Её грех - моё наказание

(Повествование от лица Майки)

Тьма. Плотная, густая, неощутимая, но нестерпимо давящая. Я всегда в ней. Она стала моей тенью, моей сутью, моим дыханием. Дни сливаются в одно сплошное серое пятно, и я уже не помню, когда в последний раз ощущал тепло. Всё это время я искал её. Одиннадцать грёбаных лет.

Я загонял себя в тупик, шаг за шагом приближаясь к полному безумию. Дни проходили в безмолвном оцепенении, ночи превращались в кошмар. Я знал, что если закрою глаза, то снова увижу прошлое, снова увижу её, но не там, где она есть сейчас, а там, где она исчезла.

Боль стала моим постоянным спутником. Я не спал. Я не ел. Я не хотел жить. Единственное, что держало меня на этом свете — мысль, что она ещё дышит. Я должен был найти её. Пока она жива. Пока она не превратилась в очередное воспоминание, которое сожрёт меня изнутри.

Я угасал.

Чернота, что жила во мне, грызла мою душу. Она не просто сидела глубоко внутри — она управляла мной, подчиняла себе, и я уже не мог различить, где заканчивается моя воля и начинается её власть.

Гребанный чёрный импульс внутри мог овладеть мною полностью, и я всегда этого боялся. Боялся. Хах, а испытывал ли я чувств вообще?
Её власть иногда и выходила за грань.
И я понял это, когда убивал всех своих друзей своими же руками. Мои руки... они были по локоть в крови, в крови собственных, дорогих мне людей. Больше всего пугало то, что я убивал, ничего не чувствуя. Мне просто хотелось.

Я даже не мог позволить себе обычную человеческую слабость. Душ? Лишний раз умыться? Да к чёрту всё это. Мне было плевать. Моё тело давно перестало ощущать разницу между чистотой и грязью. Всё, что оставалось — тухлый привкус вины и безысходности.

Санзу был рядом. Он помогал мне, когда я уже не мог даже пошевелиться. Омывал мои руки, когда они были в крови, заставлял меня есть, когда я полностью забывал о голоде. Но даже он не мог разбудить меня от этой проклятой реальности.

Я искал её.

Где она была все эти годы? Почему её нет рядом? Почему она оставила меня?

Я сжимал зубы, сцеплял кулаки, загоняя себя глубже в бездну. Годы проходили, и я понимал: если я не найду её сейчас, то не доживу до завтрашнего дня.

Я должен был увидеть её хотя бы раз. Хотя бы раз...

Движение.

Тёплое, едва ощутимое. Оно проникает в мой сон, вытягивает меня наружу, вырывает из этих жутких воспоминаний. Я чувствую, как что-то мягкое и хрупкое шевелится рядом.

Я моргаю.

Нацуми.

Она во сне двигается, зарывается носом в мою грудь, словно маленький котёнок. Ресницы подрагивают, дыхание ровное, размеренное. Она прижимается ко мне всей своей крошечной фигурой, будто ищет тепло.

Боже.

Я не могу дышать от этих эмоций.

Мой взгляд медленно скользит по её лицу. Чистому, спокойному, безмятежному. Как же давно я не видел её такой. Как же давно я вообще не видел её.

Я ощущаю, как что-то внутри меня разбивается вдребезги. Это чувство... оно чуждо мне, оно не похоже на боль, ярость или пустоту. Это... тёплое. Настоящее.

И я улыбаюсь.

Не ухмыляюсь, не скалюсь, не кривлю губы в насмешливом жесте. Нет. Это искренняя, настоящая, тёплая улыбка.

Я думал, что мой чёрный импульс ослабевает только ночью, когда я рядом с ней. Но теперь я понимаю... она разрушает его полностью.

Она разрушает весь этот грёбаный ад внутри меня.

Просто тем, что дышит рядом.

Просто тем, что живёт.

Я осторожно провожу рукой по её волосам, чувствуя, как они скользят между моими пальцами. Такие мягкие, такие родные.

«Ты даже не представляешь, насколько ты мне дорога», — шепчу я, зная, что она меня не слышит.

Я никогда не был хорош в словах. Никогда не умел показывать свои чувства. Но сейчас мне плевать.

«Ты — единственное, что держит меня на этом свете, Нацуми...»

Она чуть поджимает пальцы, вдыхает глубже, но всё ещё спит.

Я смотрю на неё и понимаю: я бы уничтожил весь мир ради этого мгновения.