Призрак из прошлого.
Мягкий свет улиц пробегал по её лицу, отражаясь в запотевшем окне.
Таксист молчал.
В салоне пахло дешёвым освежителем и чем-то знакомо-тревожным — возможно, её же духами, слипшимися с потом и злостью.
Она откинулась на спинку сиденья, и сердце всё ещё бешено стучало.
Кулаки были сжаты. Щёки горели. В висках — глухой гул.
Пейтон.
Она прошептала его имя почти беззвучно.
Почти... с ненавистью.
Почти — со страхом.
Ты просто забыл... А я — нет
Школа. Последний год.
Они тогда были не друзьями, но он всегда находил способ быть рядом.
Подкидывал шуточки на переменах, ловко закидывал ей смс ночью, притворяясь кем-то другим, только чтобы в итоге признаться — и рассмешить.
Она была младше, тише.
Он был уже тогда слишком уверенный в себе, слишком блестящий.
А потом была та вечеринка.
И её приглашение.
"Приходи. Просто потанцуем."
Он пришёл. Но не один.
Привёл других. И когда кто-то сказал, что она клеится к нему,
он только усмехнулся и не стал опровергать.
— Ну, не удивительно, она всегда была с прибабахом, — хмыкнул кто-то.
— А ты-то не даёшь ей шансов, — добавил другой.
Пейтон тогда ничего не сказал.
Просто пожал плечами.
И в тот момент...
она стояла за углом.
Слышала всё.
"Ты даже не стал защищать меня."
На следующий день на неё смотрели в коридоре.
Смеялись.
Шептались.
Он прошёл мимо — как будто её не знал.
Такси резко притормозило.
Водитель бросил взгляд в зеркало:
— Всё нормально?
— Да, — глухо ответила она. — Всё отлично.
Она провела ладонью по лицу, словно стирая с себя ночь.
Эти взгляды. Его голос. Его руки на её талии,
словно всё это — игра.
Он не имеет права возвращаться в мою жизнь.
Она набрала подруге, коротко:
— Я доехала. Не волнуйся.
Пауза. Её голос сорвался шёпотом:
— И знаешь... я больше никогда не пойду в этот чёртов клуб.
Никогда.
Дверь квартиры хлопнула за её спиной, как последняя точка.
Ева сбросила каблуки прямо в прихожей, не включая свет.
Пройдя мимо кухни, на автомате взяла бутылку воды и опустилась на пол рядом с книжным шкафом. Прислонилась спиной к стене.
Мир вокруг будто бы замер.
Пальцы машинально потянулись к нижней полке.
Старая коробка, пыльная, с оторванным уголком.
А внутри — школьный альбом.
— Ну давай, — пробормотала она, — сделай мне хуже.
Страницы хрустели от времени. Лица — такие чужие.
Смешные позы, неуклюжие улыбки, майки с выцветшими надписями.
И вот — она.
Второй ряд, ближе к краю.
Заплетённые косички, худенькие плечи, слишком большая кофта.
Веснушки.
И глаза, смотрящие будто прямо в неё — глаза девочки, которая ещё не знала, как это, быть преданной.
— Серая мышь, — прошептала Ева, криво усмехнувшись. —
Та, над которой хихикали за спиной.
Та, что думала, будто внимание красивого парня — это повод верить в чудо.
Её пальцы застыли на фотографии.
Что-то внутри поднималось. Не обида. Даже не злость.
Пустота.
Ты забыл, Пейтон. А я — стала другой.
Она закрыла альбом, прижала его к груди и выдохнула. Долго.
Тихо.
Будто с этим выдохом могла бы отпустить. Хотела бы.
Но память — упрямая тварь. Она остаётся.
Он захлопнул за собой дверь.
В квартире было темно. Только фонари за окном проецировали на потолок расплывчатые тени — как зыбкие воспоминания.
Пиджак он скинул прямо на пол. Прошёл на кухню.
Открыл воду — руки подставил под ледяную струю.
Смотрел, как капли стекают с пальцев в раковину, и снова вспоминал:
— Ты даже не помнишь меня...
Голос.
Её голос.
Уверенный, уязвлённый.
Слишком... личный.
Он опёрся на край мойки. Закрыл глаза.
Кто ты, чёрт возьми?
В голове — пусто.
Он знал каждую девушку, с которой был. Легко запоминал лица, даже если забывал имена.
Но её...
не было.
И всё же...
была.
Где-то в глубине — ощущение, будто он её знал.
Её смех.
Её глаза — слишком тёмные, слишком дерзкие.
Слишком похожие на...
Нет, он не мог вспомнить.
Он прошёл в спальню, рухнул на кровать, уставившись в потолок.
— Призрак, — выдохнул он. — Ты просто призрак.
Но сердце билось иначе.
Глубже.
Громче.
Словно помнило за него.