chapter 16
Как бы странно это ни звучало, но моё утро началось на кладбище. Я никого не приглашала — да и звать было некого.
— Стиршен, — сухо произнёс менеджер крематория, будто объявляя номер очереди.
Я подошла и забрала урну — самую простую из каталога, в которой теперь был мой отец. Следом на тележке вывезли простое каменное надгробие. Всё это выглядело так буднично, будто смерть — обычная формальность.
Мы молча прошли к месту, которое я выбрала для него. Урну опустили в землю, засыпали, и рабочие установили памятник. Пэй стоял рядом, его тень падала на свежую землю.
— А где мама и дедушка? — спросил он после паузы, будто оглядывая пустое кладбище в поисках знакомых лиц.
— Я не хочу, чтобы он лежал рядом с ней, — тихо ответила я. — Она была очень обижена на него.
Я опустила взгляд на свежеустановленную плиту.
— Пока, пап... — едва слышно вымолвила я.
Мы молча двинулись дальше — к тому месту, где покоились те, кого я действительно считала семьёй.
"Карл Андреас Штерн 1948–2019"
"Фиона Изабелла Стиршен 1974–2022"
Небольшая мраморная тумба под кремационные урны, две плиты, две жизни. Я провела пальцами по холодным буквам, пытаясь вспомнить их голоса.
— Вот здесь тихо... — прошептала я.
Ветер слегка шевельнул мои волосы, и на мгновение мне показалось, что это её рука. Пэйтон ничего не сказал, только осторожно коснулся моего плеча, позволяя мне побыть в этом моменте.
Я провела рукой по холодному мрамору, будто пытаясь на ощупь вспомнить тепло тех, кто покоился здесь. Вокруг стояла непривычная тишина: даже ветер в этот день будто решил не тревожить мрамор и свежую землю.
Я коснулась пальцами выгравированных дат.
— Сначала дедушка, потом мама... теперь он. — Голос дрогнул, но слёзы не шли. — И всё, что у меня осталось... это дом, который я, может, потеряю.
Пэйтон аккуратно положил ладонь мне на плечо, не говоря ни слова. Просто его присутствие казалось опорой, пусть и зыбкой.
Мы молча простояли ещё минуту, прежде чем я поднялась, стряхивая с колен мокрую землю.
— Поехали, — тихо сказала я. — Хочу заехать в дом.
Дорога к родному дому была странно пустой. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая асфальт в медно-оранжевый. В машине пахло ветром и дорогой. Я смотрела в окно, узнавая знакомые повороты и силуэты деревьев.
Когда ворота показались вдали, сердце сжалось. Серый фасад, облупившаяся краска на крыльце, клумба, где когда-то росли мамины лилии. Всё казалось меньше, чем в памяти.
— Добро пожаловать туда, где всё началось, — произнесла я, выходя из машины и делая глубокий вдох. — Дом Стиршенов.
Пэйтон внимательно посмотрел на меня:
— Хочешь зайти?
Я кивнула.
Скрип половиц встретил нас, как старый друг, который помнит все секреты. Запах пыли и чего-то прелого висел в воздухе, но вместе с ним — воспоминания о детстве.
— Здесь... я была счастлива, когда была мама жива — прошептала я, проводя рукой по перилам лестницы. — До того, как всё развалилось.
Дом встретил меня запахом пыли и чего-то давно забытого. Скрипнула входная дверь, и в лицо ударил застоявшийся воздух — смесь старых деревянных панелей, холодной каменной плитки в прихожей и памяти, которая жила в каждой стене.
Я поставила сумку на пол, прошла дальше. Всё было точно так, как я помнила: крошечная гостиная с потертым диваном, шкаф, на котором стояли фотографии в рамках, и ковер, в который я когда-то падала ребёнком, играя с мамой.
— Здесь... я выросла, — выдохнула я, будто оправдываясь перед самой собой.
Пэйтон молча осматривался, но его взгляд был мягким, внимательным. Он не трогал вещи, не комментировал — просто следовал за мной по коридору, словно давая возможность прожить этот момент.
Я провела пальцами по пыльной полке, оставив тонкую дорожку.
— После смерти мамы я здесь почти не бывала... — голос дрогнул. — Всё казалось слишком громким и пустым одновременно.
Мы поднялись на второй этаж, и я распахнула дверь в свою старую комнату.
Всё застыло, словно время решило, что сюда возвращаться никто не будет: кровать, застеленная мятой пастельной простыней, постеры на стене, пожелтевшие от времени, мягкая игрушка на подоконнике.
— Маленькая принцесса, — вдруг тихо усмехнулся Пэйтон, глядя на розовую лампу в форме сердечка.
Я вздохнула.
— Да... только замок давно развалился.
Он подошёл ко мне ближе, обнял за плечи и позволил уткнуться лбом в его рубашку. Я почувствовала, как изнутри начинает подниматься усталое облегчение: я снова здесь, среди руин прошлого, но теперь — не одна.
- за сколько ты его выставила?
- за 500 тысяч весь дом, для его площади это немного дешевле рынка
- вступай в наследство - процедил Пэй - мы заработаем эти деньги- а дом... отремонтируем и если захочешь, то продашь, захочешь... останешься тут
— За сколько ты его выставила? — спросил Пэйтон, проходя в гостиную и оглядывая старые стены.
— За пятьсот тысяч, весь дом, — ответила я, сжимая в руках ключи. — Для его площади это немного дешевле рынка.
Шатен нахмурился, на секунду замолчал, потом тихо процедил:
— Вступай в наследство. Мы заработаем эти деньги. А дом... отремонтируем. Захочешь — продашь. Захочешь... останешься тут.
Я кивнула, чувствуя, как внутри клубятся страх и странная надежда.
— А если не получится? — выдохнула я, глядя на облупившиеся обои и паутину под потолком. — Если все эти долги просто утянут меня на дно?..
Пэйтон подошёл ближе, опершись рукой о дверной косяк. Его взгляд был хищно-уверенным, таким, каким он был за покерным столом:
— Получится. Я не дам тебе утонуть вместе с этим домом.
Он на мгновение замолчал, затем мягче добавил:
— Мы приведём его в порядок. Снимем эти старые обои, перекрасим стены, починим крышу. Если захочешь — продашь его и начнёшь всё заново. Захочешь — останешься здесь. Только на этот раз... не одна.
Я глубоко вздохнула, провела рукой по подоконнику, на котором остался тонкий слой пыли. Этот дом пах прошлым, но с его словами впервые за эти дни у меня появилась зыбкая, но всё же надежда на будущее.