Провидица
В детстве мне редко приходилось думать о будущем. Сироту, не знавшего родительской заботы, приютил дед, и с тех пор я оставался с ним до конца. Профессора, специалиста по ядерной энергетике, его отправили консультировать работников Чернобыльской АЭС. Выделили квартиру в Припяти, где мы и поселились. Я рос в странном положении вещей, когда у меня был человек, которому я небезразличен, но в то же время отсутствовали отношения, хоть издали похожие на родительские. Какие бы хорошие люди ни окружали ребёнка, отца и мать заменить невозможно. Плохо ли это или нет, однако именно с родителями возникает та связь, которая никогда не установится с другими. Меня лишили такой привилегии, а с ней обрубили многое, что можно усвоить в беззаботном детстве. Позже наступила пора, когда нужно принимать решения и нести ответственность за близких. Даже тогда я не задумывался, как проляжет мой путь в неизвестное, не рассчитывал ни на что и наивно полагал, что размеренная жизнь останется таковой навсегда. Только у будущего имелись свои планы: неведомые мне, но подобно страницам книг, доступные ей.
— Ты чего? — Вереск похлопал меня по плечу.
— Да так... Навеяло на мысли. Мы здесь надолго?
— Они хотят всё облазить. — Напарник кивнул на клиентов. — Сделать сотню снимков, взять что-нибудь на память... То есть на анализ. Ты же их знаешь.
О да, прекрасно знаю, а потому беспокоюсь. Неподдельное любопытство карается потерей времени с последующими неприятностями, но им разве объяснишь. Нетронутое со времён катастрофы здание возбудило интерес у наших заказчиков: учёных из одного НИИ. Они носились из угла в угол, фотовспышки то и дело отгоняли темноту сумерек, а торжественные возгласы совсем не к месту раздавались в молчаливой Припяти. Исследователи радовались: репортажи из Зоны отчуждения неплохо продавались в СМИ. Вместе с учёными ликовал Вереск, предвкушая будущий гонорар. Один я стоял посреди коридора полуразрушенной школы и думал о своём. Бросить бы всё и вернуться домой, к семье. Жену с дочкой не видел месяца три, если не больше. Но чтобы сделать родных счастливыми, нужно немало заработать, и Зона отлично помогала в этом. Вместе с тем, уходя, я каждый раз чувствовал, как волновалась супруга, выслушивал её мольбы и обещал завязать, а после исчезал на долгие месяцы. У нас было всё, кроме нормальной жизни. Казалось бы, таков наш вечный рок.
***
— Дорогие ученики, добро пожаловать в школу! Успехов в новом учебном году, товарищи! С Днём Знаний!
Школьники стайками забивались в дверной проём, позабыв о любой учтивости и расталкивая всех вокруг. В тот момент каждый существовал словно отдельно от других и жаждал всеми силами расправиться с окружающей толпой, напирающей со всех сторон. Правила просты: вошёл в фойе — освободился от давки, застрял — утонул в людском цунами. Вся масса состояла из таких индивидуалистов, и в ней, огромном неповоротливом монстре, затерялась рыжеволосая девочка одиннадцати лет. Довольно миловидная, она не представляла никакой угрозы для окружающих, а потому её чуть не задавили. В толчее человеческих тел, школьницу неведомым образом занесло в коридор, и, когда путь стал куда свободнее прежнего, кто-то грубо толкнул девочку в спину. Раздался чей-то ядовитый смех, а впереди уже вальяжно шагали рослый мальчуган Вася и худая блондинка Жанна. Самое обидное, что все они учились в одном классе.
Анжелику Белову невзлюбили сразу. Как только она появилась перед будущими одноклассниками, связь «стая — жертва» установилась сама по себе. Во внешности девочки не было ничего вызывающего. Напротив, задатки природной красоты, читаемое во взгляде спокойствие и робость в манерах никогда бы не вызвали мгновенную реакцию. Тем не менее, она поняла, что в пятом «А» навсегда останется чужой. В эту школу Анжелику перевели после тяжёлого конфликта с предыдущим классом, но при сложившемся раскладе на покой и понимание в новой «семье» мог рассчитывать только наивный дурак. А поскольку Анжелика была умна не по годам, мозаику будущего она собрала весьма мрачную.
Наверное, никто из той толпы, что единым ненавидящим взором окинула новенькую, не смог бы объяснить, почему пропитался такой враждой. Анжелика сама не знала, что заставляло всех так люто её презирать. Разве что боялись, ведь на то были причины, хоть и не явные глазу.
День за днём пронёсся сентябрь, а каждый его миг запомнился лишь скорбью и унижением. Обессиленная, Белова часто возвращалась домой, чувствуя за спиной чужие взоры и гнилую речь. Она не предполагала, не накручивала себя, но просто знала, что сейчас Вася подберёт камень и швырнёт ей под ноги. В последний момент девочка перескочила в сторону, и галька, ударившись об асфальт, покатилась дальше.
— Ну ты и мазила! — Жанна заливалась смехом, на что Вася смог лишь оправдаться:
— Не рассчитал, честно! Что с этой дуры взять? Эй, рыжая!
Анжелика не оборачивалась — зашагала быстрее. Подальше от злой компании, ненавистной школы и всего мира, ополчившегося на неё просто потому, что она не такая, как все.
Единственными, кто её понимал, были родители. Фёдор Викторович Белов работал энергетиком на ЧАЭС, его жена Елена в комиссионке. Когда девочка поругалась с бывшей руководительницей и всеми её малолетними прихлебателями, отец принял решение поселиться в Припяти. За летний период он устроил дочь в местную школу, уповая на новую обстановку, однако всё сложилось хуже прежнего. Здесь Фёдор зарабатывал куда больше, даже обзавёлся старой, но надёжной «Победой». Только дочь, самый любимый человек на свете, страдала. Однажды он предложил покинуть город или выбрать другую школу, но Анжелика отказалась. В глубине души все понимали, что дело в ней, и переезд ничего не исправит.
Родители знали о тайных силах, проявивших себя ещё в три года, когда малышка удержала их дома.
— Мам, пап, не бросайте меня.
Собравшиеся было в театр с друзьями Елена и Фёдор остались, а позже выяснилось, что у фургона отказали тормоза, и все их приятели погибли в аварии. Это было первое, но далеко не последнее проявление Анжеликиного дара.
Если родители за столько лет привыкли к неординарности девочки, то остальные не могли даже рядом с ней находиться. Будто её внутренняя энергия будоражила всё их существо. Они не догадывались, насколько юная Белова отличалась от них, но ощущали чужую в своих рядах.
На дворе стоял мрачный октябрь. Тяжёлые капли бились о стекло, наигрывая тоскливую мелодию. Даже в школьных коридорах затихло то привычное оживление, какое создавали ученики в былые солнечные дни. Анжелика прислонилась к стене и прикрыла глаза. Уходя в себя, она словно вырывалась из будничной суеты, летя к бескрайним полям, нерушимым скалам и счастливым людям. Для одних мир представал в ярких красках, другим уготован унылый контраст.
В один момент величавая гора превратилась в бесформенный глиняный холм. Белова подняла взгляд и увидела перед собой бугая Васю.
— Рыжая! Хе-хе!
— Дай пройти, — настойчиво сказала чужая.
— Не-а. Не оглядывайся, на меня смотри!
Анжелика впилась в глаза обидчика, и весь окружающий мир тут же потонул в серых тонах. Одна за другой последовали странные картинки и зазвучали голоса...
Девятнадцатилетний Вася, в чёрной куртке и берете, выбивал стёкла какого-то магазина. На бите и руках засохла чья-то кровь. Внезапно магазин исчез в дымке, а на его месте возникла узкая душная комнатка с решётками вместо дверей. Связанного Васю избивал человек в форме.
— Ещё, товарищ полковник?
— Продолжай.
— Эй, ты куда пропала? Кого перед собой видишь, ненормальная?
— Смертника, — бросила Анжелика в ответ.
Вася оцепенел от услышанного, и даже Жанна, застыв позади громилы, перестала ухмыляться. Провидица перехватила её взгляд...
Солнечная восточная страна, курорт, незнакомец из местных, свидание, машина, шприц, неволя.
— За что с вами так?.. — прошептала Белова.
Тем временем Вася пришёл в себя. Грубиян толкнул девочку в плечо, и она больно ударилась о стену.
— Дура, я тебя научу уважению!
Вася замахнулся на бедную Анжелику, но руку перехватил вовремя подоспевший старшеклассник. Взглянув на испуганную жертву малолетних зверей, он моментально разобрался в ситуации. Спаситель влепил бугаю такую сильную затрещину, что тот чуть не свалился на месте.
— Пойдём.
Парень отвёл девочку за лестничный пролёт.
— Всё нормально?
— Да... Спасибо, — робко поблагодарила она.
— Я Рома. Роман Князев. — Старшеклассник улыбнулся.
— Анжелика, — кивнула спасённая.
— Пошли. Скоро звонок, не будем опаздывать.
Уже на уроке сидевшая позади Жанна шепнула:
— Всё, Белова, конец тебе!
А Анжелика знала: всех, кто ратовал за продолжение спектакля, ждало разочарование. В фойе её поймал Роман.
— Провожу, а то ещё удумают твои чего-нибудь.
Так установилась прочная дружба между одарённой пятиклассницей и простым парнем из девятого. Рому тяготили отношения с окружающими. Всё его внимание занимали проблемы, выхода из которых он не видел и попросту не искал. Однако в общении с Беловой Князев ощущал некую лёгкость на душе, а оттого ещё больше привязывался к ней. Порой Анжелика давала настоящие советы, и, как заметил парень, все они помогли решить немало затруднений. Он даже не говорил, что его гложет, но спутница мастерски определяла суть дела. Её проницательности можно было только подивиться.
Девочке тоже стало куда лучше. Поддержка старшего избавила её от домогательств сверстников, а частые беседы помогли по-новому взглянуть на мир. Наконец-то она отогнала от себя злосчастный контраст и в первый раз за долгие годы вздохнула с облегчением.
Однажды девочка призналась:
— Иногда я вижу будущее. — Выразительно посмотрела на провожающего, но тот не подал вида. — Даже не посмеёшься?
— А зачем? Мы же товарищи и должны верить друг другу.
Чуть позже, когда друзья подошли к Анжеликиному дому, их заметил Фёдор Викторович.
— Добрый день, — поздоровался он. — Дочь, что-то случилось?
— Ничего, пап, — радостно ответила та. — Это мой друг.
— Роман Князев. — Парень протянул руку.
— Князев... А Самуил Гаврилович случаем не ваш родственник?
— Он мой дед. Воспитывает почти что с рождения.
— Даже так. Он настоящий знаток в нашей сфере. Вам впору брать с него пример.
Фёдору и Елене Рома понравился. По крайней мере, их дочь стала жизнерадостнее ко всему относиться, и за этим угадывалось влияние парня. Так его постепенно приняли в ближний круг.
К концу подходил декабрь, а с ним 1985-год. Все ждали праздника и готовились провести его как можно ярче. Елена и Фёдор решили пригласить на застолье Самуила Князева и его внука, чему бы Анжелика, несомненно, обрадовалась.
Преодолевая метель и сугробы, Белова летела к дому Романа, чтобы позвать к ним, но, зайдя в подъезд, она ступала всё тяжелее. Перед глазами отчётливо проступал образ бездыханного старика, завёрнутого в плед. Дверь была приоткрыта, и Анжелика неслышно забралась в квартиру. Князев сидел у дивана, на котором лежало тело Самуила Гавриловича.
— Мне жаль, — тихо проронила она.
— Почему ты не сказала раньше?
— Я... Я не видела... не знала... — На её глазах выступили слёзы. — Прости...
Роман привстал и обнял Белову за плечи.
— Успокойся. Тебе не нужно плакать. Извини за грубость.
В первых числах января прошла панихида. Скорбь надолго поселилась в добром сердце девочки.
В последнее время Анжелике нездоровилось. В небе яркими отблесками переливалось солнце, деревья давно отошли от зимних холодов. Апрель постепенно сдавал пост надвигающемуся маю. До Дня солидарности трудящихся оставалось десять суток, вокруг царила прекрасная погода, но Белова будто не обращала внимания ни на что хорошее. Она замкнулась в себе, вела себя угрюмее прежнего и отдалилась от круга одноклассников, с которыми наладила неплохие отношения. Из рук валилось всё, за что бы она ни взялась.
С Романом Анжелика виделась редко. После смерти деда его определили в интернат, и часто покидать его он не мог, хотя старался изо всех сил. Родители считали, что перемены в характере дочери связаны с разрывом дружеских отношений, и вряд ли это было не так. Однако суть её проблем состояла не только в этом.
— Фёдор Викторович, так дальше продолжаться не может, — причитала Мария Георгиевна. — Анжелика вышла из-под контроля. Её отличные оценки постепенно скатываются на нет, она никого не слушает. Вы должны что-нибудь предпринять.
— Понимаете ли, у нас в семье возникли некоторые сложности. Трудности отразились на ней...
— Да? Посмотрите на это. — Учитель протянула Анжеликину тетрадь. — Вот что она делала на математике.
Целый лист в клетку заняла труба четвёртого энергоблока и парящее над ней огненное облако. Фёдор окинул Марию Георгиевну беспокойным взглядом.
— Я разберусь... Обещаю.
Дочку Фёдор застал в её комнате. Укутанная в одеяло, она ворочалась во сне и чуть ли не кричала.
— Сбили до тридцати восьми. — Градусник чуть не выпал из трясущихся маминых рук. — И это в конце апреля.
— Посмотри. — Муж протянул тетрадь. — Боюсь, что-то не так. Ты знаешь, она видит то, что другим не под силу...
— Думаешь, всё связано? Может, такой кошмар ей привиделся из-за болезни?
Отец нахмурился.
— А если нет?
— У вас там всё в порядке?
— В норме. Правда, после смерти Самуила Гавриловича некоторые наломали дров, но мы разбираемся.
Елена отвернулась.
— Почему всё всегда так сложно?..
— У меня есть идея, — сказал Фёдор. — На днях съезжу в интернат к Роману. Они с Анжеликой хорошо дружат, несмотря на возраст. Может, так ей станет легче.
Тем временем Анжелика брела по небольшому лугу. Впереди маячило огромное монолитное сооружение и широченная труба, уходящая в небо. Вокруг царила тьма, но Чернобыльская АЭС словно светилась изнутри, обращая взор бедной провидицы на себя. С каждым шагом к зданию, свет становился ярче, а вскоре достиг апогея. И тогда он вылился наружу, пожирая всё вокруг. За считанные секунды он добрался до зрительницы и сжёг её вместе с зелёным лугом.
— Нет! — Белова приподнялась с подушки и провела ладошкой по лбу, вытирая пот.
В комнату ворвались Фёдор, Елена и Роман, все как один напуганные её вскриком.
— Какое сегодня число? Сколько времени? — задыхаясь, спросила она.
— Двадцать пятое, — неуверенно ответил Князев. — Восемь вечера.
— Мы должны уезжать отсюда. Прямо сейчас!
— Куда? — удивился отец. — Что с остальными?
— Спасутся, но им будет сложнее. Нам всем надо выбираться.
Воцарилось молчание.
— Можем поехать к моей сестре в Киев, — предложила мать.
— Хорошо. Ты? — Фёдор посмотрел на Романа.
— Меня здесь ничего не держит.
— Дочь, сможешь встать?
— Мне намного лучше. Ну чего же вы? Собирайте вещи!
Спустя полчаса «Победа» тронулась в путь. Уже в машине Анжелике поведали, что все эти дни она просыпалась на ничтожные минуты, а после снова проваливалась в сон. Врачи не смогли поставить точный диагноз и сомневались, получится ли это в больнице. А Белова знала: доктора бы ничего не сумели. Кошмары последних дней переносили её к ЧАЭС. Раз за разом она сгорала и возрождалась как феникс. Теперь же всё позади. Анжелика не говорила родителям, но у неё было видение, причём задолго до этой недели. Будто над всей семьёй собрались чёрные тучи. Стоило машине выехать из Припяти, как смог рассеялся, и путь в неизвестное пророчил лишь добро. Это относилось ко всем, кроме Фёдора: одна из туч не исчезла, но продолжала парить над отцом.
Через пять часов, ночью двадцать шестого, прогремел взрыв. Фёдор Викторович, позаботившись о семье, отправился назад, в новообразованную Зону отчуждения, вступив в ряды ликвидаторов. Извещение о его гибели пришло через две недели.
С тех пор Анжелика больше не видела событий, что ждали её впереди. В тот день, когда ушёл отец, девочку покинул и дар. Провидица превратилась в одну из многих, потеряв способность влиять на ход вещей. Теперь всё перешло в руки судьбы, скрытой за ширмой будущего. Тем не менее, её проницательность никуда не пропала, и благодаря ей Белова достойно ступила на новую жизненную стезю.
***
Зачем я здесь? С какой целью вернулся туда, откуда бежал, оставив позади страшную катастрофу? До боли знакомые стены и лестничные пролёты выводили из себя. Вновь захотелось посмотреть на семью. Я достал из кармашка сложенную фотографию и, развернув её, подсветил фонариком. Мне улыбались рыжеволосая приятная женщина и девчушка: копия матери в детстве. В голове пронеслось: Князева Анжелика Фёдоровна и Леночка. Там, за рядами колючей проволоки, они ждали моего возвращения и тайно надеялись, что я просто останусь жив. Вот те, с кем я должен быть сейчас, а устроить лучшую жизнь можно и без Зоны. Ведь не для того я спасся в восемьдесят шестом, чтобы оставить родных сегодня.
— Князь, они хотят к колесу. — Вереск пребывал в эйфории. — Удваивают цену.
— В том ли счастье? — Я невесело ухмыльнулся. — Поверь, не стоит туда ходить. Чувствую, всё плохо кончится.
— Ну тебя. Веришь в шестое чувство?
— Верю и прошу: давай свернём экспедицию.
— О нет, — бросил сталкер. — Такие деньги на полу не валяются. Сам их доведу. Только учти: три четверти суммы мои.
— Хоть всё. Попрощаемся?
— Зачем? — не понимал Вереск. — Куда ты?
— Домой. Меня давно заждались.
Вскоре я узнал, что экспедицию подстерегли в засаде, и всех участников перебили. Мне было жаль напарника, но в то же время на моих глазах засыпала дочь, которой уже завтра предстояло вернуться в школьную пору. В отличие от нас с супругой когда-то, она всей душой ждала этого момента. Полная семья, взаимопонимание и симпатии окружающих. Её жизнь сложилась куда счастливее. Разве это не главное?