Без названия 12
Тьма. Полная и абсолютная.
Я не помню, как оказалась на холодном асфальте, не помню, как всё размывалось и терялось... Последнее, что слышала, — голос Пэйтона, полный паники.
И вдруг — резкий свет. Я открыла глаза и сначала не поняла, где нахожусь. Стены были белыми, холодными, и пахло хлоркой и мылом. В голове пульсировала глухая боль, а в глазах — словно аура, всё вокруг слегка мерцало.
— Ты очнулась, — услышала я тихий, спокойный голос.
Повернула голову и увидела Пэйтона. Он сидел на коленях у ванны, в которой аккуратно намыливал мои волосы. Его глаза были сосредоточены и как будто пытались не думать о том, что случилось.
Я пыталась подняться, но тело поддавало слабость.
— Зачем ты меня здесь держишь? — сухо спросила я, раздражение и обида нарастали с каждой секундой. — Я не больна, чтобы кто-то меня купал.
Пэйтон взглянул на меня, глаза горели тихой усталостью.
— Ты упала, Карли. Серьёзно. Ты потеряла сознание. Мне пришлось привести тебя сюда.
— Я не просила твоей помощи, — холодно ответила я, пытаясь переварить свои чувства — обиду, злость, и что-то, что я не хотела признавать — страх.
Он не отвечал сразу. Потом медленно сказал:
— Может, тебе стоит научиться принимать помощь. Не всё всегда зависит от тебя одной.
Я посмотрела на него, на его руки, покрытые мылом, и на глаза, которые теперь были совсем другими — без грубости, без вызова.
Я резко выдохнула, голос дрожал, но слова были суровы:
— Мне его не жаль. Он сам сгубил и свою жизнь, и жизнь мамы. Ушёл из дома, а потом... украл у неё деньги на химию, когда он даже не давал ей развод. Как можно так поступить с родным человеком?
Я сжала губы, пытаясь сдержать горечь и злость, которые словно сжигали изнутри.
— Он выбрал свой путь, и теперь мне приходится расплачиваться за это. Но я больше не собираюсь быть жертвой его ошибок.
Шатен улыбнулся, но в глазах была забота.
— Тихо, побереги силы, — прошептал он. — Встать можешь?
Я попыталась, но тело не слушалось: уже покрытое синяками, с царапинами на руках и лице, оно было слишком разбитым.
Он осторожно вынес меня из ванны, вытер полотенцем, которое заранее подогрел на сушилке.
— Пэй... — окликнула я его, заметив, как он невольно задержал взгляд на моём обнажённом теле.
— Ты говорила, что не сможем сойтись на полумерах, — тихо сказал он, сжав губы. — Но твои правила работают только на меня, и мне это не нравится. Ты будто весь загадочный, а обо мне хочешь знать всё. Ты живёшь у меня, я мою тебя... полностью голую, а я знаю, что есть девушка, которая называет тебя "милый".
Я опустила взгляд в стену, голос срывался:
— Найди в себе силы и расскажи мне правду. А если я для тебя просто мерзкое слово "принцесса", то давай исчезнем друг для друга, — я приподнялась на локтях, — если нет, то дай понять, кто ты на самом деле... и кто я для тебя.
Он замолчал, потом сжал мою руку чуть сильнее, будто пытаясь удержаться на грани. Наконец тихо сказал:
— Лия... Это остаток того грязного Пэя, которого ты еще не знаешь. Она — просто помешанная на мне девчонка, неадекватная, которая не отпускает меня даже тогда, когда я давно вышел из её жизни. Мы даже не были вместе — просто я был ей нужен для какого-то дерьмового чувства безопасности.
Я сжала его руку, не отпуская.
— Значит, это не любовь, не отношения — просто привязка, которая не дает тебе дышать?
Он кивнул, не отводя взгляда.
— Именно. И я не хочу, чтобы ты стала чем-то таким же для меня. Ты — не часть моего грязного прошлого. Ты — шанс, которого я боюсь.
Я глубоко вздохнула.
— Тогда перестань бояться. Если хочешь остаться — расскажи правду. Не ту, что удобна, а ту, что есть.
Он посмотрел на меня — в его глазах было всё: страх, боль и надежда.
ChatGPT said:
— Можно я задам одно условие? — улыбнулся он, и в этот момент его глаза смягчились.
Я непонимающе наклонила голову, и вдруг его губы нежно коснулись моих.
— Прости, — прошептал он.
И в этом простом слове было столько настоящей боли и искренности, что я впервые почувствовала — здесь и сейчас начинается что-то настоящее.
— Меня с покером познакомил отец, — начал он тихо, — но он ушёл из семьи вскоре после этого. Мать... для неё я стал просто ненужным, она дала мне ярлык «Мурмаер» — будто я принадлежу к какой-то особой породе, непригодной к нормальной жизни. Я поступил в колледж, потому что хорошо считал, — он усмехнулся горько, — а потом бросил учёбу. Всё время меня гложило чувство упущенной возможности, что я слабый... чужой. Я втянулся в этот образ, и со временем он стал мне удобен, я возвысился над людьми.
— Лия... — он качнул головой, — да, она просто помешалась на мне, как я уже говорил. Наверное, я для тебя идеальный пациент, — ухмыльнулся он, — я не знаю, смогу ли когда-нибудь избавиться от чувства, что я чужой для них, потому что лучше.
Он сделал паузу, будто собираясь с силами.
— Отец тоже умер... тоже три года назад, — попытался он добавить, — да, я сам себя не знаю, Карли.
Я кивнула, понимая каждое его слово. Но сил бороться с этой болью у меня не было. Я позволила себе погрузиться в сон.