Глава 2.
Еще до массовой индустриализации и колоссального развития промышленности, которая накрыла весь Китай вместе с черными смольными облаками, возникающими из за огромного количество будто поднявшихся из под земли фабрик по переработке угля, город, в котором и ныне живет род Геро, нес имя Суэйшу - Кровавое Древо, что прекрасно и невероятно точно символизировало историю города, его людей и традиции. Тогда управлял этим городом тринадцатый наследник рода Тайен - бывший военачальник, мастер китайского кенпо, многократный победитель Трехлетнего Турнира, проводящегося в столице. Любого, кто занимал хотя бы десятку лидеров в этом Турнире, чуть ли не боготворили, уважали настолько сильно и представляли этих людей настолько высоко, что многие мужья, находясь даже в счастливом браке, никогда не стали бы обвинять своих жен в измене с одним из этих великих мастеров. Более того - некоторые из них могли быть счастливы измене с таким человеком. На турнире не было ограничений по весу или даже полу, в десятку лучших нередко входили и женщины, и тогда уже молодые женушки не могли винить своих мужей в неверности. Не только победителей, но и участников Великого Турнира узнавали везде, где только можно, куда бы они ни пошли, каждый встречный мог отдать им дань уважения, отдавали дары и искренне уважали за смелость. И даже того, кто среди трехсот участников оказывался самым слабым и проигрывал самый первый бой, никогда не винили в проигрыше и никогда не называли слабаком, никогда не считали отбросом, но некоторым особо далеким от боевых искусств людям казалось, что почитаемой и уважаемой личностью можно стать, просто придя на турнир и проиграв первый же бой, но публика всегда видела, какой человек может что то показать, а какой пришел покрасоваться, поэтому таким людям не доставалась ни слава, ни уважение.Мастер Хо Цзинлун, чье имя всегда красовалось на третьей строке огромного списка, который украшал стену арены в любое время года и в любую погоду, был особо почитаемым бойцом не столько среди зрителей, сколько среди своих коллег. Тогда еще молодой, ну совсем молодой, не старше 20ти лет, Хо был неоценимо перспективным бойцом благодаря специфическому характеру, благодаря стилю боя, который затем люди прозвали "Стилем Золотого Дракона". Он был единственным на арене, кто никогда не стремился закончить бой быстро, он стремился устроить настоящую схватку, такую, чтобы узнать, насколько человек может быть силен, если отбросит все приемы, которые десятками лет оттачивал, все те знания о смертельных точках на теле человека, которыми обладали все, кто входил хотя бы в сотню лучших, и применит только ту невероятно простую и эффективную базу, те обычные удары кулаками, голенями, пятками, локтями и коленями, не применяя секретных стилей и на ходу создавая совершенно новый, отличный от остальных, стиль. Шифу Цзинлун выводил всех своих соперников на новый уровень, хоть и нанося им при этом невероятные увечья, потому каждый, с кем он сражался, впоследствии называл его своим наставником. Благодаря Великому Турниру он приобрел много друзей, товарищей и учеников, даже вечно оставаясь на третьем месте и постоянно проигрывая только двоим:Сиу Мэйгуи, бесспорный фаворит турнира, мечта многих мужчин, наблюдавших за ее сражениями, невероятно сильная и красивая женщина, занимавшая второе место в Трехлетнем Турнире. После своей первой серебряной медали она основала собственную школу и собственный стиль, который впоследствии стал основным во всех ее последующих сражениях. Именно публика дала ему название "Стиля Рассекающей Розы", по большей части из за того, что в каждом своем бою она могла легким движением пальцев оставить на противнике рассечение, хотя даже не обладала длинными ногтями, они были всегда острижены, и только кончиками своих пальцев она могла разрезать кожу.Молодой Хо Цзинлун был страшно влюблен в нее, даже не смотря на то, что она была его на несколько лет старше. Но второй преградой, гораздо более значимой, был Нэнь Тайен, обладатель золотой медали Великого Турнира и по совместительству - муж Сиу Мэйгуи. Хо и Сиу постоянно встречались друг с другом вдали от ее дома, под персиковым деревом, которое даже темной ночью укрывало их от посторонних взглядов, будто точно зная, какие последствия за собой может повлечь раскрытие их тайны. Сиу никогда не любила своего мужа, ее замуж за него отдали ее бедные родители, чтобы обеспечить себе и ей достойное будущее. Тогда еще действующий военачальник Тайен был жесток и груб, никогда не говорил своей жене ласковых слов, постоянно принижал ее даже при гостях в доме, на Великом Турнире, когда они сходились в схватке за первое место, он никогда не сдерживался против нее и порой избивал так, что судье приходилось вмешиваться и останавливать бой. Даже такой сильной женщине это так надоело, что однажды она собралась покончить с жизнью самоубийством, но ее остановил Хо, с которым у них затем завязалась крепкая дружба, симпатия, а затем - любовь. Это чувство нельзя было показывать никому, даже самым близким людям, они страшно боялись того, что их, в конце концов, обнаружат, разделят, не позволят снова увидеться и заставят забыть друг о друге, а потому единственным пристанищем было персиковое дерево, которое и являлось постоянным свидетелем роста их отношений. Оно росло вместе с ними, набиралось сил и крепло, чтобы еще лучше закрывать их тенью своей кроны от посторонних глаз. В один день дерево срубили. В этот же день военачальник прознал об измене своей жены и собственноручно пронзил ее мечом, а Хо Цзинлуна, лицезревшего это, вызвал на смертный поединок, в результате которого Хо проиграл, получил удар мечом в спину и был оставлен умирать на улице под дождем темной ночью, рядом с телом своей возлюбленной. Тогда его нашли и чудом спасли, но Сиу, получившую удар прямо в сердце, спасти не удалось. Цзинлуну пришлось покинуть столицу под угрозой того, что его найдут и убьют уже наверняка. Какое то время скитаясь в поисках достойной обители, он наткнулся на провинциальный городок, который спустя время сменил свое имя с Суэйшу на И Кэ Кушу - Мертвое Дерево. Это случилось спустя полгода после открытия фабрик, Хо на тот момент было уже 40 лет. Он был еще в самом рассвете сил, но сколько бы еще женщин ни встречал, так и не осмелился вновь попытаться построить семью, единственное, что он продолжал делать на протяжении стольких лет жизни в одиночестве - тренироваться. Чтобы не позволить людям, подобным Тайену, разрушать чужие жизни и уничтожать все, что когда то ему было дорого.Естественно, преподавать боевые искусства он тоже перестал, всякий раз, когда кто то, такой же свидетель как и Юи, мог застать момент схватки с участием Хо, к нему в ученики напрашивалось немалое количество народу, и всем он отказывал, порой таким же образом, как и Геро, другими словами - просто избивал. Спустя время от него все таки отвязались. Среди молодежи он стал известен как старый и ворчливый хрыч, который избивал каждого, что посмотрит на него косо или ,не дай бог - сам начнет провокации. Юи он изначально показался таким же, ему даже досталось больше остальных, он, в отличие от них, на протяжении получаса или больше продолжал падать на землю и получать затрещины в попытках хоть как то задеть мастера, и это отличало его от остальных. Если не исключительная упертость, то хотя бы старательность. Хо Цзинлун больше ценил в бойцах старательность, а не талант, хотя порой его так недоставало. Он нередко лицезрел, как целеустремленные ребята, тренирующиеся чуть ли не до потери сознания, не видели никаких результатов на протяжении месяцев, тогда как некоторым было достаточно просто пройти мимо штанги, чтобы уже нарастить себе парочку килограмм мышечной массы (образно, конечно, не наворачивайте круги вокруг спортивного инвентаря). На жизнь Шифу стал зарабатывать, выступая каждые пару дней на городской площади с музыкальным инструментом, и этого ему было достаточно для того, чтобы себя обеспечивать. Людей в городе было довольно много, на площади часто паслись торговцы, которые за привлечение клиентов музыкой выражали отдельную благодарность мастеру Хо, порой даже доплачивали или отдавали 5-10 процентов от выручки. Его нынешний ученик, видевший и слышавший его игру на эрху, нередко претендовал на "попробовать", но Цзинлун за дорогой инструмент, сделанный на заказ еще во время его молодости, волновался, а потому обещал обучить Юи игре на нем, как только тому стукнет 14, а сам надеялся, что сам мальчишка поскорее забудет об обещании, ведь, как мастер Хо думал, Юи не особо был пристрастен к музыке, в то время как для него это было единственным, что осталось от его молодости. -Эх. Резко, как щелчок курка о барабан с заряженной пулей, Юи принял вертикальное положение, разворошив при этом кровать, простыню и едва не впечатавшись коленями в небольшую тумбочку, что стояла почти впритык к кровати и часто становилась причиной боли в ногах, потому что спросонья понять, стоит она все еще у кровати или нет, было сложно. В таком состоянии вообще сложно было что то понять, особенно для Юи, который своим резким пробуждением чуть не спровоцировал свистящий хлопок, такой, какой обычно возникает при очень быстром ударе кнутом о воздух. Очень жестким и длинным кнутом, способным одним взмахом рассечь человеческую кожу, как раскаленный нож масло. Раскрыв рот, мальчишка зевнул, протянув при этом громкое "ыыыааааах", да с таким чувством, что через тонкие стены можно было услышать зев соседей, которых он умудрился заразить. Следом за ними зазевались и соседи из других квартир, и подобным образом, как по цепной реакции, зазевался весь многоэтажный дом. Цикл остановили те, кто еще спал или уже ушел на работу. Некоторых этот странный шум разбудил, поэтому вместе с первыми соловьями, ранним утром, когда еще было темно, город начинал гаснуть: красиво горящие голубыми и ярко-желтыми, почти белыми цветами огни, показывающиеся из окон многоэтажных зданий, построенных в традиционном азиатском стиле, затухали, из домов выходили один за другим зевающие от недосыпа работяги, едва не сваливаясь с ног, когда им под туфли попадался ненароком небольшой камешек или поребрик, ведущий к объемной каменной тропе, идущей прямо вверх - к месту, являющемуся самым большим рабочим местом в городе - промышленной фабрике, чуть ли не универсальной, открывшейся сразу же, как в стране появились угольные и железнорудные месторождения. На этой фабрике производилось практически все, что нужно было для продовольствия граждан, и отходов она выбрасывала в воздух гораздо меньше, чем те же угольные фабрики, дым от которых до сих пор кусками добирался до их и без того постоянно покрытого сумеречным полумраком города. Мать Юилуна также работала на этой фабрике и занимала невысокую должность - работала на станке, который перемалывал крупы и специи для создания ароматизаторов, именно тех, что пахли апельсином и мятой. Нередко мать Юи приходила домой с этим порошковым ароматизатором на руках, нарочно посыпала им какую нибудь сладость и приносила сыну, говоря, что феи посыпали это для него своей волшебной пыльцой. Но она, будучи человеком, знающим, из чего изготавливают этот самый ароматизатор, подобным своего сына баловала довольно редко и вообще старалась не покупать еду с содержанием ароматизаторов.Сама фабрика постоянно пугала Юи своим внешним видом, она походила на какой то огромный черный замок, в котором бы таились жуткие чудовища, всяческие монстры или того похуже - гребанные бюрократы, которых вся семья Юи ненавидела и предостерегалась, передавая свою неприязнь к ним из поколения в поколение. И из фабрики этой постоянно разносился шум механизмов и рабочих, которые ими управляли. Сначала рядом с ней был жилой район, но живущим рядом с таким источником шума, который никогда не утихал, это в край надоело, и они переселились в районы подальше, а сами дома, стоящие вблизи предприятия, отдали в аренду иностранным бизнесменам, в частности - японцам, делами которых в городе никто не интересовался, а оттого они часто устраивали интрижки для полиции, продавали запрещенные вещества или того хуже - занимались бюрократией...По дороге в школу мальчишке постоянно приходилось наблюдать это устрашающее зрелище: большие черные трубы, источающие серый редкий дым, гигантские каменные коробки, одна больше другой, отделяющие цехи друг от друга, лязг металла, доносящийся оттуда и режущий уши, иногда кто то из работников громко выкашливался, задыхаясь отходами, и сквозь эти гигантские высокие постройки, стоящие на самой возвышенности города, огненными лучами проходил свет. Он был ярким, но ослепить не мог, как бы долго на него ни смотрели, Казалось, что за долгие годы развития фабрик, пока небо закрывалось черными смольными тучами, солнце истощилось и уже не давало того тепла, которого так не хватало в моменты ужасной и холодной зимы. Китай, хоть и был близко к экватору, после индустриализации стал встречать снег. Да настолько сильный и долгий, что народ порой впадал в отчаяние. Только спустя время фабрики начали производить новейшие системы отопления, которые спасли власти от очередной угрозы бунта. Время шло, а фабрика росла, рабочих становилось больше, зарплата меньше, однако по прежнему оставалась на уровне, достаточном для нахождения чуть выше черты бедности, хотя руководство, высшие чины и начальники стабильно семьями отправлялись заграницу, а то и отстраивали себе виллы в городах-миллионниках. Коррупция не была редкостью в Китае, пусть за нее и наказывали с особой жестокостью.Думать о коррупции несозревшему уму Юи было еще рановато, поэтому он, идя в школу, всю дорогу думал об оладьях. По обе стороны от подъема в холм, где стояла фабрика, уже обустраивались торговцы, начинала звучать музыка откуда то из за спины, собирался простой народ. И кто то в образовывающейся толкучке пихнул мальчишку в плечо, заставив того охнуть и едва не свалиться на каменную притоптанную землю. -Прошу прощения.Знакомый, вымораживающий до костей голос, быстро отдаляющийся в сторону школы, что была прямо за углом после подъема, за 300 метров от фабрики. Чтобы к ней пройти, приходилось после поворота еще какое то время идти вдоль небольшого сада, за которым уже и было учебное заведение - единственное место в городе, смотрящееся хуже остальных домов.Пройдя к зданию, Юи увидел, как за дверь юркнул знакомый черный пиджак, виновный в столкновении с ним, и последовал за ним, вспоминая, что учитель Шень приходит в класс ровно в минуту начала занятия, а значит - Юи неприлично опаздывает. Казалось, что от такого резкого рывка твердая окаменевшая земля под его ногами треснула, издав звук, подобно взрыву, распространив по воздуху большую ударную волну, спровоцировавшую ветер, который заставлял листья цветущего сада сильно колебаться. Разрезая воздух, как если бы это делал прекрасно выточенный клинок, которым со всей силы взмахнули с целью разрезать само пространство, мальчишка рванул к двери, что была в 20ти метрах от него, успел схватить ее за ручку и с силой дернуть на себя, отчего та распахнулась и ударилась об каменную стену. На шум обернулся Гоушэн, только что вошедший в школу, и охранник, однако виновника происшествия обнаружить не удалось, единственным, что они увидели краем глаза, был какой то объект, пролетевший мимо них и двинувшийся прямо в коридор.В ту же секунду прозвенел звонок, оповещая о начале занятий.Шень Гоушэн вошел в класс с опозданием в 6 секунд. Будь на его месте кто то из учеников - он бы тут же отчитал его, и Юи знал это, потому уже сидел за своей партой, запыхавшийся.Гоушэн это заметил, ибо при каждом приходе в класс осматривал каждого ученика, проверяя его внешний вид. На его занятия все должны были ходить в строгом дресс-коде. -Юилун Гёро, встаньте, пожалуйста.Почувствовав на себе прожигающий взгляд, Юи сначала замер на месте, испугавшись, а потом быстро поднялся, ловя на себе взгляды сочувствующих одноклассников.Нагнетающая тишина стала еще более отчетливо звенеть в ушах, и длилась ровно до тех пор, пока Гоушэн не заговорил:-мистер Гёро, скажите, пожалуйста, это вы бегали по школе буквально две минуты назад?На что Юи, забегав глазами по полу в поисках чего нибудь, за что можно было зацепиться, заикаясь, ответил, при этом еще и заливаясь холодным потом:-Нет, учитель Г-... Шень... меня самого с ног свалили, пока я шел в класс...-это все объясняет. Можете садиться. Гоушэн отрезал его фразу, видимо, не желая лишние пару минут возиться с выяснением, ибо, как он думал, они и так потратили слишком много времени от начала урока на пустую болтовню. К счастью, так искусно распознавать ложь, как мать Гёро, Гоушэн не умел.Юилуну сказочно повезло. Даже некоторые его одноклассники с облегчением вздохнули, он и не знал, что они за него так волнуются. Но Гоушэн был, пожалуй, единственным, кто их сближал, ибо каждый знал, каково это - получить втык от подобного ему учителя, а потому никто подобного не желал даже злейшему врагу.Гоушэн не оскорблял учеников, не бил, даже слов грубых в их адрес старался избегать. Он каким то образом уничтожал провинившихся учеников морально. Об этом ребята из старшего класса рассказали классу Юи, а некоторые, желавшие проверить, обычно приходили в школу следующими днями с большими синяками под глазами от недосыпа, взъерошенными волосами и ошарашенным, отчужденным взглядом.Оставалось только перетерпеть оставшуюся половину дня, которую, как и вчерашнюю, нужно было полностью посвятить изучению предметов с учителем Гоушэном, единственным спасением был последний урок - физическая культура, который большинство уставших учеников после занятий с Гоушэном прогуляло, остался только десяток ответственных учеников, правда семеро из них были девочки.Трое мальчиков, проходя в раздевалку, молча клали свои рюкзаки на небольшие скамейки и доставали оттуда сменную форму - тоже специальную, настолько же обязательную, насколько обязательной была обычная школьная черная рубашка.Трое оставшихся парней были самыми тихими в классе, среди них Юилун - единственный человек из класса, кто чувствовал себя наименее уставшим, пожалуй, даже бодрым.Самым первым из троицы он стянул с себя рубашку и легким движением повесил на настенный крючок, а после, будто по щелчку пальца, в область лопатки пришла жгучая боль, такая, словно Юи только что прислонился спиной к кипящей стальной печати, которая оставила на его спине большой след, который жутко заболел и буквально пронизывал хрупкое мальчишечье тело насквозь.Юилун вскрикнул и прижался боком к стене, коснувшись родимого пятна на своей спине, но мгновенно ошпарившись. Вздрогнувшие одноклассники развернулись к нему, и один из них - менее неуверенный, спросил:-брат Юи, все в порядке? Янтарные глаза Гёро широко распахнулись, буквально вздрагивая от боли, а челюсти стиснулись с такой силой, что на висках набухли венки. Мальчишка тяжело и обрывисто дышал, выпуская изо рта едва заметный пар, еще плотнее прижимаясь боком к стене.Двое парней обеспокоились, один из них ткнул другого в бок, шепнув ему "Позови мед брата и учителя Лен Чжена...". Собравшись бежать в коридор, один из них краем глаза заметил странный светящийся объект в зеркале, а потому повернул голову, увидев и побледнев.-о, боже...Спина Юилуна, хорошо отражающаяся от зеркала позади него, была украшена родимым пятном, красиво светящимся янтарным светом, что постепенно распространялся по венам юноши, будто сила, которую он накопил, начинала распределяться, и это выглядело настолько устрашающе и красиво, что оба мальчика, поняв, что учителем и врачом не обойтись, резко выметнулись из комнаты.Спустя несколько секунд Юи громче закричал и, дрожа, свалился на пол, чувствуя и ощущая, как сама земля под ним дрожит вместе с ним.Красные лучи вечного заката, проходившие сквозь небольшое окно, вскоре затухли и сменились черной тенью, в которой часто проскакивали белые яркие вспышки молнии, провоцирующие мощный гром и настоящий ливень, которые будто понимали ту боль, которую испытывал Юи, и повторяли ее, выражая в своей собственной, разрушающей манере. Каждая вена или сосуд на теле Юи медленно и верно загорался, покрывая его полностью, пока самая яркая вспышка не появилась в районе его груди.Она сверкнула с такой силой и яркостью, что спина мальчишки невольно разогнулась, и тот, стоя на коленях, оскалился, согнул руки в локтях и сжал кулаки, издав крик не боли, но гнева, которым приказывал боли остановиться.Янтарный свет поглотил его глаза, те загорелись и мгновенно потухли, как и все остальное тело. Мгновенно стало легко. Невероятно легко, будто он только что сбросил с плеч гигантский груз, который нес много километров. Это ощущение свободы вызвало чувство эйфории у мальчика, и тот, не опуская глаз, зубасто улыбнулся.Гёро уперся руками о холодный кафель. Звон в ушах некоторое время не давал прийти в себя, но все тело вдруг налилось кипящей кровью, как если бы он провел тяжелую тренировку с подъемом весов. Он вспомнил это ощущение благодаря первой тренировке у шифу Хо Цзинлуна, когда тот заставлял его делать бесчисленное количество повторений на базовые упражнения, которые настолько наполнили мышцы Юи кровью, что он быстро почувствовал, как стал чуточку больше.Этот эффект вспышка увеличила многократно. Поднявшись с колен, парень откинул голову назад и провел рукой по горячим, вспотевшим волосам, еще и непослушным, неухоженным настолько, что об них можно было сломать расческу. Однако сейчас они поддавались легко, как шелк, стоило парню провести по ним от лба к затылку, как они тут же ложились так, как им было велено. Взглянув беспристрастно на себя в зеркало, Юи приблизился к отражению и заглянул в свои собственные глаза, замечая, как зеркало при его приближении чуть вспотело.Отчетливо видные синячки, появившиеся из за бессонных ночей за чтением книг, стали будто более явными, более темными, хотя и сама радужка глаз, до сих пор источающая едва заметное свечение, стала более яркой, поддерживая сильный контраст с его остальным образом: пусть Юи и не стал похож на тренированного десятками лет бойца, однако внезапно стал плотнее. Узкие и худые плечи немного наполнились, окрепшие мышцы спины расправились, добавляя фигуре необычной для подростка эстетичности, хотя до этого он ходил ссутуленным, сжатым и с поникшей головой. Предплечья стали иметь более ярко-выраженную венозность, появившуюся из за жара, который прошелся по всему телу во время вспышки. Удалось разглядеть немного приросшего к костям мяса на торсе, быстро затем скрытого за рубашкой, которую мальчишка поспешил надеть.Дверь гардеробной с нетерпеливым щелчком скважины распахнулась, впуская в помещение яркий свет и нескольких человек: учителя, мед-брата, главврача и директора, однако в комнате уже не было никого. Только распахнутое окно. Старик, облаченный в синюю рубашку, стоял во дворе, прямо перед дверью, держа руки за спиной. Сосредоточенный взгляд был направлен не на саму дверь, а куда то вдаль, как если бы он видел и ждал незваного гостя. Рубашка на его спине просвечивалась чем то ярко-янтарным, и с определенной частотой этот свет пульсировал, составляя аккомпанемент дождю, что нещадно колотил по крышам домов, листьям деревьев и седым волосам старика, не в силах заставить того вздрогнуть от молний или прикрыть глаза из за сильного ветра. Дверь тихо скрипнула, и с новой вспышкой молнии перед Цзинлуном предстал Гёро.Совершенно другой взгляд, совершенно другой внешний вид, осанка и ощущаемый от него дух. Они неподвижно стояли несколько секунд, смотря друг другу в глаза, пока по их волосам и одежде градом стекали капли дождя.-Склонись. Брови Юи заострились в хмуром выражении и тот закрыл глаза, опустив голову и чуть качнув ей, он будто понял какой то стыдный факт о себе, и собрался рассказать его мастеру Хо, но вместо этого молча опустился на колени, кладя ладони на них же и опуская голову. Грязная мокрая земля мгновенно окутала его штаны, но Юи продолжал сидеть и склоняться, под грохот небес приветствуя своего нового мастера.