукой и поздравить с титулом мисс Мистик Фолс. Ну, формальность, знаете ли.
Но стоило мне только заметить знакомую блондинистую башню в толпе, как на меня целеустремлённо зашагал Деймон. Он шёл так, будто собирался не просто поговорить, а как минимум спасти планету. Я хотела пройти мимо и проигнорировать эту драму во плоти, но он резко схватил меня за локоть и потащил в сторону, противоположную веселью.
— Тебе надо уходить. Найди Елену и немедленно езжайте домой, — сказал он, сжав челюсть.
— И тебе привет, мой любимый драматург, — фыркнула я, пытаясь вывернуться. — Что на этот раз?
— Площадь кишит вампирами. Те, что проторчали полтора века в гробнице, вышли на свет божий и решили устроить месть семьям основателей этого города. А ты, сюрприз-сюрприз, тоже из семьи основателей. Так что ты в списке «особо любимых целей». Как и твоя сестра, — ответил он.
— Чёрт, — буркнула я, прощаясь в мыслях с нормальным вечером и надеждой дожить до салюта.
Мы петляли между толпой, как белки в панике, пока не наткнулись на Елену и Стефана. Я налетела на сестру, как ураган.
— Слава святой вербене, что мы тебя нашли, — выдохнула я. — Нужно срочно найти Джереми и валить домой. Площадь кишит гробничными вампирами, как улей бешеными пчёлами.
Елена побледнела, кивнула, и мы втроём, как в плохом триллере, начали прочёсывать толпу в поисках нашего маленького ходячего раздражения по имени Джереми. Деймон, кстати, как по команде, исчез. Наверное, ушёл спасать мир в одиночку или драматично стоять на крыше под луной — кто знает.
Мы только добрались до обочины, как вдруг Стефан резко схватился за голову и рухнул на землю.
— Что происходит?! — в панике вскрикнула Елена, бросаясь к нему.
Стефан корчился, стискивая зубы, лицо перекошено от боли.
— Голова... — выдохнул он с шипением, словно его внутренняя батарейка перегрелась.
Мы замерли, не зная, что делать, когда к нам подскочил Аларик, и, на удивление, не с сарказмом, а с озабоченным лицом.
— Он просто упал! Мы не знаем, что с ним! — быстро проговорила я, почти дергая его за куртку.
— Он не один такой, — бросил Аларик, подхватывая Стефана за плечи и начиная тащить его куда-то в сторону. — Полицейские уже ловят всех, кто упал. Им колют вербену. Деймон тоже пропал.
— Что?! — я сдавленно зашипела, будто мне в ухо вылили уксус. — Ты хочешь сказать, это чертово устройство работает? Но... но Бонни же обезвредила его!
— Я не знаю, — так же в шоке пробормотала Елена, глядя на своего корчащегося парня, будто в голове у неё самой начала играть тревожная симфония.
И вот тогда я поняла — кто-то нас обвел вокруг пальца.
— Так, найди Джереми и отвези его домой, — скомандовала я Рику и тут же бросила взгляд на Стефана. — А мы пока попробуем найти твоего брата, героя хренова. Ты как?
— Шум прекратился, — прохрипел Стефан, будто только что вынырнул из ада.
— Будьте осторожны, — кивнул Аларик и умчался обратно в пекло.
Мы с Еленой подхватили Стефана под руки, и он, шатаясь, пошёл вперёд, как зомби на автопилоте. Вдруг он остановился, выпрямился и нахмурился:
— Я их слышу. Здание горит.
Без лишних слов мы пошли за ним, как за радаром на вампирские частоты. Он свернул с главной улицы.
— Где? — я принялась озираться, но вместо ответа заметила знакомую фигуру. — Папа?
Он стоял спокойно, как будто всё происходящее — просто театральная постановка по его сценарию. Я подскочила к нему, и, не теряя времени, перешла к делу:
— Где Деймон?
Отец обернулся ко мне с выражением безразличия, которое бесило пуще обычного.
— С остальными. Там, где ему и место, — ответил спокойно, даже слишком.
— Что ты несёшь?! — я скривилась, чувствуя, как закипает кровь.
— Это ради вашего же блага, — ответил он холодно, скрестив руки на груди, как типичный глава семейства с «моральными принципами».
— Пап, он мой... друг, — выдохнула я, делая усилие, чтобы не повысить голос.
— Вампиры нам не друзья, — фыркнул он с таким презрением, словно я призналась в дружбе с тараканами. — Хватит с ними якшаться.
В тот момент я поняла две вещи: первое — мой отец окончательно спятил. А второе — Деймон в беде.
— Пап, я сама от себя не ожидала, но... не горю желанием, чтобы Деймон сгорел заживо, — холодно произнесла я, в голосе сталь.
— Он монстр, Кристина. Монстр, который убивает людей, — будто отчитывал меня за плохие оценки.
— А ты не монстр? — я резко махнула рукой в сторону здания, из которого уже тянулся дым. — Ты сжигаешь их заживо. Это по-твоему правильно? Даже если те, кто внутри, заслужили — не все там такие. Деймон не в их числе.
— Он убил больше людей, чем ты можешь представить, — отрезал он. — Я не позволю, чтобы он навредил кому-то из вас.
— А я не позволю тебе решать, кто достоин жить, а кто — сгореть, — шагнула ближе, почти вплотную. Сердце колотилось, но я не отводила взгляда. — Ты строишь из себя спасителя, но сейчас ведешь себя не лучше тех, кого ненавидишь.
Он молчал. Лицо — камень, взгляд — острый, как лезвие. Но внутри я чувствовала: он не ожидал от меня этого.
— Знаешь, что? — я толкнула Стефана в сторону здания. — Я так зла, что даже назло хочу, чтобы Деймон выжил.
Отец молчал, но я будто прожигала его взглядом. За все решения, за этот ад, за то, что считал, будто всё ещё может контролировать мою жизнь.
— Иди, Стефан, — не сводя глаз с отца, приказала я. Стефан замер, глядя на нас, но через пару секунд сорвался с места.
— Я с ним, — сказала Елена и, бросив на меня быстрый взгляд, побежала следом.
А я осталась стоять напротив человека, который когда-то учил меня стрелять, а теперь хотел сжечь того, кто стал мне хоть чуточку важен.
— Пойми, я просто хочу наконец-то увидеть мир не только чёрно-белым, — заговорила я, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Есть ещё и серое. Нельзя делить всё на хорошее и плохое. Люди бывают куда большими ублюдками, чем те, кого ты сжигаешь, но почему-то их не колют вербеной и не забивают колом. Их садят в тюрьмы, кормят три раза в день и выдают одеяло.
Я сделала шаг вперёд, пытаясь достучаться до него:
— Но я не об этом. Я о том, что, возможно, не всё так поверхностно, как ты меня учил. Может, есть вампиры, которые не выбирали быть такими. Может, кто-то из них заслуживает хотя бы шанса. Не пощады — шанса. Потому что если мы не способны на это, чем мы лучше их?
Он усмехнулся, устало, как человек, выслушавший слишком много ерунды.
— Что бы ты ни сказала — это подростковая чушь. Ты всё это слишком романтизируешь. — Он оглядел меня с головы до ног, как будто искал в дочери ту самую охотницу, которую воспитывал. — Ты стала слабее духом, Кристина.
— А ты — стал черствым, — выплюнула я, не моргнув. — Я только начала думать, что, может, не всё так плохо, но ты не исправим. Ты... ты не меняешься. И мне тебя жаль.
Он молчал. А я больше не видела смысла продолжать. Обойдя его, я прошла мимо, не обернувшись, и пошла в сторону здания, куда скрылась Елена.
Я подоспела как раз в тот момент, когда из клубов дыма показался Стефан, выволакивающий в копоти, но живого Деймона. За ними шла Елена растерянная. А рядом — Бонни... откуда она тут?
— Как вы? — подлетела я к ним, скользнув взглядом по их силуэтам.
— Как в сауне, только без аромамасел, — прохрипел Деймон, пытаясь состроить ухмылку, хотя еле держался на ногах.
— Идиот, — цокнула я и хлопнула его по плечу, не слишком сильно, но чтобы он понял. — Я уже жалею, что ты выжил. Шутки он шутит, видите ли.
— А ты переживала? — самодовольно хмыкнул он, облокачиваясь на Стефана, будто ему не мешали ожоги и запах гари.
— Заткнись, — фыркнула я, закатив глаза, и выудила телефон из заднего кармана джинс. Пальцы быстро набрали 911. Тут явно нужны пожарники.
***
— После всего, что произошло этим вечером, тебя волнует платье? — удивлённо спросила я, подходя к двери дома.
— Куда оно могло деться? — грустно вздохнула Елена.
— Понятия не имею, но если хочешь, я завтра подниму полицию штата. Объявим чрезвычайное положение: «На улицах Мистик Фоллс пропало платье. Срочно все на поиски!» — хихикнула я, за что тут же получила локтем в бок.
— Заслужила, — буркнула Елена.
Я открыла дверь и галантно махнула рукой:
— Прошу в обитель безумия.
Войдя в дом, Елена бросила ключи на тумбочку, а я напомнила:
— Нам ещё к Кэролайн в больницу нужно заехать. Как, черт возьми, они вообще в аварию попали?
— Не знаю... — пожала плечами Елена.
И тут... грохот. Из кухни. Мы обменялись взглядами. Без слов. И пошли туда. Но то, что мы увидели — будто вышло из самого худшего фильма ужасов. На полу лежал наш отец. В животе торчал нож, а рядом... кровавая лужа и отрубленные пальцы.
— Папа! — заорала я и, подскользнувшись на кафеле, оказалась рядом с ним. Руки действовали на автомате — выдернула нож, схватила первое, что попалось под руку — полотенце, начала прижимать к ране. — Звони в скорую! — крикнула я сестре, не отрывая взгляда от отца.
Елена будто вынырнула из оцепенения, начала судорожно шарить по карманам, искать телефон.
— Пап, держись... пожалуйста, держись... — шептала я, пока сердце грохотало в ушах сильнее, чем любые сирены.
Я всегда думала, что привыкла к крови.
Но не к его. И уж точно не к его пальцам, валяющимся отдельно. И вот впервые за долгое время — я заплакала. От ужаса. От боли. От бессилия.
Я злилась на него. До дрожи в пальцах, до боли в горле. За его жестокие слова. Но, несмотря на всё это... он мой отец. И я не могла просто стоять и смотреть, как он истекает кровью. За спиной послышался голос Елены — она судорожно диктовала оператору 911 адрес.
— Сзади... — хрипло выдохнул папа.
— Что? — я склонилась ближе, не расслышав.
— Сзади... — прохрипел он, с трудом поднимая глаза.
Я резко обернулась. Сердце застучало в горле. Но за моей спиной стояла только Елена, бледная, как мел, с дрожащими руками, прижимающими телефон к уху.
— Тут никого, — выдохнула я, но инстинкты подсказывали иное.
Я схватила Елену за плечо, подвела к отцу.
— Держи полотенце, сильно. Прижимай. Не отпускай, пока скорая не приедет.
Она молча кивнула, а я рванула к тумбе. В ней был потайной ящик — паранойя когда-то казалась мне глупой. Сегодня — спасительной. Открыла. Там — пистолет. Заряженный особыми, вербеновыми пулями. Сжав оружие, я вернулась в кухню. Подошла ближе. Смотрела в темноту дома, в каждую тень.
— Если ты ещё здесь... — прошептала я. — Покажись, тварь.
И вдруг — шорох. Вихрь тени пронёсся мимо меня, едва не сбив с ног. Вслед за этим — хлопок входной двери. Я сорвалась с места, выбежала в коридор. Открытая дверь хлопнула от сквозняка. Снаружи — ночь, тишина и никого. Ни следа. Ни движения. Только тёмная улица и ощущение... Что кто-то был слишком близко.
***
Папа был в больнице, и я едва сдерживала злость. Она бурлила внутри, требовала выхода, и единственное, что могло её унять — это охота. Ну или хотя бы ударная доза физической нагрузки. Я втащила грушу в лес — нелепо, тяжело, но упрямо. Привязала к толстой ветке старого дерева и стала бить. С каждой секундой сильнее. Быстрее. Злее.
Я представляла на месте груши того, кто воткнул нож в моего отца. Я ещё не знала, кто это был, но уже ненавидела. Единственное, в чём была уверена — это был вампир.
Спустя двадцать минут мои кулаки ныли, тело было мокрым от пота, а дыхание — тяжёлым, хриплым. Я рухнула в траву, словно выжатый лимон. Она была мягкой, тёплой, приятно кололась под лопатками. Я прикрыла глаза и просто... выдохнула. Пару минут — и я почти почувствовала спокойствие. Почти.
Тонкий шорох справа заставил ухо дёрнуться, но я списала это на ветер. Зря. Спустя секунду мне показалось, что что-то скользит по ноге. Неохотно приподнявшись на локтях, я опустила взгляд — и сердце ушло в пятки.
Змея.
Маленькая, но мерзкая, вонзившаяся мне в икру с такой точностью, будто у неё был зубной навигатор. Боль пронзила ногу, как молния — резкая, огненная, я вскрикнула, схватилась за змею и с размаху отшвырнула её прочь. Она улетела в кусты, а я упала на бок, прижимая руку к укусу.
— Серьёзно?.. — прошипела я сквозь зубы, закусив губу.
Мир пошатнулся. Голова начала пульсировать, в ушах зазвенело. Я не знала, была ли змея ядовитой, но нога уже начала опухать и неметь.
— Только не это... — прошептала я, заставляя себя подняться на ноги.
И вдруг в глубине леса — шорох. Совсем не змеиный. Чьи-то шаги. Медленные. Настороженные. Я, хромая, встала и схватилась за ближайшую ветку. Потому что в этой истории, видимо, змея была только началом.
Я не стала оборачиваться на шорох — сейчас мне было не до него. Всё моё внимание приковал куст, в который я отшвырнула змею. И... она не осталась там. Маленькое скользкое тело рвануло дальше сквозь траву, с удивительной, почти неестественной скоростью. Я замерла. Даже боль в ноге на мгновение отошла на второй план.
— Что за... — прошептала я, ошеломлённо глядя вслед.
И я... пошла за ней. Нет. Я побрела, поковыляла, хромая и почти не чувствуя ноги. Я уже не думала о яде. Не думала о боли. Я просто хотела понять.
— Почему ты укусила? — пробормотала я, глядя вперёд, не отрывая взгляда от мелькающего тельца в траве. — Зачем? Я же... ничего тебе не сделала.
Змея не ответила. Конечно. Но внутри меня уже давно звучали не только эти слова. Они были шире, глубже, обращены совсем не к ней.
«Почему вы убиваете?»
«Почему человек, стоящий на остановке, становится добычей?»
«Почему кто-то теряет родных из-за вашего голода?»
Я даже не заметила, как заплакала. Тихо. Без всхлипов. Просто слёзы сами по себе катились по щекам, как будто мое тело пыталось очиститься от боли, которую не могла вынести душа. Я не знала, кому я задавала эти вопросы — змее или вампирам, природе или монстрам, Богу или пустоте.
— Это инстинкт? — спросила я вслух, спотыкаясь о корень и почти падая. — Просто укус... как реакция? Или ты знала, что сделаешь мне больно? Ты хотела навредить?..
Я шла и шла, как одержимая, пока трава не стала выше колен, а деревья — гуще. Пока шаги не стали невыносимыми. Пока не поняла: я одна. А змея уже исчезла.
Тишина.
Всё, что осталось — это острая, тянущая боль в ноге, жжение от укуса, грязь на коленях и распухшие глаза от слёз. Я остановилась и тяжело опустилась на землю, чувствуя, как дрожит каждая мышца.
Я устала. Устала ненавидеть. Устала сомневаться. Устала быть в этом между — между охотницей и... просто человеком, который хочет, чтобы никто не умирал.
— Кристина, — позвал кто-то сзади.
Я резко обернулась, чувствуя, как по щеке всё ещё ползёт теплая слеза. Передо мной, в двух шагах, стоял Деймон. Его обычно насмешливый взгляд теперь был каким-то... растерянным. Он изучал меня, будто пытаясь понять, что со мной не так, и почему, чёрт возьми, я стою посреди леса со следами боли на лице.
Я даже не пыталась вытереть слёзы. Просто покачала головой, устало, как человек, которого слишком долго били не по телу — по душе.
— Почему?.. — голос мой дрогнул. Вопрос был в пустоту, в небо, в саму боль. Но он не понял. Конечно же.
Он медленно подошёл ко мне и опустился на колени, его руки легли на землю по бокам, будто он боялся дотронуться до меня слишком резко и развалить меня окончательно.
— Что с тобой? — спросил он мягко, с почти братской тревогой, что звучала слишком непривычно из его уст.
Я опустила взгляд. Моя нога... В ней пульсировала огненная боль, и именно туда он посмотрел через секунду. Его глаза сузились.
— Змея укусила, — всхлипнула я, и ненавидела себя за слабость в голосе.
Он медленно коснулся моей икры — я вздрогнула и зашипела от боли. — Осторожнее!
Он лишь молча задернул штанину моих спортивных брюк. На коже — кровь и два чётких следа укуса. Вид у него стал мрачнее.
— Больно... — прошептала я снова, почти по-детски.
— Сейчас заживает, — уверенно сказал он, не моргнув и секунды, и резко прокусил своё запястье. Я вздрогнула — звук был почти звериным. Он протянул руку ко мне, и тёмная, густая кровь стекала по его коже.
Я смотрела на неё, будто передо мной была пропасть, а не помощь. Растерянно, не дыша. А потом — решительно замотала головой.
— Нет.
Он нахмурился. В его взгляде скользнуло что-то между раздражением и заботой — странное, редкое, сбивающее с толку.
— Пей. Быстрее заживёт.
— Ага, конечно, — усмехнулась я сквозь боль. — А потом я «случайно» умру и проснусь с жаждой крови? Спасибо, но нет.
— Почему ты такая упрямая? — зашипел он, в голосе — раздражение, в глазах — что-то большее. Что-то, от чего хотелось и броситься прочь, и остаться.
— Какая есть, такую и любите, — фыркнула я, бросая вызов. Может, не стоило говорить «любите». Но вырвалось. Слишком устала, чтобы фильтровать себя. Он будто споткнулся на моих словах, помрачнел и пробормотал:
— Я, видимо, в этом плане попал...
Я нахмурилась, собираясь спросить, что он имел в виду, но не успела — он снова прокусил своё запястье, и на этот раз, не колеблясь, прижал его к моим губам.
— Деймон! — выдохнула я, отшатнувшись, но он был быстрее.
Одна рука крепко держала меня за затылок, вторая — прижимала его раненое запястье к моим губам. Сильные пальцы, горячая кожа, и... кровь. Металлический вкус. Солоноватый, терпкий, странно живой. Я заёрзала, но воздуха становилось всё меньше, и организм взял своё — я сделала глоток. Ещё один. Он почувствовал это и только тогда отпустил. Я отстранилась, губы горели, сердце бешено колотилось. Почувствовав тёплую влагу на губах, инстинктивно облизнула их.
Его взгляд застыл. Сначала на моём лице. Потом — на губах. И в его глазах было то, чего я ещё не видела от него раньше.
— Как нога? — спросил он, тихо, почти шёпотом.
Я и забыла, что у меня вообще есть нога. Но чуть пошевелила ею — и точно, боли нет. Ни жжения, ни онемения. Укус будто исчез.
— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как дрожат пальцы.
Он не ответил. Только взглядом гладил моё лицо, будто читал на нём каждую эмоцию.
— Надо чаще пускать тебя одну в лес. Становишься... почти сговорчивой, — хмыкнул он, но его голос дрожал. Не от смеха. От чего-то другого.
Я отвернулась, но внутри что-то дрогнуло. Ненавижу это чувство. Ненавижу, что он умеет его вызывать.
Он помог мне подняться, крепко удерживая за руку, словно боялся, что я снова рухну. Но стоило мне встать на ноги, как я вырвалась из его хватки и, прихрамывая, направилась к подвешенной груше. Нужно было забрать её домой... и, наконец, навестить отца в больнице.
Последнее, чего мне хотелось — это оставаться рядом с Деймоном. Он вызывал во мне... неправильные чувства. Слишком тёплые. Слишком опасные. Те, что я не хотела испытывать.
Симпатия к вампиру? Да нет, с ума сойти можно.
— Я понимаю, сейчас не лучшее время, но нам нужно поговорить, — начал он, не отставая.
— Спасибо за кровь. И за то, что спас. Но на этом, — я даже не обернулась, — всё.
— Я не об этом.
Он схватил меня за локоть и резко развернул к себе, так что я ударилась грудью о его. Горячее дыхание коснулось моего лица, дыхание неровное — почти раздражённое.
— О чём ты тогда? — настороженно спросила я, чувствуя, как по коже пробежал холодок.
— Да ладно, Криси, мы поцеловались. Ты поцеловала меня. — Его голос стал колким, глаза — почти обвиняющими.
— Что?! — Я отпрянула, выдернула руку. — Деймон, если бы я тебя поцеловала — я бы это запомнила.
Единственный поцелуй, что был между нами, случился в баре. И то — его инициатива, не моя. Больше — ничего. А уж целовать его сама? Пф.
— Ты, блин, издеваешься? — прошипел он.
— Если тебя и целовали, то точно не я! — почти взорвалась я. — И не Елена. Это не в её духе — целоваться с братом своего парня.
На его лице промелькнула тень сомнения. Он на секунду замолчал. Потом — внезапно побледнел, как будто весь пазл в голове сложился.
— Что?.. — я нахмурилась, не понимая. — Что с тобой?
Он посмотрел на меня с таким выражением, будто его только что ударили в живот. Медленно, почти прошептав, он сказал:
— Кэтрин.
***
Мы с Деймоном молча шли по направлению к моему дому. Он нёс грушу, я — свои мысли. Каждый был в плену собственных размышлений. Не знаю, о чём думал он, но в моей голове всё ещё звучали его слова:
«Ты поцеловала меня».
Он был в этом уверен. Сказал это так, будто это был факт. Будто я действительно к нему потянулась, коснулась его губ, будто... Будто захотела этого. Но я этого не делала.
На мгновение я попыталась представить, что бы я почувствовала, если бы этот поцелуй действительно случился.
Что бы было — страх? Смущение? Или... тепло? Я тут же прогнала эти мысли. Или почти прогнала. Они прятались в углу сознания, нашёптывая неуместные фантазии.
Я заставила себя сосредоточиться на другом. На папе, который сейчас лежит в больнице. На Кэтрин, которая, как я теперь была уверена, вернулась в Мистик Фолс и уже успела сыграть в свою игру — притвориться мной. Она была настоящим хамелеоном, воровкой лиц и жизней. Ненавижу двойников. Кроме Елены. Её — не могу.
Может, потому что она моя сестра. Может, потому что связь близнецов — это не просто слова. Я мечтала о сестре всю жизнь, даже не зная, что она существует. А когда она появилась — как я могла на неё злиться?
Но Кэтрин... Кэтрин — это совсем другое. Стерва. Коварная, хитрая и опасная. Слушая рассказы о ней, я думала, что люди преувеличивают. Но теперь... я чувствовала нутром: её возвращение в город — это беда. Она не приходит просто так. Она приходит разрушать.
И я боялась, что первой трещиной станет не город. А я.
Мы с Деймоном оставили грушу на заднем дворе и направились к парадному входу. К порогу подошла Елена. Без лишних слов она повернулась и вошла в дом, и мы последовали за ней. Стоило нам переступить порог, как из гостиной донёсся оглушительный грохот, сопровождаемый чей-то яростной руганью.
Мы бросились туда и замерли на месте: Стефан валялся на полу, опираясь на локоть.
— Что тут, чёрт возьми, случилось? — выдохнула я, ошарашенная.
— Кэтрин случилась, — недобро усмехнулся Деймон, скрестив руки на груди. Голос его был ядовит, как яд той самой змеи, что укусила меня.
У меня дернулось веко.
— Всё, хватит! У меня уже голова кругом! — воскликнула я, раздражение нарастало, как шторм. — Я хочу выпить! Немедленно!
Я развернулась на пятках и пошла на кухню, оставив братьев разбираться со своими драмами. Пусть сами решают, кто с кем целовался, кто кого предал, кто кого спасал. А я — пить.
— Эта Кэтрин... — буркнула я сквозь зубы, открывая шкаф с бутылками. — ...меня уже бесит!
Позади послышались мягкие шаги, и в кухню вошла Елена. Молча подошла ко мне и протянула руку, чтобы помочь налить напиток. Вместо слов — жест поддержки: её ладонь мягко легла мне на плечо, сжала, будто говоря: «Я с тобой. Мы с этим справимся.»
Я молча положила свою ладонь на её, крепко сжала в ответ. И всё же... Почему внутри щемило? Почему в груди было так тревожно, будто что-то надвигается? Словно буря затаилась за горизонтом. Может, это просто паранойя. А может... Это только начало.
— Она сказала, что обманула одного из нас. Что это значит? — хмуро спросил Стефан, впившись взглядом в Деймона.
— Она... притворилась Кристиной, когда я пришёл сегодня, — нехотя признался Деймон, и в этот момент я вошла в гостиную со стаканом виски в руке.
Стефан тут же напрягся:
— И что произошло, когда ты думал, что это была Кристина?
Уголки губ Деймона дёрнулись в ухмылке. Он театрально расправил плечи, словно собирался выйти на сцену.
— Думаю, вам это не понравится, — протянул он с невинным видом. — Хотя судя по вашим лицам, хуже уже некуда.
Стефан скрестил руки на груди, Елена склонила голову, а я с насмешкой опустилась на стул, вытянув ноги вперёд. Отпила виски и хмыкнула:
— Он думал, что «мы» поцеловались, — с иронией произнесла я, нарочито делая акцент на последнем слове.
Елена тут же уставилась на Деймона, приподняв бровь:
— И ты... действительно подумал, что Кристина... тебя поцеловала?
Она перевела взгляд на меня и добавила с твёрдой убеждённостью:
— Она бы никогда тебя не поцеловала.
Я на долю секунды отвела взгляд, как будто в чем-то уличили. Но тут же подняла подбородок и посмотрела в глаза каждому из них. Деймон нахмурился. Его глаза вспыхнули обидой, которую он даже не пытался скрыть.
Словно на его лице было написано крупными буквами: «Настолько я вам всем противен? Даже идея поцеловать меня, вызывает у вас отвращение?»
— Так, ребята, вы можете продолжать копаться в своих любовных треугольниках, квадратах или чем там вы живёте, а я пошла покормлю Деймона и спать. Завтра к папе зайти надо, — поднялась я, оставляя наполовину полный стакан на столе.
— Хочешь меня покормить? — с ленивой усмешкой протянул Деймон, облокотившись на дверной косяк и чуть прищурившись.
— Я про кролика, идиот, — фыркнула я, бросив на него взгляд через плечо.
— Ты всё ещё не сменила ему имя? — возмутился он в след.
— А что, тебе «Деймон» не нравится? По-моему, идеально. Ушастый, наглый и жрёт всё, что шевелится, — я приподняла бровь и с показной невинностью добавила: — Узнаёшь себя?
Он что-то буркнул в ответ, но я уже поднималась по лестнице, не удостоив его даже оглядкой.
За мной захлопнулась дверь, и я, наконец, оказалась в своей комнате. Отпустило. Или почти. Я подошла к клетке, в которой кролик возмущённо шевелил носом, будто тоже устал от всей этой драмы.
— Ну что, Деймон, — пробормотала я, опускаясь рядом и закидывая в миску морковку, — хоть ты не врёшь и не целуешься под видом кого-то другого.
Он пискнул, будто в ответ, а я улыбнулась. Хоть кто-то в этом доме предсказуемый.
Кролик смотрел на меня как на полную идиотку. С таким выражением, будто мысленно выдал: «Вы, людишки, такие ущербные. Недалёкие, эмоциональные, предсказуемые... и всё время суетитесь попусту».
— Спасибо за поддержку, — буркнула я в ответ, перекатившись с колен и приоткрыв клетку. — Гуляй, философ.
Он важно вышел, будто снисходительно разрешил себе исследовать территорию, которую давно считал своей. Я только фыркнула. О да, точно Деймон.
Закрыв дверь на защёлку и проверив, плотно ли занавешены окна, я наконец переоделась в свою уютную пижаму — шорты и растянутая майка с принтом «Not today, Satan». По комнате уже раздавался деловитый топот маленьких лап, а где-то из коридора — раздражающий стук чего-то тяжёлого. Видимо, Джереми снова уронил гантели. Или себя.
Я вздохнула и уткнулась в подушку, наконец позволяя себе расслабиться.
Хотя бы на несколько часов забыть про Кэтрин, поцелуи-не-поцелуи и драму века в стиле «Кто кого целовал».
Засыпая, я краем глаза увидела, как мой ушастый двойник устроился прямо у двери, будто охранял.
— Спасибо, Деймон, — прошептала я с улыбкой, и погрузилась в сон.
***
Это сон? Или... реальность?
Холод пронизывал до костей. Казалось, он не просто снаружи — он внутри меня, замирает в легких, разливается в венах. Я бежала. Без цели, без направления. Просто спасалась. От кого — не знала. Но где-то в глубине себя знала, что если остановлюсь — всё закончится. Навсегда.
Под ногами будто бы был асфальт. Или песок. А может, лесная подстилка. Всё сливалось, менялось каждую секунду. Мир дрожал, будто не мог решить, чем ему быть.
Страх сжимал грудную клетку, мешая дышать. Такой животный, первобытный ужас, что хотелось свернуться в комок и исчезнуть.
— Кто-нибудь! Помогите! — закричала я, голос мой утонул в пустоте, как капля в море.
Я не оглядывалась. Не смела. Сердце грохотало в ушах, дыхание сбивалось. Но вдруг — споткнулась. Что-то острое, скользкое — и я покатилась вниз, будто мир резко стал под уклон. Грудь, локти, колени — всё горело от фантомной боли. Земля будто обдирала кожу, как наждачка.
Я попыталась подняться, но тело не слушалось. Осталась одна надежда — ползти. И я ползла, слепая от слёз, сжимая зубы от бессилия.
Впереди — домик. Тусклый, будто нарисованный детской рукой. Но он был настоящим. Я чувствовала это. Дом — значит, спасение. Я потянулась вперёд...
И вдруг — резкий рывок за лодыжку. Хруст. Боль. Сдавленный визг вырвался из груди. Кто-то — или что-то — схватило меня. И вгрызлось в ногу. Я закричала, отбиваясь свободной ногой, но всё было бесполезно. Оно будто не ощущало боли.
— Нет! Нет! Нет! — кричала я, захлебываясь в отчаянии.
Собрав остатки воли, я оглянулась. В темноте, в гуще чернильной пустоты, засветились два огонька. Я думала — глаза. Нет. Это был ад в чистом виде. Нечто неподвижное, хищное, и... ждущее.
Прежде чем я успела закричать снова, оно вцепилось мне в шею. Сдавило. Разрезало. Я задыхалась. Воздуха не было. Я ртом хватала пустоту, как рыба, выброшенная на берег.
И тут я проснулась.
Я резко распахнула глаза, жадно глотая воздух, будто вынырнула из ледяной воды. Грудная клетка судорожно сжималась, сердце колотилось, как бешеное. Что-то тяжёлое и пушистое лежало на лице, перекрывая дыхание.
— Чёрт! — прохрипела я, нащупывая это «что-то» руками.
Пальцы вцепились в мягкий мех — это был... кролик. Мой кролик. Тот самый, наглый и бессовестный ушастый засранец, который устроился спать у меня прямо на лице, будто это его законное место. Он мирно похрапывал, даже не подозревая, что мог меня задушить.
— Ты серьёзно?.. — прошипела я, приподнимая его за шкирку.
Он забрыкался, недовольно поёрзал, явно возмущённый тем, что его прервали посреди сладкого сна. Я мягко опустила его на кровать, и он тут же развернулся ко мне хвостом, гордо запрыгнув на подушку, как будто я была тут проблемой.
Я же... сидела, тяжело дыша, прижимая ладони к лицу. Страх ещё не отпустил, липким налётом покрывал кожу. Что мне снилось — я не помнила. Обрывки. Темнота. Чужое дыхание. Боль в ноге. Крик, утонувший в пустоте. Я знала одно: мне это не понравилось. Совсем. Что-то было не так. Очень не так.
Сквозь полупрозрачные занавески в комнату пробивались мягкие лучи утреннего солнца, играя бликами на стенах. Я прищурилась и повернула голову к часам. Восемь утра. Прекрасно...
С натужным стоном я скинула с себя одеяло и неохотно выбралась из кровати, будто сражалась с гравитацией. Полусонная, на ощупь добралась до шкафа, вытащила первую попавшуюся одежду и кое-как натянула её на себя. Сегодня — точно не день моды.
По пути вниз я провела рукой по растрёпанным волосам, но даже не пыталась привести себя в порядок — не до этого.
— Утро, — бросила я всем, кто был на первом этаже, пробегая мимо них на автомате.
— Куда ты так рано? — донёсся чей-то голос, но я уже стояла у двери.
— К папе. В больницу. Потом всё, что угодно, но сначала — он.
Я выскользнула за дверь, вдохнула прохладный воздух нового дня и на пару секунд просто замерла на крыльце. Город ещё дремал, улицы были почти пустыми, лишь ветер лениво шевелил кроны деревьев.
Я шагнула вперёд... и тут же почувствовала, как на затылке зашевелились волосы. Словно кто-то наблюдал. Резко обернулась. Ничего. Только пустая улица, машина соседа и чёртов почтовый ящик, покосившийся вбок.
— Паранойя, — пробормотала я, но сердце почему-то забилось чуть быстрее.
Сделав ещё пару шагов, я всё же не удержалась и бросила второй взгляд через плечо. И тогда... мне показалось, что за деревом что-то мелькнуло. Быстро. Почти незаметно.
Но это уже было слишком. Я взяла себя в руки, стиснула зубы и ускорила шаг. Плевать, кто или что там прячется. У меня цель — мой отец. А остальное пусть подождёт. Или попробует меня догнать.
***
— Как ты? — тихо спросила я, заходя в палату и осторожно прикрывая за собой дверь.
Отец чуть приподнялся на локтях, скривившись от боли.
— Уже лучше, — прохрипел он.
Я тут же подошла, поправила подушку под его спину, аккуратно придерживая его за плечи.
— Кто на тебя напал? — спросила я, вглядываясь в его лицо. Он отвёл взгляд. Молча. — Кэтрин? — догадалась я.
Медленный кивок подтвердил мои худшие подозрения.
— Ты что-то знаешь, — сказала я, не как дочь, а как человек, умеющий читать между строк. — Но не скажешь. Я тебя знаю.
Он медленно повернулся ко мне, в его глазах было что-то тяжёлое, упрямое и... отчаянное.
— Тебе лучше взять Елену и уехать подальше отсюда, Иси. Пока ещё не поздно.
Я на секунду застыла. А потом шагнула к окну, снова повернулась к нему — теперь уже твёрдо, с холодом в голосе:
— Нет.
— Криси...
— Это тебе нужно поправиться и уехать, — перебила я. — А я... Я останусь. Потому что кто-то должен встать между этой стервой и моей семьёй. Даже если придётся пожертвовать собой, — добавила я, глядя ему прямо в глаза.
Он хотел что-то сказать... но я уже развернулась и направилась к двери.
— Иси!
Я остановилась у порога, не оборачиваясь.
— Я не жертва, папа. И уж точно не беглец.
И, не дожидаясь ответа, я вышла из палаты. Телефон завибрировал в кармане. Я достала его и взглянула на экран — «Ведьмочка». Я нехотя ответила.
— Да, Бонни?
— Криси, где ты? — её голос был встревоженным, даже раздражённым.
Я прикрыла глаза, пытаясь не сорваться.
— Если ты о поминках мэра, то меня там не будет, — сказала я спокойно, но с холодком. — Там будет Елена. Иди, найди её, если хочешь.
Секунду на том конце было тихо, но я не дала ей заговорить — сбросила звонок и сунула телефон обратно в карман. Мне совершенно не хотелось быть частью этого показного траура. Не сегодня.
***
К вечеру всё встало на свои места. Точнее — всё пошло к чертям. Оказалось, что Бонни звонила не просто так. На поминках, Кэтрин вновь притворилась мной, успела наговорить Бонни кучу мерзостей, а затем — внимание — ранила Стефана. А потом... как всегда — исчезла, оставив за собой хаос и злость.
Но на этом день не закончился. Позже вечером папа каким-то чудом вернулся из больницы. Не просто вернулся — стоял на пороге дома, как ни в чём не бывало. Ни следа от ран, только лёгкая усталость в глазах. Я сразу поняла, в чём дело. Вампирская кровь. Спасибо, конечно, но было бы неплохо, если бы кто-то предупредил.
Сейчас он стоял у своего джипа, складывая последние сумки в багажник. Переезд — не в первый раз. Только в этот раз он уезжал без меня.
— Ты уверена, что не хочешь уехать со мной? — спросил он, закрывая багажник с глухим стуком.
Я вздохнула и поджала губы:
— Ты же знаешь, я не меняю своих решений.
Он кивнул — не споря, не уговаривая. В этом было что-то обречённое, и от этого становилось вдвойне тяжело. Я посмотрела на него и не сдержалась — подошла и крепко обняла.
— Пиши, если что, ладно? — прошептала я ему в воротник.
Он сжал меня в ответ, и в этом объятии было всё — и страх, и забота, и прощание. Отстранившись, я быстро развернулась и побежала обратно в дом, не оглядываясь. Если бы я обернулась... возможно, не отпустила бы его вовсе. Но у каждого из нас своя война. И моя — только начиналась.
Я только переступила порог своей комнаты — и тут же вздрогнула, сердце ухнуло в пятки.
— Чёрт возьми, Деймон! — выдохнула я, прижимая ладонь к груди. — Предупреждать же надо, а не сидеть, как призрак, посреди темноты!
Он сидел на краю моей кровати. Спина сгорбленная, взгляд — пустой, уставившийся куда-то в ладони, словно и вправду увидел там что-то ужасное. Лицо мрачное, будто застыло. Я нахмурилась и шагнула ближе, в голове уже роились тревожные мысли:
— С тобой всё в порядке?
Запах алкоголя ударил в нос раньше, чем он ответил. Перегар — тяжёлый, стойкий. Я склонила голову, присматриваясь внимательнее:
— Ты пьян?
Он лениво поднял на меня глаза и показал пальцами: «чуть-чуть».
— И ты грустный, — добавила я, морщась. — Скверное сочетание.
— Я не грустный, — покачал он головой, язык заплетался слегка, но голос звучал слишком ясно, слишком горько. — Чтобы быть грустным, надо что-то чувствовать. А я — пуст.
— Деймон, ты ведь не бездушный. Ты чувствуешь, и ты это знаешь, — фыркнула я, расстёгивая куртку и повесив её в шкаф.
Я едва повернулась — как вдруг он уже стоял почти вплотную. Дыхание сбилось, а он просто смотрел на меня — взглядом, от которого по коже пробежала дрожь.
— Что ты делаешь?..
— Ты удивилась, когда я сказал, что ты меня поцеловала, — тихо произнёс он, голос с хрипотцой. — Поверь, я этого хотел. Сильно хотел.
— Деймон, я... — я сделала шаг назад — и тут же упёрлась спиной в шкаф. Он шагнул за мной, сокращая расстояние до предела.
— Я верил, что всё это что-то значит, — прошептал он срывающимся голосом. Но в следующий момент его выражение изменилось — мягкость сменилась упрямой злостью. — Но ты лгунья, Кристина. Между нами что-то происходит, и ты это чувствуешь. Только врёшь мне. Врешь себе. — Он перевел взгляд на мои губы. — И я могу это доказать.
— Деймон, нет... — выдохнула я, пытаясь оттолкнуть его ладонями от груди. Но он был быстрее, сильнее — взял моё лицо в ладони и притянул к себе, решительно.
Поцелуй был резким. Не просьбой — требованием. Я замерла, сердце бешено заколотилось, мир потерял очертания.
Я хотела отстраниться, сказать «остановись», но стоило мне приоткрыть рот — он тут же воспользовался этим. Его язык ворвался в мой рот, как и всё, что есть в Деймоне — дерзкий, страстный, безрассудный. Он не оставлял пространства — только огонь, слишком близкий, слишком опасный.
И всё, что я могла в этот момент — либо оттолкнуть его. Либо сгореть дотла... Я хотела оттолкнуть его. Должна была.
Но не смогла.
Вместо этого мои пальцы, так отчаянно упирающиеся в его грудь, сами собой сжались в ткань рубашки. Колени предательски подогнулись, а дыхание сбилось — поцелуй был как удар молнией. Такой наглый, глубокий, горячий. Такой... настоящий.
Деймон целовал меня, будто это его последняя возможность. Будто он рвёт тишину между нами, которую мы слишком долго строили из страхов, из принципов, из лжи. Он поцеловал меня так, как никто и никогда. Так, что во мне что-то сломалось — или наоборот, родилось.
Я ответила.
Сперва осторожно, будто проверяя, не обман ли это. А потом — с такой же жадностью, с которой он впивался в меня. Меня захлестнуло, будто пламя вырвалось изнутри, как буря, которую я больше не могла сдерживать.
Его ладони скользнули к моей талии, крепко прижимая к себе. А я, забыв, где нахожусь и кто я, с замиранием сердца подняла руки к его шее, притянув ещё ближе.
Тепло. Безумие. Грех.
И всё равно — это было лучшее, что я чувствовала за последнее время. Когда мы наконец оторвались друг от друга — оба тяжело дышали, лбы почти соприкасались. Я чувствовала, как дрожат его руки, и знала — моя кожа горит так же.
Но стоило мне немного отдышаться и встретиться взглядом с его затуманенными, почти звериными глазами, как губы сами прошептали:
— Кровать.
Ему не нужно было повторять дважды. Подхватил меня за бёдра, и прежде чем я успела моргнуть, мы оказались на кровати. Его движения были стремительны, но осторожны, как будто он боялся потерять этот миг. Он навалился сверху, и его губы снова нашли мои, требовательные, жадные, будто всё, что ему было нужно — это ощущение моей близости.
Я взглянула на дверь — закрыта. Это был сигнал. Сорвав с себя всю осторожность, всю накопившуюся сдержанность, я позволила себе забыть обо всём.
Пальцы нащупали края его рубашки, и, не задумываясь, я с силой рванула ткань — пуговицы рассыпались по комнате, словно бисер. Он лишь усмехнулся краем губ, а в следующий момент его ладони уже скользили по моей талии, стягивая майку. Осталась только кружевная тень чёрного белья, и он на мгновение замер, глядя на меня, будто пытался запомнить каждую деталь.
Я почувствовала, как пылают щёки. Это было странно — быть в центре такого внимания. Но стоило ему отвести взгляд — я тут же притянула его обратно и снова впилась в его губы, будто пытаясь удержать на грани реальности и чего-то большего.
Его руки будто не могли насытиться — они исследовали каждый изгиб моего тела, будто боялись забыть, как я ощущаюсь под пальцами. В каждом движении было что-то первобытное, но в то же время трепетное — будто он боролся сам с собой, пытаясь не перейти ту грань, за которой уже не будет пути назад.
Я отвечала на каждый его поцелуй, будто впитывала ими кислород, будто без них не могла дышать. Между нами искры летали в воздухе, и если бы кто-то открыл дверь — всё вокруг вспыхнуло бы пламенем.
Ловким движением он стянул с меня джинсы, оставив в одном лишь черном белье, которое, казалось, вот-вот воспламенится от его прикосновений. Я потянулась к его брюкам, но ремень оказался настоящим испытанием. Деймон усмехнулся, будто только и ждал этого, и, не отрывая от меня взгляда, ловко расстегнул ремень и сбросил брюки. Теперь нас разделяло лишь дыхание... и тонкая ткань нижнего белья.
Жар прокатился по телу, мысли путались. Я ощущала, как желания распускаются внутри, как огонь внизу живота требует большего. Я не знала, это ли страсть к Деймону, его дерзость и темная аура тянули меня к нему, или же это был всего лишь голод по вниманию, от которого я так долго убегала. Но сейчас я не хотела убегать. Хотела — чувствовать.
Он сжал мою грудь ладонью, и из моих губ сорвался непроизвольный стон. Поцелуи спускались по шее, ключицам, ниже... Я приподнялась, чтобы прошептать, чтобы попросить его — сейчас, прямо сейчас.
Тук-тук.
— Криси, можно? — раздался голос Елены за дверью.
Вся магия рассыпалась, как карточный домик. Я оттолкнула Деймона с досадой и вскочила, прикусив губу от раздражения. Быстро рванула к шкафу, накинула шелковый халатик и, не дожидаясь второго стука, распахнула дверь... точнее, лишь чуть приоткрыла, выставив только лицо.
— Что-то случилось? — выдохнула я, стараясь придать голосу спокойствие, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.
В груди всё ещё колотилось, и я не знала, от чего больше — от прерванной страсти или от облегчения, что не зашла слишком далеко... пока.
— Просто... — Елена колебалась. — Я хотела пожелать спокойной ночи. И... узнать, как ты. Всё же Джон уехал. Думала, может, ты захочешь поговорить.
Я изобразила лёгкую улыбку и покачала головой:
— Всё хорошо, правда. Я уже собиралась спать, так что...
— Да, конечно, прости, — пробормотала она, поспешно улыбнувшись. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Елена, — кивнула я, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Раздался тяжелый вздох. Я повернулась к кровати — и замерла. Пусто.
Деймон ушёл. Ушел тихо, по-вампирски, не оставив за собой даже шороха. Ни одежды, ни тени. Только запах его духов витал в воздухе, обволакивая, как напоминание о том, что это почти случилось.
Почти.
Но вдруг в углу комнаты послышался легкий шорох. Я обернулась резко, напрягшись, будто кто-то прячется в тени. И только увидев его, выдохнула — одновременно с облегчением и раздражением.
На полу в углу сидел кролик, мохнатый засранец, которого я прозвала «социопатом в пушистой шкуре». Как мы умудрились его не заметить раньше — загадка, особенно с учётом того, каким обвиняющим был сейчас его взгляд.
«Вот до чего молодежь докатилась. Стыд и позор.»
— Иди ты, — буркнула я, фыркнув.
Подошла к разбросанной одежде на полу, быстро собрала всё в охапку и кинула в корзину для стирки, будто пытаясь вместе с тканью смыть с себя оставшийся жар момента. Но тепло в груди не уходило. И не только от стыда или желания.
*****
Елена прервала просмотр порно кролику... а он так надеялся! Спасибо, Елена!