Несуществовавший

Катя

Месяц назад я и подумать не могла, что вот так буду прогуливаться по живописным парижским улочкам. Четыре недели на хуторе был сродни экскурсии в позапрошлый век: туалет на улице, печка вместо плиты и отопления, ни интернета, ни даже телевизора. Из доступных развлечений – быстро прочтенный десяток книг и подколки вечно хмурого Тиля. Но месяц прошел, и я – в Париже!!! Остановилась в расположенной в двенадцатом округе трехзвездочной гостинице «Kyriad Paris Bercy Village» на улице Барон ле Руа, что недалеко от парижского вокзала Берси и станции метро Кур-Сент-Эмильон. Ничего особенного, если честно, гостиница эта собой не представляла – обычный отель, которых по всей Европе не одна сотня. Зато расположен был отель во вполне тихом спокойном местечке, откуда на метро без проблем и без пересадок можно было добраться до Лувра и Гранд-опера. Из плюсов гостинцы можно еще назвать вежливых администраторов, бесплатный (но ужасно медленный) вай-фай и работающий до полуночи бар. Буквально в двух шагах от отеля – супермаркет сети «Franprix» (больше всего мне понравился в их кулинарии «сельский пирог с луком-пореем»), а через дорогу – ресторанчик японской кухни «Sushi Yuki» (работающий с половины двенадцатого до трех дня, а потом после перерыва с полседьмого до одиннадцати вечера). В ресторанчике был хороший выбор блюд и не слишком дорогой по парижским меркам ценник (но, на мой взгляд, все-таки немного дороговато). Сами суши, конечно, не впечатлили (думаю, Санаэ от них пришла бы в ужас), но вот супчики и салатики у них вполне достойные.

Пользуясь тем, что Тиль выделил мне содержание: суточные, позволяющие в разумных пределах практически ни в чем себе не отказывать (само собой, ключевое слово «практически»), я немножко обновила себе гардероб, сходила в Лувр и Гранд-опера (купить билет в оперу оказалось тем еще квестом), и вдоволь погуляла по центру. Какой же Тилюшка все-таки лапочка, что устроил мне такие парижские каникулы!

От Лувра я была в неописуемом восторге. Быть в Париже и не побывать в Лувре – как такое вообще возможно? Впрочем, я знаю человека, который в Лувре не побывал бы, даже если провел бы в Париже больше года. Алеся – девушка моего брата Кости, около года жила в Лондоне, и чуть меньше года – во Флоренции. Самое удивительное, что она в Лондоне так ни разу не побывала ни в Музее Виктории и Альберта, ни в галерее Тейт, ни в национальной галерее, ни даже в уникальном Британском музее! Однако же Алеся умудрялась не раз бывать в «Хэрродс» и «Дэбн-эмз». А во Флоренции девушка моего брата не то что не побывала в соборе Санта Мария Дель Фьоре, она даже не нашла времени сходить в Уффици! В голове не укладывается: ходить рядом с одним из старейших и богатейших музеев Европы и ни разу туда не зайти! Кто-то может скажет, что девушке важнее в магазин за шпильками сходить, чем вдыхать пыль веков с музейных полок. А я вот не соглашусь! За девять дней моего пребывания в столице Франции я не только в Лувре и Центре Помпиду была, но успела обойти «Галерею Лафайет», «Бон Марше» и блошиные рынки в Порт-де-Ванв и на Монпарнасе. Так что поход в магазин за туфельками не мешает походу в музей. Кстати! Я была на такой экскурсии! Съездила в тур «Легендарный Париж» на стареньком желто-синем «Ситроене Де Шво». Эти немного страшненькие машины для французов – то же самое, что «Мини» для англичан и «Фольксваген-Жук» для немцев.

Вчера еще раз поехала в Лувр. В предыдущий раз я не пробилась к Джоконде из-за полчища китайских туристов, поголовно делающих селфи на фоне знаменитого полотна великого мастера эпохи Возрождения. Это я что, домой уеду, так и не насмотревшись на Мону Лизу? Фигушки!

Правда, потратив не один час на то, чтобы добраться до картины Да Винчи, долго любоваться бесценным шедевром не получилось – не одна я такая. Слава богу, рядом с Венерой Милосской, Никой Самофракийской и «Кружевницей» Яна Вермеера народу было не так много. Сказать, что я была счастлива – не сказать ничего: у меня таких каникул еще никогда не было.

Делу – время, потехе – час. Сегодня настал день, когда я должна выполнить поручение Тиля. Я уже позвонила Шарлотте Крюгер (которая должна быть давнишней приятельницей Леши по имени Жюстин) и договорилась с ней о встрече.

Пройдясь по улице Бобур до перекрестка с Грамилье, иду в сторону Рю Де Тампль. Вокруг глянцевым зеркальным лоском блестят витрины ресторанчиков, мясных лавок, да копировального центра. Вроде как ничего романтичного. Но вот их названия – это просто музыка для моих ушей: «Мод Авенир», «Ле Патуа де Марэ», «Бушери де Гравилье», «Мезон Паллар»!

Неспешно иду по Рю Грамилье, наслаждаясь наивкуснейшим французским мороженым. Я – прямо-таки девушка Джеймса Бонда: иду вприпрыжку с секретным заданием по направлению к Рю Де Тампль в хорошеньком приталенном пальтишке из джерси, вельветовом сарафане цвета бордо и испанских мотоциклетных ботинках New Rock. Ладно! Может, я и не совсем похожа на девушку агента ноль-ноль-семь (для этого надо было бы выходить в вечернем платье из припаркованного «Феррари»), но на Ирэн «Ралли» Винсент я точно похожа!

Не теряй бдительности, Катя! Что тебе говорил Тилюшка? Хвосты! Останавливаюсь около витрины «Бушери де Гравилье» и, делая вид, что рассматриваю мясные деликатесы, пристально вглядываюсь в отражающихся в витрине прохожих: пара парижских хипстеров, дяденька в клетчатом пиджаке, да одинокий полицейский. Вроде никто за мной не следит. Сверяюсь с блокнотом: маршрута, который составил Тиль, придерживаюсь точно – мысленно рапортую воображаемому Тилюшке. Молодец, Катя! Ах, какая бы из меня вышла разведчица!!!

Не отвлекайся, тоже мне Мата Хари нашлась! Иду намеченным маршрутом по Рю Де Тампль. Пройдя еще два перекрестка, я – у парадного весьма респектабельно выглядящего парижского дома. А какого еще вида ждать от дорогущего жилища, расположенного в третьем округе французской столицы? Да уж, деньжата у этой Шарлотты Крюгер, вернее Жюстин Бомон, точно водятся. Залезла в сумку и еще раз глянула в блокнот, куда записала точный адрес. Ошибки не было – я была на месте. Сличив запись в блокноте со списком жильцов на панели домофона, звоню в десятую квартиру, рядом с номером которой, ровным каллиграфическим почерком аккуратно выведена фамилия «Крюгер».

В динамике домофона послышались отрывистые звуковые сигналы, судя по всему, означавшие то, что мой звонок «добирается» до ушей хозяйки квартиры. Через секунд двадцать, тянувшихся невероятно долго, в динамике что-то хрустнуло, и из него, наконец, раздался весьма приятный низкий женский голос: «Qui est là?».

– My name is Katherine Skripnik. Mademoiselle Kruger, we have spoken by phone recently.

– Oh, – вновь раздался приятный голос, говоривший уже по-английски с сильным французским акцентом, – it's you. Come in. Take the elevator. Third floor.

Домофон издал противное жужжание, и входная дверь открылась. Миновав вестибюль, я вызвала лифт, который, слегка поскрипывая, буквально сразу же спустился на первый этаж, осветив вестибюль масляно желтым светом через застекленную дверь. Захожу в лифт, захлопываю дверь и жму кнопку третьего, но на самом деле четвертого этажа (в логике большинства европейских языков первый этаж – это второй в нашем понимании). Издавая тихий ровный гул, кабинка лифта неспешно поднимается вверх на четвертый (в логике французов – третий!) этаж.

В лифте меня не покидало ощущение того, что я в музее: стены кабины были отделаны деревом с красивым рисунком ... (как же это называется-то?) ... волокон (вспомнила!), лакированы и полированы до зеркального блеска, и украшены всякими рюшечками. Может это, конечно, называется и не «рюшечки», но определенно сходство с рюшами у всех этих металлических украшательств есть. Пол кабины выложен плиточкой двух цветов (цвета кофе и цвета сгущенного молока) мудреным геометрическим узором калейдоскопа. Вход в шахту лифта на каждом этаже закрывает заключенная в изящную кованую раму сдвижная решетка с золочеными ручками, переплетением прутьев одновременно напоминавшая средневековую кольчугу и виноградную лозу. Не думаю, конечно, что ручки отделаны настоящим золотом, но готова поспорить, что одна такая ручка будет стоить больше, чем моя зарплата за месяц.

В Минске я ездила на разных лифтах. Чаще всего это были приветы из восьмидесятых–девяностых годов прошлого столетия – какие-то грязноватые металлические ящики производства Могилевлифтмаш без особых изяществ. Само собой, видала я лифты и получше «старых металлических ящиков»: стеклянная кабина в торговом центре «Столица», например. Но и лифт в «Столице» и близко не дотягивает до изящества и почти барочного шика лифтовой кабины дома Жюстин.

Мои размышления прерывает негромкий звоночек, «динькнувший» когда лифт остановился на четвертом этаже. О как! Даже звоночек есть! И «динькнул» так тоненько, словно треугольник (это который такой забавный музыкальный инструмент).

Выхожу на лестничную площадку. Квартиру искать не пришлось, так как на этаже было всего две двери: одна из них была распахнута, а на второй же красовалась огромная латунная девятка, вся в сине-коричневой патине. Выбор очевиден: мне налево – в распахнутую дверь. Не успела я оказаться в прихожей, вновь услышала красивый женский голос, в этот раз напевавший мелодию английской народной песни «Зеленые рукава».

– Катрин, – «бархатный» голос с легким французским акцентом по-русски обратился ко мне, – проходите.

Вхожу в гостиную. Сразу же вижу обладательницу столь примечательного тембра голоса – настоящую фам фаталь (вот уж точно кандидатка в девушки Джеймса Бонда!): одетую в распахнутый атласный пеньюар на голое тело пепельную блондинку с чувственными формами. Постыдилась бы гостьи что ли.... Не комильфо, по-французски, кстати, говоря! Почему-то, в моей памяти стали всплывать какие-то смутные образы из французских кинофильмов, роковые героини которых выглядели примерно также как эта самая Жюстин Бомон, она же – Шарлотта Крюгер. Парижанка, что тут скажешь! Впрочем, эта особа (если судить по ее лицу, цвету волос и телосложению) с одинаковым успехом могла бы сойти за немку, шведку, польку, русскую, финку и даже за итальянку (при условии, что это будет итальянка родом из северных Апеннин).

Если следовать распространенной у мужчин логике сравнения женщин с автомобилями, то эта «потенциальная девушка Бонда» была бы «Ламборгини», «Феррари» или, например, «Бугатти»: атлетическая фигура, идеальный визаж и потрясающе-красивый атласный пеньюар (по-моему, этот пеньюар – от Jean Yu и стоит никак не меньше полтысячи евро!). Хотя... Я, конечно, не уверена на все сто процентов про всех-всех-всех мужиков на свете, но, думаю, процентов девяносто девять особей мужского пола стали бы сверить взглядом неприлично большую грудь этой француженки, а не разглядывать волосы, макияж и дорогой пеньюар, как это сделала я.

Девушка, выглядящая на миллион долларов, подошла к столику, на котором стояло ведерко с шампанским, и наполнила пенящимся игристым вином два фужера, стоявших подле ведерка.

Столик, судя по всему, был антикварным: массивный такой, с резными ножками и всякими рюшечками (ну, не знаю я, как это правильно называется!). Ведерко, из которого торчало горлышко бутылки с шампанским, выглядело тоже старинным и достаточно дорогим, а на самой бутыли игристого вина гордо красовалось отливающее металлическим блеском (с легким налетом искусственной патины) рельефное изображение пиковой карточной масти, с вписанной заглавной буквой «А». Если бы понты умели светиться, то эта комната сияла бы ярче солнца. Наверное, даже ярче сотни солнц. Может даже получилось снабжать светом весь Париж.

– Прошу. – Жюстин протянула мне фужер.

Беру бокал и делаю пару глотков игристого вина. Сама собой на ум пришла знаменитейшая цитата из бессмертной комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука»: «Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты». Что ж, если угощают, то почему бы и не побаловать себя ощущением аристократичности?

Шампанское было просто потрясающим. Но разве можно ждать другого? Готова поспорить на что угодно, что шампанское было из числа ВЕСЬМА НЕДЕШЕВЫХ. Впрочем, здесь во всем чувствовался кич и неприкрытая демонстрация избытка денег: от нереально ухоженного вида блондинки (казалось, ее профессионально гримировали несколько часов, чтобы она выглядела словно модель на фотосессии или кинодива на церемонии «Оскара») в баснословно-дорогом пеньюаре, до дорогих хрустальных фужеров и этого потрясающего шампанского.

– Арман де Бриньяк Брют Гольд. Невероятный букет вкусовых оттенков, не находите?

– Этого следует ждать от дорогого шампанского. – Я парировала вопрос девушки на миллион.

– Оно не такое уже и дорогое, – блондинка сделала глоток из своего фужера, – всего лишь шесть тысяч пятьсот евро за бутылку.

Выпендрежница: «Всего лишь шесть тысяч пятьсот евро за бутылку»!!! Да за эти деньги можно спокойно машину (подержанную, но в приличном состоянии) купить! У богатых свои причуды, что тут скажешь? А вообще-то интересное чувство, когда понимаешь, что в твоем желудке сейчас плескалась пара глотков шампанского, суммарной стоимостью в несколько сотен евро. Наверное, содержимое бара в этой квартире стоит как половина музейных экспонатов из Лувра.

– По телефону Вы что-то говорили про недавно предотвращенную катастрофу на станции в Бельгии. Что Вы хотели узнать?

Мне бы такой тембр голоса, как у нее! Помните, как в старой советской комедии «Девчата» героиня говорит: «Вот иду я красивая по улице, а все встречные ребята так и столбенеют, а которые послабей – так и падают, падают, падают и сами собой в штабеля укладываются!». С таким голосом я бы столько штабелей уложила...

Не завидуй, Катя! Тембр тембром, но если (а судя по всему, так оно и есть) у нее нет отбоя от мужиков, то это из-за фигуры и денег. Так что не голосом единым женщина властна над мужчиной! Жюстин явно не хватало шарма. Успокоив себя этим, продолжаю нашу беседу:

– Простите за странный вопрос: Вы помните Алексея Третьяка?

– Неужели это как-то связано с аварией на станции? – Роковая красотка налила себе еще один фужер.

– Ну... Думаю, да. ... Не то чтобы ... То есть, кончено, да. Просто, мне очень надо узнать, помните ли Вы Алексея. – Небольшое количество шампанского на удивление быстро и сильно хмелило меня.

– Почему я должна помнить какого-то Алексея?

Ну вот. Тиль скажет, что только напрасно в Париж меня отправлял. Жюстин Лешу не помнит. Но, как гласит народная мудрость: отрицательный результат – тоже результат.

– Скажите, Жюстин... – Я замялась, потому как назвала Жюстин настоящим именем, не объяснив, откуда я его знаю.

– Позволите? – Девушка на миллион подлила мне шампанского.

– Благодарю. – Я выпила несколько глотков. – Извините, просто я знаю, что Леша...

Что-то меня «развезло». А еще дорогое шампанское! Вкус – отпадный, а по голове «бьет» как водка на голодный желудок. Моргнув несколько раз, я продолжила:

– Санаэ говорила, что ...

Мне стало совсем дурно: в глазах темнело, сильно закружилась голова, воздуха стало не хватать, и навалилось непреодолимое ощущение сонливости.

Очнулась я связанной (вернее приклеенной к стулу липкой лентой). Напротив стояла уже одетая (в дорогущее платье от Кристиана Диора) Жюстин и целилась в меня из пистолета.

– Что такое? – Едва очнувшись, я не могла понять что происходит. – Развяжите меня, пожалуйста!

– Не так быстро. – Девушка в платье от Диора надменно смерила меня взглядом. – Почему я должна тебя развязать?

– Я пришла от друга Леши. – Мне стало дико страшно. – Честное слово. Я просто хочу узнать, что случилось с Лешей.

– По-моему, – обволакивающий бархатный голос Жюстин звучал устрашающе спокойно, – было бы логичнее, если бы ко мне пришла Санаэ. Я знаю ее в лицо. А вот кто такая ты? И почему я должна тебе верить?

– Меня зовут Катя, и я работала вместе с Лешей в новостном агентстве. А потом, когда случилась вся эта чертовщина с Бельгией, он пропал. Я просто хочу понять, что происходит. – Слезы навернулись на мои глаза. – Отпустите меня, пожалуйста....

Я разрыдалась. Непонимание того, что происходит, смешанное со страхом и отчаянием взорвались моей истерикой: я ревела навзрыд.

– Прекрати. – Без тени эмоций сказала блондинка. – Что с Санаэ?

– Я не знаю. Мы с ней расстались в Вене. В аэропорту.

– В Вене?

– Угу. – Я всхлипнула.

– А как поживает Ван Вермескеркен? – Зло спросила блондинка.

– Вы тоже знаете Ван Вермескеркена? – С детским задором я выпалила свой вопрос, но тут же пожалела об этом: Жюстин отвесила мне пощечину, слегка оцарапав мою щеку длинными ногтями.

– Сколько он тебе заплатил? – Француженка направила на меня дуло пистолета и взвела курок.

– За что заплатил? – Мне снова стало делаться не по себе.

– За мою голову! – Рявкнула француженка, а затем, отведя пистолет, выстрелила совсем рядом с моим ухом.

От неожиданности и испуга, я описалась. Я готова была провалиться сквозь землю от того насколько мне было стыдно и неловко. Но вообще-то во мне начинала клокотать злость. Я просто пришла к девушке, которая могла пролить свет на судьбу Леши, а она напоила меня шампанским со снотворным, привязала к стулу и сейчас чуть не застрелила. Чокнутая избалованная мерзавка с параноидальными замашками!

– В обойме моей «Беретты» осталось еще девять пуль. – Увидев то, что я от испуга оконфузилась, кандидатка в девушки Джеймса Бонда зло расхохоталась.

В этот самый момент зазвонил мой телефон. Жюстин залезла в карман моего пальто (висевшего на спинке стула, что стоял рядом) и достала оттуда мой мобильник. Звонок замолчал. Через несколько секунд опять раздалась мелодия звонка.

– Алло. – Бархатным контральто фам фаталь ответила на звонок. – Да, это Жюстин. ... Я полагаю, я разговариваю с «любимым внуком» по имени Дзинтарс? ... Код подтверждения? Три сестры: Илзе, Ивета и Даце. ... «Дедушка Гунарс»? Она связана. И обмочилась от страха. ... Нет, она не пострадала. ... А первая композиция из альбома «Who do we think we are?», что с ней? ... Не вышла на связь? ... Понято ... Подтверждаю ... Отбой.

Жюстин положила мой телефон и развязала меня. Затем с ядовитой ухмылкой покосилась на мой мокрый сарафан и намокшую обивку стула:

– Я принесу одежду. Раздевайся и отправляйся в душ.

– Никуда я не пойду, – я разминала затекшие запястья.

– Я сказала: в душ! Я не хочу, чтобы рядом со мной ходило смердящее мочой ничтожество.

Жюстин скрылась в соседней комнате, затем появилась с махровым халатом в руке. Небрежно бросив мне халат, блондинка на миллион словно конвоир сопроводила меня до ванной комнаты, открыла дверь, и, не заходя внутрь, жестами указала мне на туалетный столик, на котором как в дорогом бутике были расставлены мыло, шампуни и лосьоны.

Дверь захлопнулась. Я в какой-то невнятной прострации стояла посреди огромной ванной комнаты с большим окном, выходящим на улицу. В центре комнаты была большая, окаймленная мраморным постаментом и укрытая роскошным балдахином из водоотталкивающей материи ванная. Разделась, сложила в ажурную корзину для белья мой бардовый сарафан и «ласкановские» трусики, лифчик же и немногочисленные украшения (сережки, цепочку и колечко) положила на маленький туалетный столик.

Странное чувство. Мне было противна и даже отвратительна окружавшая меня роскошь. Я чувствовала себя униженной. Отчасти потому, что причиной моего конфуза был выстрел над головой, но еще и потому, что Жюстин надругалась над моей доверчивостью: одурманила, связала, чуть не убила, а потом еще назвала «смердящим мочой ничтожеством».

Но принять душ и переодеться было просто необходимо. Я залезла в ванную, стала под рожок душевой лейки и открыла воду. В меня ударила струя ледяной воды, приведя в чувства. Ощущение неблагопристойности моего конфуза, сменились вполне ясной злобой. Ладно! Я выйду из душа и тогда-то мы поговорим!

Теплые струи воды потекли по спине, дорогое душистое мыло приятно пенилось и стекало молочными струйками с кожи. Вообще я люблю принимать душ: то ощущение свежести и чистоты, которые испытываешь сразу после душа, проигрывают в приятности разве только сладострастию. Но желанного «душевого катарсиса» сейчас не было. Меня скорее распирало от желания разгромить всю эту кричащую роскошь в мелкие осколки! Думает ей все можно, да?

В душе я провела минут пять, а может и все десять. Через шепот струящейся воды, я услышала, как в дверь постучала Жюстин и поторопила меня. Вылезла из ванной, и укутавшись в махровый халат вернулась в гостиную.

На месте стула, к которому я была привязана, стояла напольная вешалка с твидовым платьем от Шанель коллекции этого года, а на все еще стоявшем стуле с моим пальто на спинке, лежали приготовленные для меня хозяйкой дома шелковые Трусики-боксеры.

– Это платье должно подойти. У меня нет ничего на маленькую грудь.

– Вообще-то, – я хотела поддеть пышногрудую француженку, – мужчины любят, когда женская грудь помещается в ладонь!

– Хочешь сказать, – Жюстин явно продолжала глумиться надо мной, – что твои «теннисные мячики» – предел мечтаний любого мужчины?

– Ни фига себе «ТЕННИСНЫЕ МЯЧИКИ»! У меня, может и второй размер груди, зато объем чашечек – «D»!

– Не принимай все настолько близко к сердцу, – холодно произнесла француженка, – ты меня сама спровоцировала.

– Сначала меня усыпила, из пистолета стреляла, а потом говорит, что у меня слишком маленький бюстик, и это я, значит, ее спровоцировала?!

– Успокойся. В моих словах о твоей груди не было ничего обидного.

– Как же! Не всем повезло так, как тебе.

– То, что пышная грудь есть счастье – миф. Ты не можешь носить сумки через плечо, а ремни безопасности в машинах – это просто сплошное мучение. Если не подберешь правильное белье, будет болеть спина, начнешь сутулиться, бретели и косточки будут больно в тело врезаться. Постоянно потеет под грудью и особенно ложбинка между грудей. А внимание со стороны мужчин? Это сейчас их завораживает моя грудь, а когда мне было пятнадцать лет, вид моей груди вызывал приступы гомерического смеха одноклассников! Поэтому, когда я слышу от таких как ты: «Как же тебе повезло иметь такие титьки!», мне хочется, чтобы вы все прошли через все те проблемы, лишения и унижения, через которые прошли такие, как я.

– Я не хотела никого обидеть. И ты, кстати, первая начала.

– Я обидела тебя, ты обидела меня. Мы квиты.

– Странная манера извиняться.

– Ненавижу, когда люди, не имеющие ни малейшего представления о проблеме, начинают поучать человека, который с этой проблемой живет каждый день. Я иногда с завистью смотрю на счастливых обладательниц миниатюрных круглых грудок, как у тебя. Вы можете позволить раздельные купальники с невесомым верхом. Когда наклоняетесь, можете не бояться, что грудь выпадет из декольте. Вы можете носить длинные ожерелья и цепочки, не боясь того, что они обязательно провалятся между грудей и там останутся. Можете носить любую одежду, не боясь выглядеть вульгарно. И это ты мне говоришь: «Как же тебе повезло»?

– Если уже речь пошла про грудь,– я, кажется, «нащупала», как уязвить гадину, – то Леша сравнил мой бюст с таковым у девушек с живописных полотен Бугро.

– Даже так? – Судя по реакции блондинки, мои колкости, наконец, достигли цели: страйк! – Сравнивал тебя с девушками а-ля Вильям Бугро?

– Именно. Леша мне сказал, что у меня точеная фигура и красивая и изящная грудь, как у красавиц с картин «Молодость и любовь» и «Вечернее настроение».

– «Вечернее настроение»? Изящное сравнение. Узнаю Алекса. – Блондинка приподняла левую бровь, слегка поморщив лоб, и продолжила задумчивым голосом. – Одевайся. Кальсоны на стуле, платье на вешалке, сутьен-гож на твою грудь у меня нет.

Жюстин вышла, оставив меня в гордом одиночестве для того, чтобы я могла переодеться. Впрочем, может мои слова о том, как Леша меня сравнивал с живописными красавицами, настолько обескуражили ее.

Шелковые трусики «Carine Gilson» немного болтались у меня на попе, но все же не спадали благодаря эластичному пояску. Черт возьми, после прикосновения к шелковой материи этих трусиков-боксеров попка младенца могла показаться грубой наждачной бумагой: дорогой шелк, не чета «84% полиамида, 9% эластана и 7% хлопка» моего белья от Ласканы. Когда я вернулась в ванную за украшениями и лифчиком, застала Жюстин, собравшую мои «подмоченные» сарафан и исподнее в большой мусорный мешок.

– Ты что делаешь? Они же новые!

– Я тебе новые куплю. – Жюстин явно была в прострации. – Ты не одела платье.

– А, как это по-французски? Сутьен-гож? Мне что мешковатое платье без лифчика носить придется?

– Не ходи голая. В чужом доме это неприлично. – Жюстин сгребла с туалетного столика мой бюстгальтер, цепочку, сережки и колечко и протянула их мне.

Вы слышали: «Не ходи голая. В чужом доме это неприлично»? Бе-бе-бе!!! Как при гостях наготой сверкать – это, значит, нормально, как меня до конфуза довести (хорошо, что не до инфаркта!), стреляя в меня – это тоже не вопрос, а вот когда я в одних трусиках в ванную за лифчиком отправилась (между прочим, прикрывая грудь рукой!!!) – так это, оказывается: «в чужом доме это неприлично»!!!

Вернулась в комнату, надела свой лифчик и «Шанелевский» клетчатый сарафан из коллекции «Весна-Лето 2018», который был великоват (еще бы, он же с плеча этой коровы!) но не смотрелся ужасно. Впервые в своей жизни на мне было надето платье стоимостью в шесть тысяч восемьсот долларов.

– Что ты знаешь про Алекса? – Жюстин вошла в комнату, когда я уже застегивала замочки сережек в ужах.

– Алекса? – Я притворно «не поняла». – Это ты про Лешеньку? Много чего знаю. А вот что про него знаешь ты?

– Что я знаю? – Жюстин замолчала, но потом, хитро прищурив глаза, продолжила. – У него на левом бедре есть родимое пятно причудливой формы. А еще он обожает долгие поцелуи и невероятно нежен в постели.

– Откуда ты знаешь? – Я с ненавистью посмотрела на Жюстин.

– Он расстался с невинностью в моих объятиях, – томно прошептала столь мерзкую подробность эта вульгарная француженка, явно понимая, насколько сильно меня ранят ее слова. – А как нежно он целовал мою шею, когда мы занимались любовью! Это было просто божественно!

Господи, ну почему у меня такое живое воображение? Это же просто невозможно! Мое уязвленное подсозание сразу же во всех подробностях нарисовало омерзительную сцену: Леша осыпает шею Жюстин страстными поцелуями и вот уже... о боже! Не хочу! Не хочу это видеть! Какая мерзость!!! Лешенька и эта вульгарная блондинка! А как же я? Нет! Нет! Нет! И еще раз нет! Картины близости моего любимого с другой не оставляли мои мысли. Я едва не вцепилась этой потаскушке в наштукатуренное лицо, выцарапав ей глаза:

– Да заткнись ты, лахудра сисястая! Не одна ты испытывала Лешины поцелуи на своей шее! – Я боялась проколоться на том, что выдавала сейчас желаемое за действительное.

– Ладно. Не ревнуй. Он дорог нам обеим. Что ж теперь поубивать друг друга из-за этого?

Поубивать друг друга – нет. А вот пристрелить эту кичившуюся своим богатством вульгарную бесстыдницу, словно прибить мухобойкой назойливую муху, по-моему, было бы не плохо.

– Но ты меня чуть не убила! – Я не скрывала неприязни к Жюстин.

– Не убила же. Откуда мне было знать, кто ты такая? А вдруг ты работаешь на Ван Вермескеркена?

– На Ван-вер-мес-кьерь-кье-на работаю я. – Из прихожей раздался женский голос с испанским акцентом, за которым сразу последовал звук взводимого затвора пистолета.

– Ты кто еще, мать твою, такая? – Жюстин резко повернулась к незваной гостье.

Я выглянула из-за спины блондинки, чтобы рассмотреть женщину с испанским акцентом, появившуюся словно черт из табакерки. Француженку держала на мушке остроносая миниатюрная брюнетка с иссиня-черными кудрявыми волосами, прямоугольной фигурой девушки-подростка, и с (на удивление при столь миниатюрной фигуре) толстенными ляжками (наверное, в обхвате с березу, которая растет во дворе хутора, на котором я прожила целый месяц). А большой нос незваной гостьи был просто до комичного треугольной формы.

– Эй, ты! – Обратилась ко мне остроносая девушка с толстенными ляжками. – Руки вьерхь! Ясьно?

– Да что вы все в меня пистолетами все тычите? – У меня от нервного перенапряжение, даже стало дергаться нижнее веко на правом глазу. – Сколько можно, а?!

– Я скасалла! – Злобный карлик выстрелил в стену недалеко от меня.

Слава богу, в этот раз я не описалась. Но все таки привыкнуть к тому, что в меня стреляют, было невозможно. Ужас стал опять наполнять мое сознание. Мерзкое леденящее душу ощущение.

– Ты что, не заперла за собой дверь? – Жюстин зло посмотрела на меня.

– Нет...

– Мон дьё! Какой же надо быть дурой!

– Потом будьете выясньять отношьенья!!! – С мерзким испанским акцентом крикнула остроносая коротышка. – И бьез глюпостей!

– Тихо... – Жюстин явно выжидала момент, чтобы контратаковать.

– Вот! Пристьегнитие себя к себе! Обе! – Злобный карлик бросила в нашу сторону наручники. – Виходьите ис квартьиры и спюскайтессь внис.

Для демонстрации серьезностей своих намерений, коротышка выстрелила в пол прямо у ног блондинки. Француженка повиновалась: подняла наручники, и пристегнула ими себя ко мне (свою левую руку к моей правой). Дальше мы спустились вниз по лестнице и вышли на улицу, где нас ожидал черный минивэн марки «Мерседес». Почему-то я не удивилась тому, что незваная гостья насильно нас усаживала в точно такой же автомобиль, что преследовал нас с Санаэ полтора месяца назад. Нас усадили на кресла в задней части салона и пристегнули наручники, которыми я была прикована к Жюстин, к какой-то скобе в полу.

Но не успели нас пристегнуть к полу, перед минивэном выскочил ярко-оранжевый старый «Мини-Купер» (ну, который совсем старый). Водитель «Мерседеса» едва завел машину, когда из «Мини» выскочил человек, и сразу же стал стрелять в нашу сторону. Несколько пуль пробили лобовое стекло, и судя по крику водителя, задели его. Минивэн рванул задним ходом, сбивая припаркованные велосипеды и чуть не задавив пару прохожих, но скоро врезался в фонарный столб.

– Malparido! – Девушка с треугольным носом рванулась к водителю, и, высунувшись из окна, стала палить из пистолета.

Из задней части салона, где мы с Жюстин были прикованы наручниками к полу, едва можно было разглядеть стрелка из оранжевого «Мини-Купера». В окне на долю секунда появился силуэт ... Лёши, который перезарядил пистолет и вновь целился в «Мерседес». Господи! Лешенька!

Опять началась пальба. Я закричала от испуга и какого-то странного наития. «Мерседес» рванул вперед. Машина на бешеной скорости плутала по парижским улочкам, визжа шинами при каждом резком повороте. На одном из перекрестков я заметила оранжевый «Мини» в окне.

– Hijo de la chingada! – Наша похитительница высунулась из окна и стала стрелять в догонявший нас оранжевый автомобильчик. – Besa mi culo!

Я продолжала кричать. Чем громче были выстрелы, тем сильнее я орала. Этого просто не должно было случиться! Как же так? Мои французские каникулы: Лувр, Гранд-Опера, прогулки по блошиным рынкам... И вот я в наручниках прикована к вульгарной большегрудой блондинке, несусь в неизвестность. Выстрелы, выстрелы, выстрелы! Визг шин и погоня!

Мы выехали (или правильнее сказать «вылетели») на кольцевую парижскую дорогу. «Мини» не отставал. Даже пару раз чиркнул своим крылом по двери черного «Мерседеса». Но вот Проклятая испанка (или латиноамериканка?) выстрелила из окна и оранжевый «Мини» неуклюже и стремительно резко вылетела куда-то в сторону и врезался в ограждение.

Понимая, что сейчас жизнь Леши была в смертельной опасности из-за аварии (возможно, он даже погиб!), мой испуганный крик сменился громогласным рыданием под два водопада слез из моих глаз.

– Dios! Vas а callarte?

Минивэн въехал в какой-то промышленный район. Индустриальный пейзаж за окном все чаще разбивался большими просветами между невзрачными зданиями. Скоро за окном бесконечно тянулся один высокий забор, за которым какими-то просто исполинскими спичечными коробками возвышались то ли складские помещения, то ли ангары. Затем стали слышны звуки реактивных самолетных двигателей. Значит, это все же ангары. Но зачем нас везут сюда?

«Мерседес» резко затормозил. Злобная низкорослая девка с треугольным носом и толстенными ляжками отстегнула наручники, довольно грубо подняла меня и блондинку на ноги и вывела, точнее вытолкала, нас из машины.

Оказавшись на улице, я могла видеть, что черный фургон, на котором нас с Жюстин похитили, остановился перед небольшим реактивным самолетом. Наверное с полминуты мы стояли в молчании, ожидая, что мудет дальше. Дверь самолета откинулась, развернулась лесенка, и к нам вышел высокий мужчина возрастом где-то лет под пятьдесят.

– Жюстин Бомон.... – На его лице заиграла сальная улыбка.

– Мартин Ван Вермескеркен! – Если бы ее не держал вооруженный амбал, Жюстин, наверное, набросилась бы на мужчину из самолета.

Последнее, что я помню: амбал, что держал Жюстин, сунул ей в лицо тряпку, в ту же секунду мои нос и рот закрыла тряпка с запахом какого-то медицинского эфира.

«Harrods» – самый известный универмаг Лондона, находящийся на Бромптон-Роуд на западе Лондона, один из самых больших и модных универмагов мира.

«Debenhams» – вторая по величине розничная сеть универмагов в Великобритании.

«Galeries Lafayette» – парижский универмаг на бульваре Осман напротив Гранд-Опера. один из самых больших магазинов и дорогих магазинов Франции.

«Le Bon Marche» – парижский универмаг на Рю де Севр. Старейший универмаг мира.

Ирэн «Ралли» Винсент - Персонаж детективного мультфильма «Оружейницы» (оригинальное название «Gunsmith Cats») – «охотница за головами» и владелица небольшого оружейного магазина на окраине Чикаго.

Qui est là? - Кто там? (Фр.)

My name is Katherine Skripnik. Mademoiselle Kruger,we have spoken by phone recently - Меня зовут Катерина Скрипник. Мадмуазель Крюгер, мы недавно говорили по телефону. (Англ.)

Oh, it's you. Come in. Take the elevator. Third floor - О, это Вы. Входите. Воспользуйтесь лифтом. Четвертый этаж. (Англ.)

Caleçon – трусики (Фр.)

Soutien-gorge – бюстгальтер, лифчик (Фр.)

Лахудра - Шлюха (бел.)

Mon dieu! – «Боже мой!» (фр.)

Malparido - Ублюдок (Исп.)

Hijo de la chingada - Сукин сын! (Исп.)

Besa mi culo - Поцелуй меня в задницу (Исп.)

Dios! Vas а callarte? - Господи! Ты заткнешься наконец? (Исп.)