Демон Амида

  Прошло ещё несколько дней, как мы постепенно привыкли к маме, сестре, даже к жизни в столь забытом посёлке. Тут был особо свежий воздух, по утрам слышно чириканье птиц, а во дворе, прямо из земли, бил холодный источник. У него всегда собиралась очередь. Благодаря чему весь район мог снабжать себя вкусной водой. Сестра заваривала свежий чай, а мы обожали пить его сидя на кухне у окна и смотреть во двор. Взяв говяжьи кости и выйдя во двор, я кормил дворовую собаку, которую приобрёл на рынке. Пёс обожал меня и весело вилял хвостом каждый раз когда видел.

— Амид, — подошёл ко мне Халим, в сланцах, фартуке и железным ведром в руках. — Я ценю твою нежность к братьям нашим меньшим, но надо набрать воды.

— Так иди и набери, я тут причём?

— У меня суп варится, мне некогда стоять в очереди.

Я наклонился в бок и действительно увидел небольшую очередь из соседских парней и мальчишек. Недовольно взглянув на Халима, я сказал:

— Я не буду там стоять позориться. Это тебе нормально в фартуке женском разгуливать, а я...

Друг, не дав мне договорить, грубо стукнул ведром о землю.

— Корона не упадёт, если по дому поможешь. Набери воды и возвращайся.

Собака грызла кость и с сожалением глядела на меня. Недовольно забрав с земли ведро, я поправил свой шарф на голове и сказал:

— Совсем эти двое забылись, кто тут кто. Ты ешь, мой хороший, вечером ещё вынесу.

Лениво, шаркая пыльными сапогами по земле, я подошёл к очереди и тихонько встал в самом конце. Парни с разноцветными ведрами о чем-то перешёптывались, кто-то стоял молча, но как один они все косились на меня, стараясь разглядеть мое лицо. Я был выше всех, крупнее и оставаться незамеченным плохо получалось. Спасал только синий шарф, которым я обматывал голову и старательно прятал в его тени своё лицо. За мной встали ещё двое мальчишек, шумно толкаясь и громко о чем-то споря. Я взглянул на крыльцо нашего дома и увидел Абдула, который помог донести Лании ее школьную сумку. Меня раздражало поведение моих друзей, но тут мой взгляд привлекла девушка. Она шла притупив взгляд, такая худенькая, словно тростинка. Её тёмное платье подчеркивало удивительно молочного цвета кожу. Среди восточных женщин, которые жили в этом районе, она казалась «белой вороной». Стройная, нежная, белая-белая, а из под чёрной косынки виднелись ещё золотисто-русые волосы. Девушка встала в очередь и, поставив ведро на землю, столкнулась со мной взглядом. Увидев её серые глаза, которые мне показались безумно экзотичными, я моментально отвернулся. Я ощущал, что она с любопытством разглядывала меня, и мне очень хотелось взглянуть на неё в ответ, но этого делать было нельзя. Поправив свой платок, я осторожно покосился в сторону, стараясь увидеть незнакомку, но неожиданно меня кто-то стукнул по спине. Отвесив тяжёлый хлопок ладонью меж моих лопаток, смуглокожий сосед громко выкрикнул:

— Ну, здравствуй, друг мой!

— Ты кто, на хрен, такой? — в гневе сжав ведро, был готов я треснуть незнакомца.

— Так ты и есть Амид? О тебе только ленивый тут не сплетничал.

Весёлый парнишка, на вид мой ровесник, прикурил сигарету и, потушив спичку, сказал:

— Может расскажешь мне, кто же ты такой и откуда будешь?

— А мы знакомы?

— Должны, я как бы твой друг. Меня Хасан зовут, а тебя?

— Амид.

— Понятно, — засмеялся парень. — Упёртый значит. И надолго ты к нам?

Очередь постепенно подошла ко мне. Поставив ведро на землю и открыв кран, я ответил Хасану:

— На пару месяцев. Слушай, а что можешь о дяде моем рассказать?

— О кади Мутамиде? Он очень строгий, но справедливый, он и есть закон. Его слова все боятся и...

— Лучше бы вы Бога так боялись, — перебил я, — а то беспредел на рынках.

— О да, – засмеялся Хасан. — Ты ещё ничего не видел, тут иногда такое бывает. Но, мой тебе дружеский совет, лучше не вмешивайся, если не хочешь иметь проблем с дядей. Ладно, я пошёл с пацанами увижусь. Подходи если что.

— Обязательно. Давай, мира тебе.

Проведя весёлого друга подозрительным взглядом, я забрал с земли ведро полное воды и направился к дому. Обойдя очередь я бросил строгий взгляд на девушку, которая тут же отвернулась, и молча ушёл домой. Прошёл ещё один день нашей тихой жизни в хорошей семье. Всю ночь я думал о воришке Мерване, которого стоило бы навестить и купить угощений. Также мне не давали покоя красивые глаза стройной соседки. Не знаю, что со мной случилось, но вспоминая ее взгляд мне становилось не по себе. К утру я намертво отключился, проснулся только днём. Разбудили меня голоса Абдула и Лании. Сестра сидела на его кровати спиной к нему, пока друг радостно заплетал ей косичку. Медленно приподнявшись и сев ровно, я с удивлением спросил ребят:

— Вы что делаете?

— О, проснулся? — улыбнулась мне Лания.

— Ты так храпел, мы думали тебя уже ничего не разбудит, — радостно сказал Абдул, старательно завязывая резинку на косичке у сестры.

В этот момент в комнату вошёл Халим. Я посмотрел на друга, который стоял в сиреневом фартуке и протирал полотенцем стакан.

— Чай кому налить? — спросил нас Халим.

— Что?... — еле прошептал я. — Что тут происходит? Я что вечность спал?

— А что не так? – с удивлением поинтересовался друг.

Разозлившись, я подскочил с постели, схватил Ланию под локоть и грубо вытолкал из спальни. Абдул встал с места и тут же выкрикнул:

— Эй, ты что делаешь?

— А ну, быстро на кухню и накрой стол! — крикнул я перепуганной сестре.

Лания без лишних разговоров пулей убежала. Я резко выдернул полотенце из рук Халима и швырнул в стену.

— Вы совсем тут рассудка лишились? Это ещё что такое? Что за фартук? Ты мужчина или кто? А ты, Абдул, что делаешь?

— А что я сделал?

— Что сделал? Сидишь, заплетаешь косички, это нормально? Вы в своём уме?

— И это мне говорит человек, — тыча в меня пальцем, ругался Абдул, — который защищает детей и собак?

— Да! У нас дядя — кади! Нас обсуждают все соседи, нас должны бояться, а не высмеивать. Вы мужчины!

— Да ладно, я просто помогаю маме. Что тут такого? — обиженно спросил Халим.

— Для помощи, она себе дочку родила. Не надо выполнять женские обязанности.

— А твои обязанности только орать на нас? — поинтересовался Абдул.

— Я больше предупреждать не буду. Ещё раз подобное увижу и...

— Что тут происходит? — резко прервал меня из-за спины мамин голос.

Я недовольно выпрямился, окинув парней грозным взглядом, и развернулся к матери. Абдул и Халим сразу побежали к женщине и встали у неё за спиной, прижавшись к плечам Майры.

— Доброе утро, мама.

— Значит, — возмутилась женщина, — мало того, что ты проспал все утро, так ещё проснувшись, отчитываешь своих братьев?

— Они немного неправильно повели себя, мама, я ни мог не...

— Ещё раз, Амид, — грозно перебила меня мать, — ты посмеешь отчитывать братьев за то, что они мне помогают, то из дома не выйдешь как минимум месяц.

Абдул и Халим, стоя за мамой, расплылись в наглой улыбке. Как же я хотел в этот момент размазать их об стену, но мне ничего не оставалось, как сжать свои кулаки и тихо произнести:

— Конечно, мама, я больше не буду.

— Вот и хорошо, а теперь за стол все.

Мама похлопала меня по щеке и ушла, а мы, толкая друг друга, вошли на кухню. Недовольно развалившись на диван, я злобно смотрел на свою перепуганную сестру, которая старательно накрывала стол, поставив возле меня тарелку с блинами и стакан с крепким чаем.

— Мне кофе, — выкрикнул довольно Абдул.

Мама также села рядом со мной и попросила кофе. Взяв в руки блинчик с капающей начинкой, Майра его с удовольствием откусила и прожевав сказала:

— Ммм, Халим, дай Аллах тебе долгой и сладкой жизни.

— Спасибо, мама, — покраснев и развязав фартук, ответил брат. — Вам правда понравилось?

— Очень, сынок, ты у меня золотой.

Я недовольно закатил глаза, а Абдул улыбнулся сестре.

— Только не говори, что это ты приготовил?

— Ну, да, — ответил мне Халим.

Злобно посмотрев на друга, я молча принялся есть его стряпню. Надо признать, блинчики действительно оказались очень вкусными. Мы с аппетитом ели, пили, а Майра с нас глаз не сводила. Женщина  была счастлива видеть нас здоровыми и верить, что мы ее дети. Неожиданно в дверь постучали. Халим встал с места и поспешил узнать кто там.

— Амид, — выглянул ко мне брат, — это к тебе, доктор какой-то.

Поняв, что в наш дом пришел этот иностранец, я вскипел и моментально направился к нему. Улыбчивый Вислав стоял в коридоре и, увидев меня, протянул свою руку.

— Мир тебе, Амид. Еле узнал где ты живешь.

— Какого черта? Ты следил за мной? — грубо перебил я. — Как ты узнал где я живу?

— Спокойно, я лишь хотел узнать как Мерван, нет ли воспаления и...

— Вышел отсюда.

— Амид, — встал между мной и врачом Халим, — сбавь обороты.

— Я не потерплю в своём доме бледнолицых!

— Простите его, он сегодня без настроения.

— Ничего, я все понимаю, — кивал растерянный док. — Что же, тогда попробую разузнать, где сам мальчик...

— Даже не смей! — выкрикнул я, оттолкнув Халима. — Займись своими делами и проваливай из нашей страны.

— Очень гостеприимно.

— Пошёл ты!

В доме нависла тишина. Халим сжал губы и виновато взглянул на врача. Абдул погладил меня по спине и спокойно обратился к Виславу:

— Вы не обижайтесь, просто мы не любим незваных гостей. Да и село для селян, а вы тут не вписываетесь как-то.

— Могу я хотя бы узнать, чем вызвана такая ненависть ко мне?

— Подобные тебе убили мою семью, поэтому лучше не мелькай перед моими глазами.

Я развернулся и ушёл, а парни молча смотрели на доктора, который сделал шаг вперёд и сказал мне:

— Я не виноват в том, что кто-то поступил так с тобой. Мне очень жаль и я сочувствую тебе.

— Вам чуждо сочувствие.

— Знаешь, в Англии живет валом таких как ты и мы все живем в мире. А сюда мы боимся ехать, потому что вы готовы убивать нас только из-за национальной ненависти.

— Не задумывался почему? На наших землях вы разжигаете войну. Превратили наш народ в зверей, а сейчас жалуешься, что приезжая к вам мы себя ведём как дикари?

— Я не говорил этого.

— Ты плачешь когда у вас теракт и гибнут мирные люди, невинные дети, а я это видел каждый раз. Каждый день у нас умирают женщины и дети, а миру чихать. Мы — для вас люди стран третьего мира, второсортные, грязные арабы. Вы все последователи Гитлеровской идеи, грамотно сделав себя жертвами, а нас врагами. Мою мать на моих глазах насиловали миротворцы, вот какое «добро» я видел от тебе подобных.

Халим и Абдул переглянулись, явно посочувствовав мне. А я, не желая больше говорить, развернулся и ушёл в свою комнату, громко хлопнув дверью. Вислав с пониманием покачал головой и сказал парням:

— Думаю, на его месте многие бы так себя повели.

— Тебе лучше уйти, док, — попросил Абдул.

— Я проведу Вас, — тут же сказал Халим.

Мама тихо вышла из кухни и направилась в зал, даже не взглянув на сыновей. Доктор ушёл, парни закрыли дверь и вернулись за стол. Лания посмотрела не братьев и сказала:

— Его жизни не позавидуешь. Неудивительно, что он всегда защищает слабых. Зверство людей его сделало жестоким, но справедливым.

— Да уж, — вздохнул Абдул, — лучше закроем эту тему. Лишь бы его любовь к детям и собакам проблем нам не устроила. Все же дядя наш кади, боюсь скоро нагрянет к нам.

Ближе к вечеру я все же вышел из своей комнаты. Гнев меня отпустил, а вот голод заставил заглянуть на кухню. Халим резал лепёшку хлеба, Лания поставила мне тарелку супа. Пока я ел, Абдул с сестрой решали уроки, а мама раскатывала тесто. На кухне было всего одно окошко и оно выходило прямо во двор. Соседи часто выглядывали из своих окон, чтобы пообщаться с теми кто стоял на крыльце. Сидя на диванчике, что стоял под подоконником, Халим выглянул в окно и улыбнулся.

— Эх, — вздохнул друг, вдыхая полной грудью свежий воздух, — хорошо тут. Как же мало надо для счастья, скажи? Здоровая семья, уютный дом и дружный двор. Я уже сколько дней сплю и не слышу над головой свиста пуль.

На этой фразе его вдохновение нарушили соседские выкрики. За нашей стеной явно ругалась муж с женой. Я прижался к холодной стене и вслушивался в отвратительные фразы, которыми муж покрывал свою жену.

— Сынок, — обратилась ко мне мама, погладив по руке. — Подслушивать соседей нехорошо.

— Вы слышите, мама, как он разговаривает?

— Да, это уже давно. Там живут муж и жена — Фархад и Дея. Он давно бьёт её.

— За что? — с любопытством спросил Абдул.

— Какое имя красивое, — сказал я, — Дея...

— Они давно женаты, а она так и не родила, бесплодная.

— Что? — возмутился я. — Разве за это нужно бить? Простите, мама, но у вас тут сплошные дебилы живут.

— Почему же? —  удивилась Майра. — Каждый муж сам в ответе за свою семью и лезть не в свои дела, Амид, тебе не нужно. Я слышала, что ты помог мальчику, наехал на торговцев и даже купил ему угощений.

Я недовольно взглянул на Абдула, но друг тут же пожал плечами и сказал:

— Я ничего не говорил.

— Не смотри так на брата, — продолжила мама. — Об этом уже весь двор знает. Я ведь предупреждала, будьте тут осторожны, второй раз потерять вас я не смогу. Потом сходите наберите кто-нибудь воды.

Халим лениво вынул из-под раковины ржавое ведро, а я, желая развеется, выхватил у него ведерку и вышел во двор. На улице ещё было светло, многие мужчины возвращались с работы на велосипедах, разгружая тележки. У крана во дворе, как всегда стояла очередь из парней и я покорно встал за ними. Заметив, как на меня пялилась ребятня, я поднял с плеч шарф и накинул его на голову, скрыв лицо. К очереди снова подошла та самая девушка, что я уже видел, но на этот раз ее вид был более унылым чем в первую нашу встречу. Своими тонкими пальцами она с трудом держала лёгкое ведёрко, а нежное лицо старательно скрывала за розовой косынкой. «Такая тихая и скрытная, почему приходит сюда одна? Почему среди мужчин она единственная девушка?»

— Салам, брата! — заехал мне по плечу Хасан.

Недовольно взглянув на него, я грубо сбросил его руку с плеча и сказал:

— Ещё раз так треснешь меня, зубы в этом ведре искать будешь.

— Вот ты нервный, а. Может покуришь?

— Сам кури. Так ты из-за курева вечно на позитиве?

— Предлагаешь быть как ты? Вечно недовольным занудой. Смотрю дни зря не проводишь, то собаку пригрел, то маме помогаешь. Что дальше? Откроешь фонд защиты проституток?

— Слушай, — поинтересовался я, — ты вроде как всех тут знаешь. Не подскажешь, кто эта девушка?

— Эта, — выпустив дым от сигареты, указал взглядом на неё Хасан, — бесплодная жена, местный позор.

— Позор? — удивился я, осторожно взглянув на девушку. — А что она сделала?

— Девушки идут за водой к реке, а во дворе, обычно сыновья или мужья ходят. Её муж не уважает, никогда палец о палец ради неё не ударит. Она все сама: и на рынок, и за водой, и тяжесть таскает. Дею тут никто не любит.

— Дею? Так это она...

— Ага, бедный муж, досталась же такая «бракованная».

Я грозно взглянул на парня, который тут же растерялся и спросил:

— Что? Да ни дай Бог на бесплодной жениться, это же позор.

Грубо оттолкнув Хасана в сторону, я вышел из очереди и, подойдя к девушке, выдернул из её рук ведро. Дея растерялась, поправила косынку и поспешила за мной.

— Что Вы делаете? Сейчас же верните!

Мужчины в очереди тут же обернулись. Все внимательно смотрели, как я подошёл к крану и обратился к парню:

— Убери своё ведро.

— С чего это?

Отодвинув его ведро ногой, я поставил ведёрко Деи и ждал, пока оно наполнится. Любопытные женщины выглянули из своих окон, а растерянные юноши в очереди возмущённо зашептались.

— Эй! Я вообще-то воду набирал.

— Она женщина, на самолёт не опоздаешь если уступишь ей.

— Да мне плевать на неё, я стоял первый!

В толпе тут же раздался гул, неуверенно, но шумно ребята начали бубнить, пытаясь массово пристыдить меня. Но я делал вид, что не слышу их. Когда парень попытался меня потянуть за плечо, я резко развернулся к нему и, ткнув ему в грудь пальцем, выкрикнул:

— Еще хоть на сантиметр посмеешь сделать ко мне шаг, я всего тебя затолкаю в это ведро.

Люди тут же затихли. На улице стало так тихо, что я слышал, как билось сердце перепуганного юноши. Вода из ведра с шумом вылилась на землю. Забрав ведро Деи и поставив своё, я взглянул на ошарашенного Хасана и крикнул ему:

— Как наполнится, занесёшь ко мне. Пожалуйста.

Друг молча кивнул, а я, обойдя пребывающих в шоке соседей, двинулся с ведром Деи к дому. Девушка, не зная как себя вести, лишь стыдливо скрывала лицо за косынкой и поспешила за мной. На крыльце, напротив нашей двери, курил Абдул, а возле него встал наш мерзкий сосед Фархад.

— Стойте! — выкрикнула девушка, подойдя ко мне. — Муж убьёт меня, что Вы наделали? Да и у Вас теперь проблемы будут.

— Меньше переживай о других и начни думать о себе.

— Я бы Вам посоветовала бояться этих мужчин.

Резко притормозив и развернувшись к Дее я, наконец-то, полностью увидел её лицо. Губы явно отекли от удара, на щеке виднелся бледный синяк, а красивые серые глаза были полны страха.

— А я тебе посоветую никого не бояться и помнить — их гнев ничтожен на фоне моего.

Ничего больше не сказав, я поднялся на крыльцо и поставил ведро возле её мужа. С отвращением взглянув на пузатого Фархада, я спросил:

— Тебе сложно это долбанное ведро самому наполнить?

— Оу, — простонал Абдул, быстро потушив сигарету об перила, — что случилось?

— Какого чёрта? — удивился сосед, посмотрев на ведро, а потом на жену. — Ты совсем совесть потерял, червь?

Халим выглянул в окно из кухни и кивнул Абдулу, пытаясь узнать в чем дело. Я подошёл ближе к мужчине и грубо сказал:

— Червь у тебя между ног, раз за столько лет ребёнка заделать не смог.

— Амид, тормози, — шептал Абдул.

— Если я ещё раз услышу за своей стеной матерные крики, я зайду к тебе и перейду сразу к делу. Ты меня понял?

Фархад, не ожидая такой дерзости, аж дар речи потерял. Соседи моментально столпились у нашего крыльца и внимательно следили за назревающим конфликтом. Наконец-то, подтянув свои запачканные штаны, Фархад выкрикнул:

— Да кто ты такой, паршивый выродок?!

Я улыбнулся и встал ровно, а взбешённый мужчина выбросил папиросу и направился ко мне готовый к бою. Но, он неожиданно застыл, изменился в лице и слегка склонил голову передо мной. Этот жест меня удивил. Я ощутил, что вокруг стало слишком тихо и понял, что за мной явно кто-то стоит. Кто-то важный, судя по проявленному к нему уважению. Люди разошлись в стороны пропустив на крыльцо  дома высокого и статного мужчину. Развернувшись, я словно джина из лампы увидел: высокий, с ухоженной бородой, длинный в пол халат с дорогим орнаментом и темно-синий тюрбан на голове. Солидный мужчина, достаточно строгого вида, грозно взглянул на меня нахмурив брови.

— Ас-Саляму Алейкум, господин Мутамид, — поприветствовал его Фархад.

Поняв, что передо мной стоял кади, я изменился в лице. Я осторожно склонил голову и вежливо произнёс:

— Ас-Саляму Алейкум, дядя.

После этой фразы люди в толпе начали перешептываться, но кади громко произнёс:

— Ва-алейкум Ас-салам, мои дорогие. У вас тут что-то стряслось?

Фархад недовольно взглянул на меня и сказал Мутамиду:

— Пока ничего, по-соседски беседовали.

— Очень хорошо. Ну, что же, — обратился ко мне кади, — пройдём в дом?

— Да, конечно... — растерялся я и пошёл вперёд, приглашая гостя домой.

Мутамид направился в зал не разуваясь, а за ним вошёл какой-то юноша и Абдул. Лания, мама и Халим, стоя напротив кухни, внимательно следили за нами. Заметив незнакомца, Абдул спросил его:

— А ты ещё кто такой?

— Простите, я не представился. Меня зовут Алим, ученик кади Мутамида и мулла нашей мечети.

— Рада видеть тебя, Мутамид, — обратилась к мужчине мама. — Думала заглянешь ко мне пораньше.

— Я тоже рад тебе, Майра. Может объяснишь мне, что тут у тебя происходит?

— А что тут объяснять? Просто мои сыновья вернулись и я наконец-то обрела покой.

Мы с парнями переглянулись, и знатно занервничали, наблюдая как кади с сожалением смотрел на безумную женщину, и вздохнув сказал:

— Майра, мне больно напоминать, но твои сыновья погибли на войне и...

— Ну, зачем Вы так, дядя, — тут же перебил я. — С нами все хорошо, мы вернулись.

Мужчина грозно взглянул на меня и сказал:

— Майра, оставь, пожалуйста, меня наедине с сыновьями.

— Конечно, Мутамид, пообщайтесь. Мулла Алим, пойдемте, угощу Вас своим новым вареньем.

— Буду Вам благодарен.

Юноша вместе с Ланией вошли за мамой на кухню, а Абдул и Халим взглянули на меня, словно ожидая моего указания. Я кивнул парням, дав понять, что они могут уйти. Наблюдая за этим кади улыбнулся, погладил свою густую бороду и спросил:

— Так значит, ты тут самый старший.

— Да, дядя.

— Я не дядя тебе! Хватит всех за дебилов держать. Решили сыграть на горе несчастной женщины? Я прекрасно знаю, что вы были в форме и с оружием. Кто вас подослал?

Тут же смекнув, что у кади был некий страх перед нами, я гордо выпрямился и спросил:

— А разве есть причины засылать нас к Вам, дядя?

Мужчина поправил, гладко выглаженный, ворот своего синего халата и спокойно ответил:

— Нет конечно.

— Тогда что за сомнительный вопрос? Мы служили и естественно вернулись в форме.

— Что вам нужно? Зачем пудрите ей голову?

— Нам нужно жильё. К ней относимся как к родной матери, будьте спокойны за эту семью.

— И надолго?

— Месяца на три, и мы уйдём служить родине дальше.

Мутамид скрестил руки за спиной, внимательно с ног до головы осмотрел меня и утвердил:

— Навсегда.

— Что?

— Служить уйдёте навсегда отсюда. Три месяца, чтобы тише воды и ниже травы были.

— Несомненно. Я не горю желанием торчать в этой дыре.

— Вы дезертиры? — ухмыльнулся кади.

— Вы отошли от темы, дядя.

— Может к столу? — резко заглянул к нам Халим.

Мутамид с удивлением взглянул на его розовый фартук и, недовольно вышел из комнаты. Мужчина ни с кем не попрощался, словно ветер прошёлся по коридору и скрылся. Юный мулла Алим, встав с места и попрощавшись, поспешил за кади.

— Ну, что за «фрукт» он? — поинтересовался Абдул, скрестив на груди руки.

— У себя на уме, но вроде пошёл на уступки нам. Позволил три месяца остаться здесь, только без лишней шумихи.

— Мальчики! — радостно выкрикнула мама. — Я к подруге поеду, Халим за главного.

Мы с Абдулом перекинулись недовольным взглядом и ушли на кухню. Так прошли ещё несколько дней нашей семейной жизни.