Перекресток ставок

Я проснулась от запаха кофе. Секунду не понимала, где нахожусь, пока взгляд не зацепился за знакомые стены спальни. Моя квартира. Моя кровать. И... он.

Пэйтон сидел на подоконнике, растрёпанный, босиком, с кружкой в руке. Свет утреннего солнца скользил по его плечам, делая его одновременно диким и домашним.

— Доброе утро, принцесса, — протянул он, заметив, что я открыла глаза. — У тебя нет сахара.

Я приподнялась на локтях, чувствуя, как волосы спутались

— И ты обыскивал мои шкафы? — мой голос прозвучал хрипло после сна.

— Не обыскивал, — ухмыльнулся он, делая глоток. — Искал, чем спасти твой жалкий кофе. У тебя дома вообще пусто, как будто ты тут и не живёшь.

Я натянула на себя плед, стараясь скрыть раздражение.
— Я не собиралась устраивать тебе гостиницу.

— А зря, — спокойно ответил он, вставая с подоконника. — Если уж мы решили сотрудничать, то тебе придётся привыкнуть к моему присутствию.

Я моргнула, пытаясь понять, шутит он или нет.
— Сотрудничать?..

— Ты что, встаёшь раньше всех и готовишь завтрак? — я прищурилась, выбрела на кухню.

Он бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к сковороде:
— Я разбудил тебя запахом, значит, всё сделал правильно.

На столе уже стояли две кружки кофе и тарелки с омлетом и обжаренными помидорами.

— Ты меня пугаешь, — пробормотала я, садясь за стол.

— Тем, что умею готовить? — усмехнулся он. — В этом мире выживает тот, кто умеет заботиться о себе.

Я откусила кусочек тоста, наблюдая, как он садится напротив и облокачивается на стол.

— Что‑то в тебе меняется, — тихо сказала я.

— Нет, — он сделал глоток кофе. — Просто ты начинаешь видеть меня по‑настоящему.

Он немного помолчал, затем добавил:
— Позавтракаешь — поедем.

— Куда? — насторожилась я.

— Ты хотела понять, во что вляпалась? Вот и узнаешь. Сегодня — первый урок.

Отлично, вот как можно продолжить, чтобы сделать мягкий заход в его мир:

После завтрака я всё ещё не понимала, что он задумал, но почему-то уже подчинялась его «расписанию».
Мы спустились к его «Доджу», и он, даже не взглянув на меня, протянул ремень безопасности.

— Пристегнись.

— Куда мы едем? — спросила я, но ответ был только в его ухмылке.

Через двадцать минут мы выехали на окраину города, туда, где начинаются промзоны и заброшенные склады.
Пэйтон свернул на пустую парковку, такую огромную, что казалось, здесь когда-то стоял торговый центр, а теперь — только сорняки между плитами.

Он заглушил мотор и, наконец, посмотрел на меня.
— Сегодня ты просто смотришь. Поняла?

Я кивнула, хотя внутри всё сжалось.

Он вышел, открыл багажник и достал шлем.
— Хочешь — тоже надень. Не хочешь — держись крепче.

Когда двигатель взревел, всё вокруг будто исчезло. «Додж» рванул с места, и за считанные секунды мы понеслись по кругу. Мотор ревел, шины визжали, а в животе всё переворачивалось от резких поворотов.

Я вцепилась в сиденье.
— Ты сумасшедший! — закричала я, но сквозь гул он только рассмеялся.

После пятого круга он резко затормозил, колёса взвизгнули, и тишина снова накрыла пустую парковку.

— Ну как? — его глаза сверкали адреналином.

Я переводила дыхание, пытаясь соврать себе, что мне страшно, а не... интересно.
— Зачем ты мне это показываешь?

— Потому что покер, гонки и жизнь — одно и то же, принцесса. — Он наклонился ко мне. — Надо чувствовать момент, и тогда никто не сможет тебя переиграть.

Толпа гудела, запах бензина и горячего асфальта смешивался с вечерним воздухом. Машина, на которую мы поставили, первой пересекла финишную линию, оставив за собой шлейф дыма.

— Видела? — Пэйтон обернулся ко мне, его глаза сверкнули в свете прожекторов. — Я же говорил, у тебя есть чутьё.

Он сунул пачку купюр в карман худи и взял меня за локоть, увлекая сквозь толпу. Сердце стучало где‑то в горле — от адреналина, шума и того, что я только что участвовала в этом.

Телефон завибрировал.
Джексон.

Я проигнорировала.

Мы с Пэйтоном отошли в сторону, к его «Доджу», где он кинул взгляд на мой карман.
— Кто там?

— Никто, — пробормотала я.

Телефон снова ожил.
— Похоже, кто‑то считает иначе, — ухмыльнулся Пэйтон, скользнув взглядом по моему лицу.

Я нажала «отклонить».
— Не хочу сейчас об этом.

— Правильно, — он открыл багажник и достал из него тонкую чёрную папку. — В этом мире надо быть здесь и сейчас. Остальное — шум.

Я посмотрела на него с лёгким опасением.
— А это что?

— Первая ступень, — он протянул мне папку. — Если хочешь не просто смотреть со стороны, а играть по‑крупному, тебе придётся научиться отличать риск от глупости.

Телефон завибрировал снова, но теперь я даже не посмотрела на экран.

— Ну что, принцесса? — Пэйтон чуть склонил голову, наблюдая за моей реакцией. 

— Алло?..

— Карли? Где ты, чёрт возьми?! — его голос был резким, почти крик. — Я был у твоей квартиры, там никого. Ты понимаешь, что сейчас ночь?

Я бросила взгляд на Пэйтона. Он уже смотрел на меня с прищуром, покачивая в пальцах очередную купюру.

— Я... с друзьями. Всё нормально.

— С какими друзьями? Это из‑за того психа? — Джексон почти рычал. — Я еду к тебе!

Я сжала телефон, сердце колотилось. Пэйтон сделал пару шагов ближе, его тень упала на меня. Он протянул руку — не прикасаясь, но давая понять, что слышит каждое слово.

— Не стоит, — я резко оборвала Джексона. — Со мной всё в порядке. 

— Карли, если с тобой что‑то случится...

Я отключила звонок. Пальцы дрожали.

— Принцесса, — протянул Пэйтон, почти лениво, но с таким давлением в голосе, что внутри всё похолодело, — он тебе не доверяет. И, похоже, не верит, что ты можешь сама решать, где тебе быть.

Я опустила взгляд, пряча телефон в карман.

Пэйтон легко коснулся пальцами моего подбородка, заставляя снова поднять глаза на него.

— Видишь, в чём проблема? — тихо сказал он. — Ты всё ещё позволяешь другим управлять собой.

— Он просто переживает... — прошептала я.

— Нет, — Пэйтон качнул головой. — Он пытается держать тебя на коротком поводке. А в моём мире так не выживают.

Он хлопнул ладонью по капоту «Доджа», будто подводя черту:

— Открой папку.

Я села на край багажника и медленно раскрыла её. Внутри — фотографии машин, имена, цифры, какие‑то странные схемы, где одни фамилии были зачёркнуты, а рядом с другими стояли суммы.

— Что это?.. — я ощутила, как адреналин снова поднимается волной.

— Твоя первая настоящая игра, — ответил он спокойно. — Хочешь просто смотреть — сиди дома. Хочешь быть со мной — учись понимать ставки.

Он чуть наклонился ко мне, и голос стал мягким, почти шепотом:

— Ты уже почувствовала вкус победы. Хочешь ещё?

Я сглотнула, проводя пальцами по фотографиям.
Один из листов был совсем новым... и на нём — моя «Селика».

— Стой! Это... это моя машина?! — голос дрогнул.

Он улыбнулся — лениво, с каким‑то озорным вызовом, даже не пытаясь оправдываться.

Не успела я выдохнуть, как к нам подошёл мужчина в потрёпанной бейсболке. Руки в мазуте, голос прокуренный:

— Вы ставили семь сотен?

— Семь сотен?! — я едва не подпрыгнула, возмущение прорвалось само.

— Тише, принцесса, — лениво бросил Пэйтон, даже не глядя на меня.

— Ваши две тысячи сто, — отсчитав купюры, сказал судья. — Семьсот — обратно, тысяча четыреста — чистый выигрыш.

Я растерянно уставилась на пачку денег.

— Тысяча твоя, — Пэйтон протянул купюры мне, его взгляд скользнул по моему лицу, будто проверяя, насколько я готова к этому миру.

И в этот момент я услышала знакомый рёв мотора. Повернула голову — сердце ухнуло вниз.
Это была она. Моя «Селика»... но другая: заниженная, на новых дисках, с тёмными стёклами, будто живая.

— Что ты с ней сделал?.. — шепнула я, не веря своим глазам.

— Немного улучшил, — отозвался он, даже не оборачиваясь.

Пэйтон достал из багажника лёгкую спортивную куртку и перчатки, накинул их в паре быстрых движений. В этот момент в нём было что‑то почти хищное, уверенное в себе до наглости.

— Делай ставки, моя дорогая, — сказал он, направляясь к машине. — Сегодня ты увидишь, как это делается по‑настоящему.

Я ещё держала в руках выигранные деньги, когда Пэйтон вернулся к багажнику, снимая худи и натягивая чёрную спортивную куртку с тонкими красными полосами.

— Ну что, принцесса, готова играть по‑крупному? — он бросил на меня взгляд через плечо.

— Я?..

— Ты. — Он протянул мне одну из пачек. — Тысяча долларов. Ставка на твою же «Селику».

Я ощутила жар в груди и дрожь в пальцах. Но шагнула к судье, стоявшему у импровизированного стола, заляпанного бензином и пивом.

— Ставка — тысяча на номер семь, — мой голос прозвучал удивительно уверенно.

Судья — сухой мужик лет тридцати с сигаретой в зубах — хмыкнул, пересчитал купюры и кивнул.
— Принято. Запомни момент, девочка, первый раз не забывается.

Я вернулась к барьеру, где стояла толпа. Пэйтон уже сидел за рулём, сосредоточенный, с хищным прищуром. Фары прожигали ночь.

Толпа стихла. Поднятая рука судьи. Я вдохнула и задержала дыхание.

Старт!

Моторы взревели, и мир вокруг сорвался с цепи. Моя «Селика» рванула с места так, будто в ней проснулся зверь. В первом повороте она шла второй, но на длинной прямой Пэйтон выжал максимум, и я впервые услышала визг турбины.

Сердце колотилось вместе с машинами. Толпа ревела. Я сжимала кулаки, глядя, как он внаглую подрезает соперника на последнем круге.

Финиш. Первый.

Я вскрикнула вместе с толпой, хотя голос дрожал. Адреналин бился в висках, мир будто сузился до пульсации крови в ушах.

Пэйтон выехал к нам, остановился, но не вышел. Я подбежала — он сидел, тяжело дыша, прижавшись к подголовнику. И тут я увидела — из носа тонкой струйкой текла кровь.

— Пэйтон! — я распахнула дверь.

Он усмехнулся и, надавив на нос, взял у меня салфетку.
— Платишь своей ценой, принцесса. Но оно того стоит.

Когда он вышел из машины, к нам подбежал темноволосый парень, весь в татуировках.

— Задрал жать! — толкнул он шатена двумя руками в грудь. — Не было бы свидетелей, начистил бы тебе морду прямо сейчас.

Но тут же сжав губы и окинув меня взглядом, ушел.

Толпа вокруг гудела, кто‑то аплодировал. Судья подошёл и протянул мне ставку — три тысячи наличными. Я еле держала деньги в руках, будто это было нечто гораздо большее, чем просто бумажки.

И тут всё вокруг словно растворилось. Только шатен в зеркале своего «Доджа» пытался стереть остатки крови с лица, напряжённо сжимая губы.

— Идём, — сказал Пэйтон, выходя из машины и бросая на меня быстрый, почти предвкушающий взгляд. — Теперь твоя очередь почувствовать, на что способна «Селика».

Я села за руль, обхватила холодный руль ладонями и ощутила, как машина будто оживает под моими пальцами. Обвес, турбина, новый выхлоп — это уже была совсем другая «Селика», ждущая своего часа.

— Гони, принцесса, — его голос прозвучал низко и опасно, захлопывая пассажирскую дверь. 

Мои руки крепко сжали руль, и я чувствовала, как машина будто оживает под моими пальцами. Пэйтон спокойно сидел рядом, его взгляд был сосредоточен, но в нем читалась уверенность.

— Давай, — сказал он с лёгкой улыбкой, — покажи, на что способна.

Я резко нажала на газ, и машина с рыком рванулась вперёд. Каждая кривая давалась легко, руль слушался меня безупречно. Ветер свистел в открытом окне, а в груди разливалась волна радости и адреналина.

Пэйтон смотрел на меня, и в его глазах мелькала гордость.

Каждый поворот приносил новые эмоции, я ловко управляла машиной, словно давно была за рулём гоночного болида. С каждой секундой моя уверенность росла, и я ловила кайф от скорости и контроля.

На финишной прямой я выжала максимум, ощущая, как машина реагирует на каждое моё движение. Его голос звучал рядом:

— Это только начало.

Я улыбнулась, чувствуя, что влюбляюсь в скорость и в эту новую жизнь.

Стоп. Нейтралка. Ручник.

Я откинулась в кресло, дыхание рваное, сердце колотится. На лице сама собой расползлась широкая, почти детская улыбка.

— Охренеть можно, — выдохнула я, выбираясь из машины.

Пэйтон уже стоял рядом, высокий, сосредоточенный, будто вся эта ночь была его стихией. Он нависал надо мной, и я почувствовала, как мир сужается до его тёмных глаз.

Я застыла, стараясь отдышаться, и разглядывала каждую черту его лица. На секунду показалось, что он тоже затаил дыхание.

Вдруг он рывком притянул меня к себе. Его рука обожгла спину сквозь одежду, а губы почти коснулись моих — тёплое дыхание, запах бензина и ветра после трассы.

— Ты... чего творишь? — выдохнула я, даже не пытаясь отстраниться.

Он задержался на долю секунды, изучая моё лицо, словно проверяя, насколько я готова к этому миру — к нему. Потом отпустил и пошёл к машине, даже не обернувшись.

Из «Доджа» вышел высокий афроамериканец, крепкий, с татуировкой на шее. Пэйтон протянул ему ключи от «Селики» и что‑то коротко сказал, жестом показывая на капот.

Я стояла, всё ещё горячая от адреналина и почти‑поцелуя, и смотрела, как они переговариваются.

— Ты что зависла? — крикнул Пэйтон через плечо.