Белый мальчик

Съёжившись на диване, я прислушивался к разговорам людей через открытое окно . Последнее время меня стало укачивать от постоянно переливающийся новостной ленты - глаза слезились голова гудела как под железным колпаком, который стягивали дикой хваткой . Нервы испортились, плесень пробиралась во все поточенные уголки нежно девственной мысли и поработила в своё подчинение. Пару быстрых нажатий, едва касающихся экрана и результат такой очевидный по мнению, не знаю точно чьему, но явно весомого человека вылетел: синдромы подростковой депрессии, отрицание свидетельствует о глубоком состоянии пациента. Я уже не отрицаю ВОЗМОЖНОСТЬ подчёркиваю это слово но не окончательный диагноз. Возможность этого состояния бросала меня в большую апатию, чем состояние в семье. Никогда не мог принять обязаловку перечней к определённому периоду человеческой жизни. Особенно депрессии — подростков, мужчин, послеродовой, да даже младенческой, не удивлюсь, если существует кошачья депрессия от избытка любви хозяина и недостатка корма в миске. Само слово депрессия означало для меня что-то неоднозначное, неприятное появляющееся у людей неопределённых и слабых как бы там не говорилось. Словом, я отрицаю существование всевозможных депрессий. Но мое состояние телесное и душевное стало противостоять моему мнению и выражать это всяческими крайне неприятными способами. 

Теперь мне казалось, что я всегда жил в таком ритме, словно угасающий старик, жизнь которого подошла к концу. Все, что было до моего пятнадцатилетия стало блеклым сном из воспоминаний, к которым я больше не возвращался. А настоящее предвещало лишь  череду обязанностей, вызванных человеческим инстинктом - поесть, поспать, сходить в туалет и так далее, снова по кругу. - не сильно воодушевляет, не так ли? 

Безусловно, моя бабушка старалась меня развлечь. Я это видел и понимал, что расстраивать ее ни к чему, поэтому старался сделать заинтересованный и радостный вид. Словно мне действительно пятнадцать, хоть я на самом деле так и не считал... Если бы мне сказали, что завтра мое тридцатилетие - я бы поверил, да даже пожалуй и на двадцать лет согласился бы, но пятнадцать... нет, мне никак не могло быть пятнадцать. Ведь разве можно в таком молодом возрасте чувствовать себя стариком? Разве можно задумываться о вещах сложных, как мир и его устройство? Разве можно с утра еле волочится из спальни в ванную с мыслью, что жизнь столь однообразна и предсказуема? Нет, хотите - верьте, хотите - нет, но моей душе определенно не пятнадцать. 

-Беги быстрее, сейчас все остынет! - услышал я призыв к обеду. 

Откидывая тонкий летний плед, тело начинает тяжело подниматься голова тяжелеет и горло наполняется свинцом,  сжимаясь и точно сейчас лопнет от застоявшийся крови в венах. Приложив немало усилий, встаю и сразу сгибаюсь пополам. Отдышка. Глаза закрыты чтобы не закружилась голова. Рука опирается на стену, вторая безвольно колеблется, опустившись вниз как лиана. Кровь приливает к голове, тяжело, но в тоже время радостно ведь потом мысль потечёт свободнее, голова освободиться. Медленным улиточным шагом двигаюсь по нужной траектории. При этом скрывая свои недомогания от бабушки, чтобы спастись от ужасных процедур и противных лекарств.

Половина первого. Это означало что ещё пару десятых, и вся улица наполнится школьниками. Мысль эта как-то случайно взбрела ко мне в голову за обедом. Обычно во время еды мне было тяжело думать о чем-то, а если и получалось, то я начинал давиться пищей. Тщательно прожевывая резиновую печень, мысль потекла сама по себе дальше — в классах по двадцать человек, всего в школах по четыре-пять классов каждого уровня. Получается, что в школе около тысячи человек не считая учителей. И сейчас если я выгляну в окно, то увижу около двух тысяч детей... ведь рядом с нами две школы.

Ощутить такое количество людей в одном месте и стать частью этой полной жизненных сил толпы — вот чего мне захотелось впервые за столько месяцев. Втиснуться в ряды бойцов и почувствовать себя нормальным, энергичным, обычным подростком.

Два часа. Солнечное тепло припекало макушку. Я сидел на балконе второго этажа, рассматривая бордовые жилеты детей разных возрастов. Сначала небрежно высыпалась толпа самых младших, теперь они уже были далеко от меня, так, что заслонявшие головы старшеклассников мешали мне насладиться их безмятежностью и сияющими лицами. Свежие, ещё не забитые ерундой и бытовыми проблемами, головы стали рябеть. Пришлось надеть кепку, чтобы избавиться от цветных пятен перед глазами. Вот, уже смешавшись, идут средние и старшие классы. Сгорбленные под тяжестью рюкзаков спины. Ещё более шумные, но ещё робкие. Действительно, видимо это и есть тысяча людей, может даже больше. Но эта толпа не казалось огромной, она текла быстро, ее ручьи разливались в освещённые маленькие улочки, освобождая все больше места между людьми.

— Это ангел? Лизи, ты посмотри, он точно модель!

— Ммм... где? - старшеклассница завертела головой, старательно высматривая каждого.

Я тоже начал искать глазами этого «ангела». Сквозь шум до меня долетели восторженные вздохи девушек и тут я увидел, что они остановились под моим балконом. Девушки прикрыли лбы руками чтобы солнце не мешало им рассмотреть меня и засмущались, когда поняли, что я их заметил. Они засмущались, но не растерялись.

- Я Диана , а это Лизи. - Лизи была явно стеснительнее своей подруги, поэтому молча кивнула в ответ - Ты из какой школы?

- Дура, он не здешний. - заорал кто-то из толпы.

Лица обеих покрылись багровым румянцем, губы искривились в подобие улыбки, но какой-то неудачной. И тут я заметил троих. В бордовых жилетах тяжело бежали парни из другого конца улицы к нам, нещадно распихивая младших.

Теперь под моим балконом стояли пятеро подростков с красным румянцем, у кого от усталости, у кого вообще непонятно отчего. Один из них самый красный и ценивший свою бабушку (так говорит моя, когда видит откормленных детей) поднял руку вверх показывая, что собирается что-то сказать, как только отдышится. Только он открыл рот и мне сразу стало понятно кто орал «дура».

- Ну-ка скажи, что ты тут делаешь? А?

Теперь уже растерялся я. Мне захотелось одновременно и ударить его по лицу и придумать какой-то остроумно-язвительный ответ.

- Нет, вы посмотрите, он ещё придуривается! Вы видели вообще такое ? - размахивая сердито руками он повысил голос настолько что некоторые школьники уже начали останавливаться, ожидая кульминации этой сцены - я к тебе обращаюсь, Леонардо недовинченный!

«Леонардо недовиченный» - особенно отчётливо услышал я и в один прыжок оказался у самого края балкона.

- Бенджи! - перевесившись через перегородку и протягивая руку вопил от радости не своим голосом.

Длинные пряди волос лезли в глаза, и постоянно моргая я нервно пытался разглядеть хоть часть своего старого приятеля.

Мы с трудом пожали друг другу руки кончиками пальцев так, что я чуть не свалился с балкончика, но вызывающее недовольство разбило эту сладостную минуту неожиданной встречи.

- Простите ваше высочество - поклонившись сказал он, обращаясь к бойкой Диане, которая уже принялась ворчливо напоминать о своем существовании – Имею честь представить вам свою белокурую леди, отвратительно дерущегося, простофилю в ругательствах, в общем совершенно ничего не имеющего от мужского пола, мистер (или миссис) Оран! – четко разжевывая каждое слово произнес Бенджи так, как никогда еще не произносил ни одну речь.

Мы разговорились. Наверное, впервые за долгое время я совсем забылся и потерял счёт времени. Бенджи познакомил меня с остальными парнями, и мы быстро нашли общий язык. Это было так, словно...  вдруг, я почувствовал разочарование, ведь раньше вокруг меня всегда были такие приятели. Настоящие, обычные парни, что ж еще черт возьми мне надо было для счастья? Я почувствовал себя болваном, "выскочкой, не любившей пустую болтовню" - как говорил сам Бенджи... Наверное он уже забыл, каким я был дураком. 

Мне представлялось, что я стал вороном, изголодавшимся по мясу. Накидываясь на всех с пустяковыми расспросами я оставался голодным, ведь они умело переводили тему на меня самого, преуспев в искусстве диалога.

Мне пришлось рассказать причину своего пребывания в Гренболе. Точнее ее часть. О том, что родители отправили меня сюда по причине нездоровья было правдой лишь наполовину, ведь я успел приврать, в панике выдумав другую причину болезни:

- Плечо повредил. Терпеть не могу зиму, а тут взял и полетел на льду...

- Такой красивый и так пострадал, бедненький - вздохнула Диана.

- Да, Оран, ты все больше походишь на смазливую девку с миленьким личиком. А я вот видишь, решил мышечную массу набрать. - и Бенджи, надуваясь как петух, стал показательно щупать то место, где у настоящего качка должен быть бицепс.

- Да и не только мышечную - не удержавшись заметил я с улыбкой.

- Это ты не думай - с серьёзным видом ответил он - силища у меня как у быка!

Он сжал руку в кулак и нещадно ударил себя по груди, я почувствовал лёгкий хлопок и покачивание балкона.

- Нифига ты. – тускло отозвался самый высокий, Ник, любитель послушать и высказать пару коротких фраз, впрочем как и большинство высоких людей.

Только сейчас я заметил, что моя река из школьников совсем уже не река, а ручеёк из остатков, да и солнце уже давно не пекло, а мирно сияло за облаками. Шум толпы стих, и только от нас разносились неприлично громкие вопли. Но сейчас все затихло, будто к чему-то готовясь.

Хлопок. Опять тряска.

- Хээй! глаза два блюдца, не бойся, у нас такое частенько бывает. - заливаясь утиным смехом и заметив мой страх, , Бенджи кидал подбадривающие фразочки.

Вся компания поддерживала его, но мне резко захотелось уйти. Спрятаться в чулан, убежать из города или хотя бы просто скрыться от этих глазеющих подростков. Меня охватила паника, ноги похолодели, а на руках выступили капельки пота. Живот стянуло. Я вспомнил про своё недомогание и присел. Посмотрел в телефон и понял, что я полтора часа простоял на ногах - из-за этого открытия мне стало ещё хуже.

- Оран, ты куда ?

- Мы не врем, это местность такая.

- Тут постоянно так!

- Ты первый раз такое что ли видишь!?

Озадаченно спрашивали пятеро, стараясь меня успокоить. Собрав силы, так стремительно покинувшие меня, я отозвался, сказав, что мне нужно сделать что-то по хозяйству и ушёл.

Медленным шагом я дошёл до спальни бабушки. С улицы ещё доносился звонкий хохот девочек и вопль парней, но мне было все равно, интерес я уже потерял.

Она спала, а мне панически хотелось собрать все вещи и куда-то спрятаться. Опять толчок, тот же хлопок, но уже не такой - сильнее. Да, точно, немного сильнее. Бабушка едва проснулась и ещё не встав с постели сказала сонным голосом, что если я боюсь, то могу собрать вещи, и она отведёт меня туда, где не трясёт.

«Телефон, вода, печенье, успокоительное , что ещё... ?» - думал я пока руки механически тянулись ко всему что может пригодиться. Я вернулся к бабушке, сунул и ее телефон в рюкзак, даже захватит ее любимую книгу. Наверное любмую. На самом деле я не знал, что это за книга, она просто лежала на прикроватной тумбочке с закладкой. Потрёпанная, зачитанная. Значит точно любимая.

Пока она причесывалась и одевалась я почувствовал ещё два толчка. Пришлось поторопить.

Мы вышли, и она рассмеялась с моего вида - с набитым рюкзаком еды, меня соблазняла желтая каска, висевшая уже вечность в общем коридоре. Я вспомнил как на уроках по безопасности нам говорили « дети, если вы попали в здание во время землетрясения, первым делом защитите голову и лягте на пол». Но на пол я не лёг, да и каску мне взять не удалось...