Вкус имени.
Они не говорили об этом вслух.
Никто из них не произносил слов "давай чаще проводить время вместе" — но так вышло, что каждое утро начиналось рядом.
То с кофе на ступеньках перед офисом.
То с прогулки по кварталу.
То с встречи у лифта, где она поднимала глаза и спокойно говорила:
— Успел. Я уже думала, ты не придёшь.
И Пейтон каждый раз чувствовал, как что-то расцветает внутри.
Он смотрел на неё на собраниях — как она сидит прямо, делает пометки в блокноте, как спокойно перебивает начальника, если тот теряет нить.
В такие моменты он не слушал, что именно она говорит. Он слушал её голос.
Он часто ловил себя на мысли:
с ней всё будто... имеет смысл.
Они начали задерживаться на работе.
Иногда — специально.
Он приносил еду, она ставила чайник.
Они перекидывались колкостями. Смеялись.
— Ты опять носки не того цвета. Это протест или просто эстетическая слепота?
— Ты просто не готова к миру, где зелёный и оранжевый могут быть друзьями.
Он не прикасался к ней.
И она к нему — тоже.
Но в моменты, когда их руки оказывались слишком близко, он чувствовал, как сердце медленно начинает сбоить.
Без боли. Просто заметнее стучать.
⸻
Месяц спустя.
Они возвращались домой поздно.
На улице было тихо. Ни машин, ни людей. Только фонари.
— Я не понимаю, как ты это делаешь, — сказал он.
— Что именно?
— Когда ты рядом... всё не такое шумное.
Мишель остановилась. Посмотрела на него.
— Просто потому что ты рядом со мной. Вот и весь секрет.
Он ничего не ответил.
Просто смотрел на неё — и чувствовал, что внутри становится по-настоящему живо.
Они опять остались в офисе вдвоём.
Ночь. Пустой этаж. Свет только над их столом.
Легкий шум дождя за окнами и тишина, в которой слышно, как он дышит.
Пейтон сидел на полу, опершись спиной о стену, а Мишель расположилась рядом, босиком — сняла туфли, закинув ноги на стул.
На столе остывал чай.
Они слушали плейлист, собранный им.
Тихо звучал чужой голос, поющий про что-то тёплое и забытое.
— Ты же не знал, что я люблю старый джаз, — сказала она.
— Угадывал, — ответил он. — Ты из тех, кто не любит шум, но всегда притягивает к себе его.
Она посмотрела на него.
Тепло. Неожиданно долго.
— Ты странный, Пейтон.
— Ты — тоже.
И они засмеялись. Негромко. Почти шёпотом.
На секунду всё стало насыщеннее — воздух, свет, их расстояние.
Он протянул руку, будто хотел показать, что у неё что-то на волосах, но остановился на полпути.
И она... не отстранилась.
Она смотрела прямо ему в глаза.
Брови чуть дрогнули. Губы приоткрылись — не для поцелуя, а как будто в нерешительности, в ожидании.
— Можно? — спросил он. Тихо.
Она кивнула. Почти незаметно.
Он коснулся её щеки.
Просто — лёгкий, бережный жест.
И тогда она склонила голову.
Её лоб коснулся его плеча.
Просто... так.
Без лишнего.
Без слов.
Он осторожно обнял её.
И она позволила этому случиться.
Тепло.
Близость.
Ни страсти, ни резкости.
Только чувство, будто они так уже были когда-то рядом.
Как будто им не нужно было объяснять, почему они здесь.
И в тот момент Пейтон вдруг почувствовал:
эта реальность может быть настоящей. Даже если всё остальное — нет.
Ночь была тихой, как будто город специально затих для них.
Они вышли из офиса вместе.
Пейтон настоял:
— Провожу. Погода слишком хорошая, чтобы идти одной.
Мишель улыбнулась. Она всё чаще это делала в его присутствии — не из вежливости, а по-настоящему.
Они шли рядом. Не спеша.
Говорили то о кофе, то о глупостях с работы, то о фильме, который он должен был посмотреть и снова забыл.
— С тобой сложно быть серьёзной, — пошутила она.
— Серьёзность — это то, что делает людей злыми. Я стараюсь не быть злым, когда рядом ты.
Она чуть замедлила шаг. Он тоже.
Они остановились на перекрёстке, где фонари горели мягким жёлтым светом.
Никого вокруг. Только она. Только он.
Только вечер, полный несказанных слов.
Он посмотрел на неё.
В этот момент всё вокруг затихло ещё больше.
Он подался ближе.
Она тоже не отстранилась.
Её губы были совсем рядом.
Он поцеловал её — аккуратно, как будто боялся нарушить хрупкость момента.
Нежно. Честно.
И вдруг.
В голове — будто кто-то прошептал.
"Ева."
Резко. Чуждо.
Но он знал это имя.
И оно обожгло изнутри.
Он отстранился.
Резко. Словно ток ударил.
— Пейтон?.. — прошептала Мишель. — Всё в порядке?
Он смотрел на неё, но словно сквозь.
Словно она — вдруг стала далёкой.
— Я...
Он хотел что-то сказать, но слова застряли.
Сердце колотилось, в ушах гудело.
Он опустил взгляд, сделал шаг назад.
— Мне... нужно... — он выдохнул и развернулся.
— Пейтон! — тихо, но в этом было столько боли.
Он не остановился.
Потому что внутри него — впервые за долгое время — что-то зашевелилось.
Что-то, что не имело права жить в этой реальности,
но всё равно напоминало о себе.
Ева... Кто ты?..