13
Единственным ответом для неё стали помехи и короткие гудки.
Дыхание застряло в горле, гул в трубке звучал зловеще. Чеен сглотнула, но ком никуда не делся, и воздуха не хватало. Бесконечные гудки резко били по нервам, и сознание реальности навалилось на неё.
Нет. Не может быть. Она не то хотела сказать!
Она сбросила звонок, судорожно прижимая трубку к уху. Короткие гудки сменились длинными. Радость, которую Чеен почувствовала, услышав голос Джису, сменилась холодным ужасом и ощущением, что она летит в пропасть, как парашютист, у которого не раскрылся купол. Маленькая ошибка с непоправимыми последствиями? Она по опыту знала, как это бывает.
Еще дважды Пак зло обрывала гудки, теряя голову все больше и больше.
О, Господи Боже! Она ужасный, ужасный человек! Так думала Чеен, нервно меряя кухню шагами. Она, что, только что накричала на Джису, на солдата, каждый день рискующего жизнью, за то, что ту ранило?! Блондинка покачала головой, поражаясь собственной глупости, мысленно на чем свет стоит ругая себя за резкость. О чем, дьявол её побери, она думала?! Конечно, она не думала, это же очевидно! Она волновалась, она расстроилась, она испугалась, но всё это не оправдание, потому что всё это не имеет значения. Единственное, что важно – Джису жива! И значит, всё хорошо. Так вот это и нужно было сказать, а не вести себя, как полная идиотка! Чеен сердито хлопнула себя по лбу. Вообще-то, Пак называла себя идиоткой только в исключительных случаях, но Джису была самым исключительным случаем в её жизни.
Она должна извиниться. Здесь и сейчас. Зарычав, Чеен в отчаянии стукнула кулаком по столу. Она не может извиниться прямо здесь и сейчас, расстояние убивает её. Джису сейчас в другой части света, там, где стреляют и раздаются взрывы. Девушка часто дышала. Вдохи стали короче, и внезапно она почувствовала себя так, будто ей снова восемнадцать, и она сидит одна в приемном покое больницы Пусана. Ей только сообщили, что сердце её матери не выдержало. И она, не видя ничего вокруг, бежит на могилу отца, и... Усилием воли Чеен вырвалась из воспоминаний и начала медленно глубоко дышать, чтоб открыть дыхательные пути и успокоиться. С каждым вдохом паника медленно отступала.
Она немного успокоилась, но чувство вины неотступно грызло блондинку. Она не может позвонить Джису, и Чимин тут бесполезен. Смирившись с этим, отчаявшаяся Чеен почти выбежала из кухни. По пути она заглянула в игровую комнату и, убедившись, что Богом спокойно играет, влетела в кабинет, резко рванув дверь. В два шага преодолев расстояние до стола, она открыла ящик, дернув его так, что ролики чуть не слетели с направляющих. Пак нетерпеливо вытащила первый попавшийся на глаза чистый лист.
Обычно, Чеен писала Джису письма, тщательно подбирая слова. Каждое письмо переписывалось аккуратным почерком по нескольку раз, потому что девушка всегда старалась сообщить в коротком письме как можно больше об их с сыном жизни, сказать самое важное или то, что может успокоить кореянку, поддержать её. Но сейчас Чеен схватила первый же карандаш, до которого смогла дотянуться, и, склонившись над столом, позабыв и про дату, и про приветствие, дрожащей от волнения рукой быстро нацарапала первое, что пришло в голову:
Прости меня... Я вышла из себя... Нет, не оправдание. Дело не в тебе... Банальность.
Прости меня – написала Чеен еще раз. Ты не проблема, с которой нужно справляться. Ты смелая и добрая. И ты так много значишь для меня и для Богома, что я боюсь даже подумать, что с тобой может случиться что-то плохое. Я так благодарна, что ты жива. Пожалуйста, прости, что сорвалась на тебя.
Сложив лист треугольником, Чеен запечатала конверт и побежала ко входной двери. Только опустив письмо в почтовый ящик, она успокоилась.
Она ждала.
***
Мне с этим не справиться.
Джису задохнулась, глядя на телефон. С трудом сглотнув, она прижала трубку к уху и зарычала, услышав треск помех. Ни в чем не повинная трубка спутникового телефона полетела на стол, едва не разбившись. Хорошо еще, что её сослуживцы тактично вышли из палатки, заменявшей им комнату отдыха, и теперь никто не видел, как Ким рвёт и мечет. Резко поднявшись, она со злостью пнула застеленный старым потертым пледом диванчик, стоявший перед маленьким телевизором, и ураганом вылетела из палатки. Двое солдат, ждавших снаружи, быстро расступились, как Красное море перед Моисеем, увидев упрямо сжатые кулаки и напряженные плечи девушки. Только после того, как девушка скрылась из виду, они рискнули войти в палатку.
Джису была в бешенстве и злилась на себя за это, и... Блядь, вот же черт! Она пнула попавшийся под ноги камень, взметнув облако пыли. Какое, черт возьми, Чеен имеет право срываться на неё? И за что?! Она никого не убила кроме террориста, который этого заслуживал!
Джису вспомнила застывшие безжизненные взгляды той девушки и её сына, которых она так отчаянно хотела спасти, и желчь поднялась к горлу. Она увидела их, когда товарищи вытащили её из-под кучи щебня на следующее утро.
Она жива, чёрт подери! Она правильно поступила. Она поступила правильно.
- Ким! –Хенджин нагнал её, бесцеремонно обнимая рукой за шею. – Выглядишь лучше, милая.
Зарычав, Джису оттолкнула его, вырываясь из захвата, и в следующую секунду парень полетел на землю.
- Отвали!
Не будь Ким так зла, она непременно рассмеялась бы, увидев его офигевшее лицо, но ей было не до смеха, и она просто перешагнула через Хвана, направившись в свою палатку.
- Что за херня, Ким?! – он поднялся и пошел следом. – Вот значит, как ты благодаришь человека, спасшего твою задницу?
Джису резко развернулась, живо вспомнив, как мушка собственной винтовки смотрела ей прямо в лоб, а потом оружие просто упало наземь, когда пуля, пущенная кем-то из её отряда, нашла свою цель.
- Ага, – самодовольно хмыкнул Хван, подходя чуть ближе. – Толкнешь меня ещё раз, и может, в следующий раз я забуду о благородстве, – помрачнев добавил он.
Он зашагал прочь, оставляя растерянную и взбешенную Джису позади. Она прикусила язык, пытаясь заставить себя не кинуться за ним, чтоб выместить клокотавшие в ней гнев и досаду на его бесполезной физиономии. Получение взыскания не входит в её планы. Усилием воли девушка заставила себя развернуться и пойти в свою палатку. Войдя туда, она увидела, что внутри никого нет, кроме Хэина, сидевшего на своей койке, над которой помимо фотографий и сонограммы теперь гордо висел еще и корейский флаг. Хэин был по пояс голый и осторожно касался бинтов, закрывавших шею.
Джису застыла у входа, удивленная, что друг вернулся из лазарета. Честно говоря, они все были уверены, что Чона отправят лечиться в Германию, слишком уж сильными были ожоги. Но, опять же, среди них есть люди, потерявшие в боях глаз, люди, лица которых покрыты шрамами, как страшными ритуальными масками, и они продолжают служить. У Хэина рука больше не кровоточила и не гноилась, и была от плеча до тыльной стороны ладони покрыта свежими красными рубцами. Это выглядело так, будто кожа на руке стала велика костям и теперь свисает складками. Их награждали медалями за отвагу, и это было почетно, но эти шрамы, полученные в боях, явные отметины на теле, и те, что не видны глазу, они носят их, как награды. И они много ценнее тех, что вручаются под звуки торжественных речей. И точно много тяжелее.
- Мама не говорила тебе, что так глазеть не прилично? – пошутил Хэин, пряча усмешку в отросшей бородке.
Улёгшийся было гнев поднялся в душе снова, когда она услышала замечание Хэина.
- Моя мать бросила меня на обочине шоссе, когда я родилась.
Улыбка сползла с его лица и Хэин смущенно отвел глаза.
- Прости, – пробормотал он и, откашлявшись, решил попытаться еще раз. – В чем дело, подружка? Проблемы? – парень ребячливо улыбнулся.
Джису села на койку напротив него. Закрыв глаза, девушка неопределенно махнула рукой, пытаясь сформулировать свою мысль:
- Можешь просто заткнуться?
Брови Чона удивлённо взметнулись:
- Ты чего?
- Это не твое дело, ладно? – огрызнулась она и, улёгшись на койку, накрыла голову подушкой. – Я сплю. Не буди меня.
Ким закрыла глаза, пытаясь отрешиться от мира, но слова Чеен всё ещё раздавались в её ушах.
«Мне с этим не справиться.»
Сколько раз Джису слышала это? Не справиться с заботой о трёхлетней девочке, потому что в семье скоро появится родной ребенок. Не поверить ребёнку, что ваш муж чертов извращенец, потому что это слишком пугает. Быть не способным принять то, что Джису нравятся девушки.
Она всегда была трудным ребёнком. И все проблемы имели только одно решение. Отдать её в другую семью, посадить в тюрьму, отослать её в ебаный Ирак.
Подступившие слёзы жгли глаза, а подавленные эмоции кипели, буквально разрывая грудь на части. Нужно успокоиться. Она должна была уже привыкнуть к этому. Но сердце болело сильнее, чем когда-либо в её жизни. И хоть Джису не хотела этого признавать, единственной причиной этой адской боли было то, что именно Чеен оттолкнула её.
Уткнувшись лицом в жесткую ткань наволочки, девушка выровняла дыхание. К гневу примешивалась раздражение и досада на Хэина, который молчал и не сводил с неё глаз. Он ждал, а Джису, чувствуя его испытывающий взгляд, бесилась всё больше и больше, злясь на этого придурка с идеальной жизнью за то, что он не понимает намёков.
Наконец, девушка не смогла дальше игнорировать присутствие Чона.
- Что?! – сердито воззрилась на товарища Ким.
- Ну, кажется, ты хочешь поговорить, – он слегка развёл руками.
- Кажется, ты хреново разбираешься в языке жестов.
- Чу... – умоляюще протянул Хэин.
- Меня зовут не «Чу»! – огрызнулась Ким, запустив в него подушкой. – Я не «мужик», не «бро», не «девочка». Если Джина больше здесь нет, это не значит, что ты должен взять меня под крылышко, как какую-нибудь младшую сестрёнку, которой у тебя никогда не было. Я всю жизнь одна, и я могу сама о себе позаботиться.
Хэин отложил подушку и вопросительно вздёрнул бровь:
- Серьёзно, что случилось?
- Ничего не случилось! – рявкнула Джису, размахивая руками. – Все просто отлично, блять!
- Эй, кажется, тебя накрыла «лихорадка отшельника».
- Прекрати делать вид, что знаешь, что для меня лучше, Хэин! Ты сам даже не можешь сказать жене, что тебя ранило.
Глаза Хэина потемнели, и он покачал головой, предупреждающе глядя на Джису. В другой раз она обязательно замолчала бы под этим взглядом, но сейчас ей нужно было сорвать злость, и девушке было всё равно, с кем ругаться.
- Я решаю проблемы постепенно.
- Ты боишься, – заявила Джису, упрямо вздёрнув подбородок, – боишься, что она поймёт то же, что понял ты, что твоя жизнь здесь гроша ломаного не стоит, и что ты здесь убивал и мог быть убитым. Боишься, что все твои боевые ранения испугают и оттолкнут её.
Хэин сердито фыркнул и встал, бросив подушку ей на живот.
- Я знаю, чего я боюсь, а чего нет, Ким. Не пытайся приписывать мне собственные страхи.
Он стоял в проходе между койками, повернувшись к ней спиной. Джису встала.
- Мои страхи? – переспросила она, сухо усмехаясь.
Хэин резко повернулся, ткнув пальцем ей в грудь:
- Да, твои страхи! Ты так боишься, что тебя опять оттолкнут, что никого к себе не подпускаешь! Да ты даже соображать нормально не можешь из-за этого.
- Тебя когда-нибудь трахали, Хэин?
Парень резко замолчал, пораженно уставившись на неё. Джису стало его почти жаль, и она горько рассмеялась:
- Так я и думала. А для меня это суровая реальность, и даже тут от неё никуда не деться. И что у меня останется, когда я вернусь домой? Блять, да у меня даже дома нет! Я ничтожество там, и я ничтожество с пушкой здесь.
Хэин прищурился, глядя на неё. Девушка протолкнулась мимо него, неосторожно задев левое плечо, и Чон скривился от боли. Распустив волосы и вцепившись в локоны пальцами, Джису металась по проходу, и эмоции, которые она держала в себе последний час, даже последние несколько месяцев, черт, да, наверное, всю жизнь, теперь выплёскивались нескончаемым потоком, как вода, прорвавшая плотину.
- Если ты девочка, попавшая в «мужской клуб», все будут смотреть на тебя свысока, а если, ты не дай Бог, ещё и лесбиянка, то всё, считай, что у тебя на спине здоровенная мишень! И я, блин, не могу просто повесить фотографию Чеен над своей кроватью и сказать всем, что эта девушка выбрала меня, а не кого-то из тех жеребцов, которые вечно выясняют, у кого член длиннее! Нет, что вы! Я же всего лишь долбаный морпех, я умею только воевать, поэтому я разозлила и напугала её! И я, блядь никогда не выигрываю! – она остановилась, глядя на Хэина со смесью обиды и смятенья. – Но ты, у тебя есть жена и ребенок, и когда ты вернёшься домой, Суен будет целовать твои ожоги, и вы будете счастливой семьёй! И все начальники души в тебе не чают, потому что ты остался здесь, хотя мог поехать домой!
- Чу... –Хэин попытался взять её за руку, но Ким отпрыгнула, как ошпаренная.
- Нет, серьезно, как? Как, черт подери, тебе это удается? У нас у обоих родители были мудаки! Так какого чёрта я всегда вытаскиваю короткую соломину? Потому что я девушка?
- Чу...
- Я сказала, не называй меня так! – рявкнула она, топнув ногой.
Хэин молча подался вперед и схватил её за плечи, прижав руки к туловищу и силком усаживая обратно на кровать.
Девушка упрямо дернулась, пытаясь вырваться из рук Хэина, но он был сильнее и не отпускал. Через пару минут брюнетка расслабилась и уткнулась в грудь бережно обнимавшего её друга, тихо всхлипывая.
Хэин дождался пока она немного успокоится и выровняет дыхание.
- Джису, – тихо позвал он.
- Я устала, – хрипло пробормотала она, отодвигаясь от него и пряча глаза. Девушка уже начала стыдиться своей слабости, но Хэин продолжал приобнимать её за плечи, и Джису всё-таки повернулась к нему. Хэин смотрел ласково, как любящий щенок. – Я так устала, – с отчаяньем повторила она, шмыгнув носом.
- Мы скоро будем дома, – успокаивающе заверил парень, мягко притягивая голову Джису к своему здоровому плечу.
- Я не знаю, где мой дом.
- В Пусане, конечно, – откликнулся Хэин, но Джису всхлипнув покачала головой.
- Думаю, она больше не хочет меня видеть, – тихо призналась она.
- Я примерно так и понял. И всё-таки что она тебе сказала?
- Она разозлилась, что меня ранило.
Услышав это Хэин тихо хохотнул:
- Ну, да, те, кто нас любит, именно так себя и ведут. И она будет злиться, если тебя ранит еще раз.
- Она меня не...
- Она любит, – заверил мужчина, не дав Ким договорить. – Наши близкие злятся в таких случаях просто потому, что беспокоятся о нас. Они почти потеряли тебя, конечно, они злятся.
Прикусив губу, Джису отрицательно покачала головой:
- Она не это имела в виду.
- А что она имела в виду?
- Она сказала, что не может со мной справиться. Она устала беспокоиться обо мне. От неё ведь требовалось только писать письма. И она ничем мне не обязана.
Хэин покачал головой и поддел Джису плечом, вынуждая посмотреть на него:
- Эй, не мне, конечно, говорить и обещать тебе что-то, но если мы говорим о той самой леди, о встрече с которой ты мечтала три года, той, которая снится тебе ночами, и той, у которой маленький сын, которого ты обожаешь, то тогда, я думаю, она просто напугана не меньше твоего. Может, она и устала беспокоиться о тебе, но поверь, она предпочтёт беспокоиться, а не оплакивать тебя.
Джису начала отрицательно качать головой, но тут Хэин чувствительно боднул её головой.
- Ау! – она потерла ушибленную макушку и сердито посмотрела на Чона.
- Ты уверенно управляешься с оружием, но тебе нужно чуть больше уверенности здесь, – он слегка коснулся ладонью её грудной клетки и кивнул, вставая. Взъерошив и без того встрёпанные волосы Джису, он направился к выходу. – И не забывай про главное.
- Про что? – Ким повернулась, провожая его взглядом.
- Вернись домой живой.
***
Декабрь 14, 2021. Пусан, Корея.
- Мамочка, мне жмёт, – сморщился Богом, сидевший на скамейке в раздевалке.Опустившись на корточки, Чеен надевала ему на ноги коньки. Сегодня Лиса отвела детей на каток в Пусанский развлекательный центр. Убедившись, что лезвия закреплены надежно, Пак похлопала сына по колену:
- Так лучше?
Мальчик кивнул и потянул воротник зимней куртки:
- Жарко.
- Ты ведь скоро выйдешь на каток.
- Но остальные все без курток, – обиженно надулся Богом.
Естественно, он был единственным ребенком, всё еще одетым в куртку. Все остальные дети вышли на крытый каток, одетые в тёплые штаны и свитера, и их курточки, розовые у девочек и черно-красные, с изображениями Могучих Рейнджеров, у мальчиков, висели на вешалке в раздевалке.
Чеен нахмурилась:
- Я не хочу, чтоб ты заболел, дорогой.
- Я не заболею, – серьёзно пообещал малыш.
Вздохнув, девушка расстегнула молнию на его куртке, помогая Богому снять её. Оставшийся в вязаном свитере и теплых, держащихся на подтяжках, штанах, мальчишка радостно улыбнулся и, вскочив на ноги, потянул маму за руку, пытаясь усадить её на скамейку:
- Твоя очередь.
Нежно глянув на сына, Чеен покачала головой и села, чтоб надеть свои старые коньки.
- Мы опаздываем, мамочка, – Богом нетерпеливо потянул её к выходу. Чеен строго глянула на него, но отругать взволнованного сына не смогла, хотя они и выходили из раздевалки одними из первых.
Скоро Богом обнаружил, что идти, когда ноги обуты в коньки, не так-то просто. Посмотрев на его мучения, Чеен взяла его на руки и вышла на маленький каток, заказанный для группы. Лиса уже летела по льду спиной вперед. Увидев, что некоторые дети уже вышли из раздевалки, она приветливо помахала им, заманивая на каток. Повернувшись, девушка изящно притормозила и грациозно спрыгнула за бортик, подходя к Чеен.
- Вау! – Богом восхищенно посмотрел на воспитательницу, а потом повернулся к матери. – А ты так можешь?
- Нет, если только не захочу сломать ногу, – блондинка опустила сына на лежащий у входа резиновый коврик, придерживая его за руку, и кивнула, повернувшись к Лисе. - Почему у меня такое чувство, что вы нарочно вытащили родителей на каток, чтоб самой не присматривать за детьми и спокойно покататься со скидкой?
- Да будет вам известно, связь с родителями является одним из ключевых моментов в развитии ребенка, – многозначительно ответила Манобан и, пропустив подошедших с родителями детей на каток, пошла следом за ними, чтоб проверить, как справляются с коньками другие ребята.
Чеен ступила на только что отполированный лёд и протянула Богому руку:
- Хочешь, возьмём пилон, дорогой?
Прикусив кончик языка, мальчик осторожно сделал маленький шажок, став на лёд одной ногой, но этого оказалось достаточно, чтоб тут же потерять равновесие и поскользнуться.
- Ой-ой-ёй! – пытаясь не упасть, Богом отчаянно вцепился в ногу Чеен, которая тут же наклонилась, чтоб подхватить его под руки.
- Думаю, нам всё-таки нужен пилон, – она кивнула на остальных детей, которые неуклюже скользили по льду, держась за пилоны с себя ростом.
- Нет, – упрямо возразил Богом, – я сам могу.
Чеен нежно улыбнулась и, взяв его за кончики пальцев и наклонившись, поехала чуть впереди. Богом ехал за ней, делая крохотные шажки.
- Молодец, Богом! – крикнула, проезжая мимо, присматривающая за своими воспитанниками Лиса.
Обрадовавшись похвале, Богом радостно улыбнулся и повернулся, чтоб помахать в ответ. От резкого движения рукой его туловище снова потеряло равновесие, и, покачнувшись, он громко шлёпнулся на лёд. Нижняя губа мальчика моментально начала дрожать, а к глазам подступили слёзы, хотя заплакать он был готов, скорее, испугавшись неожиданного падения, чем от боли.
- Богом! – испугано ахнула Чеен и присела, пытаясь поднять его и одновременно сохранить равновесие.
Малыш скривился, заливаясь краской, и Чеен знала, что за этим последует. В следующую секунду его рот широко раскрылся, и каток огласился громким воплем. Заливаясь слезами, он забрался к маме на руки. Чеен легко притянула его к себе и встала, но ехать по катку с плачущим ребёнком на руках было сложнее, чем бежать марафон на шпильках. Она была единственной, кто шел к выходу, остальные десятеро детей и их родители неуклюже катались. Едва успевая извиниться, Пак объезжала их, держась ближе к бортику. Наконец, они с Богомом подошли к трибунам.
Мальчик всё еще плакал, держась за запястье. Усадив его на скамью, Чеен взяла его за руки, испуганно осматривая:
- Где болит, дорогой?
Он протянул руку, показывая покрасневшую ладошку, и блондинка мысленно отругала себя за то, что не заставила сына надеть перчатки.
- Хочешь, пойдём домой?
Богом покачал головой, постепенно успокаиваясь; шумно вздохнув, он утёр нос тыльной стороной ладони.
- Уверен? Тогда, может, чуть-чуть посидим?
Он снова покачал головой, уже более уверенно и, насупившись, быстро вытер слёзы, стараясь показать, что он в порядке и может вернуться на лёд.
- Богом, я знаю, что ты уже большой мальчик...
- Я смогу, – решительно перебил её он. Он произнёс это таким не допускающим возражения тоном, что ни у кого в этот момент не возникло бы сомнений в том, чей Богом сын. Чеен не смогла сдержать лёгкой, полной материнской гордости улыбки.
Кивнув, она помогла ему встать. Крепко взявшись за мамину руку, Богом аккуратно ступил на лёд и ухватился за бортик. Большинство детей катались, держась за пилоны, а те, кто стоял на коньках не впервые, катались по кругу, держа родителей за руки. Пара человек в центре катка скользила по льду, опустившись на колени.
- Вот так, – подбодрила Чеен сына, преодолевающего миллиметр за миллиметром.
Он поскользнулся и упал на колено, но не разрешил ей поднять его, вместо этого Богом схватился за бортик и, покачнувшись, поднялся сам, гордо улыбнувшись. Чеен ехала впереди, повернувшись к Богому лицом и протянув ему руки, маня за собой. Внезапно она вспомнила, как когда-то вот так же учила своего девятимесячного сына ходить. Блондинка улыбнулась этим мыслям. Удивительно, как, казалось бы, самые незаметные моменты превратились в самые дорогие воспоминания.
- Помедленнее, Богом. Не спеши.
Увидев, как сын отпустил бортик, Чеен едва не закричала, но сдержалась, когда малыш, выставив вперед одну ногу, сосредоточено сморщив нос, медленно поехал к ней. На секунду он потерял равновесие и покачнулся, но ему удалось устоять на ногах. Однако внезапное движение придало его туловищу импульс и остаток пути в объятия мамы он пробежал бегом.
- Я сделал это! – радостно воскликнул он, обнимая её за шею.
- Да, ты сделал это, – просияла Чеен, звонко чмокнула Богома в щеку. – Ещё разок?
К концу часа Богом самостоятельно объехал каток, упав всего пару десятков раз. Он очень гордился собой, а Чеен радовалась не только его успехам, но и тому, что всё обошлось без отрезанных пальцев и рук, учитывая, насколько у коньков острые лезвия. Она только немного помогла ему спуститься с катка. Когда они вместе с остальными шли в раздевалку, после которой должны были отправиться в кафетерий, который Лиса заказала для них на время ланча, Богом вдруг спросил:
- Мы расскажем Джису, что я научился кататься на коньках?
Чеен на секунду замерла, стараясь не показать эмоций, моментально накрывших её при звуке имени солдата. Она не должна показывать сыну ничего кроме радости. Пак так переживала из-за их с Джису стычки, что даже не подумала, как может отразиться на Богоме возможное исчезновение девушки из их жизни. Это нервировало её, пугало и волновало одновременно.
- Конечно, расскажем, дорогой, – наконец ответила она.
- Мы можем вместе покататься, когда пойдет снег, а потом можем слепить снеговика, и сделать снежных ангелов, и выпить горячего шоколада, и поесть снега, – оживлённо тараторил малыш, пока мама, усадив его на скамью, снимала с него коньки. Услышав последнюю фразу, Чеен вопросительно посмотрела на сына, но Богом был слишком взволнован и не заметил этого. – Я куплю ей коньки на Рождество, и мы пойдём кататься!
- Да? – весело переспросила Чеен.
- Ага, – упрямо кивнул головой Богом.
Раздался хлопок, а потом еще три подряд, это Манобан привлекла внимание детей. Все они разом оставили свои занятия и как по команде повернулись к ней.
- Так, детишки, кто хочет горячего шоколада?
Оказалось, горячего шоколада хотели все, и малыши радостно потянулись за Лисой, ведя следом родителей. В кафетерии они сидели за столиком, и пока Богом потягивал из пластикового стаканчика горячий шоколад с зефирками, Чеен была предоставлена собственным мыслям, а значит, как обычно в последнее время, волновалась за Джису и ругала себя. Особенно зло Пак напустилась на себя сейчас, осознав, что в случае разрыва с Ким разбито будет не только её сердце. Эти мысли скручивали её внутренности страхом.
Чеен всегда стремилась быть лучшей во всем и гордилась этим. Мать прививала ей это стремление с самого детства, и с возрастом Пак Чеен превратилась в законченную перфекционистку. Находчивая, хитрая, страстная – список качеств, которыми она обладала, был велик.
Но теперь, сидя в комнате, полной гиперактивных детей и оживлённо общающихся между собой дружелюбных родителей, она чувствовала себя отвратительно.
На следующий день после ссоры она получила от Джису письмо, написанное около месяца назад. Джису писала, что она в порядке. Чеен перечитывала его снова и снова, как будто письмо могло сказать, что девушка простила её. Это было глупо, но блондинка была в отчаянии.
Джису говорила в своем послании:
Хэй.
Я знаю, что давно не писала, но я всё ещё здесь. Мы провели операцию, ну, знаешь, из тех, которые показывают в боевиках. Только как бы в 3D формате, с трясущимися креслами и всё такое. И страшнее, чем в кино. Но я в порядке. Получила пару порезов и царапин, но ничего серьёзного. Просто хотела рассказать вам с малышом. Больше тебе, конечно. Не рассказывай Богому.
Я так скучаю по тебе.
Твоя Джису.
Её солдат никогда не могла похвастать аккуратным почерком, а теперь, увидев, как прыгают и наезжают одна на другую строчки, Пак поняла, что Джису была не здорова, когда писала ей. Девушка забыла о собственной слабости и боли, чтобы только рассказать Чеен, что с ней всё хорошо, успокоить её. От этой мысли чувство вины, не дававшее мэру уснуть, увеличилось раз в десять.
Ситуация осложнялась и тем, что у Чеен не было никакой другой возможности связаться с Джису. И пока брюнетка не решит еще раз попробовать перекричать помехи в телефонной трубке ради звонка в Пусан, Чеен будет пребывать в неведении.
Это сводило Чеен с ума, и это полностью её вина.
Большую часть времени Пак пыталась успокоиться. Это не разрыв. И наверняка это не последний их разговор. Эта расстроенная, брошенная сгоряча фраза вовсе необязательно приведет их к разрыву. Конечно, учитывая, как Чеен «везёт» по жизни, этот их с Джису разговор вполне мог быть последним. Но жизнь ведь не может быть так жестока, правда? Девушка с трудом глотнула, пытаясь заглушить пессимистичный голосок, напоминающий, что жизнь обычно жестока к ней, а мир иногда просто ужасен.
Она даже не знает, кто они друг другу. Что, если ее солдат просто выбросит её письмо, не читая? Подумав об этом, Чеен начала волноваться вдвое больше. Нет, твердо сказала она самой себе. Нет, у них всё будет хорошо. Это просто маленькая стычка. Ничего такого, с чем бы они не могли справиться.
Но что, если её снова ранит? На этот раз тяжело? Что, если...
- Ты не взяла свой какао, – к их столику подошла Лиса, протянув задумчивой блондинке большую дымящуюся кружку.
Чеен моргнула, замечая присутствие Лисы, и вежливо покачала головой:
- Нет, спасибо, я не большая поклонница горячего шоколада.
- К сожалению, сидр только что закончился.
- Даже если бы был, я сомневаюсь, что он сравнится с моим.
Воспитательница улыбнулась и, отпив из своей кружки, кивнула на Богома, сидевшего за столиком в окружении двух девочек:
- Кажется, из него растёт тот ещё дамский угодник.
Чеен нахмурившись, закатила глаза, но чуть поднявшиеся уголки губ говорили, что комментарий Лисы блондинке не так уж неприятен.
- Решила поиграть в фею-крёстную?
- Я просто констатирую факт, – легко откликнулась мисс Манобан, и Чеен засмеялась, понимая, что это правда. – Держу пари, он из вас с Джису верёвки вьёт.
Услышав имя солдата, блондинка резко замолчала.
- Эй, что случилось? –Лиса подвинулась ближе и понизила голос, оберегая их разговор от лишних ушей.
На лице Чеен моментально появилась привычная маска, и мисс мэр упрямо покачала головой:
- Не понимаю, о чем ты, дорогая.
Лиса задумчиво поглядела на неё и нахмурилась, улыбнувшись почти озадачено:
- Я думала, мы, вроде бы, подружились.
- Вы учитель Богома.
Лиса закатила глаза и встала:
- Ладно, мисс Пак.
Чеен нахмурилась, глядя, как Лиса подошла к столику, за которым сидел Богом, чтоб спросить детей, понравилось ли им кататься. Её всегда удивляло, как эта миниатюрная женщина может тратить столько энергии, занимаясь с малышами, а вечерами заботиться о мальчишках Мун практически вместо их опекуна. Лиса делает так много, а Чеен едва говорит с ней. Она не станет винить воспитательницу, если та оставит свои попытки завязать разговор. И Лиса была права, за последний месяц они стали если не подругами, то почти приятельницами. Чеен не знала, почему настойчиво отталкивает от себя всех. Была ли это склонность к умалению собственного достоинства или нечто врожденное? Единственное, что было для Пак очевидным, это то, что на этот раз ей не плевать на последствия.
Девушка глубоко вздохнула, добавив Лалису Манобан к списку людей, которых она обидела зря, и отпила горячего какао.
***
Богому не терпелось похвастаться Джину своими успехами, и вечером Чеен позвонила сержанту.
- Я научу тебя кататься на коньках, дядя Джин, – решительно объявил Богом.
Мужчина усмехнулся:
- Не знаю, малый, а если я не смогу за тобой угнаться?
- Ничего, – успокоил мальчик, – я тоже сначала медленно катался, но теперь я катаюсь очень-очень-преочень быстро.
- Очень-преочень быстро? – переспросил Джин.
- Угу, я сам объехал весь каток!
- Ни фига себе! Смотри, пацан, другие дети начнут тебе завидовать.
Богом довольно хихикнул:
- Я в школе сделал подарки для мамы с Джису.
Чеен навострила уши. Ей Богом об этом ничего не говорил, хотя обычно рассказывал о том, что делает в садике, в мельчайших подробностях. Вот и сейчас она сидела рядом с ним, слушая, как Богом взахлёб рассказывает Джину про поход на каток. Конечно, они были там вместе, но Чеен просто любила слушать рассказы сына.
- Только тс-с-с, – мальчик приложил палец к губам, будто Джин мог его видеть, – это секрет.
- Я никому не скажу, – серьёзно пообещал Джин.
Чеен положила ладонь на спину сына:
- Попрощайся с дядей Джином, дорогой, тебе почти пора идти в ванную.
Богом недовольно выпятил нижнюю губу, но спорить не стал и, попрощавшись с Джином, передал трубку Чеен. Держа телефон в одной руке, она сняла сына с высокого барного стула, спуская его на пол. Тут же позабывший своё недовольство мальчик сразу убежал, чтобы успеть еще немного поиграть.
- Здравствуй. – тихо поздоровалась Чеен, одновременно прислушиваясь к возне Боогома в игровой комнате.
- Ты в порядке? – не стал ходить кругами Джин. – Вы, ребята, обычно звоните по воскресениям.
- Извини, – торопливо ответила девушка, – я не хотела нарушать твои планы.
- Нет, всё хорошо, – тут же заверил Джин.
- Я понимаю, что уже, наверное, поздно, и у тебя могут быть другие планы, но мы будем очень рады, если ты приедешь к нам на праздники. Думаю, Мисс Им тоже будет в городе, – последняя фраза вполне могла бы прозвучать, как дружеское подшучивание, если бы не серьёзный тон Чеен. Из-за него её предложение больше походило на официальное приглашение. Впрочем, если Джин и заметил некоторую натянутость, то промолчал, всё равно тронутый её щедростью.
- Спасибо, – искренне поблагодарил он и хохотнул, скрывая эмоции. – Жаль, Джису не может приехать, а то вся семья была бы в сборе.
- Мы поссорились, – Чеен даже не дала Джину договорить, долгие недели молчания убивали её, а мэр не привыкла ждать. –Джин, как я могу связаться с ней? У тебя ведь есть какие-то свои каналы? – добавила она в отчаянии.
Мужчина глубоко вздохнул:
- Есть, но не для тебя.
- Что ты хочешь этим сказать? – моментально ощетинилась блондинка.
- Чеен, –Джин говорил, медленно подбирая слова, – армейскому начальству известно, что у Ким Джису нет семьи. Нет друзей. Она идеальный солдат, из тех, кто, надевая жетоны на шею, теряют имя, становясь на бумагах просто номером социальной страховки.
- А ты? Ты можешь её найти? – Пак взъерошила волосы, приводя в беспорядок идеальную причёску. – Мне нужно... Она должна узнать, что я сожалею. Она, наверное, в ярости из-за того, что я ей сказала. И наверняка не хочет обо мне слышать...
- Чеен, – спокойно перебил Джин, не давая женщине возможности накручивать себя дальше, – я посмотрю, что можно сделать.
- Что, если с ней что-то случится? – почти обреченно спросила Пак.
- Не беспокойся об этом.
- Как я могу об этом не беспокоиться?
- Слушай, ребята знают, что мы с Джису вроде брата с сестрой. Если с ней что-то случится, меня тут же найдут и сообщат об этом. Армия всегда уведомляет родных о происшествии раньше, чем информация просочится в СМИ.
Проглотив ком в горле, Чеен кивнула и прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями. Через несколько секунд она кивнула более уверенно:
- Ладно. Хорошо.
- Расслабься, – отозвался Джин.
- Ты не спросишь, из-за чего мы поссорились?
- Нет.
- Почему?
- Потому, что это не важно, – услышав его ответ, девушка недоуменно прищурилась. – Что бы это ни было, у вас двоих всё будет в порядке.
- Откуда ты знаешь?
Джин издал сухой смешок, Чеен не слышала раньше, чтоб он усмехался так. В этом смехе не было обычного, присущего Джину веселья или многозначительности. Он звучал почти горько.
- Я был там, помнишь? Не важно, как сильно ты злишься на тех, кого любишь, пока ты там, ты постоянно мечтаешь о том, чтоб вернуться домой.
***
Декабрь 16, 2021. Ирак, местоположение неизвестно.
- Вы заметили, Спенсер появляется только тогда, когда что-то идет не так? – громко спросил Хэин. Сморщив нос, парень осматривал ветхий, насквозь прошитый пулями автомобиль. Весь салон машины был заляпан кровью.
- Угу, а стоит нам отличиться, так он тут же оповещает всех, что мы под его началом, – откликнулся со своего места Кай.
Они находились в одной из заброшенных деревень. Они часто встречались здесь, эти поселения-призраки, оставленные жителями, испугавшимися войны, постоянных обстрелов и бомбежек. Единственным свидетельством того, что здесь когда-то жили люди, были пустующие каменные и глинобитные дома.
В группу входило пять человек, включая их нового сержанта, Денни Карберу. Подтянутый латинос отличался волевым подбородком и крепким желудком. Та их операция, по задержанию Аль-Джамиля, и без того тяжелая, теперь обросла слухами и превратилась для тех, кто там не был, в нечто вроде страшилки, которой пугают друг друга желторотики. Ещё бы, столько мирного населения погибло. Так вот, по слухам, Карбера, бывший среди тех, кому пришлось разбирать завалы и убирать искалеченные и изуродованные тела, единственный смог удержать свой завтрак в желудке. Он действительно тогда даже глазом не моргнул.
Джису разгребала листы металла, бывшие когда-то крышами домов. Она чувствовала под пальцами пулевые отверстия, и они казались девушке огромными, как пропасть Большого Каньона. Ким было грустно, было жаль людей, живших здесь. Эти листы металла, защищавшие дома от дождя, от палящего солнца, от ночной сырости, они казались людям надежным укрытием. Владельцы домов верили, что под этими крышами они в безопасности. Так ребенок верит, что, если он спрячется под одеяло, Бугимэн не достанет его. А оказалось, что этот, такой надёжный с виду металл не может никого защитить, и Бугимэн оказался сильнее детской веры.
Под обломками лежала обгоревшая и порванная самодельная кукла. Она как будто тоже искала убежища от того хаоса и ужаса, с которыми столкнулся её маленький владелец. Чувствуя, как к горлу подступает желчь, девушка подняла её. Голова игрушки запрокинулась, повиснув на двух нитках. Перед глазами Джису тут же появился силуэт ребенка, неподвижно лежащего на щебне, такого же бездыханного, как соломенная игрушка, зажатая в её пальцах. Джису крепко зажмурилась, пытаясь прогнать видение.
Господи Иисусе! Есть вещи, которые, к сожалению, невозможно забыть.
- Ким! – окликнул Карбера. Кукла упала, мягко стукнувшись о металл. – Разбуди Хвана и иди отдыхать.
- Есть, сэр! – кивнула девушка и, бросив последний взгляд на куклу, пошла к находившемуся через дорогу почти уцелевшему дому. Хван лежал в тени навеса. Джису потыкала его носком ботинка, чтоб разбудить.
Он дернулся, просыпаясь, и тут же зажмурился, ослеплённый бликами солнца на белом песке.
- Не похоже, что уже час прошел, – пробурчал парень, прикрывая глаза ладонью и подтягиваясь.
- Привыкай, – девушка плюхнулась рядом с ним. – А ты что думал, что успеешь поесть индейки в этом году?
Хенджин искоса глянул на неё. В глазах у него было больше разочарования, чем досады.
- Эх, мои родители такую бы вечеринку закатили, вернись я домой к Рождеству, – протянул он, затаскивая лежащую рядом винтовку к себе на колени.
- Охотно верю, – сухо отозвалась Джису.
Хенджин помолчал с минуту и тоскливо добавил:
- Это место – настоящий ад.
- Ага, – согласилась Джису, она сняла винтовку и положила её рядом, и теперь пыталась устроиться поудобнее, – но для многих людей это дом.
- Они просто двинутые.
- Ты пошел в армию, – отозвалась она. – И кто здесь двинутый?
Хван усмехнулся и, поднявшись на ноги, пошел к остальным. После обнаружения деревни, Карбера по рации доложил об этом, и Спенсер приказал им оставаться на месте. Ни больше, ни меньше. Видимо, Спенсер не доверял их сержанту. Так что они разбирали завалы и наблюдали, ожидая прибытия начальства.
Хотя раньше Джису могла спать где угодно, на диване, на заднем сидении жука, просто на земле, последнее время ей никак не удавалось как следует отдохнуть, и не важно, сколько раз ей приказывали. Вот и сейчас, сделав глоток из фляги, она просто сидела, прислонясь спиной к стене. Стоило ей хотя бы задремать, ей тут же начинали сниться жена Хусейна и его сын, лежащие на земле лицом вниз. Спенсер аплодировал ей, когда хвалил за устранение угрозы, но какой ценой? Для него это того стоило, а Джису слышала ночами детский плач. Хуже всего бывало, когда в её снах на месте тех женщины и ребенка оказывались Чеен и Богом. Изломанные, окровавленные, лежащие на земле, и Джису видела, как медленно угасает последний проблеск надежды в карих глазах. После таких снов она вскакивала в холодном поту и не могла заснуть по нескольку дней.
Через десять минут девушка открыла глаза, оставив попытки заснуть. Она огляделась: Хэин с Хваном только что зашли в здание, стоявшее восточнее, Карбера расчищал здание напротив, Кай всё еще на своем наблюдательном посту.
Вздохнув, Ким достала из нагрудного кармана пару фотографий. Сейчас у неё не было возможности вешать на стены фотографии или рисунки, и даже Рекса пришлось убрать в ящик с одеждой, но с этими двумя снимками она не расставалась. На одном были они с Чеен, второй был со дня рождения Богома, тот, где они втроём стояли у лестницы. Фотографии успели порядком обтрепаться по краям, линии, по которым они были сложены, четко проступали на бумаге.
Десять дней назад она была слишком расстроена, чтоб найти утешение в этих фото, но, немного успокоившись, Джису мысленно настучала себе по голове за то, что такое могло прийти ей на ум. День, когда она не сможет посмотреть на их фотографии, станет днём её смерти. После разговора с Хэином ей полегчало, хотя после того, как Джису призналась, что завидует ему, девушке первое время было неловко смотреть другу в глаза. Но Хэин об этом разговоре не вспоминал, и Джису была ему благодарна и за это тоже.
Она так привыкла быть одна, что теперь, девушке не верилось, что кто-то может беспокоиться о ней. Джису злилась всего день, а потом начала ужасно скучать по ощущению тепла, которое согревало её, когда они с Чеен сидели в обнимку на диване, и по тому, как Богом обнимал её за шею, лёжа у неё на спине во время утренних отжиманий. Конечно, им с Чеен надо будет поговорить, когда Ким вернется домой, но у неё наконец-то появились близкие, и придется привыкать к тому, что они за неё переживают. Всё ещё сложнее из-за того, что Джису вечно то в патрулях с отрядом, то на дежурствах. У неё просто нет ни времени, ни возможности написать Чеен. А о том, чтобы дозвониться в Пусан отсюда, даже и речи быть не может.
Она просто надеялась, что Чеен больше не злится на неё. Джису кочевала с места на место всю свою жизнь, но в этот раз она не была готова отказаться от того, что обрела в Пусане. Если Чеен устала быть за неё в ответе, кореянка поймёт, в глубине души она готова к этому, это уже въевшаяся в кровь защитная реакция. Тем более, что, поразмыслив над их небольшой ссорой, Ким поняла, как, должно быть, перепугалась Чеен. В конце концов, ещё неизвестно, кому тяжелее: солдатам, рискующим жизнью, или их любимым, которым остаются только ожидание и неизвестность.
Тишину нарушили скрип шин по гравию и рёв мотора. Большой грузовик мягко затормозил, и Джису закатила глаза, увидев, как Спенсер выходит из пассажирской двери.
Из кузова выскочили солдаты, и без разговоров начали выгружать привезенную провизию и осветительное оборудование.
- Ким! – она была первой, кого увидел Спенсер. Остальные только подходили к навесу. Джису торопливо встала, пряча фотографии в карман, но в спешке выронила одну, и снимок, на котором она была с семьёй, полетел на землю. Девушка не успела его поднять до того, как носок тяжелого армейского ботинка придавил фото, впечатывая его в пыль. – Что это?
Джису выпрямилась, глядя прямо перед собой. Спенсер убрал ботинок и, нагнувшись, поднял измятую, пыльную и запачканную копотью фотографию. Только почувствовав головокружение, Джису поняла, что перестала дышать. Спенсер внимательно разглядывал фото, с удивлением отмечая, как сильно девушка с сияющей улыбкой и лучащимися счастьем глазами на фотографии отличается от хмурого напряженного солдата, стоящего перед ним.
Жестко глянув на подошедших солдат, Спенсер отослал их. Пульс Джису подскочил, но внешне она была совершенно спокойна.
- Это ваше, солдат, – он протянул ей фотографию, но отдавать явно не собирался.
- Так точно, сэр, – бесстрастно ответила Джису.
Спенсер приподнял бровь, на лице появилась неприятная ухмылка, больше напоминающая оскал хищника, травящего жертву. Эта ситуация явно забавляла его. Джису всё еще стояла по стойке смирно, глядя офицеру в глаза и явно не собираясь ничего объяснять.
- Горячая штучка, – Спенсер провел пальцем по лицу Чеен.
Взгляд Джису метнулся к фотографии, но голос остался таким же спокойным, а дыхание ровным:
- Да, сэр.
Он плотоядно ухмыльнулся, глядя на фотографию:
- Ох, я бы её объездил, – Спенсер сказал это тихо, как если бы это была просто мысль, высказанная вслух, но фраза явно предназначалась Джису.
Девушка моргнула, но ничего не сказала.
Не дождавшись реакции, мужчина прищурился:
- А мальчишка...
- Мой крестник, сэр, – быстро перебила Джису, забыв о субординации.
Спенсер посмотрел на неё, всем своим видом показывая, что не поверил ей, и снова с неприкрытым отвращением перевёл взгляд на фото.
Он наклонился к девушке так близко, что Джису почувствовала его дыхание на своем лице:
- Выпрямитесь, солдат, – прошипел он, бросая фотографию ей в грудь.
- Сержант, – повернулся он к Карбере, – ваш отряд останется здесь вплоть до получения следующего приказа. Данные воздушной разведки позволяют предположить, что эта деревня – некий перевалочный пункт...
Дальше Джису не слушала. Подняв и спрятав фотографию в карман, она изобразила на своем лице величайшее внимание к приказам Спенсера, но в голове у неё билась только одна мысль: «Что Спенсер знает? Что он понял?»
Так страшно ей не было с тех пор, как она была подростком. И единственное, чего ей хотелось, это оказаться дома.
***
Декабрь 27, 2021. Пусан, Корея.
- Ты вернешься за ним? – с надеждой спросила Чеен.
Джису улыбнулась, покачав головой,ее локоны слегка перепутались со светлыми прядями:
- Я вернусь к тебе.
Чеен усмехнулась, притягивая девушку к себе в страстном поцелуе. Они так близко, что она чувствует Джису всем телом. Горячая ладонь скользит по спине, опускаясь на поясницу, и брюнетка осторожно опускает её на кровать. Обнаженные ноги запутались в простынях, пальцы мягко ласкают изгибы тела, а дыхание так горячо, что, кажется, воздух вокруг плавится. Они на секунду разрывают поцелуй, только чтоб тут же начать его снова.
Блондинка не может удержать довольный смешок, когда Джису прикусывает её нижнюю губу и чуть тянет на себя. Цепочка горячих поцелуев опускается на шею, и Чеен откидывает голову на подушку, трепеща под этими мягкими губами.
- Я так давно хотела этого, – выдыхает Джису, легко прикусывая кожу на ключице.
Дыхание Чеен сбивается. Путаясь пальцами в золотых локонах, она притягивает Джису к себе. Они прислоняются лбами и просто смотрят друг другу в глаза. Воздух в комнате плотный от желания, кажется, еще секунда, и он начнет искрить.
- Правда? - карие глаза удивленно смотрят на девушку, и она приподымается, садясь на колени, и смотрит на блондинку, нежно взяв её лицо в ладони.
- Чеен, ты мой лучший друг, – её улыбка такая яркая, что освещающий комнату ночник меркнет в сравнении с ней. Пак хочет отвернуться, чтоб скрыть собственное смущение, но она не может не смотреть на сияющую Джису. – Ты больше, чем друг, и с тех пор, как я это поняла, я почти ни о чем другом и не думаю.
Чеен испытывающе смотрит в зелёные глаза, ища намёк на ложь, но, не найдя ничего, кроме искренности, приподнимается и крепко целует Джису, обнимает её и прижимает к себе, лаская загорелую спину.
Джису не может сдержать стон, когда колено Чеен случайно упирается между её разведенных бедер, задевая возбужденную плоть. Она покрывает поцелуями смуглую шею блондинки и сгибает колено, повторяя позу Чеен. Комната наполняется хриплыми, рваными стонами.
Чеен обвивает девушку ногой и с неожиданной для нее силой переворачивает, меняя их местами. Джису удивлённо ахает, но Пак только усмехается в ответ и медленно поднимает белую майку, легко пробегая пальцами по животу. Крепкие мышцы пресса напрягаются под этими дразнящими прикосновениями. Пальцы замирают, дойдя до груди, но не коснувшись её. Джису нетерпеливо стонет и выдыхает:
- Чеен.
Её имя срывается с губ Джису тихим шепотом, просьбой, молитвой, обещанием.
Когда Чеен проснулась, у неё болезненно ныло внизу живота, и было тяжело на сердце. Не в первый раз она прокляла себя за то, что в их с Джису последнюю неделю они не решились зайти дальше поцелуев. Но, признаться, после таких снов больше всего её мучило даже не физическое желание. Она просто хотела обнимать Джису, чувствовать её рядом, знать, что она здесь.
В день, когда Чеен усыновила Богома, она точно знала, что одиноким рождественским вечерам, в которых было много яичного коктейля и слишком много размышлений на тему того, что прошел ещё один год, а она снова одна, пришел конец. Но это Рождество опять принесло с собой ощущение пустоты – уже не только для неё, но и для Богома. Пустоты, которую точно смог бы заполнить один её знакомый милый солдат.
Перед Рождеством мать с сыном были очень заняты, украшая дом. В их первый совместный праздник Чеен убедилась, что, хотя настоящие ёлки восхитительно пахнут, она предпочитает искусственное дерево. К этому выводу её подтолкнула склонность Богома тянуться к сверкающим гирляндам. Малыш постоянно кололся и царапался об иголки, а если не царапался, то пытался ободрать и сжевать хвою с нижних веток.
К тому же, было весело вместе собирать и наряжать ёлку. Богом смешил Чеен, играя с искусственным снегом, как котёнок с клубком.
Потом была ежегодная вечеринка в Ратуше, на которой мэр Пак героически выдержала фотосессию, устроенную Чимином, а Богом, пользуясь тем, что мама занята, увлеченно таскал со стола пряники. Чеен даже извинилась перед Лалисой Манобан, одетой рождественским эльфом. Когда она подошла, воспитательница тепло ей улыбнулась. Чуть позже Чеен услышала, как Лиса рассказывала об этом Наен, добавив, что Рождественские чудеса и правда случаются. В другой раз Чеен непременно сделала бы им замечание, но сейчас блондинка просто насмешливо закатила глаза и не стала вмешиваться.
Время пролетело и наступил Сочельник. Вечером Чеен битых полчаса гонялась за сыном по дому, пытаясь уложить сына спать. Одетый в пижаму малыш с тапочками-оленями на ногах катался по натёртому паркету, ловко увертываясь от мамы. В конце концов, он со смехом взбежал по лестнице и, влетев в мамину спальню, прыгнул в кровать. Когда слегка запыхавшаяся Чеен вошла в комнату, он уже лежал под одеялом с самой невинной улыбкой на лице.
- Сегодня ночью к нам придет Санта, – взволнованно прошептал он.
- Санта придет, только если ты заснёшь, – мягко сказала Чеен, ложась рядом. Она поняла, что уговорить Богома спать в своей комнате сегодня не удастся. Да и кто знает, как быстро он вырастет и устанет быть маминым лучшайшим другом? Нужно проводить с ним время, пока это возможно.
Мальчик улыбнулся и, закрыв глаза, обнял её за шею:
- Я хорошо себя вёл, мамочка?
Чеен поцеловала его в лоб, гладя по спине:
- Ты самый лучший, солнышко.
***
Это рождество не принесло Богому радости, и сердце Чеен было просто разбито, когда она поняла, почему.
Как всякий нормальный ребенок рождественским утром Богом проснулся на рассвете, и Чеен стоило больших усилий уговорить его поспать еще часок. Конечно, малыш не смог заснуть, но, по крайней мере, еще сорок пять минут пролежал тихо и почти неподвижно. В конце концов, Чеен сжалилась над ним, и они спустились посмотреть, какие подарки положил ночью под ёлку Санта.
Некоторое время они были заняты, мальчишка увлечено потрошил коробки и ел печенье с изюмом, а женщина незаметно фотографировала его. Но когда все подарки были разобраны, Богом продолжил что-то искать.
- Малыш, что ты ищешь? – Чеен поставила глиняный отпечаток ладошки сына на столик.
- Не могу найти, – пробормотал малыш, падая на живот, чтоб заглянуть под диван.
- Что не можешь найти, дорогой?
- Мой подарок, – подойдя к камину, Богом попытался заглянуть в дымоход.
- Больше Санта ничего не принёс, – озадачено сказала Чеен. Она была уверена, что ничего не забыла из его списка.
- Нет! – топнул ногой мальчик и побежал обратно к дереву.
- Богом, – неодобрительно сказала Чеен, подходя к сыну, и наклоняясь к нему. Он надулся и, судя потому, как задрожала нижняя губа, уже готов был заплакать, – было бы нечестно, если б Санта всё подарки оставил тебе, правда?
- Но я хорошо себя вё-о-о-ол, – последнее слово перешло в плач, и Богом бросился матери на шею.
Она тут же обняла его и, взяв на руки, пошла к дивану. Присев, она усадила плачущего ребенка к себе на колени. Подняв воротник пижамы, мальчик уткнулся в него лицом.
- Я знаю, что ты хорошо себя вёл, но иногда Санта не может принести нам всё, что мы хотим.
- Но я-а-а же так хотел, – всхлипнул малыш, вытирая слёзы.
- Что ты хотел, родной?
- Чтоб он привез Джису! – слёзы потоком хлынули из глаз, и Богом уткнулся в шею Чеен.
Блондинка не смогла ничего сказать, когда услышала это. Она обняла сына, гладя его по спине, прижавшись щекой к его затылку. Она могла бы сказать, что дядя Джин скоро приедет к ним в гости, и что Рекс-старший теперь женатый дракон, и миссис Рекс будет ждать его, как они с Богомом ждут Джису, или что ночью выпал снег. Но она знала, ничто не заменит ему Джису в этот день.
- Я тоже, солнышко, – тихо прошептала Чеен, – я тоже.
***
Немного успокоившись, Богом убежал в свою комнату и скоро спустился, пряча руки за спиной. Обычно живой и энергичный, он явно смущался, протягивая Чеен двух вырезанных из бумаги ангелочков с голубыми крылышками и петельками за спиной, за которые их можно было повесить на ёлку. Один был со светлыми волосами, второй с каштановыми локонами. Над головами у кукол были нимбы из золотой фольги. Не нужно было быть гением, чтоб понять, кому какой ангелочек предназначался. Чеен счастливо улыбнулась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, и пообещала, что они обязательно отдадут Джису её подарок, когда она приедет домой.
Время до обеда они провели, играя с новыми игрушками Богома, а после обеда, явно слишком обильного для семьи из двух человек, сели смотреть «Дом Микки». За время просмотра они съели по две порции шоколадного пломбира. Чеен постоянно теребила свой кулон, ну, то есть, кулон Джису. В голову ей пришло, что такое поведение для неё – непозволительное ребячество, да и вообще разрыв шаблона, но Чеен отогнала эти мысли, зачерпнув побольше мороженого ложкой. А потом они с Богомом пошли показывать миссис Рекс дом.
Даже сейчас, два дня спустя, у Чеен всё еще было ощущение, что праздники проходят не так, как нужно. Она послала Джису рождественский подарок несколько недель назад, и теперь ожидание просто сводило её с ума. Вытаскивая себя из кровати, блондинка думала о том, что сегодня нужно сделать перед приездом Джина. Брат Джису обещал приехать послезавтра.
Она заглянула в комнату сына. Обнимая драконью семейку, он крепко спал, раскрывшись и свесив ногу с кровати. Решив не будить его, Чеен приняла душ и оделась в леггинсы и удобный свитер.
Через час гостиная и кухня были убраны, и когда сонный Богом спустился, он обнаружил маму сидящей на корточках перед холодильником. Малыш быстро забрался к ней на спину и обняв за шею, уткнулся в плечо. Кажется, он готов был опять заснуть.
- Доброе утро, маленький принц, – Чеен выпрямилась и осторожно взяла его на руки – Хорошо спал?
Мальчик нахмурился и протянул ей игрушку:
- Миссис Рекс приснился кошмар.
- Ох, – чуть нахмурилась в ответ блондинка, – какой?
- Она скучает по Рексу.
Чеен улыбнулась и легко поцеловала миссис Рекс в плюшевый лоб:
- Но ты ведь обнял её, чтобы успокоить?
Богом серьезно кивнул.
- Пока она с тобой и Рекси-младшим, она будет в порядке.
Малыш снова кивнул и звонко чмокнул маму в щеку. Вывернувшись из её рук, он понесся в ванную. Естественно, он попытается почистить дракону зубы, но, в общем, его игрушки переживали вещи и похуже.
Чеен пошла следом за сыном, чтоб предотвратить возможные неприятности, но тут телефон зазвонил, отвлекая её.
Заглянув в ванную, Чеен убедилась, что Богом уже чистит миссис Рекс зубы, к счастью, забыв намазать щетку пастой. Войдя в кабинет, Пак подняла трубку радиотелефона.
Она ахнула, и почувствовала, как что-то обрывается в животе, когда в трубке раздался голос, который она мечтала услышать несколько долгих недель:
- Эй.