19
- Одну тебе, – Богом положил печенье на салфетку перед Джином и бросил щедрую горсть на свою тарелку, – и одну мне.
Джин пытался, правда всеми силами пытался искренне улыбнуться ребенку, но не смог. Он не мог улыбаться, зная, что Чеен рыдает в кабинете, оцепеневшая от горя и гнева, после того, как Хэин всё рассказал. Он знал это чувство, знал, как цепенеет рассудок. Как будто тебя бросили в Ледовитый океан посреди зимы, и тебе приходится плыть сквозь леденящую тьму, чтоб спастись. Но холод высасывает воздух из твоих лёгких, не давая даже шанса.
Когда пять дней назад ему сообщили о том, что случилось, сердце Джина наполнилось ужасом, и когда он смог связно мыслить, его первой мыслью было: «Я остался один». Второй: «Как я скажу Чеен?» Он едва удерживал на плаву самого себя, он утянет её на дно, им не доплыть до берега.
Но скорбь не любит одиночества.
Собравшись с мыслями, Джин подошел к телефону, но, подумав, отказался от этой мысли. Телефонный звонок? Даже он не настолько жесток. Он ведь собирался ехать в Пусан. Только и представить не мог, что причина будет такой. Не такой она должна была быть. Господи. Эти праздники будут полны пустоты и отчаяния. Хэин попросил его подождать пару дней. Сказал, что должен сам сообщить Чеен. Хэин наорал на него, спрашивая, как бы он себя чувствовал, если б что-то случилось с Суен, а ему не сообщили бы об этом сразу. Обрадовался бы он, если бы узнал о рождении дочери недели спустя? Хэин не нашелся, что возразить, но сержант выполнил его просьбу. И Джин никогда никому не признается в этом, но он был благодарен Чону за эту передышку, за дни, в которые он мог хоть немного свыкнуться с мыслью, что Джису больше нет. Наступило и ушло Рождество, и звонок Пак в Сочельник остался без ответа, позже Чеен получила от Джина сообщение, что он был занят, но скоро приедет в Пусан. Со скорбью и пеплом в подарок, думал мужчина, топя свое горе и неверие в бутылке виски. Напиваясь, он надеялся, что эта ночь никогда не кончится, потому что, черт возьми, он не может увидеть убитую горем Чеен. Он просто этого не вынесет.
Он был прав.
Всего виски в мире не хватит ему, чтоб забыть, как блондинка рыдала в его руках у открытой двери особняка, как плач сотрясал её тело, как дрожали ссутулившиеся плечи, и как резко охрип, огрубел бархатистый голос.
Почти час прошел прежде, чем Чеен успокоилась достаточно, чтоб можно было отвести её из прихожей в кабинет. И еще полчаса потребовалось, чтоб уговорить девушку выслушать Хэина. Она кричала на них, требуя, чтоб они убрались из её дома, катились, черт подери, с глаз долой, но когда из кухни выбежал Богом, торопившийся сказать маме, что печенье готово, и, увидев дядю, радостно закричал:
- Дядя Джин дома! – Чеен снова не выдержала.
- Ты будешь есть, дядя Джин? – Богом с молочными усами под носом показал на нетронутое печенье.
Мужчина покачал головой и пододвинул печенье к малышу:
- Нет, забирай.
Богом радостно жевал печенье, не зная, что их с матерью мир разрушен, и Чеен готова выть от отчаяния.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------Хэин смотрел, как Чеен наливает себе виски. В третий раз с тех пор, как они вошли в кабинет. Она посмотрела на диван, на котором он сидел, побледнела и, зажмурившись, резко опрокинула стакан. Хэин тоже не отказался бы выпить. По правде говоря, он чувствовал себя так, что не прочь был бы уговорить полбутылки. Мысленно мужчина отругал себя. Джису была его другом. Она сделала бы это для него. И он сделает это для неё.
Чеен подошла к дивану и, поставив стакан на столик, наполнила его снова. Жидкость перелилась через край, и, судя по всему, в другой ситуации блондинка огорчилась бы, переживая за ценную древесину. Но она просто забилась в угол дивана со стаканом в руках. Хэин хотел сказать, что ей не нужно так убиваться, сказать что-нибудь, лишь бы разбить эту напряженную тишину, но кто он такой, чтоб говорить этой девушке, как вести себя, получив такой сокрушительный удар? Пак крутила стакан в руках, избегая смотреть на него. Шея напряжена, неестественно прямая спина, на лбу бьётся вздувшаяся венка. Хэин видел, что все её силы уходят на то, чтоб не разрыдаться снова. Перед ним, почти незнакомцем, горевестником. Её решимость таяла с каждой минутой, хотелось закрыть глаза и отмотать время назад, но она так старалась оставаться сильной, и Хэин уважал это.
- Что произошло? – голос Чеен был охрипшим от слёз, она смотрела на него, вцепившись одной рукой в стакан, а другой прикрывая живот в бесполезной попытке защититься. В покрасневших, без следа макияжа, широко распахнутых глазах застыли ужас и мольба. Девушка хотела знать всё, до конца, но отчаянно надеялась очнуться от этого кошмара.
Хэин отвёл взгляд и зажмурился, пытаясь заглушить внутренний голос, постоянно задающий тот же вопрос. Он преследовал его, не давал спать ночами, разрывал изнутри на части: «Что произошло? Когда всё пошло наперекосяк?»
Он открыл глаза.
- Все должно было быть просто, – голос был бесстрастным. – Относительно. Мы должны были просто перевезти пленного и вернуться домой к Рождеству.
- К Рождеству? – хрипло переспросила Чеен. Она поставила виски на стол и обняла себя двумя руками.
Хэин кивнул:
- Наверное, раньше. Нас должны были отправить по домам сразу после этой операции.
Чеен зажмурилась, и по бледной щеке покатилась одинокая слезинка. Лицо исказилось от боли, которую она пыталась подавить. Девушке потребовались все её силы, чтоб рыдания, клокотавшие в горле, вырвались наружу одним лишь хриплым вздохом. Карие глаза распахнулись, когда Хэин сказал:
- Она меня спасла.
***
Хэин сердито заворчал, когда грузовик подпрыгнул на каменистой дороге. Он, конечно, «за» путешествия обеими руками. Однажды, например, они с Суен отправились аж на Миссисипи ради семейного праздника. Она даже не хотела ехать, но Хэину удалось её убедить, что пора ему познакомиться с семьёй будущей жены и попробовать знаменитые кукурузные хлебцы мамы. Нет, Суен честно предупредила его, что он об этом пожалеет, и восемь её здоровенных кузенов-баскетболистов, по шесть футов росту в каждом, умеющие стрелять так же метко, как попадать мячом в корзину, сделали всё возможное, чтоб Чон и вправду пожалел о поездке. Парень чувствовал себя совершенно неловко и не в своей тарелке, как голый на демонстрации. Но к концу уикенда мама уже пекла ему хлебцы на дорожку, а кузены хлопали по спине, говоря, что обязательно ждут его в следующем году. Так что оно того стоило.
Но здесь, ехать по каменистому плато днями и ночами напролёт, когда пейзаж за окном изредка разбавляют только силуэты гор и заброшенные деревни... Такая дорога – настоящая пытка.
Монотонность сводила с ума, да еще и пленный, Муххамед, худощавый мужчина, чьего лица Чон не видел, потому что почти всегда его скрывала мешковина, оказываясь в его грузовике, либо вёл себя до жути тихо, сидя неподвижно, как мёртвый, либо непрестанно напевал какой-то странный гимн. Хэин уже мог бы повторить его наизусть, хотя не понимал ни слова. Парень даже подумывал, что это что-то вроде заклятия. Честно говоря, он бы не удивился.
Но это было далеко не самое худшее.
В тот день в палатке он был прав, они будто оказались героями «Спецназа города ангелов». Не ожидай они нападения со всех сторон каждую минуту, он бы толкнул Джису локтем и обязательно сказал бы: «Я же говорил». Поездка по стране, которая должна была занять всего пару недель, обернулась полосой препятствий. Большинство атак были явными: боевики так стремились освободить пленного, будто он был самим Пророком. К ним просто подъезжала машина, полная вооруженных мужчин, и они оказывались под градом пуль и оскорблений. Другие были хитрее: пожилая женщина, сидящая на обочине рядом со сломанной телегой. Они останавливаются помочь, и откуда не возьмись появляется толпа молодых ребят, иногда даже подростков, с оружием, гранатами и мачете. К счастью, им удавалось отбивать эти атаки, а потом отряд просто ждал, пока кто-нибудь приедет, и уберет трупы. Со временем Хэин научился думать о таких моментах этой поездки и их последствиях просто как о бардаке.
Они едут уже месяц. Грёбанный месяц! Он уже давно должен быть дома. Дома. Он должен будить Соми раньше времени и слушать ворчание Суен. Через пару недель его девочке исполнится год, и он, кажется, пропустит и эту веху. Он уже был так близко к тому, чтоб увидеть дочь, он почти слышал, как она агукает, увидев его. А может, уже разговаривает? Суен говорила, что их девочка начала потихоньку ходить и пытается говорить, но отдельные слова пока не получаются. Сам-то он поздновато пошел, но Соми ведь другое дело. Она точно не из тех детишек, кто делает что-то наполовину. Скоро она начнёт бегать, играть в футбол и пойдет на каратэ. И станет лупить всех мальчишек в округе. И всё равно будет папочкиной дочкой. Хэин подпрыгнул, когда Джису резко вывернула руль влево, следуя за грузовиком впереди по пескам пустыни. Чон вздохнул. Да, кажется, он увидит дочку позже, чем надеялся.
Пейзаж убивал своим однообразием. Двигайтесь. Меняйте направление. Сбивайте их с толку. Вот, что приказывал Карбера. Враг легко отследит прямой маршрут. Петляйте, кружите на месте. Путайте след. Они встречали другие отряды, чтоб заправиться и поменяться машинами, и снова ехали. Машины Хюнина и Хвана пришлось заменить, потому что их прошило пулями. На одной бронированную дверь разворотило Молотовым. Эта самопальная бадяга уже начинала по-настоящему бесить Хэина.
- Надеюсь, этот парень стоит того, – проворчал Хэин, услышав по рации голос Кая. Он наклонился вперед, и сиденье заскрипело под его весом. Джису передала ему рацию, не отрывая напряженного взгляда от каменистого грунта холма, на который сейчас взбиралась их машина.
- Мы меньше, чем в десяти милях от конечного пункта. Съезжаем с главной дороги. Следуйте за мной.
- Вас понял. Отбой.
- Наконец-то, – Джису положила рацию на место. – Мы будем на месте до заката, сержант.
- Не спешите радоваться, – Карбера внимательно оглядывал дорогу. – Вы же знаете, что это значит, да?
- Что мы поедем домой, сэр? – с надеждой откликнулся Хэин.
- Считай эти десять миль самым тёмным часом перед рассветом, Чон. Готов показать, из какого ты теста?
- Так точно, сэр, – Хэин сжал челюсти и напрягся, услышав озабоченный тон сержанта.
Оставалось десять миль. Меньше. Что могло случиться?
Почти три мили они ехали через полуразрушенную деревню. Хэин и раньше доводилось видеть заброшенные сёла, но никогда ещё они не были в таком состоянии. Здесь не было никаких признаков жизни, и если бы не старый, обветренный и источенный термитами указатель, который они видели две мили назад, никто никогда не догадался бы, что когда-то здесь жили люди. Во всей деревне был от силы десяток домов, наверное, жителей было человек пятьдесят. Наверное, раньше, дети бегали по этой дороге, женщины стирали бельё, взрослые молились. Но сейчас всё было разрушено почти до основания. Не осталось ни одного, пригодного к использованию. От ближайшего строения, например, остался угол из двух каменных стен. Одна из них опасно покосилась. От потолка осталась всего пара кирпичей.
Здесь не было ничего, кроме каменных стен, сухого песка и сломанных изгородей. Не было даже собак, которые выли бы, оплакивая потерю хозяев.
- Вы знаете, что здесь произошло, сержант? – Джису краем глаза посмотрела на Карберу, следуя по колее, оставленной машиной Хюнина.
Карбера покачал головой:
- Ну, могу предположить, что кто-то куда-то вляпался, и деревню разбомбили.
- Это во что ж нужно вляпаться, сэр, чтоб подвести под бомбёжку всю деревню?
Хэин не получил ответа на вопрос. Джису резко ударила по тормозам, и он качнулся вперёд, почти ударившись о переднее сиденье. Машина Кая и Хвана стояла в нескольких дюймах впереди, мигая красным стоп-сигналом.
- Какого черта? – Карбера включил рацию.
- Мне кажется, я что-то заметил, – доложил Хюнин. – Какое-то движение в северном секторе.
- Не позволяйте пленному высовываться, – проворчал сержант. – Мы пойдем, осмотримся.
Все трое медленно выбрались из машины и огляделись по сторонам. Карбера молча указал на каменную стену к югу от них, достаточно большую, чтоб за ней могли укрыться трое или даже четверо. На окне болтались остатки деревянных ставен. Дальше, на северо-востоке, лежали валуны, темно-красные, как какая-то средневековая плаха. Может быть, на них действительно обезглавили предателя, ещё до бомбардировки, а может, просто ветер нанес на камни пыль с красноватой земли. Карбера предпочитал второе объяснение. Так было спокойнее.
- Что ты видел, Хюнин? – спросил сержант, когда Кай вышел из машины и подошел к ним, оставив Хенджина с задержанным.
Кай показал на восток, туда, где стояли две покосившиеся, но всё еще красивые колонны. Кажется, раньше там была небольшая мечеть или, по крайней мере, почитаемое место.
- Я думаю, я видел там какое-то движение, сэр.
- Ты думаешь или ты видел? – Карбера взял бинокль и посмотрел в направлении, указанном Хюнином.
- Думаю, сержант.
Карбера опустил бинокль, и Хэин хотел спросить, увидел ли он что-нибудь.
- Что бы это ни было, теперь там ничего нет. Давайте убираться отсюда, пока не стемне...
Водительское окно, рядом с которым стоял Кай, разбилось, брызнув осколками, и четверо солдат инстинктивно упали на землю. Выстрелов не было слышно, но пули выбили все стёкла в обеих машинах.
- Где они? – Карбера перекрикивал звон.
Ему не ответили. Стрельба прекратилась, свист пуль смолк, и наступила тишина.
- Хван? Ты живой?
- Так точно, сэр! – донеслось из машины. – И Муххамед тоже.
Сержант кивнул и посмотрел на Джису, Хэина и Кая, которые, не шевелясь, распластались на земле.
- Спрячетесь за...
Пули зазвенели об обшивку автомобиля, и на этот раз Хэин смог определить, с какой стороны стреляют. На северо-востоке, за колоннами, за стенами, везде, где только можно, прятались вооруженные боевики, скрывшие лица балаклавами, как какие-то домушники.
Хэин пополз между машинами следом за сержантом, стараясь не порезаться о стекло. Через пару мгновений они уже сидели на земле за машинами, слушая, как лязгают о металл пули. Хван выскользнул из машины, вытащив Муххамеда, и опустился рядом с ними. Пленный орал, зовя на помощь, но Хван заставил его заткнуться, ударив локтем в живот.
- Кто-нибудь видел, сколько их?
- Пятеро, может, шестеро, – предположил Чон. – Судя по выстрелам, они просто разделились.
Карбера решительно кивнул и, присев, вскинул винтовку:
- Давайте их уберем.
Стрельба и взрывы не прекращались до рассвета. У них не было времени поесть или глотнуть воды. Даже по нужде приходилось отходить не дальше, чем на фут. Лучше уж покраснеть и остаться живым, чем быть убитым от чрезмерной щепетильности. Карберу зацепило, когда брошенная Хэином граната взорвалась, и стена, служившая ему укрытием, рухнула. Но в суматохе взрыва им удалось перебраться в новое укрытие. Остатки стен, прикрывавшие их, были такими низкими, что им пришлось растянуться на земле. Стоило кому-нибудь поднять голову, противник тут же отвечал шквальным огнем. Так что они не могли даже отстреливаться, приходилось просто лежать, вжавшись лицом в землю, чтоб не попасть под пулю или фонтанчик каменной крошки.
Иногда огонь прекращался, и тогда воздух наполнялся жуткой тишиной. Более жуткой, чем стрельба. И в этой тишине они ждали. Действовать или реагировать. Нападать или обороняться. Нужно выбрать стратегию, которая позволит им вернуться живыми домой.
Когда солнце поднялось, Карбера приподнялся на локтях и оглядел свой отряд, все они лежали рядом, на расстоянии самое большее пятнадцать футов.
- Рассчитайся!
Чон, Ким, Хюнин, Хван. Даже Муххамед был жив-здоров в отличие от самих солдат, чьи голоса были охрипшими и напряженными. Долгая ночь закончилась, уступая место еще более долгому дню.
- Они снова обстреливают машины, сэр, – доложил Хван, лежащий дальше всех.
- Те еще в рабочем состоянии?
- Вроде бы, да, сэр. Трудность в том, как в них забраться, не получив пулю.
- Сержант, – голос Кая был мрачен. Все повернулись к нему, Хюнин показывал куда-то за их спины. От того, что солдаты увидели, сердце у них ушло в пятки. Ярдах в шестистах, на юге, прямо за ними, клубилось облако пыли. Оно всё увеличивалось и увеличивалось, и, когда порыв ветра разметал завесу песка, глаза Хэина и остальных широко распахнулись.
Это не помощь.
С севера их поливают огнем, с юга к противнику идёт пополнение. Они окружены.
- Вызовем подкрепление, сержант? – быстро спросила Джису.
- Нет, ближайший отряд слишком далеко от нас.
- Стало быть, мы тут застряли, как утки на болоте, – громко заключил Чон. Никто ему не ответил, но звуки выстрелов подтвердили эти слова.
- Нет, – жестко сказал Карбера. – Я не собираюсь погибнуть из-за этого ублюдка, – он показал на пленного, лежащего между Хэином и Каем. – И никому из вас погибнуть не дам. Найдем стрелков. Снимаем их. Как только сделаем это, один из вас хватает его, и бегом к машинам.
- А что будем...
- Вот когда они подойдут, тогда и будем беспокоиться. Ясно?
- Да, сэр.
- Я спросил, ясно?
- Сэр, так точно, сэр!
То ли у них открылось второе дыхание, то ли маленькая речь сержанта воодушевила ребят, но, вернувшись на позиции, они действовали четко и методично. Джису сняла того, кто прятался за колоннами. Хенджин уложил двоих, когда они бежали, чтоб помочь раненному товарищу. Судя по стрельбе, осталось ещё двое или трое. Больше, чем они предполагали, конечно, но у них, черт возьми, появился шанс выбраться отсюда. Радуясь маленькой победе, солдаты позабыли о причине, по которой вообще здесь оказались. По которой их обстреливали, по которой, даже нейтрализовав угрозу с севера, они всё еще могли встретиться с троянским конем, приближающимся с юга.
Пленный начал действовать. Руки у него были связаны, но он как-то ухитрился стянуть мешок с головы и вскочить на ноги. Этот придурок подпрыгивал и орал, привлекая внимание. Одна шальная пуля, посланная своими же, могла его прикончить, но то ли его Аллах его сберёг, то ли этот идиот родился в рубашке, потому что все они летели мимо.
Хэин первым среагировал на эту самодеятельность.
В рефлексах вся фишка в том, что они срабатывают, не давая времени подумать. И когда Хэин вскочил, чтобы броситься на Муххамеда, он думал о том, что мертвый пленный – это трата времени и сил, и совершенно не задумался, что сам стал громадной мишенью. Пуля попала в левую лопатку.
Вскрикнув от боли, Чон упал на Муххамеда, повалив того на землю. Плечо жгло огнём, и на глаза навернулись слёзы. Больше всего ему хотелось поджать хвост и, баюкая больную руку, сбежать в Сеул. Но он не станет. Карбера был прав. Он не сдохнет здесь из-за этого ублюдка, а если и придется погибнуть, пусть Суен и Соми хотя бы узнают, что он погиб, сражаясь ради того, чтоб вернуться к ним.
Опираясь на правую руку, Хэин полз вперед, за пленным, который так же, ползком, пытался убежать. Каждое движение отдавалось белой слепящей болью. Хэин стонал, но полз вперед. Наконец, он схватил Муххамеда за край рубашки и прижал к земле. Выдох. Всё почти закончилось. Но, как оказалось, недостаточно быстро. Крики, арабский вперемешку с ломанным корейским, всё приближались вместе с шумом мотора. Хэин приподнял голову, и воздух, который он так жадно хватал ртом, застрял у него в горле. Древний седан, полный боевиков, был от них всего в пятидесяти футах.
- Они здесь! – рявкнул Хэин и, схватив Муххамеда левой рукой, потащил его за собой по земле. С двумя практически неработающими руками ползти было трудно, и мужчина извивался, как червь. Но чем быстрее он доползёт к машине, тем быстрей уберется отсюда.
Джису первой обернулась на крик Хэина. Она всем телом дернулась, рванувшись за ним, но голос Карберы остановил её:
- Найди стрелков!
Она развернулась и прицелилась так, словно видела камень насквозь. Выстрел. Бездыханное тело валится на землю из-за стены. Кай выстрелил в последнего. На секунду над улицей повисла благословенная тишина. Они могут вздохнуть. Могут не обращать внимания на рёв двигателя. Почти. Почти всё.
- Бегом! Бегом!
Они покинули позиции. Хэин пытался встать на ноги, пока Муххамед пинал его и плевался.
- Я тебе, блять, башку прострелю, богом клянусь! – пообещал Хэин, поднимаясь на колени и основательно приложив того об землю. Пленный застонал в ответ. Хван первый подошел к ним и сгрёб Муххамеда, потащив в ближайшую машину. Бросив его на заднее сидение, он подождал Кая и, следуя приказу Карберы, они уехали.
Как только Муххамед скрылся с глаз, Хэин позволил боли захлестнуть его. И она накрыла мужчину приливной волной, прострелив плечо, разрывая грудь. Упав на четвереньки, он, всхлипывая, хватал воздух. Красное пятно под левой рукой разрослось до подмышки, и с мундира капала кровь. Он так неебически устал, думал Чон, перенося вес тела с правой руки и зажмуриваясь. Господи, блять, Иисусе.
- Давай, Хэин. Поднимайся! – кто-то схватил его подмышки и потянул, поднимая. Рану придавило, и он буквально почувствовал, как пуля уходит глубже. Он закричал.
Джису почти отнесла его к единственной оставшейся машине. Но Хэин покачал головой. Они все ближе. Тридцать футов.
Хэин упал на землю. Джису упала на него, потому что выстрелы раздались снова. Девушке хватило самообладания, чтоб отступить под защиту стены, за которой они укрывались несколько часов, и оттащить туда же друга.
Из седана вышло пятеро. Стрелки они, конечно, хреновые, но энтузиазма им не занимать. Они палили без разбору, не целясь, песок взметался так, будто каждый выстрел активировал спрятанную мину. Камень крошился, и, казалось, еще пара хороших выстрелов, и их единственная защита рухнет.
- Не высовывайся, – буркнула Джису.
Хэин поднял руку и поморщился, зашипев сквозь зубы. В глазах мутилось.
- Вот оно, да?
- Не сейчас.
- Вот ради этого мы живем, – продолжал он, немного истерично. – Чтоб погибнуть, овеянными славой.
- Хэин, – девушка выглянула из-за стены и выстрелила. Один упал, но четверо оставшихся были в двадцати футах.
Господи! Он схватился за больную руку. Что ж, если он умрёт, то хоть не будет один в последние минуты. Джису выстрелила еще пару раз прежде, чем снова укрыться за стеной, пригнув голову. Она посмотрела на друга, потом на приближающиеся цели и, наконец, наклонилась к нему, чтоб осмотреть рану.
- А-а-а! – Хэин вскрикнул, хватая её руку.
- Нужно тебя осмотреть, – она вытянула руку из под его кителя. Ладонь была вся в крови. Хэин засмеялся, у него кружилась голова.
- Эй, сделай мне одолжение, – Джису нахмурилась, догадываясь, к чему он клонит. – Скажи Суен и Соми...
- Нет, Хэин.
- Они должны знать, что я люблю их, ладно? – он задохнулся и сполз ниже по стене, когда камень над его головой рассыпался от выстрела.
Лицо девушки было суровым. В изумрудных глазах промелькнуло волнение, сменившись стальной решимостью:
- Сам скажешь, на свадьбе.
- Что?
- Я тебя прикрою.
- Нет.
- У тебя дома жена. И ребёнок. Не тебе сейчас спорить, – она так сгребла его за воротник, что Хэин задохнулся.
- У тебя тоже! – протестующее крикнул он.
Его слова задели Джису, но она только моргнула и крепче сжала его ворот.
- Просто тащи свою жопу в машину! – рявкнула Ким, тряхнув его. Вытащив газовую гранату из сумки, она метнула её. Под газовой завесой, они смогли выбраться из укрытия.
Поддерживая Хэина, наугад стреляя в сторону противника, Джису шла к машине. Хэин старался изо всех сил. Его кровь тянулась по земле, отмечая их путь, как хлебные крошки. До машины десять футов. Подняв голову, Чон увидел, что Карбера, высунувшись из окна, стреляет по их преследователям. Крик, глухой звук падения. Перед глазами пятна. Он не чувствует руку. Она онемела так, что он не может ею пошевелить, как ни старается.
Газ рассеялся. Десять футов. Пуля разбила заднюю фару машины.
Задняя дверь со стороны водителя открылась, и сержант перебрался за руль, продолжив стрелять.
- Давайте! Двигайтесь!
Они почти добрались. Они сядут в машину, и Карбера увезёт их отсюда. И они встретятся с Хенджином и Каем и уедут домой. У них получится.
Хэин запрыгивал в машину, когда услышал это.
Джису вскрикнула от боли, и этот крик эхом отдался в его ушах. И вес на его плече внезапно исчез. Его с силой толкнули в спину, вталкивая на заднее сидение. Джису лежала на земле меньше, чем в футе от машины. Её нога была в крови.
- Джису! – Хэин протянул руку. Он почувствовал, как кончики пальцев Джису коснулись его собственных. Раздавшийся выстрел заставил мужчину отдернуть ладонь – как раз вовремя, чтоб не лишиться пальцев.
Девушке повезло меньше. Из руки потекла кровь, смешиваясь с землёй. Джису корчилась на земле, пытаясь свернуться клубочком, чтоб унять боль, окружающую её со всех сторон.
Нет! Нет! Нет!
Он смотрел на нее, не отрываясь, и не заметил, как подошедший к ней боевик прицелился ему между глаз.
- Пригнись! – рявкнул Карбера. Хэин послушался. Пригнулся. Раздался выстрел. Ещё один. Правое плечо пронзило болью. По правой руке потекла кровь. Он посмотрел Джису в глаза. Противник лежал возле девушки, мёртвый, но другие бежали к ней. Последнее, что увидел Хэин перед тем, как провалиться в темноту, как Джису пинком закрывает дверь.
***
Я очнулся в лазарете через два дня, – сказал Хэин. – Пленного успешно доставили к месту назначения. Хван и Хюнин в порядке. Карбера сказал, её окружили. У него не было выхода. Они вернулись к месту боя, пока я был в отключке, – он вздрогнул, закрыв глаза. – Тела не нашли.
- Ч-что? – прохрипела Чеен.
- Всюду была кровь, моя и Джису. Тела боевиков. Их машины не было, но её нашли на холме несколько дней спустя.
Чеен сидела, обдумывая его слова, ошеломленно открыв рот. Если бы девушка не моргала, Хэин подумал бы, что она в шоке. Чон опустил голову, изучая половицы под ногами. Красноватые бороздки на тёмной древесине. Он прижал кулаки к губам, будто боялся сказать что-нибудь. После того, как он всё рассказал, Хэину не хватало сил даже поднять голову. Он должен, должен был втащить её в машину. Должен был что-то сделать. Плечи болели после ранений, и он осторожно помассировал их.
- Жертва, – медленно пробормотал он, – это не всегда погибший.
Блондинка всё еще молчала, и Хэин наклонился к лежащей на полу сумке, вытащив первое, что в ней лежало. Плюшевого дракона, с которым, как он знал, Джису спала, когда удавалось поспать в койке. Впервые он видел игрушку достаточно близко, чтоб разглядеть подпись «Пак Богом» на этикетке. Чеен тихо ахнула, глядя на дракона так, будто перед ней предстала сама Джису. Хэин протянул его ей, и Чеен прижала Рекса к груди. В благоговейном молчании мужчина поставил сумку между ними и вытащил содержимое. Одежда. Книги. Письма. Фотографии. Всё, что принадлежало Джису.
Он думал, что Пак захочет их осмотреть, но кроме дракона она ничего не тронула. Будто, дотронься она до вещей Джису, и она признает, что девушка больше не вернётся.
- Где он? – прошептала Чеен.
- Что?
- Её жетон? Где он?
Хэин выпрямился, сморщившись от боли:
- Что...
- Ты должен был привезти его! – её голос снова стал ломким, а взгляд стеклянным. – Она всё ещё там! Одна! Ты должен был привезти его!
Хэин поднял руки в защитном жесте:
- Мы не смогли...
- Ты бросил её!
Хэин пригнулся, уклоняясь от подушки, которой Чеен запустила в него.
Выпрямившись, он увидел, как сходящая с ума от отчаяния девушка мечется по кабинету, обняв себя руками:
- Она в порядке. Она просто пропала. Она скоро будет дома.
- Чеен... – начал он, замолчав, под её яростным взглядом. – Мисс Пак, всё может быть. Насколько мы знаем...
- Ты ничего не знаешь, – прошипела Чеен ему в лицо, подлетев так стремительно, что Хэин едва не отступил. – Ты бросил её умирать!
Внезапно в кабинет вошел Джин. Он схватил Чеен за руки, пока она кричала из-за его плеча:
- Ты бросил, бросил её!
Холод побежал по спине Джина, когда он увидел, как миниатюрная блондинка рыдает, уткнувшись в грудь его бывшему сержанту.
- Ты бросил её, – опустошенно прошептала она.
Хэин зажмурился. Он снова почувствовал, как пальцы Джису касаются его руки. В ушах грянул выстрел, который ему никогда уже не забыть.
- Знаю, – Чон заставил себя открыть глаза.